е, чем теперь - с мертвецом в голове и появляющимся время от времени смутным лицом, которое он не мог распознать. Может ему стоит решиться и расспросить Кадсуане о ком-либо из них?
     "Не верь никому", - пробормотал Льюс Тэрин и добавил, криво усмехнувшись, - "и мне тоже".
     Без предупреждения Мин ударила его кулаком по ребрам с такой силой, что он даже хрюкнул от боли. - "Ты впадаешь в уныние, овечий пастух", - прорычала она - "Если ты опять переживаешь из-за меня, то клянусь, я..." - Да уж, способов выразить свое неудовольствие у Мин было много, причем каждому соответствовало свое ощущение, доносимое узами. Порой было легкое раздражение, исходившее от нее и сейчас, и приправленное беспокойством. А, иногда, и едва сдерживаемым острым желанием снять его голову с плеч. Иногда - рычание, почти заставившее его смеяться от ощущения веселья в ее голове. Ну, или достаточно близко к тому, чтобы рассмеяться, чего с ним не случалось уже очень давно. И было гортанное рычание, которое горячило его кровь даже без действия уз.
     "Только не сейчас", - предостерегающе сказала она, прежде чем его рука, лежащая на ее спине, двинулась - она спрыгнула с кровати, потянув за собой свою украшенную вышивкой куртку, и наградив его испепеляющим взглядом, полным укора. С тех пор как они связали его узами, Мин стала еще лучше читать его мысли, хотя и раньше она делала это прекрасно. - "Что ты собираешься делать, Ранд? Что предпримет Кадсуане?" - Яркая вспышка молнии затмила свет ламп, и за оконным стеклом прогремели раскаты грома.
     "Я и раньше не мог предсказать, что она предпримет, Мин. Почему сегодня должно быть иначе?"
     Толстая перина прогнулась под ним, когда он свесил ноги с одной стороны и повернулся лицом к ней. Машинально он едва не приложил руку к застарелым ранам в боку, затем поймал себя на этом и, изменив направление руки, застегнул свою куртку. Полу зажившие и неизлечимые, после Шадар Логота эти две накладывающиеся раны постоянно ныли. Или, может быть, он просто лучше ощущал их пульсацию, лихорадочный жар, заключенный в области размером чуть меньше его ладони. Он надеялся, что, по крайней мере, одна из них заживет после гибели Шадар Логота. Хотя, возможно, прошло еще слишком мало времени, чтобы он почувствовал какие-нибудь изменения. Мин ударила не в этот бок - она всегда очень нежно обходилась с этой частью его тела, не то что с его другими - но он считал, что должен хранить свою боль в тайне от неё. Не было никакого смысла в том, чтобы дать ей еще один повод для беспокойства. Беспокойство, читавшееся в ее глазах и перетекающее по узам, должно быть о Кадсуане. Или об остальных.
     Главное здание поместья и все прилегающие постройки сейчас были переполнены. Само собой, рано или поздно кто-либо использовал бы Стражей, оставшихся в Кайриэне - их Айз Седай, конечно же, не трубили на каждом углу, что покидают город, чтобы найти Возрожденного Дракона, но и не особенно это скрывали. Но и в этом случае он никак не ожидал встретить тех, кто прибыл вместе со Стражами. Даврам Башир с сотней своей салдэйской легкой конницы, спешившийся под проливным дождем и ветром, и костеривший изношенные седла. Более полудюжины Аша'манов, одетых в черное и почему-то не оградивших себя от ливня. Они прискакали вместе с Баширом, но выглядело все так, словно прибыли две разных партии: между ними всегда сохранялось небольшое расстояние и витал дух предельной настороженности. И одним из Аша'манов был Логайн Аблар. Логайн! Теперь он Аша'ман, со знаками Меча и Дракона на воротнике! Оба - и Башир, и Логайн - жаждали поговорить с ним, без свидетелей, и в особенности другого. Хотя и нежданные, они не были самыми удивительными гостями. На его взгляд, восемь Айз Седай, скорее всего, должны были быть подругами Кадсуане, хотя он мог поклясться, что она не меньше его удивлена встрече с ними. Более того, все, за исключением одной, Айз Седай были в сопровождении Аша'манов. И не в качестве пленников, естественно, или охранников, но Логайн не собирался объяснять что-либо в присутствии Башира, а Башир, в свою очередь, не собирался давать Логайну шанс первым поговорить с Рандом наедине. Теперь они сушились и устраивались по комнатам, дав ему возможность попытаться привести в порядок мысли. В той мере, в какой это было возможно в обществе Мин. Что же предпримет Кадсуане? Что ж он попробовал получить ее совет. Вот только оба знали, что события развиваются быстрее. Решение было принято независимо от мнения Кадсуане. Окна озарила вспышка молнии. У Кадсуане и молнии имелись кое-какие общие черты. Нельзя было предугадать, куда они ударят.
     "Аливия справилась бы с ней", - забубнил Льюс Тэрин. - "Раз она поможет нам умереть, то могла бы по твоей просьбе помочь с Кадсуане".
     "Я не хочу убивать её", - мысленно обратился к мертвецу Ранд. - "Я не могу позволить себе дать ей умереть". Льюс Тэрин это прекрасно знал, но для него понятия "ворчать" и "жить" - были неотделимыми. Временами после Шадар Логота он казался меньше затронутым безумием. Или Ранд стал более тронутым. В конце концов, ежедневно разговаривать с мертвецом в собственной голове и воспринимать это как должное, вряд ли можно считать признаком нормальности.
     "Ты должен сделать еще кое-что" - тихо сказала Мин с нотками тревоги в голосе, сложив руки на груди. - "Аура Логайна продолжает возвещать о славе сильнее, чем когда-либо. Может быть, он все еще думает, что он настоящий Возрожденный Дракон. И есть еще кое-что... неясное... в образах, которые я видела вокруг лорда Даврама. Либо он выступит против тебя, либо погибнет... Я слышала, как один из солдат сказал, что лорд Добрэйн, возможно, мертв. Потеря даже одного из них будет для тебя серьезной неприятностью. Потеряешь всех троих, и для того, чтобы оправиться, тебе понадобятся годы".
     "Если ты это видела, то так тому и быть. Я должен делать то, что в моих силах, Мин, и не беспокоится о том, что я сделать не могу". - Взгляд, которым она его одарила, напоминал взгляд ярмарочной торговки, предназначенный собравшемуся затеять спор покупателю.
     Царапанье в дверь заставило его повернуть голову, а Мин резко сменить позу. Он подозревал, что из ее рукава выскользнул метательный нож, и она спрятала его за запястьем. У этой женщины ножей, спрятанных в одежде, больше чем у Тома Меррилина. Или у Мэта. Цветные пятна, кружащиеся в его голове, почти сложились в... Во что? В человека на сидении фургона? Во всяком случае, не в то лицо, которое иногда появлялось в его мыслях, и образ мгновенно исчез, без всякого головокружения, сопровождавшего появление лица.
     "Войдите", - сказал он вставая.
     Войдя в комнату, Элза раскинула свои темно-зеленые юбки в изящном реверансе, бросив на него радостный взгляд. В её прекрасных манерах и холодноватой любезности было что-то кошачье. Она едва обратила внимание на Мин. Из всех поклявшихся ему сестер Элза была самой импульсивной. На самом деле, единственной импульсивной. Другие имели объяснимые, с их точки зрения, причины поклясться ему, и, конечно же, у Верин и тех сестер, которые пришли за ним к Колодцам Дюмай, не было никакого реального выбора при встрече лицом к лицу с та'вереном, но при всей внешней сдержанности Элзы внутри неё, казалось, горело пламя, заключавшееся в страстном желании увидеть его в Тармон Гай'дон. - "Вы желали, чтобы Вас известили о приходе Огир", - сказала она, не сводя глаз с его лица.
     "Лойал!" - ликующе завопила Мин, пряча нож в рукаве, и вихрем пронеслась мимо Элзы, оторопело смотревшей на лезвие. - "Я бы убила Ранда, если б он разрешил тебе уехать, не повидавшись со мной!" - Если верить узам, она не это имела в виду. Не совсем это.
     "Спасибо", - сказал Ранд Элзе под аккомпанемент радостных воплей, доносившихся из гостиной - колокольчика смеха Мин и землетрясения радостного смеха огир. Через все небо прокатился оглушительный раскат грома.
     Возможно, пыл Айз Седай относился и к желанию знать то, что он скажет Лойалу, поскольку она поджала губы и поколебалась перед тем, как сделать еще один реверанс и величаво удалиться из спальни. Притихшее веселье возвестило о том, что она прошла через гостиную, но после ее ухода радостный шум возобновился. Только тогда он потянулся к Силе. Он старался никогда и никому не позволять видеть то, как он это делает.
     Его захлестнул огонь, опаляющий сильнее солнца, и холод, в сравнении с которым даже самый свирепый буран казался нежным прикосновением весны. Лед и пламень, в своем неистовстве затмившие бушующий снаружи шторм, и угрожающие смести его, если он ослабит контроль хоть на мгновение. Удерживание саидин было битвой за выживание. Но, внезапно, зелень карнизов стала более зеленой, черная ткань куртки - еще более черной, золото вышивки - еще более золотым. Он мог разглядеть текстуру кроватных столбиков, украшенных резьбой в виде виноградной лозы, неясные черточки, оставленные песком, которым многие годы назад воспользовался мастер для полировки. Саидин заставила его ощущать себя так, словно он был полуслепым и беспомощным без неё. Это было частью того, что он чувствовал.
     "Чистая", - прошептал Льюс Тэрин. - "Вновь чистая и незатронутая порчей".
     Так и было. Порча, пятнавшая мужскую половину Силы со времен Разлома, исчезла. Тем не менее, поднимавшаяся тошнота никуда не делась, вызывая сильное желание согнуться пополам и опустошить желудок прямо на пол. Казалось, комната мгновенно закружилась вокруг Ранда, и он был вынужден ухватиться рукой за ближайший столбик кровати, чтобы удержаться на ногах. Он не знал, почему, даже после исчезновения порчи, он все еще чувствовал эту тошноту. Льюс Тэрин не знал, или не хотел говорить. Но тошнота была причиной, по которой он, по возможности, не позволял кому-либо видеть, как он захватывает саидин. Может быть, Элза страстно желала увидеть, как он вступит в Последнюю битву, но слишком многие хотели его гибели, и не все из них были Друзьями Темного.
     В этот момент слабости, мертвец дотянулся до саидин. Ранд почувствовал, как он жадно в нее вцепился. Было ли что-либо труднее, чем отрезать его? Иногда, после Шадар Логота, Льюс Тэрин еще больше казался неотъемлемой частью его самого. Хотя это уже не имело значения. Он зашел слишком далеко, чтобы позволить себе умереть. Он просто должен был идти дальше. Глубоко вздохнув, он проигнорировал вялые следы тошноты в своем желудке и зашагал в гостиную под громовые раскаты.
     Мин стояла посреди комнаты, держа руку Лойала в своих и улыбаясь. Чтобы удержать ручищу Лойала ей требовались обе собственные, да и то - они едва ее закрывали. Между его макушкой и оштукатуренным потолком было всего лишь чуть больше одного фута. Он был одет в новый темно-синий шерстяной кафтан, расширявшийся к низу, к голенищам высоких, по колено, сапог, и закрывавший мешковатые шаровары, но на этот раз его карманы не оттопыривались, как обычно, кирпичами книг. Глаза, размером с чайную чашку, просияли при виде Ранда, а улыбка огир была действительно от уха до уха. Точащие сквозь косматые волосы уши, увенчанные кисточками, трепетали с явным удовольствием.
     "Ранд, у лорда Алгарина есть гостевые комнаты для огир", пророкотал он голосом, подобным басу барабана. - "Можешь себе представить? Шесть штук! Конечно, они не использовались некоторое время, но они проветриваются каждую неделю, так что там нет и следа затхлости, а простыни из очень хорошего полотна. Я-то думал, что опять придется сдвигать две человеческих кровати. Умм. Мы не останемся здесь долго, так ведь?" - Его длинные уши немного отвисли, а затем тревожно затрепетали. - "Я не думаю, что мы должны. Я хотел сказать, что я мог бы привыкнуть к настоящей кровати, но не должен этого делать, раз я собираюсь остаться с тобой. То есть я хотел сказать... На самом деле ты понял, что я хотел сказать".
     "Я знаю", - мягко промолвил Ранд. Он мог бы посмеяться над испугом огир. Он должен был посмеяться. Вот только в последнее время смех, казалось, обходил его стороной. Он спрял сеть, защищающую комнату от подслушивания, и скрепил ее узлом, чтобы отпустить саидин. Последние следы тошноты стали немедленно исчезать. Как правило, он мог управлять этими неприятными ощущениями, хотя и с усилием, но сейчас не было смысла продолжать испытывать на себе их действие. - "Твои книги не намокли?" - Главная забота Лойала заключалась в сохранности его книг.
     Внезапно, его как молнией ударило - он подумал о том, что сделал, как о "прядении сети". Именно так выразился бы Льюс Тэрин. Такие вещи случались слишком часто - всплывающие в его разуме чужие обрывки фраз, чужие воспоминания, смешивающиеся с его собственными. Он Ранд ал'Тор, а не Льюс Тэрин Теламон. Он свил малого стража и завязал плетение, а не спрял сеть и закрепил ее. Но и так, и эдак, выходило правильно и понятно для него самого.
     "Намокли мои Записки Виллима Манешского", - с отвращением вымолвил Лойал, потирая свою верхнюю губу пальцем толщиной с сосиску. Он был небрежно выбрит, или собирался отрастить усы? - "Страницы могут заплесневеть. Мне не стоило быть столь небрежным, особенно, с книгами. И мой дневник тоже немножко подмок. Но чернила не расплылись. Все еще читаемо, но я действительно должен принять меры, чтобы защитить..." - Тень медленно омрачила его лицо, длинные концы его бровей свесились на щеки. - "Ты выглядишь уставшим, Ранд. Он выглядит уставшим, Мин."
     "Он недавно перенапрягся, но сейчас он отдыхает", - сказала Мин, защищая его, и Ранд улыбнулся. Слегка. Мин всегда защищала его, даже от друзей. - "Ты отдыхаешь, пастух", - добавила она, отпустив ручищу Лойала и сложив свои кулаки на бедрах. - "Сядь и отдохни. Ох, да садись же, Лойал. Я себе шею вывихну, если буду продолжать на тебя так смотреть".
     Лойал хихикнул - издал звук напоминающий слегка приглушенный рев быка - и с подозрением осмотрел один из стульев с прямой спинкой. По сравнению с ним стул казался сделанным для ребенка. - "Пастух. Ты не представляешь, как приятно услышать, как ты его называешь пастухом, Мин". - Он осторожно сел. Скромно украшенный резьбой стул заскрипел под его весом, колени Лойала торчали перед ним. "Извини Ранд, но это забавно, а у меня за прошедшие месяцы было не очень много поводов для смеха". Стул держался. Бросив быстрый взгляд в сторону двери, он слегка громче, чем нужно, добавил: "У Карлдина не слишком хорошее чувство юмора".
     "Можешь говорить свободно", - сказал ему Ранд. - "Мы под защитой... малого стража". - Он почти сказал под защитой экрана, хотя это было совсем другой штукой. Если не считать того, что он знал, чем была эта штука.
     Он слишком устал, чтобы сидеть, вот только вдобавок бессонница тоже утомила его - ночами у него страшно ныли кости - так что просто встал перед камином. Порывы ветра, врывающиеся в дымоход, заставляли языки пламени плясать на расколотых поленьях очага и посылали в комнату маленькие струйки дыма. Ранд слышал, как дождь барабанит в стекла, но раскаты грома, казалось, отдалялись. Возможно, буря заканчивалась. Сложив руки за спиной, он отвернулся от огня. - "Что сказали старейшины, Лойал?"
     Вместо прямого ответа Лойал смотрел на Мин, словно ища одобрения или поддержки. Усевшись на краешке синего кресла и скрестив ноги, она улыбнулась и кивнула огир, тот тяжело вздохнул, словно ветер пронесся сквозь глубокие пещеры. - "Карлдин и я посетили все стеддинги, Ранд. Все, конечно, кроме стеддинга Шангтай. Я не мог пойти туда, но везде, где мы были, я оставил послание, и Дайцин находится не так уж далеко от Шангтай. Кто-нибудь обязательно его туда отнесет. В Шангтае собирается Великий Пень и туда придут многие. Великий Пень собирается впервые за тысячу лет, впервые со времен, когда люди сражались в Войну Ста Лет и сейчас очередь Шангтай. Они должны совещаться о чем-то важном, но мне никто бы не сказал, почему созван Большой Пень. Они не расскажут о Пне, пока у тебя нет бороды", - пробормотал он, указывая пальцем на узкую полоску щетины на своем широком подбородке. Очевидно, он хотел исправить этот свой недостаток, хотя это было не совсем в его силах. Сейчас Лойалу было больше девяноста, но по меркам огир он был еще мальчишкой.
     "Старейшины?" - терпеливо спросил Ранд. С Лойалом надо было быть терпеливым, как и с любым огир. Они воспринимали время иначе, чем люди - кто из людей по прошествии тысячи лет подумал бы, чей теперь черед? - к тому же если дать Лойалу хоть малейший шанс, он будет рассказывать все очень подробно. Излишне подробно.
     Уши Лойала дернулись, и он бросил на Мин еще один взгляд, получив в ответ ободряющую улыбку. - "Итак, как я уже сказал, я посетил все стеддинги, кроме Шангтай. Карлдин не заходил внутрь. Он предпочел бы спать каждую ночь под кустами, чем хоть на минуту остаться отрезанным от Источника". - Ранд не сказал ни слова, но Лойал поднял свои руки с коленей ладонями вверх. - "Я уже подхожу к сути дела, Ранд. Я сделал... Я сделал все, что было в моих силах, но я не знаю, достаточно ли этого. В стеддингах в Пограничных Землях мне велели идти домой, и предоставить решать старшим и мудрым. Так же поступили Шэдун и Мардун в горах на побережье Тени. Прочие стеддинги согласились охранять Путевые Врата. Я не думаю, что они действительно уверены в том, что существует какая-либо опасность, но они согласились, так что теперь ты можешь быть спокоен - Врата будут надежно охраняться. И я уверен, что кто-нибудь донесет сообщение в Шангтай. Старейшинам Шангтай всегда не нравились Путевые врата прямо на границе стеддинга. Я, должно быть, сто раз слышал, как Старейшина Хаман говорил, что это опасно. Я знаю, что они согласятся охранять врата".
     Ранд медленно кивнул. Огир никогда не лгали, или, по крайней мере, те немногие попытавшиеся настолько жалели об этом, что редко пробовали повторить попытку. Слово Огир было равноценно клятве, причем клятве скрепленной присягой. Путевые Врата будут надежно охраняться. За исключением тех, что в Пограничных Землях и в горах к югу от Амадиции и Тарабона. От врат к вратам человек мог совершить путешествие от хребта Мира до океана Арит, от Пограничных Земель до моря Штормов, находясь в странном безвременном мире, а возможно где-то рядом со временем. Двухдневное путешествие по Путям могли перенести вас за сотню миль или за пятьсот, в зависимости от выбранной дороги. И если вы желали подвергать свою жизнь опасности. В Путях можно было очень легко умереть, или испытать нечто худшее. Уже давно Путями завладела Тень и оставила там свой след. Троллоков это не волновало, по крайней мере, пока ими командовали Мурддраалы. Троллоков вообще волновали одни лишь убийства, особенно, когда ими командовали Мурддраалы. И пока девять Путевых Врат оставались без наблюдения, существовала опасность, что любые из них откроются и из них хлынут десятки тысяч троллоков. А установка любого вида охраны без сотрудничества со стеддингами представлялась делом немыслимым. Многие люди не верили в существование огир, и вряд ли кто-нибудь ввязался бы в это дело по доброй воле. Может быть Аша'маны, если бы он мог им достаточно доверять.
     Внезапно Ранд осознал, что он не единственный, кто устал. Лойал выглядел потрепанным и изможденным. Его пальто было измято и висело на нем чересчур свободно. Для огир находиться вне стеддингов было очень опасно, а Лойал оставил свой дом добрых пять лет назад. Возможно, тех кратких посещении за последние месяцы было для него недостаточно. - "Может быть, теперь ты вернешься домой, Лойал? Стеддинг Шангтай всего в нескольких днях пути отсюда".
     Стул Лойала тревожно заскрипел, когда он выпрямился. Его уши взметнулись вертикально, тоже тревожно. - "Моя мать будет там, Ранд. Она - известная Изрекающая. Она никогда не пропустила бы Большой Пень".
     "Она же не могла проделать весь путь от Двуречья", - ответил ему Ранд. Мать Лойала была известным ходоком, но даже для огир существовали пределы.
     "Ты не знаешь мою мать", - сокрушенно пробормотал Лойал - мрачно пророкотал барабан. - "Она прибудет, прихватив с собой еще и Эрит. Она так и сделает".
     Мин наклонилась к огир, с опасным блеском в глазах. - "Судя по тому, как ты говоришь об Эрит, я поняла, ч