смели не явиться по ее приглашению.
     Широко  шагая  по  улице,  она  посматривала  по сторонам,  причем  так
сердито, что кое- кто из возчиков прикусил язык  и благоразумно  воздержался
от комментариев, которые так и просились вслед одинокой хорошенькой девушке.
Кое-кто.
     Мин сидела на скамье возле стены в переполненном общем зале "Девятерной
упряжки"  и  наблюдала  за столом, окруженным  стоящими мужчинами. У кого-то
висел на  плече  свернутый  кольцами  извозчичий  кнут,  на  поясе у  других
красовались мечи - то были купеческие охранники. Еще шестеро сидели плечом к
плечу за столом. Мин даже различала сидящих на дальнем краю стола  Логайна и
Лиане.  Логайн  сидел  хмурый и  недовольный, остальные же  мужчины на  лету
ловили каждое словечко улыбающейся Лиане.
     В воздухе плавал густой табачный  дым, и  в гуле  голосов  почти тонули
мелодия  флейты  и  барабана  и  пение  девушки,  танцующей  на столе  между
сложенных из камня очагов. Песня была про  женщину, которая уверяла шестерых
поклонников, что каждый из  них  - единственный мужчина в ее  жизни. Хотя от
слов песни Мин  то и дело бросало в краску, она находила  песню  не лишенной
интереса. Время от времени певица  кидала ревнивые взгляды на столик, вокруг
которого толпилось столько народу. Если быть точнее, то на Лиане.
     Высокая  доманийка,  входя  вместе с Логайном в  гостиницу,  уже, можно
сказать, вела  его на веревочке, а  ее волнующая походка и тлеющий  в глазах
огонек привлекли к ней столько мужчин, сколько и мух  на плошку с  медом  не
налетит.  Чуть не  вспыхнула кровавая  драка, Логайн  и купеческие охранники
схватились  было за мечи,  уже  блеснули ножи,  на  шум прибежали коренастый
хозяин  гостиницы и два весьма дюжих молодца с дубинами. А Лиане моментально
потушила готовое разгореться пламя, точно так же, как и возбудила страсти, -
улыбка тут, пара-тройка слов там, взгляд этому, погладить по щеке того. Даже
хозяин торчал  рядом с ней до последнего, ухмыляясь словно последний болван.
Не  будь у  него дел, он и  сейчас бы тут рассиживал. А  Лиане еще полагает,
будто ей нужно практиковаться! Нет, это совсем не справедливо.
     Если б я могла так крутить  всего одним мужчиной, я была  бы несказанно
довольна. Может, она меня научит... О Свет,  о  чем я думаю? Она ведь всегда
была сама собой, другим оставалось либо принимать ее такой,  какая она есть,
либо не принимать  вовсе. А теперь она подумывает изменить себя - и все ради
какого-то мужчины! И  без  того  худо, что пришлось напялить  платье, вместо
того  чтобы носить привычные куртку и  штаны. Увидел  бы  он меня в платье с
низким вырезом! Показать-то у меня  есть что, не чета Лиане, а она... Хватит
об этом!
     - Мы отправляемся  на  юг, - произнесла у  плеча  девушки  Суан, и  Мин
вздрогнула от неожиданности. Она  и не заметила, как Суан вошла в гостиницу.
- Немедленно.
     Судя по  блеску в  глазах Суан, она что-то узнала. Но  вот поделится ли
она своими сведениями? Похоже, она по-прежнему считает себя Амерлин.
     -  К  ночи до гостиницы добраться не успеем, - сказала Мин.  - Могли бы
здесь переночевать, комнаты есть.
     Спать лучше не под  забором и  не на сеновале, а на кровати, пусть даже
обычно  ее приходилось делить  с  Лиане и  Суан.  Логайн  предлагал  снимать
комнату каждой из троих, но Суан была прижимиста, хотя деньгами распоряжался
скуповатый подчас Логайн.
     Суан огляделась - те, кто не засматривался на Лиане, слушали певицу.
     -  Это  невозможно. Я...  По-моему,  обо  мне  могут  начать  расспросы
Белоплащники. Мин тихонько присвистнула:
     - Далину эта новость не понравится.
     - Тогда ничего ему и не скажем. -  Бросив взор на столпотворение вокруг
Лиане, Суан  покачала головой: - Просто шепни Амаене, что нам нужно уходить.
А он уж за ней пойдет. И будем надеяться, остальные не потянутся следом.
     Мин криво  улыбнулась. Суан постоянно твердила,  мол, ей все равно, что
главенство  забрал  Логайн,  вернее,  Далин. А  тот по  большей части просто
глядел на  нее как  на пустое место, когда она пыталась заставить его что-то
сделать. Однако Суан,  как видно, ничуть  не поколебалась  в своей решимости
вновь привести того к покорности.
     - Кстати, а что это такое - девятерная упряжка? - спросила Мин. Она уже
выходила из гостиницы посмотреть на вывеску над дверью, нет ли какого намека
- но там красовалось лишь название. - Восьмерные я  видела, и десятерные, но
из девяги лошадей - ни разу.
     -  В  этом  городе,  - натянуто  промолвила  Суан, -  лучше об  этом не
спрашивать. - Внезапный румянец на ее щеках навел Мин на мысль, что ответ на
этот  вопрос  Суан  прекрасно  известен. -  Сходи за  ними. Впереди  дальняя
дорога, незачем время терять. И чтобы тебя никто, кроме них, не услышал.
     Мин тихонько  хмыкнула.  Ее никто и  не увидит, эти  остолопы только на
Лиане и пялятся,  а  та им  лишь  улыбается.  Интересно  знать, каким  таким
образом  Суан  привлекла  внимание  Белоплащников?  Хуже  для   беглянок  не
придумаешь, а  ошибки  - это на  Суан вовсе не похоже.  Еще Мин  хотелось бы
знать,  как  заставить Ранда смотреть  на нее  таким взором, какими  все эти
мужчины пожирают Лиане. Если  их четверке предстоит скакать всю ночь - а Мин
подозревала,  что  так  оно и  будет,  -  может.  Лиане  все-таки шепнет  ей
пару-тройку советов.



        ГЛАВА 12. Старая трубка


     Порыв ветра, закруживший пыль  по  лугардской улице,  сдернул бархатную
шляпу  с  головы  Гарета  Брина  и швырнул ее  прямиком под  тяжелый фургон.
Скрипнув, колесо  с железным ободом вмяло шляпу в твердую  глину, оставив от
нее  сплющенное воспоминание. Некоторое  время Брин  смотрел на шляпу, потом
зашагал дальше. На ней все равно грязь стольких дорог, сказал себе Брин. Еще
до Муранди его  шелковый  кафтан основательно пропылился. Сколько ни выбивай
пыль,  толку  мало  - если  у него руки доходили до забот об одежде.  Кафтан
утратил  свой  изначальный  серый цвет  и  приобрел бурый  оттенок Надо было
одеться попроще - он же не на бал собирался.
     Ловко  уворачиваясь  от  громыхающих  по разбитой  улице  фургонов,  он
пропустил мимо ушей летевшую ему вслед брань возчиков - любой уважающий себя
десятник даже во сне выдал бы перлы позабористей - и нырнул в постоялый двор
под красной крышей. Тот назывался "Фургонное  седалище" -  красочный рисунок
вывески давал названию недвусмысленную интерпретацию.
     Общий зал постоялого двора ничем  не отличался от  всех виденных Брином
лугардских гостиниц: возчики и купеческие охранники, набившиеся вперемешку с
конюхами, кузнецами и грузчиками - кого  тут только не  было!  Все говорили,
хохотали  во  всю мощь  глоток, напивались  как  могли, одной рукой обхватив
кружку с выпивкой, а  другой  стараясь облапить и приласкать  служаночку. По
большому счету местечко  мало чем отличалось от обеденных  залов  и таверн в
прочих городках, хотя во  многих бывало куда как спокойней. На столе в конце
зала  прыгала  и пела миловидная  полногрудая  молодая  женщина. Блузка  ее,
казалось, вот-вот спадет с  плеч, а пела она под  едва слышный аккомпанемент
двух флейт и двенадцатиструнного биттерна.
     Тонким слухом и музыкальностью Гарет Брин не славился, но  остановился,
чтобы по достоинству оценить песню. В любом солдатском лагере певицу приняли
бы на "ура". Правда, даже если бы ей  медведь  на  ухо наступил  и петь  она
совсем  не  умела, популярность ее не пострадала бы.  В такой-то блузке  она
мигом сыскала бы себе муженька.
     Джони и Бэрим были уже тут. Внушительная комплекция Джони обеспечила им
отдельный  столик,  хотя волосы у  него давно  поредели  и повязка  все  еще
украшала голову.  Оба старых  вояки слушали девушку. Или просто  пялились на
нее. Гарет Брин тронул обоих за плечи и кивнул на боковую дверь, что вела на
конюшенный двор, куда угрюмый косоглазый  конюх  отвел их лошадей  - за  три
серебряных  пенни.  Год назад  за такую  цену, а то и  дешевле Брин купил бы
хорошего коня. Смута на западе и беспорядки в Кайриэне чудовищно вздули цены
и катастрофически сказались на торговле.
     Никто  из  троих  не  промолвил ни  слова,  пока  всадники не  миновали
городские ворота и не выехали на глухую дорогу, петляя, уходящую на север, к
реке Сторн.  Это  была даже  не  дорога,  так, широкая  тропа. Наконец Бэрим
промолвил:
     - Милорд, вчера они были здесь.
     Это Брин уже и  сам узнал.  Через  такой город,  как Лугард,  не  могли
пройти  незамеченными  три  хорошенькие  молодые женщины,  явно чужестранки,
путешествующие вместе. Во всяком случае - незамеченные мужчинами.
     - Они и еще  какой-то плечистый малый, - продолжал Бэрим. - Похоже, это
тот самый Далин, который был с ними, когда они спалили у Нимов сарай. Кто бы
он ни был, они задержались  ненадолго в "Девятерной  упряжке", выпили там по
стаканчику и уехали. О той доманийской девице мне парни все  уши прожужжали.
Улыбки расточала налево-направо, зазывная  такая походочка... В общем, из-за
нее чуть буза не  поднялась, а потом она всех утихомирила, таким же образом.
Чтоб мне сгореть, но я не прочь повстречаться с какой- нибудь доманийкой!
     - Узнал, куда они направились,  Бэрим? - невозмутимо спросил  Брин. Сам
он этого узнать не сумел.
     -   Гм...  Нет,  милорд.  Но  я  слышал,  через   город  проехала  уйма
Белоплащников, и все - на запад. Как, по-вашему, неужто старый Пейдрон Найол
чего-то затевает? Может быть, в Алтаре?
     - Бэрим, эти дела нас больше не касаются. - Брин  понимал: на  сей  раз
его терпение дало трещину,  но Бэрим был  старым служакой и, услышав эту еле
заметную нотку раздражения, счел за лучшее не отвлекаться от главного.
     - Милорд, я знаю,  куда они направились, - вмешался Джони. -  На запад,
по Джеханнахской дороге.  И гнали,  как поговаривали, во весь опор. - Он был
встревожен. - Милорд, я  встретил двух купеческих охранников - ребята раньше
служили в гвардии. Мы с  ними пропустили по  стаканчику. Случилось  так, что
они  оказались  в  одном  злачном  местечке  под  названием  "Славная ночная
скачка", когда туда явилась та  девчонка, Мара. Она искала работу, говорила,
что петь умеет. Ну, работу она не получила: не  захотела ноги  заголять, как
принято у певичек чуть ли не во всех местных кабаках. Да и кто бы ее осудил?
Вот она и ушла. Мы с зримом потолковали - и выходит, сразу после этого они и
ускакали  на  запад. Не нравится мне  это,  милорд. Она не из  тех  девушек,
которые  ищут работу в этаких  заведениях. По-моему,  она хотела  сбежать от
того малого, Далина.
     Как ни странно,  но даже получив  шишку на голове, Джони  не  испытывал
враждебности к трем молодым  женщинам. У него было  собственное мнение на их
счет, которое он с возрастающей убежденностью  выражал все чаще  с  тех пор,
как отряд выехал из поместья. Джони  вбил себе в голову, что девушки угодили
в  какой-то переплет и их необходимо  спасти.  Брин подозревал, что, если он
нагонит эту троицу и отвезет обратно в поместье. Джони начнет ходить за  ним
по  пятам,  умоляя,  чтобы  девушек  отдали под надзор одной из  его  дочек,
которая будет им как мать.
     Бэрим подобных чувств не ведал.
     - Гэалдан. - Он насупился. - Или, может, Ал-тара. Или Амадиция. Пытаясь
их вернуть, мы рискуем  с Темным облобызаться.  Вряд ли того стоит сгоревший
сарай да пяток коров.
     Брин  не  сказал  ничего. Они  и  без того  слишком далеко зашли с этой
погоней,  а  Муранди  -  неподходящее  место  для  андорцев:  слишком  много
пограничных стычек и споров за много-много лет. Лишь безумец станет гоняться
по  Муранди  за  клятвопреступницей ради ее глазок. Ну, положим,  не больший
глупец, чем тот, кто отправился за ними через полмира?
     - Эти  парни,  с  которыми я говорил...  -  неуверенно начал  Джони.  -
Милорд,  похоже, очень многих  ребят,  которые...  которые служили под вашим
командованием, увольняют. - Приободренный молчанием Брина, он продолжил: - А
взяли  кучу новых.  Много  кого понабрали. Парни  говорили: на место одного,
кому  указали на порог, приходит четверо-  пятеро. К тому же таких,  от кого
хлопот не  оберешься, они сами  бед натворят, вместо  того чтобы их умерить.
Кое-кто из них называет себя Белыми  Львами,  и подчиняются они, мол, только
этому Гейбрилу. - Джони сплюнул, показывая, что он обо всем этом думает. - И
эта  шайка-лейка больше не гвардия.  И не  рекруты благородного  Дома.  Если
верить тем ребятам, Гейбрил набрал себе людей раз в  десять больше, чем есть
в гвардии, и все они клялись в верности трону Андора, а никак не королеве.
     - И это  тоже нас больше  не касается,  - отрубил  Брин.  Бэрим  языком
оттопырил щеку  -  он  всегда  так  делал, когда что-то  знал, но  не  хотел
говорить либо не был уверен в важности своих сведений. - Ну. что еще, Бэрим?
Давай, солдат, выкладывай.
     Тот, собрав лоб в морщины, удивленно воззрился на Брина. Бэрим никак не
мог сообразить, откуда Брин знает, когда он что-то пытается скрыть.
     - Ну, милорд, народ, с которым я  болтал, поговаривал, что Белоплащники
вчера вопросы  всякие задавали.  О девушке, по описанию похожей на эту Мару.
Допытывались, кто  она такая, куда отправилась. Все такое. Слышал, очень они
ею заинтересовались, когда прознали, что она исчезла. Если они  ее ловят, то
девушку могут вздернуть  раньше, чем мы ее отыщем. Если  они, гонясь за ней,
на какую неприятность нарвутся, с них станется и не задумываться, вправду ли
она - Приспешница Темного. Повесят - и  вся недолга. Даже не уточняя, за той
ли вообще гнались.
     Брин нахмурился. Белоплащники? Что вообще Чадам Света  надобно от Мары?
Никогда  бы  не поверил,  будто она  - Приспешница Темного.  Но ведь  он сам
видел,  как  в  Кэймлине  повесили  одного Приспешника Темного,  паренька  с
по-детски  невинным  лицом. Этот мерзавец учил  на улицах детей о могуществе
Темного  -  Великого  Повелителя Тьмы,  как  он  его  называл.  Как  удалось
установить,  за три года  он убил девятерых ребят, когда  они, по- видимому,
решили  его  разоблачить.  Нет. Та  девушка - не  Приспешница Темного, готов
жизнью поручиться. Белоплащники  всех  и  каждого  подозревают.  А  коли  им
втемяшилось в голову, что из Лугарда она бежала, чтобы от них скрыться...
     Ткнув каблуками, Брин погнал Путника кентером. Большеносый гнедой мерин
был замечателен не резвостью,  а  выносливостью и вдобавок смелостью. Вскоре
спутники нагнали Брина и,  заметив настроение бывшего командира, держали рты
на замке.
     Милях  в  двух от Лугарда Гарет  Брин свернул в рощицу дубов и болотных
миртов. На чистой поляне под густыми ветвями раскидистого дуба расположились
временным лагерем остальные его люди.  Горело несколько  небольших, без дыма
костров -  ветераны  всегда  выкроят время выпить  горячего  чаю.  Некоторые
дремали. Какой же бывалый солдат упустит возможность перехватить часок сна?
     Бодрствующие  дружескими  пинками  растолкали   спящих,  и  теперь  все
смотрели  на Брина.  С минуту  он, сидя в седле, переводил взор  с одного на
другого. Седые волосы,  лысины, лица в черточках морщин. По-прежнему крепкие
и  готовые на все, но все-таки... Надо же было тащить их за  собой в Муранди
только потому, что одному старому дурню не терпится  узнать, почему какая-то
женщина нарушила  свою клятву!  А  за этими женщинами,  быть может,  гонятся
Белоплащники. Не говоря уже о том, далеко ли от дома они окажутся и долго ли
продлится  эта погоня.  Если Брин повернет сейчас назад,  то пройдет  больше
месяца, прежде чем отряд опять  увидит Корийские Ключи. Если  же он двинется
дальше, то  нет гарантии, что  погоня завершится хотя бы у Аритского Океана.
Он обязан отвести этих людей домой. Да и самому не худо вернуться. Он должен
так поступить. Он не  имеет права просить  их о таком  - с  риском для жизни
вызволять девушек из лап Белоплащников. Он вполне может оставить Мару на суд
Белоплащников.
     - Мы отправляемся на запад,- громко заявил Брин,  и  тотчас же зашипели
угли,  зазвякали  котелки - вылив на костры остатки чая, котелки привязали к
седлам. - Придется как следует  постараться. Я намерен нагнать  их в Алтаре,
если удастся,  а  если  нет, неизвестно,  куда  они  нас  поведут за  собой.
Глядишь, еще до конца погони повидаем Джеханнах,  или Амадор, или Эбу Дар. -
Брин изобразил  беспечный смешок. - Посмотрим,  какие вы крутые парни, когда
доберемся до Эбу  Дар. У  них там есть таверны, где девицы с иллианцев шкуры
сдирают, а Белоплащников для забавы на вертелы насаживают.
     Они засмеялись громче, чем заслуживала шутка.
     - С  вами, милорд, нам тревожиться не о чем,-  хохотнул  Тэд, засовывая
оловянную кружку  в седельную суму. Его  покрытое  морщинами лицо напоминало
мятую кожу. - Было дело, слыхал, однажды у вас вышла ссора с самой  Амерлин,
и...  -  Джар  Сильвин  пнул Тэда  по  лодыжке,  и тот, сжав  кулаки,  резко
обернулся; пусть и седовласый,  Джар все  равно  был младше его.  - Ты чего,
Сильвин? Хочешь, чтоб тебе башку  разбили? Так и... Что? -  Наконец  до него
дошло,  как  многозначительно  косятся  на  него  Сильвин  и  еще  несколько
сотоварищей. - О! А, да!.. - И он принялся сосредоточенно проверять подпругу
и ремешки на седле; больше никто не смеялся.
     Брин заставил себя  расслабить мускулы разом закаменевшего лица. Что ж,
пора наконец оставить прошлое  в прошлом. Женщина, с которой он делил ложе -
и, как он полагал, нечто большее, - и которая теперь смотрит на него, словно
на незнакомого,  чужого человека... Нет, это не причина, чтобы забыть ее имя
и  не  сметь  произносить  его  вслух.  Лишь потому, что она  изгнала его из
Кэймлина  под  страхом смертной  казни, а  он  всего-навсего  дал  ей совет,
который обязан был дать,  раз  поклялся ей служить...  Если ей не повезло  с
этим лордом Гейбрилом,  невесть откуда появившимся в Кэймлине, то отныне все
это  - не его забота. Голосом ровным и холодным, как замерзшая гладь  озера,
она заявила ему, что  имя его больше никогда не будет произнесено во дворце,
что лишь его многолетняя  служба не позволяет ей немедленно отправить его на
плаху  за  измену. За измену! А Брину нельзя терять  мужества, особенно если
погоня предстоит долгая.
     Закинув ногу на высокую луку седла, Гарет Брин достал трубку и набил ее
табаком  из своего кисета.  Резная чашечка трубки представляла  собой голову
дикого быка, шею которого обвивала  Корона Роз  Андора.  Уже тысячу лет  эта
эмблема  является гербом  Дома Брин:  сила и  храбрость на  службе королеве.
Пожалуй, пора обзавестись новой трубкой - эта уже старая.
     - Не так уж я  хорошо выглядел в той истории, как  ты, верно, слышал. -
Брин нагнулся и взял у подскочившего ветерана тлеющую веточку из погашенного
костра. Потом  он выпрямился, раскуривая  трубку.  - Случилось это  года три
назад  Амерлин  совершала поездку  с  официальными визитами.  Кайриэн,  Тир,
Иллиан  и напоследок, перед возвращением в Тар Валон - Кэймлин. В то время у
нас опять обострились проблемы с мурандийскими приграничными лордами - ну, в
общем,  как всегда.  - Раздались смешки  - на мурандийской границе отслужить
успели  все.  -  Я отправил  отряд  гвардейцев  разобраться  с мурандийцами,
которые считали, будто им  принадлежат овцы и скот по нашу сторону  границы.
Откуда ж мне было знать, что этим делом заинтересуется Амерлин!
     Рассказ привлек  всеобщее внимание. Приготовления к маршу продолжались,
но гораздо медленнее.
     -  Суан Санчей  и  Элайда уединились с  Моргейз... - Ну  вот,  он опять
произнес  ее  имя, и это не  доставило  ему  особых страданий. - А когда они
вышли, вид у  Моргейз был тот еще. Отчасти как у  грозовой тучи  - молнии из
глаз  так  и  летели,  а отчасти  как у десятилетней  девчонки, которой мать
устроила взбучку, поймав на том, что она потихоньку медовые пряники таскает.
Моргейз - женщина упрямая и сильная, но оказаться между Элайдой и  Престолом
Амерлин... - Брин  покачал головой, а солдаты начали п