а сама она была миловидна  и  голубоглаза.  Мэт  успел  рассмотреть  золотое
колье, серое шелковое платье с просторным капюшоном. Мужчины спешились. Один
принял поводья лошади, на которой ехала женщина, другой придержал ей стремя.
Направившись к костру и снимая перчатки, женщина улыбнулась Мэту:
   - Боюсь, нас застигла в пути ночь, молодой господин, - сказала она, - и я
решилась побеспокоить вас,  чтобы  узнать,  как  нам  доехать  до  ближайшей
гостиницы, если вы можете указать ее.
   Мэт заулыбался и начал подниматься. Но не успел он  выпрямить  ноги,  как
услышал бормотание одного из мужчин и увидел, что другой вытаскивает  из-под
плаща взведенный арбалет, заряженный тяжелым болтом.
   - Убей его, болван! - закричала женщина, и Мэт швырнул фейерверк в  пламя
и метнулся к своему посоху. Последовали яркая вспышка и громкий хлопок.
   - Айз Седай! - завопил мужчина.
   - Это фейерверк, придурок! - крикнула женщина.
   А Мэт перекатился по земле и вскочил на ноги уже с посохом в руке; он еще
успел увидеть арбалетный болт, торчащий из бревна почти в том месте, где  он
сидел, и падающего стрелка, из груди которого  торчала  рукоятка  одного  из
ножей Тома.
   Больше он ничего разглядеть не успел, так как двое мужчин бросились  мимо
костерка к нему, на бегу вытаскивая мечи. Один тут же споткнулся и,  выронив
меч, начал  оседать  на  камни  лицом  вниз,  пытаясь  дотянуться  рукой  до
торчащего из спины ножа.  Другой  не  заметил,  как  свалился  сотоварищ,  и
продолжил нападение, видимо, рассчитывая, что противнику придется иметь дело
с двумя атакующими. И сделал выпад мечом, целя Мэту в живот. Чувствуя  почти
что презрение к нападавшему, Мэт одним концом посоха ударил его по запястью,
выбив меч, а другим с размаху врезал ему по лбу. Глаза мечника закатились, и
он мешком рухнул на землю.
   Краешком глаза Мэт заметил, что женщина тоже двинулась к нему, и наставил
на нее палец, как будто это был кинжал:
   - Для воровки ты слишком хорошо одеваешься, женщина! Сядь и сиди, пока  я
не решу, что с тобой делать, иначе я...
   Женщину не меньше, чем Мэта, удивил нож, вдруг блеснувший  из  темноты  и
вонзившийся ей в горло. Расцветающим красным цветком полилась  кровь.  Юноша
шагнул было вперед, словно  собирался  подхватить  падающее  тело,  понимая,
впрочем, что это бесполезно. Взвился длинный плащ,  укрыв  все,  кроме  лица
женщины и рукояти Томова ножа.
   - Чтоб тебе  сгореть,  -  пробормотал  Мэт.  -  Чтоб  тебе  сгореть,  Том
Меррилин! Зачем женщину? Мы могли бы связать ее и сдать  завтра  в  Кэймлине
Королевской Гвардии. Свет! Да пусть бы она ушла! Без  троих  громил  она  бы
никого не ограбила, а тот единственный, что остался в живых,  не  один  день
потратит на то, чтобы научиться  смотреть  прямо,  и  несколько  месяцев  не
сможет взяться за меч! Чтоб ты сгорел, Том! Не было  никакой  нужды  убивать
ее!
   Менестрель, прихрамывая, подошел к лежащей женщине и  ногой  отбросил  ее
плащ. Возле ее руки сверкнул кинжал шириной с большой палец Мэта и длиной  в
две ее ладони.
   - Было бы лучше, парень, чтобы я подождал, когда она сунет тебе под ребро
вот это? - Том выдернул свой нож и вытер лезвие о плащ покойницы.
   Мэт поймал себя на том, что нервно напевает песенку  "Она  носила  маску,
лицо под нею пряча", и оборвал себя. Юноша наклонился  и  надвинул  на  лицо
женщины капюшон ее же плаща.
   - Нам лучше отправиться  дальше,  -  сказал  он  тихо.  -  Я  не  намерен
объясняться с гвардейцами Королевы, случись тут поблизости патруль.
   - Разве это ее одежда? - промолвил Том. -  По-моему,  нет!  Должно  быть,
ограбили какую-нибудь купчиху или карету знатной дамы.  -  Голос  Тома  стал
чуть мягче: - Если мы отправляемся, парень, тебе пора седлать свою лошадь.
   Мэт вздрогнул и отвел глаза от мертвого тела.
   - Да, так, наверное, будет лучше.
   Больше он на нее не взглянул.
   Насчет мужчин он был спокоен - никаких угрызений совести. По его  мнению,
мужчина, вставший на путь убийства  и  грабежа,  вполне  заслуживал  смерти,
когда его карта оказывалась бита. Он не всматривался в лица бандитов,  но  и
не отводил глаза, если взгляд случайно падал на них. Но когда  Мэт,  оседлав
коня и приторочив сзади к  седлу  свои  пожитки,  ногой  нагребал  землю  на
костер,  взгляд  его  случайно  остановился  на  грабителе,  стрелявшем   из
арбалета. Было что-то знакомое в  чертах  его  лица,  на  которое  последние
язычки пламени отбрасывали дрожащие тени. Удача, сказал Мэт про себя. Всегда
везет.
   - Том, а арбалетчик был хорошим пловцом, - сказал  он,  вскарабкавшись  в
седло.
   - Что за чушь ты несешь? - Менестрель уже сидел на  лошади  и  был  более
озабочен тем, каково придется в дороге его инструментам,  чем  достоинствами
мертвеца. - Откуда ты знаешь? Может, он вообще плавать не умел?
   - Он доплыл до берега, спрыгнув с маленькой  лодочки.  С  самой  середины
Эринин. Ну, той ночью. Тогда-то его удаче и пришел конец.
   Мэт еще раз проверил завязки на узле с  фейерверками.  Если  этот  болван
решил, что кто-то из нас с Томом - Айз Седай,  то  представляю,  что  бы  он
подумал. взорвись фейерверки все разом.
   - Ты уверен, парень? Невероятно, чтобы это был тот  же  самый  человек...
Пожалуй, даже ты не поставил бы на такую ставку!
   - Уверен, Том. - Ну, держись,  Илэйн.  Я  тебе  шею  сверну,  как  только
доберусь до тебя. И Эгвейн с Найнив - тоже.  -  А  это  проклятое  письмо  я
сбагрю с рук не позже чем через час после того, как мы прибудем в Кэймлин.
   - Скажу тебе, парень, ничего в этом письме нет. Я играл в Даэсс  Дей'мар,
когда был моложе, чем ты сейчас, так что опознаю любой шифр  или  код,  даже
если и не смогу прочесть послания.
   - Ну а я, Том, никогда не играл в твою Великую  Игру,  в  твою  проклятую
Игру Домов, но знаю: меня  преследуют  и  преследуют  не  из-за  денег.  Так
настырно не охотятся даже за тем, кто везет  с  собой  сундук  золота,  а  у
меня-то оно лишь в карманах! Значит, из-за письма. - Чтоб  мне  сгореть,  но
все мои беды от хорошеньких девушек! - Как тебе будет сегодня спаться, после
всего этого?
   - Засну сном невинного младенца, парень, но если ты собираешься  скакать,
то поскакали.
   Лицо женщины с кинжалом в горле вновь встало перед мысленным взором Мата.
Тебе не повезло, красотка!
   - Поскакали! - яростно выкрикнул он.

Глава 45
КЭЙМЛИН

   Воспоминания о Кэймлине у  Мэта  были  смутные,  и,  когда  они  с  Томом
приблизились к городу, юноше показалось, что он никогда раньше здесь не был.
Пустынная дорога с рассветом ожила: теперь их  окружали  другие  всадники  и
пеший люд, а позади путников тянулись караваны  купеческих  фургонов  -  все
направлялись в огромный город.
   Построенный на высоких холмах, Кэймлин казался таким же большим, как  Тар
Валон. Огромные крепостные стены - высотой пятьдесят футов, -  сложенные  из
сероватого камня со сверкающими на солнце белыми и серебристыми  прожилками,
были увенчаны высокими круглыми  башнями,  на  которых  развевались  красные
знамена с белым львом Андора. А  перед  этими  суровыми  стенами  раскинулся
будто еще один город, кольцом обступивший стены, весь из красного кирпича  и
серого камня. Гостиницы вклинивались  в  ряды  трехи  четырехэтажных  домов,
которые были так  великолепны,  что  наверняка  принадлежали  очень  богатым
купцам. Возле лавок,  под  навесами,  красовался  разложенный  на  прилавках
товар, разнообразный и пестрый. Теснились обширные склады без окон. Открытые
рынки под красными и пурпурными черепичными крышами надвигались на дорогу  с
обеих сторон, мужчины и женщины громко кричали, зазывая покупателей; телята,
овцы, козы, свиньи, загнанные в загоны, блеяли  и  мычали,  утки  и  куры  в
клетках и  корзинах  кудахтали,  еще  больше  усиливая  всеобщий  гвалт.  И,
вслушиваясь в этот разноголосый гомон слишком шумного города, Мэт  вспомнил,
что был здесь раньше. Сейчас  Кэймлин  звучал  как  гигантское  пульсирующее
сердце, перекачивающее богатство.
   Дорога  упиралась  в  изогнутые  аркой  ворота  двадцати  футов  высотой,
открытые, но охраняемые гвардейцами королевы в красных мундирах и сверкающих
кирасах. Они посмотрели на Тома и Мэта не более внимательно, чем на  других.
Даже посох, лежащий у  Мэта  поперек  седла,  не  привлек  внимания  стражи.
Гвардейцев беспокоило, казалось, лишь одно: чтобы люди проходили поскорее.
   И вот путники очутились наконец в  черте  города.  Стройные  башни  здесь
поднимались еще выше, чем на стенах при въезде в город,  их  сияющие  купола
сверкали белизной и  золотом  над  запруженными  людьми  улицами.  Сразу  за
воротами дорога раздваивалась на  параллельные  улицы,  разделенные  широким
бульваром. Городские холмы поднимались, как ступени, к  вершине,  окруженной
еще одной крепостной стеной, которая сияла подобно белой стене Тар Валона, с
еще более высокими куполами и башнями за ней. Это  был,  как  вспомнил  Мэт,
внутренний город, и на вершинах этих самых высоких холмов стоял  Королевский
дворец.
   - Ни одной лишней минуты ожидания, - пообещал Мэт своему  спутнику.  -  Я
сейчас же передам письмо по назначению. - Он взглянул на портшезы и экипажи,
двигающиеся среди толпы, на лавки с изобилием выставленных товаров, вздохнул
и проговорил: - В этом городе, Том, человек может заработать немного золота,
если найдет место, где играют в кости или в карты.
   В картах Мэту не так везло, но в любом случае карточные  игры  оставались
уделом немногих благородных или богачей. Надо бы найти, с кем сыграть.
   В ответ на его слова менестрель зевнул и завернулся в свой плащ, будто  в
одеяло.
   - Мы скакали всю ночь, парень, - сказал он. -  Давай,  по  крайней  мере,
сначала где-нибудь перекусим. В "Благословении королевы" недурно  кормят.  -
Он снова зевнул. - И кровати там мягкие.
   - Я помню об этом, - неторопливо ответил  Мэт.  Да,  кое-что  он  помнил.
Хозяин гостиницы был толстяком с седеющей головой, звали  его  мастер  Гилл.
Здесь-то  Морейн  и  нагнала  его  и  Ранда,  когда  они  уже  думали,   что
окончательно от нее освободились. Она и теперь где-то рыщет, продолжая  свою
игру с Рандом. Но это не имеет  ко  мне  никакого  отношения.  Меня  это  не
касается!
   - Вот там, Том, мы с тобой и встретимся.  Я  говорил,  что  избавлюсь  от
этого письма через час после приезда, и намерен так и поступить. А  ты  пока
располагайся.
   Том кивнул, повернул свою лошадь и, зевая, бросил через плечо:
   - Не заблудись, парень! Кэймлин - город большой, И богатый. Мэт пнул коня
пятками и двинулся  по  запруженной  народом  улице.  Заблудиться!  Я  сумею
отыскать дорогу, будь она проклята. Болезнь Мэта  словно  стерла  часть  его
памяти. Он вспомнил гостиницу, взглянув на нее, - верхние ее этажи виднелись
издалека. Помнил он и вывеску,  поскрипывающую  на  ветру.  Но  какую-нибудь
другую  знакомую  деталь,  которую  можно  увидеть  с  этого  места,   юноше
припомнить не удавалось.
   Сто шагов, пройденных по улице, внезапно оживляли ее в памяти, в то время
Как события, происшедшие раньше или позднее его давней прогулки,  оставались
загадкой, скрытой от него, точно игральные  кости,  еще  не  выброшенные  из
стаканчика на стол.
   Но даже со своей дырявой памятью Мэт был уверен, что никогда не бывал  во
Внутреннем Городе или в Королевском дворце. Такого я бы не забыл! И  все  же
ему незачем было вспоминать дорогу туда. Улицы Нового Города - это  название
внезапно подсказала память, - той части, что существовала менее  двух  тысяч
лет,  разбегались  во  всех  направлениях,  но  главные  бульвары  вели   во
внутренний город. Гвардейцы у ворот никого не останавливали.
   За белой стеной стояли здания, которые были бы уместны и  в  Тар  Валоне.
Плавно изгибающиеся улицы взбирались на холмы, где высились стройные  башни;
их стены, отделанные плитками, вспыхивали под солнцем  множеством  цветов  и
оттенков. С улиц открывался вид на сады и парки, разбитые так  искусно,  что
сверху  они  казались  гигантским  причудливым  рисунком,  или   же   глазам
представала панорама всего города и даже холмистых равнин и лесов далеко  за
городской  чертой.  Не  имело  никакого  значения,  по  какой  улице  путник
намеревался ехать. Они все закручивались спиралью к тому, что  он  искал,  -
Королевскому дворцу Андора.
   И очень скоро Мэт уже пересекал огромную овальную площадь  перед  Дворцом
Андора, направляясь к его высоким вызолоченным воротам.  Белоснежный  Дворец
Андора наверняка оказался бы как нельзя к месту в Тар Валоне и  дополнил  бы
прочие его чудеса, столь великолепны были тонкие  башни  и  золотые  купола,
сверкающие на солнце, высокие балконы с ажурной  каменной  резьбой.  Золотой
лист на одном таком куполе мог бы обеспечить Мэту шикарную жизнь  в  течение
целого года.
   На площади было немноголюдно, как будто она  предназначалась  только  для
великих событий. Дюжина гвардейцев стояла перед закрытыми воротами,  у  всех
поперек сверкающих кирас висели луки. Лица солдат скрывали стальные  решетки
начищенных шлемов. Плотный офицер в красном плаще, откинутом с одного плеча,
чтобы все видели узел золотого галуна, прохаживался туда-сюда вдоль строя  и
разглядывал  каждого  солдата,  словно  отыскивая  на  форме  малейший  след
ржавчины или пыли.
   Мэт натянул повод и нацепил на лицо улыбку:
   - Доброго вам утра, капитан.
   Офицер повернулся и уставился на него  сквозь  решетку  забрала.  Глубоко
посаженные глаза смотрели на Мэта не мигая, капитан напомнил ему толстенькую
крысу в клетке.
   Мужчина оказался старше,  чем  ожидал  юноша,  -  пожалуй,  уже  в  таком
возрасте, чтобы иметь не один-единственный узел ранга, -  и  скорее  жирный,
чем плотный.
   - Чего тебе, фермер? - грубо отозвался офицер на приветствие.
   Мэт вздохнул глубже. Сделай все как  следует.  Произведи  впечатление  на
этого дурака, чтобы он не заставил тебя ждать весь день. Я  не  хочу  махать
бумагой Амерлин везде и всюду, чтобы меня не гнали прочь пинками.
   - Я из Тар Валона, из Белой Башни, я доставил письмо от...
   - Ты из Тар Валона, фермер? - Брюхо жирного офицера  заколыхалось,  когда
он захохотал, затем смех оборвался, как отрезанный ножом, и гвардеец  зверем
поглядел на Мэта: - Нам ни к чему письма из Тар Валона, если такая гадость у
тебя, злодея, и имеется! Наша добрая королева - да  осияет  ее  Свет!  -  не
желает слышать никаких известий из Тар Валона до тех  пор,  пока  к  ней  не
вернется Дочь-Наследница. Я в жизни не слыхал про гонца  из  Белой  Башни  в
одежке, как у сельского жителя. Ясно, что  ты  замыслил  какую-то  хитрость.
Может, надеешься, что тебе дадут несколько монет, если ты придешь и объявишь
о каком-то письме. Но считай себя счастливчиком, если не кончишь в  тюремной
камере. А если ты из Тар Валона, то отправляйся  обратно  и  передай  Башне,
чтобы она вернула Дочь-Наследницу до того, как мы придем и  заберем  ее.  Но
если ты, мошенник, охотишься за серебром, то убирайся с глаз долой,  пока  я
не отколотил тебя так, что будешь помнить до конца своих дней!  Убирайся  на
все четыре стороны, полудурок! Прочь отсюда!
   С самого начала Мэт пытался вставить хоть слово в этот злобный  поток.  И
теперь юноша быстро проговорил - Письмо от нее, офицер. Оно от...
   Но толстяк опять заорал:
   - Я что, не велел тебе убираться вон, негодяй? -  Его  лицо  стало  почти
таким же красным, как мундир. - Проваливай с  глаз  долой,  ты,  подонок  из
сточной канавы! Если не уберешься, пока я считаю до десяти, я  арестую  тебя
за то, что ты оскверняешь площадь перед  дворцом  своим  присутствием!  Раз!
Два!..
   - А ты до скольки считать-то умеешь, жирный дурак? -  огрызнулся  Мэт.  -
Говорю тебе, письмо послала Илэйн...
   - Стража! - Лицо офицера стало багровым. - Взять  этого  человека,  он  -
Приспешник Тьмы!
   Несколько мгновений Мэт колебался, уверенный, что никто не воспримет  это
обвинение всерьез, но гвардейцы в красных  мундирах  ринулись  к  нему,  все
двенадцать в кирасах и шлемах, и Мэт, вонзив каблуки в  бока  своей  лошади,
галопом помчался прочь, преследуемый криками толстого офицера.
   Мерин был далеко не рысак, но пеших он оставил позади  достаточно  легко.
Прохожие отпрыгивали с пути и жались к стенам домов на изгибающихся  улицах,
потрясая кулаками и  выкрикивая  вдогонку  Мэту  не  меньше  проклятий,  чем
офицер-гвардеец.
   Дурак, подумал юноша, имея в виду толстяка-офицера,  затем  повторил  это
слово, только о самом себе. Все, что надо было сделать,  -  это  назвать  ее
проклятое имя с самого начала. "Илэйн, Дочь-Наследница Андора. посылает  это
письмо своей матери, Королеве Моргейз". Свет, кому бы в голову  пришло,  что
они так думают нынче о  Тар  Валоне.  По  прошлому  посещению  Кэймлина  Мат
запомнил, что  в  глазах  гвардии  Белая  Башня  и  Айз  Седай  стояли  лишь
ступенькой ниже Королевы Моргейз. Чтоб ей сгореть, Илэйн  могла  бы  сказать
мне, раз отношение изменилось. И нехотя добавил: Вообще-то я и сам мог кое о
чем ее спросить.
   Подъезжая к изогнутой арке ворот, ведущих в Новый Город, всадник  перешел
на шаг. Он был совершенно уверен, что гвардейцы, охранявшие  дворец,  больше
не преследуют его, поэтому не стоит привлекать  к  себе  внимание  тех,  кто
сторожит эти ворота, пронесшись мимо них  галопом,  тем  более  что  солдаты
смотрели на него так же безучастно, как в первый раз.
   Проезжая под сводом широкой арки, Мэт улыбнулся и чуть было  не  повернул
обратно. Он вдруг вспомнил кое-что, и у него появилась идея,  которая  очень
ему понравилась, гораздо  больше,  чем  первоначальное  решение  попасть  во
дворец через ворота. А если охранять их  будет  этот  жирный  солдафон,  тем
лучше.
   Разыскивая "Благословение королевы", юноша дважды  заблудился,  но  нашел
наконец вывеску; на ней был изображен  мужчина,  преклонивший  колени  перед
возложившей руку ему на голову женщиной  с  золотисто-рыжими  волосами  и  в
короне из золотых роз. Мэт обогнул широкое трехэтажное каменное  строение  с
высокими окнами даже под самой красночерепичной  крышей  и  въехал  во  двор
конюшни, где парень с лошадиным лицом и  в  кожаной  жилетке,  которая  была
немногим  грубее  его  собственной  кожи,  принял  у  него  поводья.   Юноше
показалось, что он вспомнил этого парня. Да, это Рами.
   - Давненько не виделись, Рами, - сказал  он  и  бросил  парню  серебряную
марку. - Ты ведь помнишь меня, а?
   - Не могу сказать, как я... - начал было  Рами,  но  тут  заметил  вместо
привычной ему меди серебряный блеск Он кашлянул. -  Да,  конечно,  я  помню,
молодой  господин.  Простите  меня!  Вылетело  из  головы.  Людей  я   плохо
запоминаю.  А  вот  лошадей  много  лучше.  Лошадей  я  знаю  очень  хорошо.
Прекрасное животное, молодой господин! Я позабочусь о нем, будьте уверены. -
Он пробормотал все это быстро, без пауз, и Мэт не смог ввернуть  ни  единого
слова; потом Рами так поспешно увел мерина в конюшню,  что  юноша  не  успел
напомнить ему свое имя.
   С кислой миной Мэт сунул  под  мышку  толстую  связку  с  фейерверками  и
взвалил на плечи остальные свои пожитки. Да этот малый не  отличит  меня  от
ногтя  Ястребиного  Крыла.   Коренастый   мускулистый   мужчина   сидел   на
перевернутом бочонке  рядом  с  дверью  кухни,  ласково  почесывая  за  ухом
черно-белого кота, свернувшегося у него  на  коленях.  Не  прекращая  ни  на
секунду своего занятия, мужчина изучал Мата, глядя на  него  из-под  тяжелых
век, особенно внимательно он ощупал взором боевой посох на его  плече.  Мэту
казалось, что он помнит этого человека, но вот имя его напрочь забыл.  Юноша
ничего  не  сказал,  открывая  дверь,   мужчина   тоже   промолчал.   Совсем
необязательно, чтобы меня помнили. Может, эти  проклятые  Айз  Седай  каждый
день являются сюда и уводят постояльцев. На кухне два помощника повара и три
судомойки носились между печами и вертелами, руководимые пухлой женщиной; ее
волосы были собраны в пучок, а деревянная ложка в е