"
     "Я запрещаю это, Игрушка!" - перебила Туон, направив на него палец. - "Я запрещаю тебе сожалеть о предателе!" - Ее голос немного смягчился, но оставался непреклонным. - "Она заслужила смерть, предав Империю, и так же легко предав тебя. Она пыталась предать тебя. То, что вы сделали - было правосудием, и я это так и называю". - Судя по ее тону, если она дала чему-то название, то так тому и должно быть, и является единственно правильным.
     Мэт сжал пальцами закрытые глаза. - "Остальные тоже все еще здесь, так?" - спросил он.
     "Конечно", - сказал Люка, по-прежнему улыбаясь как полный болван. - "Леди... Высокая Леди! Прошу прощения у Высокой Леди", - Он сделал глубокий поклон. - "Она говорила с Меррилином и Сандаром, и... Вот, ты видишь, что получилось. Она очень влиятельная женщина, Леди. Высокая Леди. Да, Коутон. О моем золоте. Ты сказал им передать его мне, но Меррилин сказал, что он сначала перережет мне горло, а Сандар угрожал расколоть голову, и..." - Он замолчал увидев, как Мэт смотрит на него, затем внезапно снова заулыбался. - "Вот, взгляни, что дала мне Леди!" - Бросившись к одному из шкафов, он вынул свернутую бумагу, которую почтительно держал в обеих руках. Это была плотная бумага, и белоснежная как снег. Очень дорогая. - "Это охранная грамота. Без печати, конечно, но с подписью. Великая Странствующая Труппа и Великолепное представление со Сверхъестественными Чудесами Валана Люка находится теперь под личной защитой Высокой Леди Туон Атаем Кор Пейндраг. Конечно, каждому это имя известно. Я могу поехать в Шончан. Я могу показать свое представление самой Императрице! Путь живет она вечно", - добавил он торопливо, с еще одним поклоном Туон.
     "Все зря", - подумал Мэт холодно. Он плюхнулся на одну из кроватей уронив локти на колени, чем заработал очень резкий взгляд от Лателле. Вероятно, только присутствие Туон помешало ей его ударить!
     Туон подняла руку. Черная куколка из фарфора, каждым дюймом похожая на королеву, несмотря даже на потертое и явно большое платье. - "Вы не должны пользоваться этим кроме, как в крайнем случае, Мастер Люка. В крайнем случае!"
     "Конечно, Высокая Леди, конечно", - Люка отмахивал поклоны, словно собирался начать целовать половицы.
     И все было зря! Проклятье!
     "Я сделала отдельное упоминание о том, кто не находится под моей защитой, Игрушка", - Туон откусила кусочек печенья и изящно смахнула крошки с губ пальцем. - "Можешь попробовать угадать, кто перечислен в этом списке?" - Она улыбнулась. Совсем не зло. Одна из ее улыбок, предназначенная только для себя, означающая забаву или удовольствие от чего-то, что он не мог понять. Внезапно, он кое-что заметил. К ее плечу был прикреплен тот маленький букетик шелковых роз, которые он ей подарил.
     Не удержавшись, Мэт начал смеяться. Он бросил шляпу на пол и смеялся. Несмотря на все свои усилия, он так и не смог узнать эту женщину! Совсем! Он смеялся до колик под ребрами.

ГЛАВА 30

НА ЧТО СПОСОБЕН КЛЯТВЕННЫЙ ЖЕЗЛ

     Солнце показалось из-за горизонта, великолепно очерчивая силуэт Белой Башни вдалеке, но после ночи холод, казалось, еще усилился, а темные серые облака, бегущие по небу, предвещали снегопад. Зима шла на убыль, но несмотря на то, что должна была бы начаться весна, она все еще продолжалась, с трудом уступая свои позиции. В палатку Эгвейн, стоящую в стороне от остального лагеря, проник шум утренней суеты. Казалось, весь лагерь вибрирует. Рабочие, должно быть, носят воду из колодцев и возят на тачках дополнительные дрова и уголь. Служанки, наверное, подают Сестрам завтрак, а Послушницы спешат на свои занятия. Это был важный день, хотя никто из них об этом еще не подозревал. Вероятно, в этот день наступит конец этих притворных переговоров, которые продолжались в Дарейн, в шатре у моста, ведущего в Тар Валон. Притворных с обеих сторон. Рейдеры Элайды продолжали безнаказанно нападать на другом берегу реки. Но, в любом случае, сегодня состоится последняя встреча на какое-то время.
     Уставившись в свой завтрак, Эгвейн вздохнула и вытащила из овсяной каши, от которой шел пар, черную крошечную соринку, и стерла ее со своих пальцев льняной салфеткой, даже не присматриваясь, чтобы убедиться, что это долгоносик. Если не знаешь, то меньше беспокоишься о том, что осталось в миске. Она положила себе в рот ложку каши и постаралась сосредоточиться на сладких вкраплениях кураги, которую туда добавляла Чеза. Что-то скрипнуло на зубах?
     "Моя матушка всегда говорила, что все, что попадает в желудок, переварится, так что не обращайте внимания", - проворковала Чеза, словно разговаривая сама с собой. Именно так она имела обыкновение давать Эгвейн советы, не переступая через черту между госпожой и служанкой. По крайней мере, она давала советы в отсутствие Халимы, которая ушла рано утром. Чеза сидела на одном из сундуков с одеждой, на случай если Эгвейн что-нибудь потребуется, или понадобиться сбегать куда-нибудь с поручением, но ее взгляд то и дело задерживался на куче одежды, которая сегодня должна будет отправиться в прачечную. Она никогда не смущалась заштопать или починить одежду прямо при Эгвейн, но с ее точки зрения, разбирать при ней грязное белье, было бы чересчур.
     Смягчив гримасу на лице, Эгвейн уже собиралась сказать служанке идти завтракать самой - Чеза считала, что есть раньше Эгвейн было еще одним преступлением - но прежде чем она успела открыть рот, в палатку проскочила Нисао, окруженная сиянием саидар. Прежде чем клапан палатки закрылся, Эгвейн заметила стоящего снаружи Сарина, высокого чернобородого Стража Нисао. Капюшон маленькой Сестры был опущен и аккуратно лежал на плечах, так что была видна желтая бархатная подкладка, но она запахивала плащ так плотно, словно ей было ужасно холодно. Она ничего не сказала, только резко взглянула на Чезу. Та дождалась кивка Эгвейн, подхватила свой плащ и поспешила удалиться. Она могла и не видеть свечения Силы, но она превосходно знала, когда Эгвейн требовалась конфиденциальность.
     "Кайрен Стэн мертва", - без предисловий сказала Нисао. Ее лицо было спокойно, а голос ровным и холодным. Она была такого маленького роста, что заставляла Эгвейн чувствовать себя высокой, но сейчас выпрямилась так, словно подросла на пару дюймов. Обычно Нисао так себя не вела. - "Прежде чем я туда попала, семь Сестер уже проверили все вокруг насчет резонанса. Нет никаких сомнений, что ее убили при помощи саидин. Ей сломали шею. Раздробили вдребезги. Словно ей просто отвернули голову. По крайней мере, все произошло быстро". - Нисао глубоко и неровно вздохнула, потом, поняв, что сделала, вытянулась еще сильнее. - "В убийстве подозревают ее Стража. Пока что кто-то дал ему отвар, чтобы усыпить, но когда он проснется, с ним будет трудно справиться", - при упоминании трав, она не сделала презрительной гримасы, как это обычно делают Желтые, что могло послужить знаком того, насколько она огорчена, независимо от того, насколько спокойной она казалась.
     Эгвейн отложила ложку на крошечный столик и откинулась назад. Внезапно стул перестал казаться ей удобным. Теперь, следующей кандидатурой после Лиане была Боде Коутон. Послушница. Она старалась не думать о том, кем еще является Боде. После нескольких дополнительных дней практических занятий, Боде могла бы справиться с работой почти так же хорошо, как могла бы Кайрен. Почти. Тем не менее, она об этом не упомянула. Нисао была посвящена в кое-какие секреты, но далеко не во все.
     "Сперва Анайя, а теперь Кайрен. Обе из Голубой Айя. Ты не знаешь, что еще общего между ними?" - Нисао покачала головой.
     "Насколько я помню, когда Кайрен пришла в Башню, Анайя была Айз Седай уже пятьдесят или шестьдесят лет. Может быть, у них были общие знакомые. Я просто не знаю, Мать", - теперь она говорила устало, и ее плечи немного ссутулились. Ее негласное расследование смерти Анайи ни к чему не привело, и она опасалась, что Эгвейн собирается добавить к нему Кайрен.
     "Выясни", - приказала Эгвейн. - "Только осторожно", - это второе убийство и без ее вмешательства вызовет достаточно шума. Пару секунд она изучала собеседницу. В конце концов, Нисао могла извиниться, или объявить, что она не сомневалась в этом с самого начала, но до сих пор она всегда являла собой пример самоуверенности Желтых. Однако, сейчас не до этого. - "Много сестер сейчас разгуливает, постоянно удерживая саидар?"
     "Я заметила нескольких, Мать". - Сухо ответила Нисао, вздернув подбородок, словно защищаясь. Тем не менее, через мгновение свечение вокруг нее пропало. Она поплотнее запахнулась в плащ, словно внезапно ей стало холодно. - "Сомневаюсь, что это помогло бы Кайрен. Ее смерть была слишком внезапной. Но это помогает чувствовать себя... более защищенной".
     Когда маленькая женщина ушла, Эгвейн несколько минут еще сидела за столом, перемешивая ложкой свою кашу. Она больше не видела темных крупинок, но аппетит полностью пропал. Наконец, она поднялась и надела на шею семиполосный палантин, затем набросила на плечи плащ. Именно сегодня, из всех дней, она не будет сидеть, предаваясь унынию. Именно сегодня, она должна строго следовать своему ежедневному распорядку.
     Снаружи по замерзшим колеям улиц катились телеги с большими колесами, нагруженные огромными бочками для воды, с грудами наколотых дров или мешками угля, а возницы и люди, сидящие на телегах, кутались в свои плащи, спасаясь от холода. Как обычно, семейки Послушниц спешили по деревянным тротуарам, и, не замедляя движения, успевали оказать знаки почтения проходящим мимо Айз Седай. За неоказание должного почтения Сестре Послушницу могли высечь, но высечь также могли и за промедление, а учителя в этом отношении были куда придирчивее Айз Седай, попавшихся навстречу. Эти, по крайней мере, могли понять, почему Послушницы пробегают мимо.
     Одетые в белое женщины, завидев край полосатого палантина, высовывающийся из-под капюшона Эгвейн, все еще шарахались в сторону, но она не позволяла своему настроению испортиться больше, чем оно уже было испорчено, тем, что Послушницы приседают в реверансах на улице, поскальзываясь на обледенелой земле и почти падая до того, как кузины успевали их подхватить. "Кузины" - так называли себя члены одной семейки послушниц, и казалось, это помогает им сблизиться еще больше, словно они и в самом деле были родственницами, и при том близкими. Что действительно портило ей настроение, так это несколько Айз Седай, которых она видела там и сям, скользящих по тротуарам, мимо приседающих Послушниц. Между ее палаткой и кабинетом Амерлин ей попалось не более дюжины, но каждая третья из четырех была укутана словно плащом свечением Силы. И они чаще попадались парами, а не поодиночке, в сопровождении всех своих Стражей. И каждая выглядела настороженной, неважно, было ли вокруг них свечение или нет. Их капюшоны постоянно поворачивались из стороны в сторону, словно они проверяли все, что попадало в поле их зрения.
     Это напомнило ей эпидемию пятнистой лихорадки в Эмондовом Лугу, когда все ходили, прижимая к носу платки, смоченные в бренди. Дорал Барран, бывшая тогда Мудрой, сказала что это поможет избежать заражения - закрывать нос платком и смотреть, кто следующий покроется пятнами и свалится с ног. Прежде, чем лихорадку удалось остановить, умерли одиннадцать человек, но прошел целый месяц с тех пор, как заболел последний человек, прежде чем остальные решили отложить свои платки в сторону. Еще очень долго запах бренди напоминал ей о лихорадке. Сейчас она снова его вспомнила. Две Сестры были убиты прямо посреди лагеря, мужчиной, который мог направлять, уж не говоря о том, что он мог приходить и уходить когда захочет. Страх распространялся среди Айз Седай быстрее, чем могла бы пятнистая лихорадка.
     Палатка, которую она использовала как кабинет, когда она пришла, была уже нагрета, а от жаровни исходил аромат розового масла. Зеркальные светильники и настольная лампа были зажжены. Ее распорядок был прекрасно известен. Повесив свой плащ на вешалку в углу, она села за письменный стол, автоматически поймав неустойчивую ножку стула, которая всегда старалась подвернуться. Все, что ей надо было делать - это следовать своему распорядку. Завтра, она сможет объявить о том, что было сделано.
     Первая посетительница оказалась абсолютно нежданной, буквально последней женщиной, которую она ожидала увидеть у себя в кабинете. Теодрин была стройной, румяной Коричневой, доманийкой с кожей медного оттенка и упрямым ртом. Однако, она, казалось, всегда была готова улыбаться. Она скользнула по ковру, подойдя так близко, что бахрома ее шали задела письменный стол. Поскольку она сделала официальный реверанс, Эгвейн протянула руку, чтобы она могла поцеловать ее кольцо Великого Змея. На формальность следовало отвечать формальностью.
     "Романда хочет узнать, может ли она увидеться с вами сегодня, Мать", - сказала стройная Коричневая. Мягко, но в ее голосе слышалась настойчивость.
     "Передай ей, что я жду ее в любое время, которое она выберет, дочь моя", - осторожно ответила Эгвейн. Теодрин, не меняя выражения лица, сделала еще один реверанс.
     Когда Коричневая Сестра повернулась, чтобы уйти, мимо нее в палатку откидывая назад белый капюшон, отороченный тесьмой, влетела одна из Принятых. Эмара была тоненькой девушкой, и невысокой как Нисао. Казалось, дунь ветер посильнее, и она улетит, однако, она твердой рукой управляла Послушницами, которых вверили ее попечению, тверже, чем многие из Сестер. Но при этом, она была очень строга к себе, а жизнь Послушниц и должна быть тяжелой. Серые глаза Эмары пробежали по бахроме шали Теодрин, и ее рот скривился в презрительной ухмылке, прежде чем она стерла ее с лица, и раскинула свои белоснежные юбки в реверансе перед Эгвейн. На щеках Теодрин запылали пятна.
     Эгвейн ударила ладонью по столу, достаточно сильно, что подпрыгнули каменная чернильница и коробочка с песком.
     "Ты забыла, как оказывать почтение Айз Седай, дитя?" - резко сказала она.
     Эмара побледнела. В конце концов, у Амерлин была крутая репутация, и поспешно отвесила Теодрин еще более глубокий реверанс, на что та, прежде чем выскользнуть из палатки, причем гораздо скорее, чем она вошла, ответила скованным кивком, словно у нее внезапно одеревенела шея.
     Эмара, запинаясь и нервничая, отчего ее иллианский акцент стал еще заметнее, изложила просьбу Лилейн встретиться с Амерлин. Раньше, Романда и Лилейн были куда менее вежливы, появляясь без предупреждения, когда им было угодно, но с момента объявления войны Элайде, многое изменилось. Не все, но достаточно много. Эгвейн ответила на просьбу Лилейн так же, как и на просьбу Романды, только в более сжатой форме, и Эмара, чуть не падая, сделала реверанс, и практически выбежала из палатки. Еще один гвоздик, чтобы сколотить легенду про Эгвейн ал'Вир, Престол Амерлин, рядом с которой Серейлла Баганд выглядит мягкой, как подушкой из гусиного пуха.
     Как только Принятая ушла, Эгвейн подняла руку и хмуро посмотрела на то, что лежало под ней. Сложенный квадратик бумаги, который Теодрин положила на стол, целуя ее кольцо. Развернув его, она нахмурилась еще больше. Надпись на листочке была ясной и четкой, но с краю темнела клякса. Теодрин была очень аккуратной. Возможно, она старалась соответствовать обычной небрежности Коричневых.
     Романда отправила двух Сестер в Кайриэн, чтобы провести расследование той истории, которую рассказывают Желтые. Я не знаю, что это за слухи, Мать, но я это выясню. Я слышала, как одна из Сестер упоминала Найнив, но не о том, что та была в Кайриэне, а как если бы слухи касались ее.
     Глупая женщина, она даже подписалась!
     "Что это у вас, Мать?"
     От неожиданности Эгвейн подскочила, и едва успела поймать ножку стула, прежде, чем она упала на ковер. Она перевела взгляд на Суан, которая стояла у входа в палатку с накинутой на плечи шалью с голубой бахромой, прижимая к груди кожаную папку. Голубоглазая Сестра слегка удивленно подняла брови, увидев, как подскочила Эгвейн.
     "Вот", - раздраженно сказала Эгвейн, протягивая ей бумажку. Не время подпрыгивать и дергаться! - "Ты уже знаешь про Кайрен?" - Конечно, она должна была знать, но Эгвейн все равно сказала: - "Ты внесла необходимые коррективы?"
     Необходимые коррективы. Свет, она становится такой же напыщенной как Романда. Она была на взводе. Только сейчас она, наконец, додумалась обнять саидар и сплести стража от подслушивания; и только после того, как Страж был установлен, она подумала, что сегодня неподходящий день для того, чтобы кто-нибудь заподозрил, что ей есть, что обсуждать наедине с Суан.
     Суан не нервничала. Она переживала бури и посильнее. И, можно даже сказать, что ей удалось не утонуть. Сегодняшний день для нее, по сравнению с прежними бурями, был лишь немного ветреным.
     "В этом нет надобности, пока мы не уверены насчет лодок, Мать", - спокойно ответила она, опуская свои папки на стол и аккуратно пристраивая их между чернильницей и коробочкой для песка. - "Чем меньше времени будет у Боде на раздумья, тем меньше шансов, что она ударится в панику". - Спокойная, как вода в пруду. Даже убийство двух Сестер не могло нарушить ее спокойствия. Или тот факт, что вместо одной из них приходится отправлять плохо обученную Послушницу.
     Однако, прочитав записку, она нахмурилась. - "Сначала сбегает Фаолайн", - проворчала она, - "А теперь Теодрин приносит это тебе, вместо того, чтобы принести мне. У этой девчонки меньше мозгов, чем у летучей рыбы! Можно подумать, что ей хочется, чтобы кто-нибудь понял, что она для тебя присматривает за Романдой", - Присматривает. Мягкая форма, чтобы сказать "шпионит". Они обе упражнялись в эвфемизмах. Это приходит вместе с титулом Айз Седай. Сегодня эвфемизмы раздражали Эгвейн.
     "Может, она и хочет, чтобы ее раскрыли. Может, она устала от того, что Романда указывает ей, что делать, что говорить, и что думать. У меня здесь была Принятая, которая усмехнулась, посмотрев на шаль Теодрин, Суан". - Та только отмахнулась.
     "Романда всем пытается указывать, что делать. И что думать. А что до всего остального, когда-нибудь все изменится. Теодрин и Фаолайн смогут поклясться на Клятвенном Жезле. Не думаю, что кто-то может настоять, чтобы они прошли испытание на шаль сейчас. Но до тех пор, они должны принимать то, что есть".
     "Этого недостаточно, Суан". - Эгвейн удалось сохранить ровный тон, но для этого пришлось приложить усилие. Она, по крайней мере, подозревала, во что втравила этих двоих, когда приказала им присоединиться к Романде и Лилейн. Ей было необходимо знать, что затевают Сестры, и необходимость не исчезла, но она перед ними в долгу. Они первые поклялись ей в верности, и, причем, по собственной воле. Кроме того... - "Многое из того, что можно сказать о Теодрин и Фаолайн, можно сказать и обо мне. Если Принятая может выказывать им неуважение..." - Ну этого-то ей бояться нечего. Проблема была в сестрах. Особенно в Сестрах. - "Суан, у меня нет никакой надежды объединить Башню, если во мне сомневаются Айз Седай". - Суан громко фыркнула.
     "Мать, сейчас даже Лилейн и Романда знают, что вы истинная Престол Амерлин, хотят они этого, или нет. Эта парочка и рядом не стояла с Дианой Ариман. Думаю, они смотрят на вас, как на еще одну Эдарну Нареговну".
     "Возможно, так оно и есть", - сухо сказала Эгвейн. Диану считали спасительницей Белой Башни, после неудачи Бонвин с Артуром Ястребиное Крыло. Эдарна же считалась самой великой интриганкой, когда-либо получавшей жезл и палантин. Обе они были очень сильными Амерлин. - "Но, как ты мне напомнила, нужно быть уверенной, что я не закончу так же, как Шейн Чунла". - Шейн начинала как сильная Амерлин, заботящаяся о Башне и Зале Совета, а закончила как марионетка, которая выполняла то, что ей было приказано.
     Суан кивнула, подтверждая и соглашаясь. Она действительно учила Эгвейн истории Башни, и часто рассказывала ей о тех Амерлин, которые плохо кончали. Включая про саму себя.
     "Однако, здесь другой случай", - пробормотала она, постукивая пальцами по бумажке. - "Когда я доберусь до Теодрин, я сделаю так, что она захочет с