ереннее, чем  обнаженный.
Аккуратно свив потоки Огня и Ветра, она  срезала с пациентки платье, сорочку
-  все, вплоть  до  обуви. Одежда свернулась в воздухе  в тугой ком, Семираг
снова направила поток  -  на сей  раз  Огня и Земли, - и на  пол  посыпалась
мельчайшая пыль.
     Висевшая в воздухе женщина вытаращила глаза.  Семираг сомневалась,  что
та  сумела бы повторить  этот  простейший трюк, даже  будь у нее возможность
коснуться Источника.
     - Кто ты? - снова спросила женщина, но уже не столь вызывающе. В голосе
пациентки появился намек на нечто иное, возможно страх. Это всегда на пользу
делу. Чем раньше появляется страх, тем лучше.
     Семираг точно определила в мозгу  пациентки центры, принимающие болевые
сигналы,  и  приступила к их стимуляции  с помощью  Огня и Духа. Сначала она
посылала совсем слабые  сигналы,  медленно их  усиливая. Торопиться в  таком
деле  нельзя;  слишком  сильная  боль может убить  за считанные секунды, но,
наращивая  ее постепенно, удается  добиться потрясающих результатов. Правда,
работать с тем, чего  не видишь  воочию, нелегко даже на близком расстоянии,
но Семираг знала устройство человеческого тела, как никто другой.
     Распростертая  в  воздухе  пациентка  затрясла  головой, будто  пытаясь
отогнать боль,  поняла тщетность этих попыток и  впилась взглядом в Семираг.
Та  просто наблюдала, сохраняя свитую  ею сеть. Даже  в  таком  не  терпящем
отлагательства деле она могла позволить себе проявить немного терпения.
     Как же она ненавидела  всех их, называвших себя Айз Седай. Некогда  она
сама была Айз  Седай, настоящей Айз Седай, не чета невежественной простушке,
подвешенной сейчас перед нею. Ее знали и чтили во всех уголках  мира,  ибо в
искусстве Целительства ей не было равных. Она возвращала людей из-за роковой
черты, ставила их на ноги, когда все остальные  утверждали, будто надежды на
спасение нет. И что же?  Делегация  Зала Слуг поставила  ее  перед  выбором,
который на самом деле не был выбором. Ей предложили стать связанной, никогда
более  не знать  своих удовольствий и наблюдать за приближением конца  жизни
либо согласиться с  тем, что ее отсекут от Источника - как  говорят  теперь,
усмирят - и она перестанет быть Айз Седай. Конечно же. они рассчитывали, что
она  предпочтет  связать  себя.  Это  было  единственно  верным  и  разумным
решением, а все  они  были  в высшей  степени  рассудительными  мужчинами  и
женщинами, всегда поступавшими так, как следовало. Никому из них  и в голову
не  могло прийти, что она просто-напросто сбежит.  Так и получилось, что она
явилась в Шайол Гул одной из первых.
     На  бледном лице пациентки  выступили  крупные  капли  пота. Она кусала
губы, ноздри ее трепетали, втягивая воздух. Время от времени у нее вырывался
слабый стон. Терпение. Уже скоро.
     Зависть - вот из-за  чего они  на нее ополчились.  Зависть  ничтожеств,
неспособных делать то, что легко удавалось ей. Разве те, кого она вырвала из
объятий смерти, предпочли бы эту самую смерть  той боли, которую им довелось
испытать?   Пусть  даже  боль  действительно  была  несколько  сильнее,  чем
требовалось для Исцеления. А прочие - о  них и говорить-то  не стоит. Всегда
находились люди,  которые заслуживали страданий.  Что  дурного в том,  чтобы
воздать им по заслугам? И что за беда, если ей это нравилось? А эти ханжи из
Зала Слуг только и знали, что лицемерно хныкать насчет  законности и чьих-то
там  прав.  Как будто она  не заслужила  право  делать  то, что  делала,  не
заработала его.  Она представляла для мира несравненно большую ценность, чем
все те, кто услаждал ее  своими воплями, вместе взятые.  А Зал Слуг в  своей
злобе и зависти попытался сбить с нее спесь. С нее!
     Что ж, кое-кому она  это припомнила  -  в ходе  войны некоторые из  них
попали к ней в руки. Имея время, она  могла сломить самого сильного мужчину,
самую горделивую женщину, переделать их, вылепить по  своему усмотрению, как
из  глины. Возможно,  этот  способ не  так скор,  как  Принуждение, зато  он
доставляет  несравненно больше удовольствия. И  кроме того, едва ли Грендаль
смогла бы переиначить на свой лад тех, с кем поработала она,  Семираг.  Сети
Принуждения можно распутать, а вот ее  пациенты...  Они на  коленях  умоляли
предать их души Тени  и покорно служили до  последнего  вздоха. Всякий  раз,
когда  очередной Советник Зала публично объявлял о  своей верности  Великому
Повелителю,  Демандред  пыжился от гордости, полагая,  что  сделан  еще один
удачный ход. Для нее  не  было большей  радости, чем  видеть, как даже  годы
спустя их  лица бледнели и они  раболепно  спешили заверить ее, что остались
такими,  какими  она  их  сделала.  Висящая в  воздухе  женщина  всхлипнула,
всхлипнула  в  первый раз, но  тут же усилием воли подавила рыдания. Семираг
бесстрастно ждала.  Возможно, обстоятельства и требуют быстрых действий,  но
чрезмерная поспешность могла все испортить.
     Рыдания  послышались  снова, пациентке уже  не удавалось их сдерживать.
Они  становились  все  громче, громче  и  наконец  перешли в  истошный  вой.
Обнаженное  тело, конвульсивно  содрогавшееся  в невидимых путах,  покрылось
потом,  голова  моталась   из  стороны  в   сторону,   волосы   развевались.
Душераздирающие   вопли   продолжались,  пока  пациентка  не  выдохлась,  но
возобновились, как только она вновь набрала в легкие  воздух. Голубые  глаза
выпучились и  остекленели, похоже,  она ничего не видела. Вот теперь можно и
поговорить.
     Семираг резко оборвала поток саидар,  но прошло несколько минут, прежде
чем крики стихли и сменились тяжелым дыханием.
     - Как тебя зовут? - мягко спросила она.
     Сам вопрос не имел значения, важно было то,  что пациентка ответит.  Он
мог  прозвучать  по-другому. Частенько  Семираг спрашивала: "Ты  по-прежнему
противишься мне?
     и со смехом выслушивала заверения в том, что это  не так. Но сейчас  не
было времени задавать вопросы только для развлечения.
     По телу висящей женщины пробежала дрожь. Опасливо глядя на Семираг, она
облизала губы, прокашлялась и наконец хрипло пробормотала:
     -. Кабриана Мекандес. Семираг улыбнулась:
     - Приятно говорить  мне правду, не так  ли?  - Наряду с центрами боли в
человеческом  мозгу  имеются  и  центры  удовольствия,  и сейчас Семираг  на
несколько мгновений возбудила один из них.
     Глаза Кабрианы едва не выкатились из орбит, она ахнула и задрожала.
     Вынув из рукава носовой платок, Семираг мягко приподняла голову женщины
и утерла пот с ее недоумевающего лица.
     - Я знаю, тебе приходится  очень несладко. Постарайся не осложнять свое
положение. - Легким касанием она  убрала  с лица  пациентки упавшие на  него
влажные волосы. -  Хочешь  попить? -  Не дожидаясь ответа, Семираг направила
Силу, и маленькая металлическая фляга взлетела со столика в углу и оказалась
в  ее руке. Айз Седай  не отрываясь смотрела на Семираг,  но жадно припала к
горлышку. После нескольких глотков Семираг  забрала у нее флягу и вернула на
стол. - Вот так-то лучше, не правда ли? Помни, что я сказала:
     не стоит осложнять свое положение.
     Семираг  отвернулась,  и   тут  неожиданно  послышался   хриплый  голос
Кабрианы:
     -  Я  плюю  в молоко  твоей матери! Проклятая  Приспешница Темного!  Ты
слышишь меня? Я...
     Семираг  прекратила  слушать.  В  любое другое время она  была бы  рада
узнать, что сопротивление  пациентки еще не  сломлено,  значит,  с ней можно
работать и работать. Какое блаженство медленно, шаг за шагом лишать человека
достоинства и собственной воли, видя, как он,  чувствуя, что и  то, и другое
покидают его,  судорожно цепляется  за  последние  жалкие остатки. Но сейчас
времени на это не было. Семираг старательно  свила сеть, с тем чтобы болевые
центры  Кабрианы  испытывали  постоянное  воздействие,  завязала  потоки  и,
направив  напоследок  Силу, чтобы потушить свет, вышла. Темнота тоже сыграет
свою   роль.  Эта   упрямица   останется   в  кромешной   тьме,   наедине  с
непрекращающейся нестерпимой болью.
     Не  сдержавшись,  Семираг  раздраженно  фыркнула. Всему, что она делала
сейчас, недоставало утонченности. Она не любила спешить,  и ей не нравилось,
что  ее отрывали от  дела. Девица-то попалась своевольная, а  обстоятельства
довольно сложны.
     Коридор  имел почти  столь  же гнетущий вид, как и  комната,  - широкий
мрачный тоннель, вырубленный в  камне,  с терявшимися во  мраке  поперечными
ходами,  заглядывать  в  которые  у нее  не было  желания. Отсюда были видны
только  две двери, причем одна из них вела  в ее нынешние покои.  Достаточно
уютные комнаты, коли уж ей пришлось на время  обосноваться  здесь, но сейчас
она  направлялась  не  к  себе.  Перед второй  дверью  стоял  Шайдар  Харан,
облаченный  в черное и словно  окутанный  тенью. Пора  бы привыкнуть, но она
всякий раз поражалась звучанию его голоса - будто мололи в пыль сухие кости.
     - Что ты узнала?
     За  призывом  явиться  в Шайол  Гул следовало  предупреждение  Великого
Повелителя:  повенуясь ШАЙДАРУ  ХАРАНУ.  ТЫ повенуешься  МНЕ.  НЕ  повенуясь
ШАЙДАРУ ХАРАНУ... Как бы ни раздражало Семираг это предупреждение, повторять
его не требовалось.
     - Ее зовут Кабриана  Мекандес. За столь  малое время я не  могла узнать
больше.
     Он проплыл через  коридор  - черный плащ  свисал  неподвижно,  словно у
статуи. Только что Мурддраал находился  в десяти шагах - и вдруг в следующий
миг  уже  оказался  рядом.  Он  возвышался над нею  -  она  должна была  или
отступить,  или  задрать голову, чтобы  видеть  его безглазое,  бледное  как
смерть лицо. Только не отступать - отступать нельзя.
     - Ты иссушишь ее до конца,  Семираг. Выжмешь из нее все,  до  последней
капли, и перескажешь мне то, что узнаешь.
     - Я обещала это Великому Повелителю, - холодно отозвалась она.
     Бескровные  губы искривились  в  улыбке - это был  единственный  ответ.
Повернувшись, он шагнул в тень и тут же бесследно исчез.
     Интересно, подумала Семираг, как  же  все-таки  это  у них  получается?
Мурддраалы не  умеют направлять  Силу, но  обладают  необычной способностью:
оказавшись на грани тени, там, где  свет переходит в темноту,  Мурддраал мог
мгновенно  исчезнуть  и появиться из другой тени, перенесшись в  иное место,
причем довольно далеко. Давным-давно Агинор  провел опыты более чем с сотней
Мурддраалов, уничтожил их всех, но так ничего и не выяснил. Семираг только и
удалось  доказать,  что  Мурддраалы  сами  не знают, каким образом  они  это
проделывают.
     Неожиданно она поймала  себя на том, что по-прежнему  прижимает  руки к
желудку, где словно застрял ледяной  ком. А ведь прошло много лет с тех пор,
как  она в  последний раз испытывала  страх где  бы то ни было, кроме Бездны
Рока, когда с трепетом  предстала  перед  Великим  Повелителем. Холодный ком
таял  по  мере  того, как  она  шагала  к  двери.  Впоследствии  надо  будет
проанализировать это  ощущение. Конечно,  Шайдар  Харан отличается  от  всех
виденных ею Мурддраалов, но он все же не более чем Мурддраал.
     Второй ее пациент, как и Кабриана, тоже висел в воздухе. То был крепкий
мужчина  с квадратной челюстью,  одетый в зеленый кафтан и  такого  же цвета
штаны  - подходящий  наряд, чтобы прятаться в  лесу. Световые  колбы  в этом
помещении  едва  мерцали,  казалось,  они могут  потухнуть в  любой  момент.
Впрочем,  то, что они еще горели, само по себе  было чудом. К тому же особой
надобности  в  ярком освещении  не было,  ибо для  ее  целей Страж  Кабрианы
никакого  значения  не имел. То,  что требовалось, для какой бы цели  это ни
предназначалось, находилось в голове Айз Седай, и Мурддраалам было приказано
ловить именно  Айз Седай, но, по всей видимости, Айз Седай и Стражи казались
им неразделимыми. Впрочем, в известном смысле так  оно и было. До сих пор ей
еще не представлялось возможности сломить одного из этих воителей, о которых
ходило столько толков.
     Его темные глаза буравили ее голову, пока она снимала и  уничтожала его
одежду  и  сапоги,  как  и  наряд  Кабрианы.  Его  могучее  волосатое  тело,
бугрящееся твердыми мышцами, было покрыто шрамами. Он ни  разу не вздрогнул.
И  не  проронил  ни звука. В отличие от Айз  Седай, он не пытался бросить ей
вызов,  но спокойно и просто давал понять, что не  сдастся.  Расколоть этого
малого,  наверное, потруднее,  чем его хозяйку.  При обычных обстоятельствах
работать с ним было бы куда интереснее.
     Семираг помедлила, присматриваясь  к этому человеку. Было в его  облике
что-то... Напряженный рот  и такие глаза, словно он  уже боролся с болью. Ну
конечно, осенило Семираг. Так оно и было. Сработала эта странная связь между
Айз  Седай и  Стражем. Как все-таки странно, что эти невежественные самоучки
сумели создать  нечто  до  сих  пор  не понятое никем из Избранных. Из  того
немногого, что Семираг знала  об этой связи, следовало,  что Страж, по  всей
видимости,  испытывал  те  же  ощущения,  что  и  ее первая  пациентка.  Или
приблизительно те же. В другое время это открывало бы интересные возможности
для исследований,  сейчас  же  означало  лишь одно: он уже знал,  с чем  ему
предстоит столкнуться.
     -  Твоя  хозяйка  не  слишком хорошо  о тебе  заботилась, -  промолвила
Семираг. - Не будь она всего-навсего дикаркой,  тебе не было бы нужды ходить
со всеми этими шрамами.
     Выражение его  лица  едва уловимо  изменилось,  словно  он презрительно
бросил: "Ну- ну".
     На  сей  раз  она  сплела сеть  вокруг центров  удовольствия  и  начала
воздействовать  на них, мало-помалу  наращивая  интенсивность.  Мужчина  был
умен.  Он нахмурился, покачал головой и вперил в нее взгляд темных, холодных
как  лед  глаз.  Он понимал,  что  не  должен  испытывать  все  возрастающее
наслаждение, и,  хотя не видел свитую  Семираг сеть,  сообразил: все, что он
чувствует,  ее рук дело. А сообразив, решил бороться. Семираг едва  сдержала
улыбку. Несомненно,  этот  человек думал,  будто  противостоять удовольствию
легче,  чем боли.  Между тем  ей  случалось  ломать людей, возбуждая  только
центры  удовольствия, хотя  сама  она от  этого  радости получала мало. Да и
результат оказывался плачевным:
     как правило, пациенты готовы были на все, лишь бы вновь  испытать ни  с
чем не сравнимое наслаждение, но ни о чем  другом не могли и думать, и разум
их распадался буквально на глазах. Отчасти именно по этой причине Семираг не
испробовала  этот метод  на первой  пациентке:  от той  требовались связные,
вразумительные ответы. Ну а это малый скоро усвоит разницу.
     Разница. Семираг  задумалась  и  поднесла  палец  к губам.  Хотелось бы
знать,   чем  именно,  кроме  роста,  Шайдар   Харан  отличается  от  прочих
Мурддраалов. Она не любила сталкиваться со  странными  фактами, а Мурддраал,
поставленный,  пусть даже  временно,  над  Избранными, -  это уже более  чем
странно. Ал'Тор  ослеплен,  все  его внимание сосредоточено  на Саммаэле,  а
Саммаэлю Грендаль  позволяет знать  ровно  столько, чтобы он не испортил все
своей непомерной гордыней. При этом, само собой, Грендаль и  Саммаэль что-то
замышляют,  вместе или порознь. Саммаэль  подобен софару с  деформированными
рулями, потерявшему управление, да и поступки Грендаль предугадать не легче.
Они так и не усвоили, что единственный источник власти - Великий Повелитель,
и  он вручает  ее  кому  заблагорассудится, руководствуясь  своими резонами.
Или...  -  она  никогда  не обмолвилась  бы  вслух  -  просто-напросто своей
прихоти.
     Немало  беспокойства  внушали  ей и те Избранные,  что исчезли неведомо
куда. Демандред утверждал что они погибли, Семираг и Месана не разделяли его
уверенности.  Куда  все-таки  они  подевались, и  в первую  очередь  Ланфир?
Семираг верила, что,  если в мире существует  хоть  какая-то справедливость,
судьба  рано  или  поздно отдаст  Ланфир  в  ее  руки.  Эта  женщина  всегда
появлялась  там,  где  ее  вовсе  не  ждали,  вела  себя  так,  будто  имела
неоспоримое  право  совать  нос  в  чужие  дела,  а когда  ее  вмешательство
приводило  к  беде, ухитрялась  вовремя скрыться. Могидин  тоже  хороша. Она
вечно пряталась за чужими спинами, но до сих пор не исчезала на такой долгий
срок,  ибо  считала  необходимым  время  от  времени  напоминать,  что  тоже
принадлежит к Избранным. Что же до Асмодиана, то этот  изменник обречен, но,
так или  иначе, он  тоже исчез.  Присутствие  здесь  Шайдара  Харана,  как и
полученные  приказы, напоминало  о  том,  что Великий Повелитель  использует
собственные  методы для  достижения собственных,  лишь  ему  одному  ведомых
целей.
     Все Избранные - не  более чем фигуры на игровой доске. Они могут быть и
Советниками, и Шпилями, но остаются при этом  всего-навсего фигурами. И если
Великий Повелитель тайно переместил сюда ее, то мог точно так же передвинуть
куда-нибудь и Ланфир, и Могидин,  и  даже Асмодиана  - почему бы и  нет?  Не
исключено, что  тот же Шайдар Харан передает секретные распоряжения Грендаль
или  Саммаэлю.  Или Демандреду, или  Месане. Их  непрочный  союз, если здесь
можно применить это  слово, означающее нечто крепкое, существовал уже долго,
однако она не знала, получали ли они тайные приказы Великого Повелителя, так
же как они не подозревали  о полученных  ею - тех, во исполнение которых она
оказалась  здесь  или, например,  послала  в  Тирскую Твердыню Мурддраалов и
троллоков, дабы те сражались с Мурддраалами и троллоками Саммаэля.
     Если  Великий  Повелитель  вознамерился сделать ал'Тора Ни'блисом,  она
первая  склонится  перед этим  человеком и  будет терпеливо  ждать, когда он
допустит  оплошность  и попадет  в  ее руки.  Бессмертие -  это  возможность
бесконечного  ожидания, а чтобы позабавить ее в это  время, найдутся  другие
пациенты. Кто беспокоил ее более всего, так  это Шайдар Харан.  Она не  была
завзятым  игроком   в  чиран,  но  Шайдар  Харан  представлялся  ей  фигурой
неизвестной силы  и назначения. И  она знала, что наилучший способ захватить
Высшего  Советника  противника  и присоединить  его к  своим  фигурам -  это
пожертвовать  своими  Шпилями  в ложной атаке. Да,  она встанет  на колени и
будет  стоять   так,  сколько  понадобится,  но   не  допустит,   чтобы   ею
пожертвовали.
     Странный  импульс,  пробежавший  по  сети, отвлек  ее  от  размышлений.
Семираг бросила взгляд на пациента и  раздраженно цокнула языком. Голова его
свесилась набок, подбородок  потемнел  от крови - малый явно закусил язык, -
глаза остекленели и уже подернулись пленкой. Надо же,  чуть-чуть отвлеклась,
и  воздействие  оказалось  слишком сильным.  С досадой, никак,  впрочем,  не
отразившейся на ее лице, Семираг прекратила направлять  Силу. Не было смысла
стимулировать мозг мертвеца.
     Неожиданно  ее осенило:  если  Стражу могли передаваться  ощущения  Айз
Седай, не было ли между ними  обратной связи? Поначалу, увидев шрамы на теле
мужчины,  она  сочла это  невозможным:  нужно быть  последней  дурой,  чтобы
сохранить подобную  связь,  если  из-за  нее  приходится  испытывать  такое.
Оставив труп Стража, Семираг неохотно вышла в коридор и, услышав доносящиеся
из-за железной двери вопли, облегченно вздохнула.
     Было от чего - если бы эта Айз  Седай погибла прежде, чем выложила все,
что знает, ей, Семираг, пришлось бы задержаться здесь по меньшей мере до тех
пор,  пока не  захватят другую. По меньшей  мере. Среди  истошных  воплей  с
трудом можно было различить слова - отчаянный крик самой души пациентки:
     - Пожа-алу-уйста-а! О Свет! Пожалуйста-а!!
     Семираг  слегка  улыбнулась.  На  худой  конец,  ей  удалось  чуть-чуть
позабавиться.



        ГЛАВА 7. Повод для размышлений

     Сидя на матрасе, Илэйн кончила расчесывать волосы - она провела по  ним
щеткой добрую  сотню раз,  - убрала щетку в кожаный  дорожный футляр, футляр
спрятала  под  узкую  кровать.  Голова  раскалывалась  -  весь  день девушка
направляла  Силу, ибо провела его в попытках  со