и, как казалось  Мин,  единственной  его
надеждой были эти три женщины. Может, если  даже  они  узнают,  это  все
равно его не спасет. Может, если  они  узнают,  это,  по  крайней  мере,
поможет им лучше понять его.
   - Они засунули его в сундук, - начала Мин.
   Она не очень хорошо представляла, что скажет дальше,  хотя  понимала,
что должна это сделать, и как удержаться  и  не  залиться  слезами,  она
вовсе не собиралась сломаться сейчас, когда Ранд нуждается в ней. Как бы
то ни было, она сумела рассказать, что его держали в плену и били,  -  и
голос ее не дрожал - и закончила тем, как Кируна и  остальные,  стоя  на
коленях,   дали   клятву   верности.   Дарлин   и   Каралайн   выглядели
ошеломленными. Самитзу и Нианде -  шокированными.  Но,  как  выяснилось,
вовсе не по той причине, как она могла ожидать.
   - Он...  усмирил  трех  сестер?  -  пронзительно  вскричала  Самитзу.
Внезапно она прижала руку к губам, повернулась, наклонилась  над  бортом
качающейся повозки, и ее вырвало. Тут же к ней присоединилась Нианде,  и
обе повисли над дорогой, опустошая желудки.
   А Кадсуане... Кадсуане дотронулась до бледного лица Ранда, убрала  со
лба пряди волос - Не бойся, мальчик, - мягко сказала она. -  Эти  сестры
осложнили мою задачу, и твою тоже, но я причиню тебе  не  больше  вреда,
чем необходимо.
   При этих словах у Мин все заледенело внутри.
   Стражники у  городских  ворот  закричали,  завидев  быстро  мчавшуюся
повозку, но Кадсуане  велела  мастеру  Толу  не  останавливаться,  и  он
принялся еще сильнее нахлестывать своих мулов.  Прохожие  отскакивали  в
сторону, чтобы не попасть под колеса. Повозка неслась,  оставляя  позади
крики и проклятия, перевернутые паланкины и экипажи, въезжавшие прямо  в
торговые ряды, если было больше негде укрыться. На улицах и  на  широком
пандусе,  ведущем  прямо  к  Солнечному  Дворцу,   выскочили   навстречу
стражники  в  цветах  лорда  Добрэйна,  точно  собираясь   сражаться   с
нападающими ордами. Мастер Тол завопил благим матом, что он не  виноват,
что Айз Седай заставили его, и тут солдаты  увидели  Мин.  А  потом  они
увидели Ранда. Мин думала, будто знает,  что  такое  ураган,  но  теперь
поняла свою ошибку.
   Сразу две дюжины  человек  попытались  втиснуться  в  повозку,  чтобы
вытащить Ранда, и те, кому удалось пробиться к нему, подняли его  нежно,
точно младенца, -  четверо  с  каждой  стороны  -  и  понесли.  Кадсуане
пришлось раз тысячу повторить, что  он  не  мертв,  пока  они  торопливо
шагали к дворцу, а потом по коридорам, которые казались Мин длиннее, чем
раньше, и позади толпились все новые и новые  кайриэнские  солдаты.  Изо
всех дверей выглядывали лица благородных обитателей дворца, - побелев от
ужаса, они расширенными глазами следили за тем, как  Ранда  несут  мимо.
Мин тут же потеряла из вида Каралайн и Дарлина  и  не  могла  вспомнить,
видела ли она их после того, как повозка  остановилась,  и,  пожелав  им
всего хорошего, она тут же о них забыла.
   Сейчас ее волновало только одно - Ранд. Только он во всем мире.
   Нандера с другими Фар Дарайз Май охраняла двери в комнаты  Ранда,  на
которых было изображено золотое Восходящее Солнце. Когда эта  седовласая
Дева увидела Ранда, вся знаменитая  выдержка  айильцев,  придававшая  их
лицам сходство с каменными статуями, рассыпалась в прах.
   - Что случилось? - завопила она, широко раскрыв глаза. -  Что  с  ним
произошло?
   Некоторые Девы жалобно запричитали - звуки, начинавшиеся с низких нот
и постепенно повышающиеся, напоминали погребальную песнь.
   - Уймитесь! - рявкнула Кадсуане, оглушительно хлопнув в ладоши. - Эй,
девочка! Его нужно уложить в постель. Пошевеливайся!
   И Нандера зашевелилась. Ранда в мгновение ока  раздели  и  уложили  в
постель, Самитзу и Нианде ни на шаг  не  отходили  от  него,  кайриэнцев
разогнали, Нандера встала у дверей, повторяя всем по указанию  Кадсуане,
чтобы его не беспокоили, - и все так стремительно, что у Мин закружилась
голова. Она надеялась, что в один прекрасный день ей  доведется  увидеть
стычку между Кадсуане  и  Хранительницей  Мудрости  Сорилеей;  рано  или
поздно это непременно произойдет. Мин  не  сомневалась,  что  это  будет
незабываемая сцена.
   Однако если  Кадсуане  надеялась,  что  ее  указания  остановят  всех
посетителей, то она ошибалась. Не успела она с помощью Силы подвинуть  к
себе кресло, намереваясь усесться рядом с постелью Ранда,  как  широкими
шагами вошли Кируна и Бера, будто олицетворяющие  два  лика  гордости  -
правительницы государства и хозяйки фермы.
   - О чем это все говорят?.. - в ярости начала Кируна.
   И увидела Кадсуане. И Бера увидела Кадсуане. К удивлению Мин, обе так
и замерли с раскрытыми ртами.
   - Он в хороших руках, - сказала  Кадсуане,  -  Или  у  одной  из  вас
внезапно  обнаружился  большой   Талант   Исцеления,   о   котором   мне
неизвестно?
   - Да, Кадсуане, - покорно ответили они. - Нет, Кадсуане.
   Мин ошеломленно напомнила себе, что надо закрыть рот.
   Самитзу пододвинула  стоящее  у  стены  инкрустированное  драгоценной
поделочной костью кресло, расправила темно-желтые юбки и уселась, сложив
руки и наблюдая, как вздымается и опадает  грудь  Ранда  под  простыней.
Нианде подошла к книжной полке и, выбрав  книгу,  уселась  у  окна.  Она
собиралась читать! Кируна и Бера хотели было  тоже  сесть,  но  замерли,
глядя на Кадсуане, и  опустились  в  кресла  лишь  после  того,  как  та
раздраженно кивнула.
   - Почему вы ничего не предпринимаете? - не выдержав, закричала Мин.
   - Это и мне хотелось бы знать, - сказала Эмис, входя в комнату.
   Моложавая, хотя и седовласая Хранительница Мудрости  некоторое  время
смотрела на Ранда, потом поправила темно-коричневую шаль и повернулась к
Кируне с Берой. - Ты можешь идти, - сказала она, обращаясь к Бере.  -  И
Кируна тоже, ее снова хочет видеть Сорилея.
   Смуглое лицо Кируны побледнело, но обе Айз Седай  поднялись,  присели
и, пробормотав "Да, Эмис",  даже  более  покорно,  чем  разговаривали  с
Кадсуане, отбыли,  бросая  на  Зеленую  сестру  растерянные  взгляды,  -
Интересно, произнесла Кадсуане, когда они вышли. Взгляд ее  темных  глаз
погрузился в голубые глаза Эмис, и, по крайней мере,  Кадсуане,  похоже,
осталась довольна увиденным. Во всяком случае,  она  улыбнулась.  -  Мне
непременно нужно встретиться  с  этой  вашей  Сорилеей.  Она  -  сильная
женщина? - Кадсуане сделала ударение на слове "сильная".
   - Самая сильная из всех, кого я знала, - просто ответила Эмис.
   Спокойно. Так спокойно, будто бесчувственный Ранд не лежал  рядом.  -
Понятия не имею, что такое Исцеление, Айз Седай. Могу  я  быть  уверена,
что делается все возможное?
   Голос Эмис звучал ровно, хотя Мин сомневалась, что  та  действительно
доверяла Айз Седай.
   - Все, что можно сделать, уже сделано, - вздохнула Кадсуане. - Сейчас
остается только ждать.
   - Чего ждать? Пока он умрет? - произнес хриплый мужской голос, и  Мин
подскочила от неожиданности.
   Дашива широкими шагами вошел в комнату,  его  простоватое  лицо  было
искажено гневом.
   - Флинн! - рявкнул он.
   Книга Нианде выпала из внезапно обессилевших пальцев; она  уставилась
на троих мужчин в черных мундирах, как, наверно, смотрела бы  на  самого
Темного.
   Побледневшая Самитзу забормотала что-то похожее на молитву.
   По  приказу  Дашивы  седой  Аша'ман,  хромая,  подошел  к  постели  с
противоположной от Кадсуане  стороны  и  принялся  водить  руками  вдоль
неподвижного тела Ранда в футе  над  простыней.  Молодой  Наришма  хмуро
стоял у двери, положив пальцы на рукоять меча и пытаясь держать  в  поле
зрения своих больших темных глаз сразу всех троих Айз Седай. И не только
Айз Седай, но и Эмис. На его лице не  было  страха;  он  будто  уверенно
ожидал, что эти женщины сами обнаружат свою враждебность. В  отличие  от
Айз  Седай,  Эмис  проигнорировала  всех  Аша'манов,  кроме  Флинна.  Со
спокойным бесстрастным лицом она молча следила за  ним.  Но  ее  большой
палец весьма выразительно пробегал по рукоятке висевшего на поясе ножа.
   - Что ты делаешь? - требовательно спросила Самитзу, вскочив с кресла.
   Сколь бы неловко она ни чувствовала себя при Аша'манах,  беспокойство
за лежащего в забытьи подопечного пересилило. - Ты, Флинн, или как  тебя
там!
   Она шагнула к постели, но Наришма встал у нее на пути.  Нахмурившись,
Самитзу попыталась обойти его, но он положил руку ей на плечо.
   - Еще один плохо воспитанный мальчик,  -  пробормотала  Кадсуане.  Из
всех трех сестер только она не проявила никаких  признаков  тревоги  при
виде Аша'манов. Лишь, прикрывшись ладонью, внимательно изучала их.
   Наришма вспыхнул, услышав ее замечание, и убрал руку с плеча Самитзу,
но когда та предприняла еще одну  попытку  обойти  его,  снова  оказался
перед ней.
   Тогда она попыталась заглянуть через его плечо:
   - Ты что делаешь, Флинн? Я не  допущу,  чтобы  ты  своим  невежеством
погубил его! Слышишь?
   Мин почти пританцовывала, беспокойно переминаясь с ноги на ногу.  Она
не думала,  что  Аша'маны  могут  убить  Ранда,  во  всяком  случае,  не
намеренно, но... Он доверял им,  но...  Свет,  даже  Эмис  не  выглядела
уверенной, хмуро переводя взгляд с Флинна на Ранда.
   Флинн стащил простыню, обнажив тело Ранда до талии,  и  стал  изучать
его рану. Она выглядела не  лучше  и  не  хуже,  чем  помнилось  Мин,  -
воспаленная,  зияющая,  бескровная,  пересекающая  старый  шрам.   Ранд,
казалось, спал.
   - Хуже, чем есть, он не сделает, - сказала Мин. Никто не ответил.
   Дашива издал гортанный горловой звук, и Флинн взглянул на него:
   - Что ты видишь, Аша'ман?
   - Я не обладаю Талантом Исцеления, - сказал Дашива, скривив  губы.  -
Это ты послушался моего совета и начал учиться.
   - Какого совета? - все так же требовательно  спросила  Самитзу.  -  Я
настаиваю, чтобы вы...
   - Успокойся, Самитзу, - сказала Кадсуане. Она, казалось, единственная
в комнате, не считая Эмис, сохраняла спокойствие, но, судя по тому,  как
Хранительница Мудрости поглаживала рукоятку своего  ножа.  Мин  была  не
слишком уверена  даже  насчет  нее.  -  Думаю,  он  меньше  всего  хочет
навредить этому мальчику.
   - Но, Кадсуане, - настойчиво начала Нианде, - этот человек...
   - Я сказала - успокойся, -  решительно  прервала  ее  седовласая  Айз
Седай.
   - Уверяю вас, - сказал Дашива, и его голос странным образом звучал  и
резко, и вкрадчиво, - Флинн знает, что делает. Он уже сейчас способен на
такое, о чем вы, Айз Седай, и не мечтаете.
   Самитзу громко фыркнула. Кадсуане  кивнула  и  откинулась  на  спинку
кресла.
   Флинн провел пальцем вдоль отекшей раны на боку Ранда  и  по  старому
шраму, движение его казалось нежным.
   - Они похожи, хотя и разные, будто здесь два типа  заражения.  Только
на самом деле это не заражение, это... тьма. Я не могу подыскать лучшего
слова.
   - Он пожал плечами, подняв глаза на Самитзу,  сердито  смотревшую  на
него, нет, сейчас ее взгляд приобрел скорее задумчивое выражение.
   - Сделай что-нибудь, Флинн, - пробормотал Дашива. - Если он  умрет...
Сморщив нос, точно от дурного  запаха,  он,  не  отрываясь,  смотрел  на
Ранда.
   Губы его двигались, будто он разговаривал сам с собой, и внезапно  он
издал странный звук, наполовину всхлип, наполовину  горький  смех,  хотя
лицо по-прежнему оставалось бесстрастным.
   Глубоко вздохнув, Флинн посмотрел вокруг - на Айз Седай, на Эмис.
   Наткнувшись взглядом на Мин, он вздрогнул,  и  его  морщинистое  лицо
покраснело. Он торопливо натянул простыню, укрыв Ранда до подбородка, но
оставив на виду и старый шрам, и свежую рану.
   - Надеюсь, никто не возражает, если по ходу  дела  я  буду  говорить,
сказал он, начав водить мозолистыми руками над боком Ранда.  -  Говорить
это, похоже, немного помогает. - Флинн прищурился, сфокусировав все свое
внимание на ранах, и его пальцы начали медленно двигаться. Будто сплетая
невидимые  нити,  подумала   Мин.   Голос   у   него   был   какой-то...
отсутствующий, по-видимому, его сознание было занято отнюдь не  словами,
которые он произносил. - Именно Исцеление заставило меня пойти в  Черную
Башню. Я был солдатом, пока не получил копье в бедро; после этого не мог
как следует сидеть в седле и даже подолгу ходить.  За  почти  сорок  лет
службы в Гвардии Королевы это ранение было пятнадцатое.  Пятнадцатое  из
тех, которые я считал; сюда не входят раны, которые не мешали ходить или
скакать верхом. За сорок лет я видел гибель  многих  своих  друзей.  Вот
почему я пришел в Черную Башню,  и  М'Хаель  научил  меня  Исцелению.  И
другим вещам. Грубый тип Исцеления. Меня однажды Исцеляли  Айз  Седай  -
почти тридцать лет назад! - и это было болезненнее, чем то,  что  сделал
я. Однако суть  одна.  Потом  однажды  Дашива,  вот  этот  самый,  прошу
прощения,  Аша'ман  Дашива  говорит,  что  он  удивляется,  почему  наше
Исцеление действует одинаково, неважно, раздроблена у человека нога  или
он простыл, и мы стали разбираться, и... Ну, ему самому это не  очень-то
много дало, но я, кажется, приобрел какое-то умение. Талант. Вот  почему
я подумал, что, если... Так. Это  самое  большее,  что  я  могу  сделать
Дашива заворчал, когда Флинн внезапно опустился на корточки и вытер  лоб
тыльной стороной руки. Бусинки пота выступили на его лице - Мин  впервые
видела Аша'мана в испарине. Рана в  боку  Ранда  не  исчезла  и  все  же
казалась немного  меньше,  была  не  такой  красной  и  воспаленной.  Он
продолжал спать, но выглядел уже не таким бледным.
   Самитзу устремилась мимо Наришмы  -  так  быстро,  что  он  не  успел
помешать ей.
   - Что ты сделал? - требовательно спросила она, положив пальцы на  лоб
Ранда. Никто не знал, что она обнаружила с помощью Силы, но брови у  нее
взметнулись вверх, а высокомерный тон сменился недоверчивым:
   - Что такого ты сделал?
   Флинн с сожалением пожал плечами.
   - Не слишком много. На самом деле мне  не  удалось  повлиять  на  эти
разновидности зла. Я просто отстранил зло от него, так мне  кажется.  На
время, во всяком случае. Не навсегда. Теперь оба зла  сражаются  друг  с
другом. Может, они уничтожат друг друга, тогда  он  вообще  выздоровеет.
Вздохнув, Флинн покачал головой:
   - С другой стороны, не  поручусь,  что  они  не  убьют  его.  Но  мне
кажется, сейчас у него больше шансов уцелеть.
   Дашива кивнул с важным видом:
   - Да, теперь у него есть шанс.
   Можно подумать, это он только что совершил Исцеление.
   К явному удивлению Флинна,  Самитзу  обошла  постель  и  помогла  ему
подняться.
   - Ты расскажешь мне о том, что сделал, - сказала она тоном  королевы,
который удивительно контрастировал с ее жестами: она быстрыми движениями
пальцев расправляла ворот мундира этого пожилого человека и разглаживала
отвороты. - Если бы только существовал способ, с помощью которого ты мог
бы показать мне это! Но ты опишешь все подробно. Ты должен! Я отдам тебе
все золото, какое у меня есть, выношу твоего ребенка,  сделаю  все,  что
пожелаешь, но ты расскажешь мне обо всем, что умеешь!
   С таким видом, точно сама не уверена, приказывает или просит, Самитзу
повела ошеломленного Флинна к окну. Он несколько раз  открывал  рот,  но
она не замечала этого, слишком увлеченная уговорами  рассказать  ей  обо
всем.
   Не беспокоясь, что подумают  остальные.  Мин  забралась  на  постель,
улеглась так, чтобы голова Ранда оказалась  у  нее  под  подбородком,  и
обхватила его обеими  руками.  Шанс.  Она  украдкой  разглядывала  троих
людей, расположившихся около постели. Кадсуане  в  своем  кресле;  Эмис,
стоящая напротив; прислонившийся к  одному  из  прямоугольных  кроватных
столбиков Дашива, единственный среди  них,  на  чьем  хмуром  лице  было
заметно беспокойство. Вокруг всех клубились образы и ауры, но Мин их  не
понимала.
   Все, не отрываясь, смотрели на Ранда. Вне  всякого  сомнения,  смерть
Ранда  была  бы  величайшим  бедствием  для  айильцев  и  Аша'манов.   И
Кадсуане... Бера  и  Кируна  не  только  сразу  узнали  Кадсуане  -  она
заставила их прыгать,  точно  девчонок,  хотя  они  дали  клятву  Ранду.
Кадсуане, которая причинит Ранду "не больше вреда, чем необходимо".
   На мгновение взгляд девушки встретился с пристальным взором Кадсуане,
и Мин вздрогнула. Как-нибудь, но она защитит Ранда, пока он сам не может
постоять за себя, и от Эмис, и от Дашивы,  и  от  Кадсуане.  Как-нибудь.
Мин, не осознавая, что делает,  тихонько  запела  колыбельную,  укачивая
Ранда.
   Как-нибудь.

Глава 37

ЗАПИСКА ИЗ ДВОРЦА

   На следующий день после Праздника Птиц рассвет принес с собой сильный
ветер с Моря Штормов, и  жара  в  Эбу  Дар  спала.  Безоблачное  небо  и
пылающее расплавленным золотом солнце,  однако,  указывали  на  то,  что
ветер скоро стихнет. Предполагая, что именно так  и  будет,  Мэт  только
наполовину зашнуровал рубашку, а куртку и вовсе не стал застегивать.  Он
торопливо шагал к выходу  через  весь  Дворец  Таразин  и  не  то  чтобы
вздрагивал при каждом звуке, но широко раскрывал глаза  при  виде  любой
служанки, пробегающей мимо, рассекая воздух бесчисленными нижними юбками
и улыбаясь ему. Все они улыбались, даже самая последняя из  них,  причем
так... многозначительно. Мэт не сомневался,  что  все  они  знают.  Было
очень трудно справиться с желанием припустить бегом.
   Под конец он и вовсе шел медленно, пробираясь по затененной  галерее,
огибающей конюшенный  двор,  только  что  не  на  цыпочках.  Желтоватые,
похожие на  тростник  растения  в  больших  красных  фаянсовых  чашах  и
виноградные лозы с широкими листьями в красных прожилках,  свисающие  из
подвешенных на цепях металлических  корзин,  создавали  между  рифлеными
колоннами  галереи  своего  рода  полупрозрачную  ширму.  Мэт   невольно
надвинул шляпу пониже, чтобы затеняла лицо. Руки заскользили вдоль копья
- Бергитте называла его ашандарей, - безотчетно поглаживая древко, будто
ему предстояло защищаться.
   Кости бешено крутились в  голове,  но  даже  это  сейчас  не  слишком
волновало Мэта. Источником его беспокойства была Тайлин.
   Шесть закрытых экипажей с изображением  зеленых  Якоря  и  Меча  Дома
Митсобар на  лакированных  дверцах  выстроились  в  ряд  перед  высокими
сводчатыми воротами, уже запряженные и с кучерами в ливреях.  Налесин  в
куртке с желтыми полосами зевал в стороне от них, а Ванин развалился  на
перевернутой бочке неподалеку от дверей конюшни и, похоже, дремал.
   Большинство  остальных  парней  из  отряда  Красной  Руки   терпеливо
ожидали, сидя  на  корточках  на  камнях  конюшенного  двора;  некоторые
бросали кости в тени высокой белой стены  конюшни.  Илэйн  стояла  между
Мэтом и экипажами, рядом с живой оградой, создаваемой растениями. С  ней
была Реанне Корли и еще ближе к Мэту семь женщин - те, кто присутствовал
на собрании, куда он ворвался вчера вечером; Реанне  единственная  среди
них не носила красного пояса Мудрых Женщин.
   Мэт, по правде говоря, не ожидал их появления здесь сегодня утром. На
их лицах застыло такое  выражение,  какое  бывает  у  женщин,  привыкших
распоряжаться не только своей жизнью, но и чужими, у большинства  волосы
уже тронула седина, и все  же  они  не  сводили  ожидающих  взглядов  со
свежего личика  Илэйн.  Стояли,  можно  сказать,  на  цыпочках,  готовые
броситься куда угодно по ее приказу. Мэт лишь мельком взглянул  на  них;
среди них не было женщины, которая довела его до белого каления.  Тайлин
заставляла его чувствовать  себя...  ну,  слово  "беспомощным"  казалось
единственным подходящим, хотя и нелепым применительно к нему.
   - Мы обойдемся и без них,  госпожа  Корли,  -  сказала  Илэйн.  Голос
ДочериНаследницы звучал так, будто она поглаживала  по  голове  ребенка,
успокаивая его. - Я велела им  дожидаться  тут  нашего  возвращения.  Мы
привлечем меньше внимания, особенно за рекой, если с нами не  будет  Айз
Седай, которых могут узнать.
   Ее представление о том, как следует одеться, направляясь