енях. Перестань гримасничать. Ничего  нет  ужасного  в  одном
маленьком поцелуе.
   Она вдохнула воздух, чтобы потом поставить его на место. Она хмурилась, а
не гримасничала. Та парочка обнималась на глазах у всех в общественном месте
просто как животные! А он является ее собственностью! Он не смеет говорить с
ней таким тоном!
   - Его звали Мэт Коутон, - Байл не дал ей даже раскрыть рот. - Судя по его
одежде он пошел вверх в здешнем обществе и довольно высоко взлетел. В первый
раз, когда я его  увидел,  он  был  в  одежде  сынка  фермера,  спасался  от
троллоков в таком месте, что даже они боялись туда заходить. А  в  последний
раз,  почти  половина  Беломостья  сгорела,  а  его  и  его  друзей  пытался
прикончить Мурдраал. Сам я не видел, но рассказывали еще про  что-то  помимо
этого, во что я с трудом верю. Я считаю, что любой  кто  может  спастись  от
троллоков и Мурдраала будет нам полезен. Особенно сейчас.
   - Когда-нибудь, - прорычала она, - я посмотрю на этих твоих  троллоков  и
мурдраалов. Существа и вполовину не могут быть такими  ужасными  как  он  их
описывает.
   Он усмехнулся и покачал головой. Он знал, что она думает о так называемых
Порождениях Тьмы. - А еще у молодого мастера  Коутона  на  моем  судне  были
компаньоны. Тоже хорошие люди в  таком  положении.  Одного  ты  знаешь.  Том
Мереллин.
   У Эгенин оборвалось дыхание. Мереллин был мудрым стариком. Очень  опасным
стариком. А еще, он был с теми двумя Айз Седай, когда она повстречала Байла.
   - Байл,  это  безопасно?  Скажи  мне.  Пожайлуста!  -  Никто  не  говорит
"пожайлуста" собственности, даже со'джин. Во  всяком  случае,  пока  они  не
затеяли что-то дурное.
   Еще раз кивнув головой он оперся локтем о камин  и  нахмурился,  глядя  в
огонь.
   - Айз Седай скользкие как рыбы. Они могли интриговать с Сюрот.  Вопрос  в
том, могла ли она интриговать с ними? Я видел как она смотрит на дамани, как
будто они облезлые шавки, подхватившие проказу и блох.  Могла  ли  она  даже
разговаривать с Айз Седай? - Он поднял взгляд. Его глаза открытые и  честные
ничего не скрывали. - Я говорю тебе правду. Клянусь на могиле моей матери  у
меня нет никакого плана. Но даже если  бы  их  у  меня  было  десять,  я  не
позволил  бы  ни  Взыскующему,  ни  кому  другому  обидеть  тебя,  чтобы  не
произошло. -Такого рода вещи мог сказать любой  доверенный  сод'жин.  Но  ни
один сод'жин никогда не говорил это так просто и,  в  тоже  время,  с  таким
чувством. Только, она знала, он не думал об этом, никогда  не  смог  бы  так
думать.
   - Спасибо, Байл. - Твердый голос необходим для команд, но она  гордилась,
что ее голос сейчас  был  тверд.  -  Найди  этого  мастера  Коутона  и  Тома
Мереллина, если можешь. Возможно что-то можно будет сделать.
   Он не поклонился перед уходом, но она даже не упрекнула его в неуважении.
Она не позволит Взыскующему взять ее... их. Она сделает  все  что  возможно,
чтобы остановить его. Это решение она приняла еще перед уходом Бетамин.  Она
наполнила бренди до краев смятый стакан,  думая  напиться  так  как  никогда
прежде, но просидела, глядя в темную жидкость, не выпив не  капли.  Все  что
возможно. Свет, она ничем не лучше Бетамин! Но это знание ничего не меняет.
   Все. Что. Возможно.

ГЛАВА 22
CЛОВНО ИЗ ВОЗДУХА

   Рынок Амхары был одним из трех в Фар Мэддинге, где иностранцам  позволяли
торговать, но, несмотря на название, огромная  площадь  не  была  похожа  на
рынок - нигде не было видно ни рыночных ларьков, ни  витрин  с  выставленным
товаром. Парочка всадников,  несколько  закрытых  портшезов,  которые  несли
одетые  в  яркие  ливреи  носильщики,  и  случайная  карета  с  раздвинутыми
занавесями на окнах, несмотря на редкую, но все  же  шумную  толпу,  которая
есть  в  любом  большом  городе,  продолжали  двигаться  по   своим   делам.
Большинство людей были хорошенько укутаны в плащи, защищающие  от  утреннего
ветра, дующего  с  окружавшего  город  озера,  и  этот  холод  заставлял  их
торопиться больше, чем любое неотложное дело. Вокруг площади, как  и  вокруг
двух других рынков для чужеземцев, высокие  каменные  дома  банкиров  стояли
впритык с крытыми черепицей каменными гостиницами, в которых останавливались
иностранные купцы, с одной стороны, и рядом со сложенными из каменных блоков
складами без окон, где  те  хранили  свои  товары  с  другой  -  между  ними
затесались конюшни и дворы с каменными стенами для повозок. Фар Мэддинг  был
городом каменных стен и черепичных крыш. В это  время  года  гостиницы  были
заполнены в лучшем случае на четверть, а магазины и дворы для  повозок  были
совсем пусты.
   Придет весна, и торговля оживет, несмотря на то, что купцы будут  платить
втрое больше за любое место, которое смогут найти.
   На круглом мраморном пьедестале посередине площади возвышалась  величавая
статуя Савион Амхара, два спана  высотой,  в  отороченной  мехом  мантии  из
мрамора, с искусно сделанными мраморными  цепями  вокруг  шеи  -  символ  ее
должности.  Мраморное  лицо  под  драгоценной  мраморной   диадемой   Первой
Советницы было суровым, а правая  рука  крепко  сжимала  рукоять  мраморного
меча, лезвие которого покоилось меж ног, обутых в башмачки.  Левой  поднятой
рукой она, предостерегающе, указывала мраморным перстом на  Тирские  ворота,
расположенные в трех четвертях мили отсюда. Фар Мэддинг зависел от купцов из
Тира, Иллиана и Кеймлина, но Верховный Совет всегда относился настороженно к
иностранцам и к их испорченным чужеземным обычаям. Под статуей стоял один из
закованных  в  сталь  Уличных  Стражников  в  кожаном  плаще,   с   нашитыми
перекрывающимися квадратными металлическими пластинами и с Золотой Рукой  на
левом  плече,  используя  длинную  прочную  жердь,  чтобы  отпугивать  серых
чернокрылых голубей. Савион Амхара была одной из трех самых уважаемых женщин
в истории Фар Мэддинга, хотя ни об одной из  них  не  было  известно  дальше
пределов озера. Двое мужчин  -  уроженцев  города  -  упоминались  в  каждой
истории мира, хотя одного, после его рождения, назвали Арен Мадор, а другого
Фел Морейна, но Фар Мэддинг сделал все возможное,  чтобы  забыть  о  Раолине
Проклятье Тьмы и Юриэне Каменном Луке. Именно из-за них Ранд оказался в  Фар
Мэддинге.
   Несколько человек  возле  статуи  Амхары  взглянули  на  него,  когда  он
проходил мимо, но ни один не оглянулся. То, что он был нездешним, было и так
ясно по его голубым глазам и волосам, остриженным по  плечи.  Здесь  мужчины
порой носили  волосы  до  пояса,  либо  связанные  на  затылке  шнурком  или
удерживаемые заколкой. Его простая коричневая шерстяная  одежда  была  самой
обычной, хотя не лучше того,  что  может  носить  не  слишком  преуспевающий
купец. И не только у него одного не было плаща,  несмотря  на  пронизывающий
ветер с озера - большинство людей без плащей были либо  бородатые  кандорцы,
арафельцы с вплетенными в волосы колокольчиками или саэлданцы с  ястребиными
носами - мужчины и женщины, которые считали эту погоду мягкой по сравнению с
зимой в Пограничных Землях, хотя ничто во внешности Ранда  не  указывало  на
то, что он тоже житель Пограничья. Он просто отказывался подпускать  к  себе
холод, игнорируя его, словно  надоедливую  муху.  Плащ  мог  помешать,  если
придется действовать быстро.
   Даже его рост не привлекал внимания. В  Фар  Мэддинге  было  очень  много
высоких мужчин и лишь немногие из них были местными. Сам  Манел  Рочайд  был
только на ладонь ниже Ранда, если не выше. Ранд остановился вдалеке  за  его
спиной, позволяя людям и портшезам проходить между ними  и  иногда  скрывать
его жертву. Он сомневался, что изменник-Ашаман заметил бы его - с  волосами,
выкрашенными в черный цвет благодаря травам, которыми его обеспечила  Найнив
- даже если бы тот обернулся. Потерять Рочайда Ранд не  боялся.  Большинство
местных мужчин носило одежду тусклых расцветок, с более  яркой  вышивкой  на
груди и плечах и, если были более  состоятельными,  украшенную  драгоценными
камнями заколку для волос. Иностранные купцы предпочитали неяркую,  скромную
одежду, с тем чтобы не казаться слишком богатыми,  а  их  охрана  и  возницы
напяливали на себя грубую одежду из шерсти.  Поэтому  ярко-красный  шелковый
кафтан Рочайда заметно выделялся. Он шел через  площадь  размашистым  шагом,
словно король - рука пренебрежительно покоилась  на  рукояти  меча.  За  ним
вздымался  раздуваемый  ветром  отороченный   мехом   плащ.   Глупец.   Этот
развевающийся плащ,  как  и  меч,  привлекали  внимание.  Его  напомаженные,
завитые усы и меч говорили о том, что он мурандиец, который  должен  был  бы
трястись от страха, как любой нормальный человек, а этот меч....  Абсолютный
баран, гусак, глупец...
   "Ты - глупец, что пришел сюда", - тяжело задыхаясь произнес в его  голове
Льюис Терин. - "Безумие! Безумие! Мы должны убраться отсюда! Мы должны!"
   Не обращая внимание на голос, Ранд покрепче натянул свои удобные перчатки
и продолжил преследовать Рочайда, не отставая ни на шаг.  Несколько  уличных
Стражников на площади присматривали за Рочайдом. Иностранцев всегда  считали
нарушителями спокойствия и сорвиголовами, а у мурандийцев  была  еще  худшая
репутация. Чужеземец с мечом всегда  привлекал  внимание  Стражи.  Ранд  был
доволен, что оставил свой в гостинице с Мин. Она сильнее устроилась у него в
затылке, чем Илэйн, Авиенда или Аланна. Других  он  осознавал  слабее.  Мин,
казалось, жила внутри него.
   Когда Рочайд покинул площадь Амхары, направляясь вглубь города, множество
голубей взлетело с плоских крыш, но, вместо того, чтобы сразу же устремиться
в небо, сталкнулись друг с другом, а  несколько  птиц,  судорожно  взмахивая
крыльями,  даже  упали  вниз,  на  мостовую.  Люди,  включая  даже   Уличных
Стражников, которые мгновением раньше следили за Рочайдом, изумленно взирали
на это чудо. Тот же не оглянулся, но не имело значения, увидел бы Рочайд это
или нет. Он знал, что Ранд в городе, даже не видя влияния  та'верена,  иначе
бы его тут не было.
   Ранд улыбался, следуя за Рочайдом по улице  Радости,  в  действительности
разделенную на  две  широких  прямых  улицы  посаженными  в  ряд  с  равными
интервалами деревьями с серой  корой  без  листьев.  Рочайд  и  его  друзья,
вероятно, думали, что они очень умные. Может быть, они нашли карту  северных
равнин Маредо, оставленную перевернутой на стеллаже  в  Твердыне  Тира,  или
книгу о южных городах, отсутствующую на полке в библиотеке дворца  Айздайшар
в Чачине, или одну из других  подсказок,  которые  Ранд  специально  оставил
после себя. Маленькие ошибки, которые он якобы совершил в сильной спешке, но
две или три вместе составят стрелу, указывающую на  Фар  Мэддинг.  Рочайд  и
остальные отступники быстро сообразили - быстрее, чем  он  думал  -  или  им
помогли, указав куда идти. В любом случае, это не имело значения.
   Ранд не знал, почему мурандиец шел впереди остальных, но он знал, что они
придут: Торвал и Дашива, Гедвин и Кисман - попытаться закончить то, что  они
неумело начали в Кайриэне. Жаль, что ни один из Отрекшихся не был достаточно
глуп, чтобы последовать за ним сюда. Они просто послали других.  Ранд  хотел
убить Рочайда до прихода остальных, если успеет. Даже  здесь,  где  все  они
были в равном положении, было бы лучше сражаться с ними порознь. Рочайд  был
в Фар Мэддинге уже два дня,  открыто  расспрашивая  о  высоком,  рыжеволосом
мужчине, самодовольно расхаживая, будто его ничего на свете  не  беспокоило.
Он выяснил о нескольких мужчинах, которые более или менее подходили под  его
описание, но Рочайд все еще думал, что он охотник, а не дичь.
   "Ты привел нас сюда умирать!" -  Простонал  Льюис  Терин.  -  "Оставаться
здесь так же плохо, как умереть!"
   Ранд неловко пожал плечами, согласившись с голосом насчет последнего.  Он
так же, как и Льюис Терин, был бы рад уехать. Но иногда  единственный  выбор
выпадает между  плохим  и  очень  плохим.  Рочайд  был  впереди  на  пределе
видимости. Больше ничего не имело значения.
   Чем дальше Ранд отходил от Рынка Амхары,  тем  магазины  и  гостиницы  из
серого камня вдоль улицы Радости больше изменялись. Серебряных  дел  мастера
сменили торговцев ножами, затем золотых  дел  мастера  сменяли  мастеров  по
серебру. Швеи и портные выставляли на  обозрение  расшитые  шелка  и  парчу,
взамен  изделий  из  шерсти.  На  дверцах  карет,  громыхающих  по  каменной
мостовой, были лаком нарисованы гербы - их влекли  упряжки  из  четырех  или
шести  лошадей,  подобранных  по  размеру  и  масти.   Верховые   ехали   на
чистокровных тайренских лошадях или на других столь же прекрасных  животных.
Портшезы, которые несли бегущие рысью носильщики, стали так же обычны, как и
пешеходы, а лавочников в кафтанах или одеждах, с обильной вышивкой на  груди
и плечах, и пешеходов было больше чем людей в ливреях, таких же ярких, как у
носильщиков. Изредка кусочки цветного  стекла  украшали  заколки  в  мужских
волосах, иногда даже жемчужины или  более  драгоценные  камни,  прошли  даже
несколько человек, чьи жены  смогли  позволить  себе  драгоценности.  Только
ветер оставался таким же холодным, да  уличная  Стража,  патрулировавшая  по
трое, настороженно выискивала очаги неприятностей. Их было не так много, как
на рынках для чужеземцев, но  как  только  один  патруль  исчезал  из  вида,
появлялся другой, к тому же там, где Улица Радости расширялась,  пересекаясь
с  переулками,  располагался   каменный   наблюдательный   пункт   с   двумя
стражниками, в случае чего готовыми отреагировать на любую  тревогу.  В  Фар
Мэддинге общественный порядок охранялся строго.
   Ранд нахмурился, потому что Рочайд продолжал идти по  улице.  Неужели  он
направлялся на Площадь Советниц в центр острова? Там не было  ничего,  кроме
Зала Совета, созданных более 500 лет назад памятников -  когда  Фар  Мэддинг
был столицей Маредо - и домов самых богатых женщин города.  В  Фар  Мэддинге
богатым был тот, кому жена давала большое содержание, или вдовец, получивший
наследство. Возможно, там Рочайд встретится с Друзьями Темного. Но если  это
так, почему же он так долго выжидал?
   Неожиданно у Ранда закружилась голова, когда на мгновение  перед  глазами
выросло мрачное лицо - и он отшатнулся от  прохожего.  Желтоволосый  мужчина
выше его, в ярко-зеленом  наряде,  сдвинув  большую  корзину,  которую  нес,
нечаянно толкнул Ранда. Длинный, рваный шрам спускался по одной стороне  его
загорелого лица. Склонив голову, он прошептал извинение и заспешил дальше.
   Придя в себя, Ранд, вздохнув, прорычал проклятие.
   "Ты их уже уничтожил," - прошептал Льюис Терин в его  голове.  -  "Теперь
тебе надо уничтожить кое-кого еще, но всему свое время. Интересно,  скольких
еще мы втроем убьем до финала?"
   "Заткнись!" - яростно подумал Ранд, но ответом ему был  ироничный  хохот.
Его расстроила отнюдь не случайная встреча с айильцем. С тех пор, как прибыл
в Фар Мэддинг, он  часто  их  встречал.  По  какой-то  причине  сотни  Айил,
сбежавших после того, как они узнали правду о своем прошлом, остались здесь,
пытаясь следовать  Путем  Листа.  Когда  у  них  не  осталось  ни  малейшего
представления о том, что определяло их жизнь, они  полагали,  что  следовать
Путем  -  это  быть  пожизненными  гай'шан.  Ранд  не  был   обеспокоен   ни
головокружением, ни даже тем, чье это было лицо, часть которого  он  увидел,
столкнувшись  с  айильцем.  Карета,  запряженная  шестеркой  серых  лошадей,
прогрохотала прямо перед ним сквозь  поток  портшезов  и  спешащих  людей  в
кафтанах, мужчин и женщин, входящих и выходящих из магазинов, но впереди уже
не было видно никого в красном кафтане. Ранд в гневе ударил сжатым кулаком в
перчатке в ладонь другой руки.
   Идти вперед вслепую было глупо. Он мог столкнуться с  Рочайдом,  или,  по
крайне мере, попасться ему на глаза.
   К тому же, Рочайд думал, будто Ранд не догадывался, что тот  в  городе  -
слишком важное преимущество, чтобы его лишиться. К тому же, Ранд  знал,  где
Рочайд остановился - в одной из гостиниц, обслуживающей иностранцев.  Завтра
можно будет послоняться поблизости от нее  и  подождать  еще  одного  шанса.
Кроме того, ночью могут прибыть остальные. Ранд подумал, что cмог  бы  убить
сразу двоих, или, может быть, всех пятерых, но этого нельзя проделать  тихо.
Он может быть ранен, сражаясь с пятью, и,  в  лучшем  случае,  ему  придется
бросить меч, чего не хотелось бы делать - ведь это был  подарок  Авиенды.  В
худшем же случае...
   Ранд заметил впереди кусок исчезающего за  поворотом  отороченного  мехом
плаща, развевающегося на ветру,  и  побежал  вслед  за  ним.  Караульный  на
наблюдательном  посту  выпрямился,  другой,  стоявший  выше,  ухватился   за
трещотку, заткнутую за пояс. Один из стражников, стоящих внизу будки, поднял
свою длинную дубинку, в то время как другой  наклонился  за  ловчим  шестом,
лежавшим на ступеньках наблюдательного пункта. Раздвоенный конец служил  для
того, чтобы поймать и удерживать руку, ногу или шею, к  тому  же,  окованный
железом, не боялся меча или топора. Они очень пристально смотрели на него.
   Ранд кивнул им и улыбнулся, затем нарочито вгляделся вниз,  вдоль  улицы,
словно ища кого-то в толпе. Не убегающий  вор,  просто  человек,  пытающийся
кого-то догнать. Дубинка вернулась на поясной крючок,  ловчий  шест  лег  на
ступеньки. Он больше не оглянулся  на  стражу.  Впереди  мелькнул  плащ,  и,
кажется, красный кафтан, владелец которого повернул на другую улицу.
   Взмахнув рукой, словно приветствуя кого-то,  Ранд  свернул  за  мужчиной,
маневрируя между людьми и тачками уличных торговцев. Лоточники,  разложившие
булавки, иголки и расчески на своих подносах, пытались окриками привлечь его
или еще чье-нибудь внимание. Здесь лишь у немногих были украшения, и простой
шнур, которым были подвязаны мужские волосы, был более привычен,  чем  самая
простая заколка. Эти улицы были узенькими и  искривленными,  и  представляли
собой лабиринт из дешевых  гостиниц  и  трех-четырехэтажных  узких  каменных
многокомнатных  зданий,  возвышающихся  над  лавками  мясников,   свечников,
цирюльников, жестянщиков, горшечников и бондарей. Кареты на этих  улицах  не
уместились бы, и здесь не было носилок и всадников, только  горстка  слуг  в
ливреях, разносящих по поручению корзины, но смотревших свысока, задрав нос,
на любого вокруг них, исключая Уличную Стражу. Их патрули  и  наблюдательные
пункты были даже здесь.
   Наконец, он подошел достаточно близко, чтобы получше разглядеть человека,
которого преследовал. Рочайду, в конце концов,  хватило  ума  завернуться  в
свой плащ, пряча красный кафтан и бесполезный меч,  но  и  так  сомнений  по
поводу того, кто он есть не было. По правде  говоря,  казалось,  что  Рочайд
теперь всецело занят попыткой не привлекать к себе внимания, крадучись шагая
вдоль стены улицы, слегка касаясь плечом окон лавок. Внезапно,  он  украдкой
оглянулся вокруг, а затем метнулся  в  переулок  между  крошечной  лавчонкой
корзинщика и гостиницей, вывеска которой была так сильно запачкана, что было
неясно, как она называлась. Ранд едва ли не ухмыльнулся и, не теряя времени,
поспешил за ним. В таких переулках Фар Мэддинга не было Уличной Стражи и  их
наблюдательных пунктов.
   Эти переулки были еще более кривыми, чем улицы,  которые  он  оставил  за
собой, но в них была своя изюминка по сравнению с другими частями  города  -
хотя Рочайд уже скрылся из виду, но Ранд мог  слышать  звуки  его  шагов  по
влажной холодной грязи. Эхо разлеталось между  каменными  стенами  без  окон
так, что он с трудом понимал, откуда оно исходит,  но  он  продолжал  бежать
вперед по проходам такой ширины,  что  по  ним  вряд  ли  бы  разошлись  два
человека. Если бы они были друзьями. Почему Рочайд свернул в этот  лабиринт?
Похоже, куда бы он ни спешил, Рочайд хотел оказаться там как  можно  скорее.
Но он мог не знать, как, пользуясь переулками, добираться из одного места  в
другое.