волить умереть своим людям. Если Эмарес не сможет прибыть вовремя, когда айил окажутся в двухстах шагах, то он развернет свой отряд и обойдя их по хребту, пробует соединиться с тайренцами. Вынув из ножен меч, он спокойно опустил его рядом. Теперь это был просто меч, ничем не отличающихся от остальных. И никогда не будет ничем большим, только обычным мечом. Но сейчас он сжимал в руке свое прошлое, и будущее. Трубы на западе звучали почти непрерывно.
     Внезапно, один из айил впереди колонны поднял копье кверху, подняв его на высоту трех шагов. Когда он опустил его, вся колонна остановилась. От вершины их отделяли добрые пятьсот шагов, как раз вне дальности полета стрелы. Свет, почему? Как только они остановились, задняя часть колонны развернулась лицом в сторону, откуда они появились. Простая осторожность? Гораздо безопаснее думать, что они знают про Эмареса.
     Снова вынув трубу левой рукой он посмотрел на айил. Мужчины в переднем ряду прикрыли глаза руками с копьем, изучая всадников на вершине хребта. Это было бессмысленно. В лучшем случае они были способны различить темные силуэты напротив восходящего солнца, возможно, гребень на шлеме. Не больше. Айильцы, казалось совещались. Один из мужчин из головы колонны внезапно поднял руку с копьем кверху, и остальные сделали то же самое. Лан опустил трубу. Теперь все Айил развернулись вперед, и каждый из них держал копье поднятым вверх. Прежде он никогда не видел ничего подобного.
     Как один они опустили копья, и прокричали единственное слово, которое быстро пронеслось через открытое пространство между ними, заглушив далекие звуки труб: "Аан'аллейн!"
     Лан обменялся с Букамой озадаченными взглядами. Это было Древнее наречие. Язык, на которым говорили в Эпоху Легенд, и перед Троллоковыми войнами. Лучший перевод, который Лан мог придумать, был: один человек в одиночестве. Но что это могло означать? Почему айильцы стали кричать подобные вещи?
     "Они двигаются", - пробормотал Букама, и айильцы действительно пошли.
     Но не к горе. Развернувшись на север, колонна айил, закрытых вуалями, быстро набрала скорость и как только ее голова добралась до хребта, снова развернулась на восток. Одно безумнее другого. И это был не фланговый маневр.
     "Похоже, они возвращаются в Пустыню", - заявил Канидрин. Его голос прозвучал разочарованным. Остальные громко рассмеялись над его предположением. Общее мнение было таково, что айил никогда сами не уйдут, пока их всех не убьют.
     "Мы будем их преследовать?" - спокойно спросил Букама.
     Через мгновение Лан покачал головой. - "Мы разыщем Лорда Эмареса, и, только вежливо, расспросим его на счет молотов и наковален", - сказал он. Еще ему хотелось узнать, что это за трубы. Этот день начался очень странно, и у него было предчувствие, что прежде чем он закончится, случится еще много всего необычного.

Глава 2

Исполненное желание

     Несмотря на разведенный в мраморном камине огонь в гостиной Амерлин было настолько холодно, что Морейн била дрожь, и только благодаря тому, что она крепко стиснула зубы, они не стучали. Это также помогало справляться с зевотой, которая никак не прекращалась, независимо от того, что ей удалось немного поспасть. Вероятно яркие гобелены с красочными сценами цветущих садов, развешенные по стенам, должны были защищать от холода, но с резных карнизов свисали сосульки. С одной стороны, камин был на противоположной стороне комнаты, и его тепло до нее просто не доходило. А с другой - высокие арочные дверцы за ее спиной, ведущие на балкон с видом на личный сад Амерлин, были подогнаны не очень плотно, и пропускали холод через образовавшиеся щели. При каждом порыве ветра ей в спину устремлялся ледяной воздух, проникавший сквозь шерстяное платье. А также платье ее самой близкой подруги. Но несмотря на то, что Суан была родом из Тира, она не подавала вида, что замерзла чуть ли не до смерти. Во Дворце Солнца, что находится в Кайриэне, и в котором выросла Морейн, зимой частенько было столь же холодно. Но там ей все же никогда не приходилось стоять на сквозняке. Холод от мраморных плит пола проникал сквозь иллианский ковер с цветочным узором в туфли Морейн. Кольцо Великого Змея на левой руке, змея, кусающая собственный хвост, символизирующее вечность, начало и непрерывность связи с Башней, казалось кусочком льда. Если Амерлин сказала Принятой стоять на месте и не мешать, то Принятая стоит там, где ей указала Амерлин и старается не беспокоить ее своим посиневшим лицом. На самом деле, хуже холода, был тяжелый едкий дым, который не могли развеять даже самые сильные сквозняки. И это был не просто дым из дымохода, а гарь пожарищ от сожженных окрестных деревень.
     Сконцентрировавшись на холоде, она постаралась забыть о дыме. И о сражении. Сейчас небо за окном уже посерело, предвещая начало утра. Скоро бой, если еще не начался, начнется снова. Ей хотелось бы знать, как продвигается битва. Она имела право знать. Ее дядя начал эту войну. Она, конечно, ни в малейшей степени не извиняла Айил за вред и разрушения, которые они причинили Кайриэну. И городу и стране, но она знала - на ком лежит основная вина. Тем не менее, с самого появления Айил, свобода Принятых была ограничена территорией Башни, почти так же строго, как Послушниц. Возможно, мир за стеной уже перестал существовать.
     Сообщения от Азил Марида - Верховного Капитана Гвардии Башни - доставлялись регулярно, но их содержанием ни с кем, кроме полноправных Сестер, не делись. И даже с Сестрами не со всеми. Вопросы о ходе битвы, заданные Айз Седай, обычно возвращались с пожеланием уделять больше внимания учебе. Словно самая большая битва со времен Артура Ястребиного Крыла, проходившая прямо под носом, просто какое-нибудь досадное недоразумение! Морейн знала, что она не могла бы принять в ней никакого значительного участия. В самом деле, никакого, но ей очень хотелось. Только бы знать, что происходит. Это могло показаться нелогичным, но раньше она никогда не думала, получив шаль, присоединиться к Белой Айя.
     За маленьким письменным столом друг напротив друга сидели две женщины в шелковых платьях синих оттенков, не подавая вида, что их беспокоит дым или холод, хотя они тоже находились далеко от камина. Конечно, они были Айз Седай с нестареющими лицами. Что им какой-то дым, когда они, безусловно, видели последствия такого количества битв, сколько не видел ни один генерал. Они останутся невозмутимыми, стоя перед тысячью горящих деревень. Никто не становится Айз Седай, не научившись управлять собственными эмоциями, внешне и внутри. Тамра и Гайтара не выглядели уставшими, хотя с первого дня битвы спали только урывками. Поэтому им всю ночь требовались Принятые, на случай, если им захочется отправить их с поручением, или кто-то принесет им послание. Что же касается холода, то ни холод, ни жара не влияют на Сестер, как это происходит с обычными людьми. Они всегда выглядят не замечающими ни жары, ни холода. Морейн пробовала узнать, как добиться того же. Каждая Принятая рано или поздно пытается. Однако, как бы это ни работало, но этот эффект достигался без привлечения Единой Силы, иначе она бы заметила плетение, или, по крайней мере, почувствовала.
     Тамра была не просто Айз Седай. Она была Престолом Амерлин, правительницей всех Айз Седай. Она была избрана из Голубой Айя, но длинный палантин на ее плечах, конечно же, был отмечен полосами всех семи цветов Айя, показывая, что Амерлин представляет все Айя. Время от времени, кое-кто из Амерлин понимали это слишком буквально, чем другие. Юбки Тамры были украшены всеми семью цветами, хотя этого не требовалось. Быть вне Айя одновременно и преимущество и недостаток. За стенами Башни, когда говорила Тамра Оспения, короли и королевы слушали ее, независимо от того, были у них советницы Айз Седай или они ненавидели Башню. В этом была силы Престол Амерлин. Они могли не принимать ее советов или повиноваться ее инструкциям, но они слушали, и внимательно. Даже Высокие Лорды Тира и Лорд Капитан-Командор Детей Света поступали также. Ее длинные волосы, слегка тронутые сединой, были собраны под украшенной драгоценными камнями серебряной сеткой, добавляя ее квадратному лицу решительности. Обычно она справлялась с правителями, но не использовала свое влияние налево и направо без разбора, как за пределами Башни, так и внутри. Тамра была справедливой и беспристрастной, что не всегда означало одно и тоже. И она часто была доброй. Морейн ею восхищалась.
     Вторая женщина, Хранительница Летописей Тамры, была ее полной противоположностью. Она, возможно, была второй самой могущественной женщиной в Башне. По крайней мере, была ровней Восседающим. Гайтара Моросо всегда была беспристрастна и вежлива, но доброта, казалось, никогда ее не посещала. Она была также достаточно вспыльчива, что больше подходило бы для Зеленой или Желтой. Высокая и даже пышная, она носила широкое ожерелье из огневиков, серьги с рубинами, размером с голубиное яйцо, и три украшенных драгоценными камнями кольца рядом с кольцом Великого Змея. Ее платье было более густого оттенка синего, чем у Тамры, и у Хранительницы на плечах был голубой, поскольку она также была выбрана из Голубой Айя, палантин, однако такой ширины, его можно было скорее назвать шалью. Морейн слыхала, что Гайтара по прежнему считает себя Голубой, что будь это правдой, было бы шокирующим. Ширина ее палантина, безусловно, говорила в пользу подобных слухов. Однако, это было вопросом собственного вкуса.
     Как и у всех Айз Седай, которые достаточно долго работали с Единой Силой, по лицу Гайтары невозможно было определить точный возраст. На первый взгляд вы могли бы решить, что ей не больше двадцати пяти, а, возможно, и меньше. Затем, со второго взгляда сказали бы, что ей меньше сорока пяти - пятидесяти, но все еще красива. А с третьего - опять изменили бы свое мнение. Это гладкое, нестареющее лицо Айз Седай было отметиной для тех, кто об этом знал.
     Для тех же, кто не знал, как многие на свете, ее волосы добавили бы замешательства. Они, скрепленные резными гребнями из кости, были белы, как снег. По слухам, ей было больше трехсот лет, что даже для Айз Седай было очень много. Обсуждать возраст Сестры было чрезвычайно неприлично. Даже другой Сестре назначили бы наказание за подобные вещи. А Послушница или Принятая оказались бы на ковре у Наставницы Послушниц. Но, конечно, думать на эту тему не возбраняется.
     Еще кое-что выделяло Гайтару из прочих. У нее был дар Пророчества. Талант предсказывать то, чему предстоит случиться в будущем.
     Это был очень редкий Талант, и проявлялся у нее случайно, но капля по капле наводнявшие комнаты Принятых сплетни утверждали, что за прошлые несколько месяцев у Гайтары было не одно единственное Предсказание. А кое-кто утверждал, что причиной тому, что армии, окружившие город, оказались на месте, когда прибыли Айил, являлось одно из Пророчеств Гайтары. Конечно, никто из Принятых не знал наверняка. Возможно, кое-кто из Сестер знал. Возможно. Даже когда факт того, что у Гайтары было Пророчество, становился общим достоянием, иногда никто кроме Тамры не знал, о чем оно было. Было глупо надеяться застать Гайтару во время Предсказания, но Морейн все же надеялась. Но за эти четыре часа, с тех пор как она и Суан сменили Тимэйл и Брендас, Гайтара только и делала, что сидела и писала письмо.
     Внезапно ее поразило, что четыре часа это очень много времени, чтобы потратить его на единственное письмо. А Гайтара даже не исписала еще и половины одного листа бумаги. Она сидела с ручкой, замершей над страницей бежевого цвета. Словно уловив мысли Морейн, Гайтара посмотрела на ручку и, раздраженно буркнув, погрузила стальное перо в маленькую чашу со спиртом из красного стекла, чтобы очистить давно высохшие, причем не однажды, чернила. Жидкость в чаше была почти столь же черна, как чернила в серебряной чернильнице. Перед Тамрой лежала открытая, отделанная золотом на углах кожаная папка полная бумаг, и она, казалось, пристально их изучала. Но Морейн не могла не видеть, что Амерлин крутит в руках один и тот же лист. Лица двух Айз Седай были образцом холодного спокойствия, но они явно волновались, и их волнение передалось ей тоже. Она слегка прикусила нижнюю губу, что должно было остановить рождавшийся зевок. Укусить и не думать.
     Что-то серьезное должно было случиться сегодня, чтобы заставить их так нервничать. Она видела Тамру вчера в коридоре, и если она когда-либо встречала женщину, из которой так и пышет уверенность, то это была она. Так, стало быть. Это - сражение, которое длится уже три дня.
     Если Гайтара действительно предсказала это сражение, и если у нее действительно были другие Предсказания, то о чем они были? Гадание не приносит пользы, однако, рассуждение может. О том, что Айил переберутся через мосты и ворвутся в город? Невозможно. За три тысячи лет, за которое возникали и угасали государства, и даже империя Ястребиного Крыла исчезла в пожаре и хаосе, ни одна армия не сумела сломать стены Тар Валона или его ворота, а за это время пробовали многие. Возможно, битва каким-то другим способом приведет к поражению? Или чего-то неприятного необходимо избежать? Фактически Тамра и Гайтара на этот момент были двумя единственными полноправными Айз Седай в Башне, не считая тех, кто мог вернуться ночью. Говорили о таком количестве раненных, что потребовались все Сестры, даже с минимальной способностью Исцеления, но никто не говорил прямо, что они действительно туда ушли. Айз Седай не могли лгать, но часто они говорили обиняками, хотя и не могли избежать правильного направления. Сестры также могли использовать Силу как оружие, но только если они или их Стражи были в опасности. Ни одна Айз Седай не принимала участие в сражениях, с окончания Троллоковых Войн, когда они столкнулись с Созданиями Тени и армиями Приспешников Тьмы. Но, возможно, Гайтара предсказала общее поражение, если Айз Седай не вступят в битву. Но зачем тогда ждать три дня? Возможно ли, чтобы в Пророчестве упоминалось подобное? Возможно, если бы Сестры вступили в битву раньше, то это привело бы....
     Краем глаза Морейн заметила, что Суан ей улыбнулась. Эта улыбка превратила ее лицо из приятного в симпатичное, а ее ярко-синие глаза заблестели. Она была почти на ладонь выше Морейн. Сама Морейн уже перестала раздражаться из-за того, что ниже почти всех окружающих женщин, но пока еще не перестала обращать внимания на тех, кто выше нее. Она была выше и бледная почти как сама Морейн, и Суан носила свое платье Принятой с таким чувством уверенности в себе, которое для Морейн было не достижимо. Платья с высоким воротом были чисто белого цвета, за исключением каймы по низу юбки и манжет, которые копировали семицветный палантин Амерлин. Ей никак не удавалось понять, как такое количество Белых Сестер могут все время носить белое, словно они постоянно находятся в трауре. Для нее самым худшим было время послушничества, когда ей день за днем приходилось носить белое платье. Кроме еще худшего времени, которое потребовалось на изучение как справляться с собственным темпераментом. Еще все еще бросало в жар время от времени, но уже не так часто, как в самый первый год.
     "Мы узнаем тогда, когда узнаем", - прошептала Суан, быстро взглянув в сторону Тамры с Гайтарой. Никто не двинулся ни на дюйм. Ручка Гайтары снова была занесена над письмом, и снова высыхали чернила.
     Морейн не смогла сдержать улыбки. У Суан имелся свой дар заставлять ее улыбаться, когда ей хотелось хмуриться, и смеяться, даже когда хотелось плакать. Улыбка превратилась в зевок, и она торопливо посмотрела, не заметила ли этого Амерлин или Хранительница. Они были поглощены собственными мыслями. Когда она обернулась, Суан смотрела на нее, зажимая рот ладонью. Это было очень похоже на смех.
     Поначалу это ее удивило, она и Суан стали подругами, но среди Послушниц и Принятых близкими друзьями, кажется, всегда были либо очень схожие, либо очень различные люди. Кое в чем она и Суан были похожи. Обе они были сиротами. Их матери умерли, когда они были маленькими, после чего их отцы редко бывали дома. И обе были рождены с необыкновенной искрой. В конечном счете, они начали бы направлять Силу, вне зависимости стали бы их обучать или нет. Не каждая женщина способна на такое.
     Здесь начинались различия. До их прибытия в Тар Валон, и не только потому, что Суан была рождена бедной, а она - богатой. В Кайриэне Айз Седай уважают, и в честь отбытия Морейн в Башню во Дворце Солнца дали великолепный бал. В Тире способность направлять Силу вне закона, и Айз Седай не популярны. Суан посадили на корабль, отправлявшийся вверх по реке в Тар Валон в тот же день, когда ее сестра обнаружила, что она может научиться направлять. Было много различий, хотя ни одно из них не имело значения. Помимо прочего Суан очутилась в Башне уже умея себя контролировать. Она быстро решала задачки, с которыми Морейн не могла справиться, она терпеть не могла лошадей, которых Морейн обожала, и она училась с таким рвением, которое оставляло Морейн только удивляться.
     И речь идет не о направлении Единой Силы. Их вписали в Книгу Послушниц в один день, и обучались работать с Силой они одинаково. И даже к экзамену на ступень Принятых они отправились в один и тот же день. Тем не менее, Морейн получила образование подобающее дворянке: все, начиная от истории до Древнего Наречия, на котором она говорила и достаточно хорошо читала, поэтому была освобождена от занятий. Дочь тайренского рыбака Суан прибыла едва способной читать или решать самые простые арифметические задачки. Но она впитывала знания как песок, впитывает воду. И теперь, она преподавала Древнее Наречие Послушницам. По крайней мере, в начальных классах.
     Суан Санчей была примером для Послушниц к которому необходимо стремиться. Хорошо, пускай они обе являлись примером для остальных. Потому, что только всего одна другая женщина за всю историю заканчивала курс для Послушниц всего за три года. Элайда а'Ройхан - отвратительная женщина. Она и обучение в качестве Принятой завершила за три года, это был еще один рекорд. И по крайней мере, возможно, что они тоже могли бы добиться подобного успеха. Морейн слишком хорошо знала собственные недостатки, но она была уверена, что из Суан получится прекрасная Айз Седай.
     Она открыла было рот, чтобы прошептать пословицу о терпеливых камнях, но тут ветер с грохотом ударил в окно, и ее пронзил порыв ледяного воздуха. Возможно, она так бы и стояла дальше, дрожа и стараясь сохранить то тепло, которое давало ей платье. Но вместо шепота, она громко закашлялась.
     Тамра повернула голову к окнам, но не из-за Морейн. Внезапно до всех ветер донес звук нескольких далеких труб. Нет, не нескольких. Сотен! Чтобы их услышали здесь в Башне, их должно было быть сотни. И звук не прекращался, возобновляясь сигнал за сигналом. Чем бы он ни был вызван, он явно означал нечто важное. Амерлин с хлопком закрыла папку.
     "Пойди, узнай, есть ли вести с поля боя, Морейн", - ровно сказала Тамра, однако ее голос балансировал на невидимом краю... резкости. - "Суан, сделай чаю. Быстрее, дитя!"
     Морейн захлопала глазами. Амерлин волновалась. Но ей оставалось делать только одно.
     "Как прикажете, Мать", - хором решительно ответили они вместе с Суан с глубоким реверансом, и метнулись к двери в приемную, которая располагалась возле камина. Украшенный золотом серебряный заварочный чайник стоял на плетеной салфетке около этой двери, рядом с банкой для заварки, горшком меда, маленьким молочным кувшинчиком, и большим кувшином для воды. Все они были сделаны из серебра в едином стиле с чайником. На второй салфетке стояли чашки тонкого зеленого фарфора Морского Народа. Морейн почувствовала слабое покалывание, когда Суан открыла себя Источнику и ее окружило свечение саидар, женской половины Силы. Свечение было заметно только другой такой же способной направлять Силу женщине. Обычно, направлять выполняя хозяйственные работы строго запрещалось, однако Амерлин приказала "быстрее". Суан уже приготовила тонкий поток Огня, чтобы вскипятить воду для чая. Ни Тамра, ни Гайтара не сказали ни слова, чтобы