было  не  вполне  верно.  Каким-то непостижимым  образом Мэт
связан с  тем, добьется ли Ранд в Тармон Гай'дон победы или же его постигнет
поражение. Связаны с Рандом они оба, и  Мэт,  и Перрин -  три та'верена туго
стянуты в один узел. А в преданиях будет  упомянут, скорее всего, лишь Ранд,
а им с  Перрином, наверное,  там вообще  места  не найдется.  А еще есть Рог
Валир.  Думать  о нем  Мэту  не хотелось  - и  не  будет  он думать. Пока не
припрет. Однако,  может, отыщется какой-то способ выпутаться и из той весьма
неприятной передряги. И, с какой  стороны ни  взглянуть, Рог - задача не для
сегодняшнего дня. Для весьма отдаленного.  Если повезет, по всем этим счетам
платить придется очень  и  очень  не скоро.  Только вот везения  для  такого
поворота дел нужно поболее, чем сыщется у него.
     Загвоздка же заключалась в том, что Мэт высказал вслух намерение уйти и
едва ли почувствовал хоть малейшие угрызения совести. Не так давно он даже и
помыслить не  мог об уходе: когда он удалялся от  Ранда, его тянуло обратно,
точно рыбу  на крючке, за невидимую леску.  Потом  он  оказался в  состоянии
высказывать  эту  мысль  вслух,  даже  строить  планы,  однако  какая-нибудь
незначительная мелочь отвлекала его, заставляла отложить  всякие  хитроумные
затеи потихоньку  улизнуть.  Даже  в Руидине, когда Мэт  заявил  Ранду,  что
уходит,  он  был уверен: что-то  его все равно не  пустит,  каким-то образом
удержит.  Так  и  случилось,  если можно так  выразиться;  Мэт  выбрался  из
Пустыни, но он не дальше от Ранда, чем прежде. На сей раз Мэт думал, что ему
вряд ли что-то помешает.
     - Ну,  я его не бросаю, - пробормотал Мэт. -  Если уж теперь он о  себе
позаботиться не  в силах, то  никогда не сумеет. Я  же  ему не  распроклятая
нянька!
     Осушив кубок, Мэт влез в зеленую куртку, рассовал по потайным кармашкам
свои ножи,  приладил на шее темно-желтый шарф, пряча  шрам  на горле.  Потом
подхватил шляпу и шагнул из шатра.
     После относительной прохлады палатки жара тугим кулаком ударила  его  в
лицо. Мэт не был уверен, как в этих краях со  сменой времен года, но слишком
уж  цепко  здесь,  по  его  мнению,  держалось  лето.  Покидая  Пустыню,  он
предвкушал одно - наступление  осени.  Немножко прохлады. И тут не  повезло.
Хорошо хоть широкие поля шляпы отчасти спасают от солнца.
     Кайриэнские перелески, раскиданные по холмам, не вызывали ничего, кроме
жалости, - больше полян, чем деревьев, да и  те изрядно побурели  от засухи.
Ни в  какое  сравнение  с  милыми уголками  родного Западного  Леса не идут.
Повсюду низкие горбы айильских палаток, и издали,  и вблизи их можно принять
за груды палой листвы  или земляные бугры, если  только не  откинуты боковые
клапаны, впрочем, и тогда их разглядишь не сразу.  Айильцы занимались своими
делами и на Мэта лишний раз не глядели.
     Пересекая айил, Мэт с гребня холма заметил фургоны Кадира.
     фургоны  стояли в круг, возчики валялись в тенечке  под ними, самого же
торговца на виду не было. Кадир все время отсиживался в своем фургоне и носу
оттуда не казал. Покидал он  свое убежище,  только  если  приходила  Морейн,
проверить  груз. Группки  айильцев,  вооруженных  копьями, круглыми  щитами,
луками  и колчанами, рассредоточились вокруг  фургонов.  Караульные почти не
притворялись, будто заняты чем- то иным, кроме  охраны. Морейн, должно быть,
полагает,  что  Кадир  или кто-то  из его  людей  вознамерится  удрать с  ее
трофеями, вывезенными из Руидина.  Мэт  гадал,  понимает ли  Ранд,  что  сам
отдает ей  все, чего  бы  она ни попросила. Какое-то время Мэт полагал,  что
Ранд берет верх. но уже не был в этом уверен, как раньше, пусть  даже Морейн
делает все, разве  что в  реверансе  перед ним не опускается и за трубкой не
бегает.
     Естественно, палатка Ранда стояла особняком на  вершине холма, а  перед
ней  развевался красный стяг. Его трепало легким  ветерком, и порой  на  нем
становился  виден  черно-белый  круг. При  виде этой эмблемы  по  спине Мэта
мурашек забегало не меньше, чем от Драконова  Стяга. Если  человек не идиот,
то он стремится избегать всяких  препон Айз Седай, и последнее, что он будет
делать, - размахивать подобным символом.
     Склоны были  голы,  но  у подножия холма расположились палатки Дев, они
терялись среди деревьев  в седловине, виднелись и на другом косогоре.  И это
тоже обычная вещь, как и  лагерь Хранительниц  Мудрости  внутри  бивака  Фар
Дарайз Май - несколько дюжин  невысоких шатров на расстоянии крика от  холма
Ранда. Там суетились гай'шайн в белых балахонах.
     Мэт приметил всего нескольких Хранительниц, однако свою малочисленность
они компенсировали  пристальностью  взглядов, которыми провожали юношу.  Мэт
представления не имел, сколько из  них в  той кучке способны направлять,  но
Хранительницы ничуть не уступали Айз  Седай, обмеряя и взвешивая его  своими
пронзительными  испытующими  взорами.  Мэт  ускорил  шаг, сделав  над  собой
усилие,  чтобы  не ежиться неловко  - он физически ощущал эти взгляды, точно
его в спину палками тыкали. А  ведь еще и возвращаться придется через тот же
строй. Ладно - перекинется несколькими словами с Рандом  и  пройдет подобную
экзекуцию в последний раз.
     Только вот когда Мэт стащил шляпу и нырнул в палатку Ранда, там не было
никого,  кроме  Натаэля. Тот  сидел,  развалясь на подушках и поставив  свою
золоченую, в виде дракона, арфу на колено. В руке менестрель держал  золотой
кубок.
     Мэт поморщился и тихонько ругнулся. Как же он не сообразил! Будь Ранд в
палатке, пришлось бы миновать кольцо  Дев перед ней. А  Ранд,  скорей всего,
наверху, возле новопостроенной вышки.  Кстати, хорошая  придумка. Знать поле
боя. Это второе правило, после "знать своего врага", а какое  главное, лучше
не выбирать - оба важны.
     Промелькнувшая  мысль  наложила  горький  отпечаток на  обычную ухмылку
Мэта.  Эти  правила всплыли из воспоминаний других  людей; сам же Мэт  хотел
помнить иные: не целуй девчонку, братья которой щеголяют шрамами от ножа, да
не садись играть, коль не знаешь, как черным ходом  удрать.  Иных лучше и не
знать. На  худой конец  Мэт готов  был согласиться, чтоб чужие  воспоминания
лежали в его голове отдельными грудами,  а  не просачивались  в  его  мысли,
когда он менее всего этого ожидает.
     - Что, с желудком  неладно?  Желчь разлилась? -  лениво поинтересовался
Натаэль.  - У  кого-нибудь  из Хранительниц, может, какой корешок  отыщется,
чтоб боль унять. А то Морейн попроси помочь.
     Этого человека  Мэт  вряд  ли когда полюбит -  вечно будто  забавляется
шуткой,  которой ни с кем не делится. И вид у менестреля такой, словно о его
одежде  трое  слуг заботятся. Все  эти  белоснежные кружева ворота и  манжет
всегда  выглядят  свежими, только что выстиранными и отглаженными. И похоже,
этот приятель вроде и не потеет. А почему Ранд держит этого хлыща подле себя
- та еще загадка. И на  своей арфе Натаэль почти  никогда  не  играет ничего
веселого.
     - А он скоро вернется? - спросил Мэт.
     Натаэль пожал плечами:
     -  Когда сам  решит.  Может, рано, а может, и поздно. Никто по часам не
отмечает, что  и  когда делает  Лорд Дракон. Ну, может, какая женщина за эту
задачку возьмется.
     Ну вот, опять эта таинственная улыбка. На сей раз с мрачным оттенком.
     - Я подожду.  - Придется и через ожидание  пройти. И  без того уже  Мэт
столько раз, сам того не желая, откладывал свой уход.
     Натаэль  потягивал  вино и  изучающе  посматривал на Мэта поверх ободка
кубка.
     Мало того, что этаким молчаливым ищущим взором Мэта разглядывают Морейн
и  Хранительницы -  а  порой  и Эгвейн,  тоже, бесспорно, сделавшаяся совсем
другой,  наполовину Хранительницей  Мудрости,  наполовину Айз Седай,  -  так
теперь  еще   вдобавок  и  Рандов  менестрель!  Мэту  это  крайне  на  нервы
действовало.  Вот  уйдешь, и самое  лучшее  - никто не будет  смотреть  так,
словно понимает, что у тебя на уме, а то и знает, чистое ли на тебе белье.
     Около  переносного  очага  лежали  две  карты.  Одна  во  всех  деталях
скопирована с  оборванной, с разлохматившимися краями карты,  обнаруженной в
полусгоревшем городке. Она изображала северный Кайриэн к  западу от Алгуэньи
и до полпути к Хребту Мира. На второй же, вычерченной недавно и лишь в самых
общих чертах, показана была местность вокруг столицы. На обеих картах лежали
придавленные камешками полоски пергамента. Если Мэт решил остаться и в то же
время не замечать пронзительного взора Натаэля, то заняться было нечем, лишь
карты разглядывать.
     Носком сапога Мэт передвинул на карте города несколько камешков,  чтобы
прочитать надписи на пергаментных полосках. Против воли он поморщился.  Если
айильские  разведчики умеют считать,  то у Куладина  около  ста  шестидесяти
тысяч  копий  -  Шайдо и те, кто,  предположительно,  присоединился к  своим
воинским сообществам  у  Шайдо. М-да, разгрызть  такой орешек трудно,  да  и
колюч  он к тому же.  По эту  сторону Хребта Мира  такой армии не видали  со
времен Артура Ястребиное Крыло.
     На второй карте были показаны другие кланы, перебравшиеся  за Драконову
Стену.  Теперь  этот  путь  проделали все,  целиком или отдельными  отрядами
втянувшись  колоннами  в Джангай и  вновь  разошедшись  потом. Но  были  они
чересчур близко, чтобы чувствовать себя спокойно. Шианде, Кодарра,  Дэрайн и
Миагома. Вместе  у них, по всей видимости, копий не меньше, чем  у Куладина;
если  это верно, то  в Пустыне из них остались немногие. Семь кланов у Ранда
вдвое превосходили силы  как Куладина, так  и  тех четырех кланов. Любого из
этих  противников айильцы  Ранда  одолеют  с легкостью.  Но  или  -  или. Не
одновременно, не разом. Ранд, возможно,  вынужден будет сражаться  сразу и с
Шайдо, и с теми кланами.
     То, что сами айильцы называли откровением,  продолжало действовать и на
эти кланы - каждый  день некоторые бросали оружие и  исчезали. Однако только
глупец решит, что так число их уменьшается в большей степени, чем у Ранда. И
всегда  существовала  вероятность,  что  кое-кто  из  ушедших  отправился  к
Куладину. Айильцы на  эту тему говорили  скупо и  крайне неохотно и скрывали
свои опасения за словами, что ушедшие присоединились к своим сообществам, но
даже теперь  находились такие воины  и Девы,  которые считали, что  не могут
принять Ранда или  же того, что он  рассказал им о  предках и истории  Айил.
Каждое  утро  кого-то  недосчитывались,  и  оружие  свое  оставляли  не  все
пропавшие.
     - Хорошенькое  положение, как ты считаешь? Мэт вскинул  голову на голос
Лана, но Страж вошел в палатку один.
     - Да просто смотрю, пока Ранда жду. Он уже вернулся?
     - Скоро подойдет. - Заткнув большие пальцы за пояс  с мечом, Лан  стоял
рядом с Мэтом,  глядя вниз, на карту. Прочитать на  лице Стража его  мысли и
чувства можно  было  с  тем  же успехом, что и  на лице  статуи.  -  Завтра,
по-видимому, будет самая большая битва со времен Артура Ястребиное Крыло.
     - А по-твоему, нет? - Где же  Ранд? Наверное, все еще  на вышке торчит.
Пожалуй,  надо  бы туда сходить.  Нет,  ни к  чему  по всему  лагерю  зайцем
носиться, постоянно отставая на шаг. Мэт решил, что надо поговорить о чем-то
ином, не о Куладине. Эта битва меня не касается. И я ни от чего не убегаю, и
это меня мало касается. - А что о них? - Мэт указал на пергаментные полоски,
которыми   на  карте  были  отмечены  Миагома  и  остальные  кланы.  -  Есть
какие-нибудь  известия?   Присоединятся  ли  они  к   Ранду?  Или   намерены
отсиживаться и глядеть со стороны?
     -  Кто  может сказать?  Руарк, кажется, знает не больше  моего. А  если
Хранительницам что и  известно, нам  они  не говорят.  С  уверенностью можно
сказать лишь одно:
     Куладин никуда уходить не собирается.
     Опять  Куладин!  Мэт  поежился  и сделал  полшага  к  выходу.  Нет,  он
обязательно  дождется Ранда.  Вперив  взор  в  карты, Мэт  притворился,  что
продолжает их рассматривать.  Может,  Лан  оставит  его в покое  и прекратит
попытки разговорить. Мэт же просто хотел кое-что сказать Ранду и сразу уйти.
     Но Стражу явно хотелось поболтать.
     -  А  что  ты  думаешь,  уважаемый  мастер менестрель?  Следует ли  нам
навалиться на Куладина всей мощью и завтра сокрушить его?
     - По мне, этот план ничем не хуже  прочих, - угрюмо отозвался  Натаэль.
Вылив в глотку оставшееся в кубке  вино,  он выронил кубок на ковры и взялся
за  арфу. Полилась негромкая мелодия  - менестрель  бренчал что-то  мрачное,
похоронное. -  Страж, я  не командую  армиями. Я ничем и никем не  командую,
кроме себя самого. Да и то не всегда.
     Мэт  хохотнул,  Лан  коротко резанул по  нему  взглядом, а  затем вновь
принялся рассматривать карты. Потом спросил:
     - Значит, ты не считаешь такой план дельным? Почему?
     Страж промолвил это так небрежно, что Мэт, не задумываясь, ответил:
     - По двум  причинам.  Если окружить Куладина,  прижав своими войсками к
городу,  его,  может, и удастся раздавить.  -  Долго еще  Ранд там  копаться
будет?  - Но  этак его можно и за стены выдавить. Как я слыхал, Куладин  уже
дважды Кайриэн чуть приступом не взял, даже без подкопов  и осадных машин, и
город держится из последних сил. - Сказать Ранду кое-что и уйти  восвояси, и
только-то. -  Слишком  нажмешь на  него,  и сражаться придется  уже в  самом
Кайриэне. Хуже нет, чем в  городе сражаться.  И ведь надо, если не ошибаюсь,
сохранить город, а не довершить его разрушение.
     Полоски, разложенные на картах, да и сами карты сделали все очевидным -
яснее некуда.
     Хмурясь, Мэт присел на корточки, уперся локтями в колени. Лан опустился
рядом, но юноша едва ли его замечал. Ну и задачка - и так рискованно, и этак
надежды мало. Но и в сложности есть свое очарование.
     - Лучше  всего попытаться оттеснить его. Ударить главным образом с юга.
- Мэт указал на реку Гаэлин,  что впадала в  Алгуэнью в  нескольких  милях к
северу от города. - Вот здесь мосты. Оставить Шайдо свободный проход  к ним.
Всегда оставляй лазейку,  коли не хочешь на  деле  узнать, как жестоко будет
сражаться человек,  которому нечего  терять. - Палец Мэта скользнул по карте
на восток.  Кажется, здесь по большей части  лесистые холмы. - Тут.  на этом
берегу, выставить заслон.  Если правильно выбрать позицию и если силы  будут
внушительные, противник наверняка  двинется к мостам. Как только  его войска
двинутся, Куладин не захочет ввязываться в драку  с кем-то впереди, когда на
него наступают с тыла -  Да. Почти  так же,  как  было при Джендже. -  Если,
конечно, Куладин не законченный болван. До реки  они могут дойти, не нарушая
строя,  но на  этих мостах  порядок расстроится, и они закупорят мосты. Я не
видывал, чтобы айильцы плавали или искали броды Не ослабляя  нажима, теснить
их за  реку. Если  повезет, может, получится  отогнать  их до  самых гор.  -
Напоминает случившееся у Куайндайгских Бродов на исходе  Троллоковых Войн, а
по масштабам так очень похоже. И не очень-то отлично от  битвы при Тора Шан.
Или  у Прохода Сулмейн, пока Ястребиное Крыло не  сообразил,  что к  чему. В
голове у Мэта мелькали названия, картины кровопролитных битв,  забытых  даже
историками.  Мэт был полностью  поглощен созерцанием карты, и эти  мысленные
образы  не производили впечатления  чужих воспоминаний. - Очень жаль,  что у
вас маловато конницы Изматывать противника лучше  всего  легкой  кавалерией.
Терзать фланги, не давать останавливаться, не дать вступить в бой и завязать
схватку. Но и айильцы с этой задачей справятся не хуже
     - А вторая причина? - тихо спросил Лан.
     Теперь  Мэт уже  увлекся. Игру он не просто любил, более того - обожал;
по сравнению же со сражениями игра в кости в тавернах - забава для детишек и
беззубых  инвалидов. Здесь на кону - жизни, твоя собственная и других людей,
даже тех, которых нет на поле битвы. Сделай неверный ход, поставь по-глупому
- и падут города, а то и целые государства погибнут.  Мрачная музыка Натаэля
звучала подходящим аккомпанементом. И от  такой захватывающей  игры в  жилах
быстрее бежит кровь
     Не поднимая глаз от карты, Мэт фыркнул:
     - Тебе она известна не хуже меня. Даже если один  из тех четырех кланов
решит принять сторону  Куладина, они  накинутся на вас сзади, пока руки ваши
по-прежнему будут полны Шайдо. Куладин станет наковальней, они - молотом,  а
вы  - орехом между ними. Следовательно, надо выставить против Куладина  лишь
половину ваших сил. Поэтому бой будет равным, но с этим нужно смириться. - В
войне  нет такого понятия, как честность или справедливость.  Бьешь  врага в
спину, когда он того менее всего ожидает, и выбираешь время и место, когда и
где  он слабее  всего  - Преимущество  по-прежнему остается на вашей стороне
Куладину еще  необходимо опасаться вылазки из города. Вторую  половину своих
сил  разделите на три части. Один  отряд не отпускает Куладина от  реки, два
других остаются между городом и четырьмя кланами, в нескольких милях один от
другого
     -  Очень продуманно, - кивнул Лан. Лицо, точно высеченное  из  каменной
глыбы,  не меняло своего бесстрастного выражения никогда, но в голосе сейчас
слышалось одобрение, хоть и еле заметное. - Этим будет достигнуто следующее:
ни один  из четырех кланов  не  станет атаковать какой-либо отряд,  особенно
когда  другой клан может ударить  в  тыл.  И  никто из них  по той  же самой
причине не попытается вмешаться в происходящее вокруг города - что бы там ни
творилось.  Разумеется,   все   четыре   клана   могут   объединиться,   что
маловероятно, раз этого не случилось раньше. Однако если  они  так поступят,
все сразу изменится.
     Мэт громко расхохотался:
     -  Все  всегда меняется. Самый лучший план  хорош  до  тех пор,  пока с
тетивы не слетит  первая  стрела. А иначе  с этим и ребенок бы управился, не
считая Индириана и остальных, кто  головы на  плечах не имеет.  Коли все они
решат переметнуться к  Куладину,  кидай кости  и  надейся -  потому что  без
Темного  в  такой  игре  наверняка  не  обошлось.  По  крайней  мере, у  вас
достаточно  сил  вне  города  -  и  у  вас,  и  у  тех  четырех  кланов силы
приблизительно  равные. Достаточно, чтобы удержать  кланы нужное вам  время.
Откажитесь  от  замысла преследовать Куладина  и поверните всеми  силами  на
кланы, как  только станет очевидно, что он начал  переправу через Гаэлин. Но
готов держать  пари: они  станут  выжидать и наблюдать и  придут  к вам, как
только  с  Куладином  будет   покончено.   Победа  способна  уладить  многие
разногласия.
     Музыка   оборвалась.  Мэт  глянул   на   Натаэля  -  тот   сжимал  арфу
одеревеневшими  пальцами,  уставясь   на   юношу  сквозь  струны  еще  более
неприятным  взглядом, чем  обычно.  Смотрел  он на  Мэта так,  словно прежде
никогда его не  видывал  и не знал, кто он такой. Глаза  менестреля отливали
темным отшлифованным стеклом, суставы  пальцев, сжимавших позолоченную арфу,
побелели от напряжения
     При виде этого  все только что случившееся словно с грохотом обрушилось
на  место:  слова  Мэта, воспоминания,  которые  он воспринимал  как свои  и
которыми воспользовался. Чтоб тебя испепелило,  дурак безмозглый!  Язык свой
на привязи держать  не можешь! Почему Лан вел разговор таким образом? Почему
он не завел  речь  о  лошадях  или о погоде,  почему просто  не  держал  рот
закрытым?  Прежде  Страж  никогда  не   выказывал  охоты  поболтать.  Обычно
казалось, что дерево разговорить легче, чем Стража. Разумеется, Мэт тоже мог
держать рот на  замке и не  растекаться  мыслями по древу.  Хорошо  хоть  не
взбрело в голову бормотать на Древнем Наречии!  Кровь  и пепел, надеюсь, что
не бормотал!
     Мэт вскочил на ноги,  повернулся,  собираясь уйти, и  обнаружил, что  у
выхода из палатки стоит Ранд. Он с рассеянным видом крутил в руке тот чудной
обрубок  копья с кисточками, словно не вполне понимая, что это такое.  Давно
ли Ранд тут стоит? А, неважно. И Мэт выпалил все единым духом: