к  лет старше Перрина,  можно  было назвать
девочкой лишь  по  сравнению  со второй  женщиной,  но, несмотря на  усталую
гримасу, которой соответствовал ее запах - смешанное с гневом раздражение, -
она  выслушала  мораль,  лишь  раз  попытавшись  высвободить лошадь.  Потом,
опустив руки на луку седла, она осуждающе нахмурилась, затем моргнула. Опять
желтые глаза. Но страхом от  нее не пахло.  А  вот у женщины постарше Перрин
чуял страх. Интересно, что причиной страху - он или что-то другое?
     Пока  старая женщина  говорила, приблизился  еще один спутник Майгдин -
небритый мужчина на  очередном  одре,  сером,  с шишкастыми коленями.  Но он
держался в  стороне. Ростом он  не уступал Перрину, в плечах поуже,  одет  в
видавший виды темный дорожный кафтан, на поясе - меч. Как и у  женщин, к его
седлу  сзади  был приторочен узелок.  Едва заметный ветерок донес до Перрина
его запах.  Он  был не  испуган - насторожен. И  если то, как  он смотрел на
Майгдин, могло служить подсказкой, то беспокоился он  за нее. Судя по всему,
они не просто спасли путников от банды головорезов...
     -  Наверное,  вам  лучше отправиться  в мой  лагерь,  - сказал  Перрин,
отпустив  наконец  уздечку.  -  Там...  вы   будете  в  безопасности   от...
разбойников.  Отчасти  он  ждал, что Майгдин с  места  в  карьер рванется  к
ближайшим  деревьям,  но  она  повернула коня  к  загону.  Пахло  от  нее...
уступчивостью.
     Она сказала:
     -  Благодарю  за  приглашение, но  я...  мы...  должны продолжать  наше
путешествие. Мы поедем дальше, Лини, - твердо добавила она, и вторая женщина
так  сурово нахмурилась, что у  Перрина возникла мысль, уж не мать ли  это с
дочерью?  Впрочем,  по внешности такого не скажешь.  Лицо у Лини было узкое,
кожа  как пергамент,  вся жилистая, а  Майгдин,  если смыть грязь, наверняка
красива. Если мужчине нравятся светлые волосы.
     Перрин покосился через плечо на  пристроившегося позади  мужчину. Вид у
него суровый, взгляд твердый. И бритва  не помешает.  Наверное, ему нравятся
светлые  волосы. Может, даже очень нравятся.  Вот из-за чего у людей  бывают
неприятности.
     Впереди,  у загона,  Фэйли верхом на Ласточке смотрела на людей внутри.
По меньшей мере один из них ранен. Сеонид с Хранительницами не видно. Айрам,
повидимому,  понял  верно: он держался позади Фэйли, нетерпеливо посматривая
на Перрина. Опасность явно миновала.
     Не одолел Перрин и половины пути до загона, как появился Терил. Рядом с
чалым жеребцом ковылял узкоглазый, заросший щетиной малый.  Ворот его куртки
Страж крепко сжимал в кулаке.
     - Я  подумал, стоит одного поймать, - с недоброй ухмылкой сказал Терил.
-  Всегда  лучше выслушать  обе  стороны.  Мало ли  что вы там  видели.  Так
говаривал мой старик-отец.
     Перрин удивился: он-то считал, что Терил думает не дальше своего меча.
     Даже сейчас было заметно, что куртка небритого молодчика весьма велика.
Перрин  сомневался, что  еще  кто-нибудь  сумел что-то разглядеть  на  таком
расстоянии,  но  он  узнал  и куртку,  этот  длинный  нос.  Тот, кто  убежал
последним.
     Презрительно хмыкнув, разбойник поглядел на Перрина.
     - Ну вы и вляпались, просто  по уши, -  проскрипел  он. -  Мы выполняли
приказ Пророка, во  как.  Пророк  говорит:  если мужчина досаждает  женщине,
которая  его  не  хочет, он умрет.  Эта шайка  гналась за  ней, -  он мотнул
головой на Майгдин, - а она от них убегала. За это Пророк вам уши отрежет! -
И отрывисто сплюнул.
     - Что  за чушь!  - чистым  голосом  заявила Майгдин. - Эти  люди -  мои
друзья. А этот человек превратно истолковал увиденное.
     Перрин кивнул, а если она решила, что он соглашается с ней, то и ладно.
Но если сложить сказанное оборванцем со словами Лини... Очень все непросто.
     К  ним  присоединились  Фэйли  и остальные,  следом  подошли  и  прочие
спутники Майгдин: трое мужчин и еще одна женщина, все вели  под уздцы крайне
истощенных  лошадей, вряд ли  когда бывших рысаками.  Целая гроздь лошадиных
хворей: запалы,  кривые  спины,  наросты на  бабках  -  всего  Перрин  и  не
припомнил. Как обычно, сначала он взглянул на Фэйли - ноздри раздулись, ловя
ее запах, -  потом его  взор привлекла Сеонид.  Обмякшая в  седле, алая  как
маков цвет, она сердито  сверкала глазами; лицо  ее было каким-то  странным.
щеки раздуты, а рот приоткрыт. И что-то  оттуда торчит, красно-синее. Перрин
заморгал.  Если верить глазам,  то у нее во рту свернутый  платок!  Кажется,
если Хранительницы  Мудрости велят ученице молчать, пусть даже ученица - Айз
Седай, они требуют беспрекословного повиновения.
     Острый взгляд оказался не  только  у него. Майгдин, увидев  Сеонид,  от
изумления открыла рот, окинула Перрина долгим задумчивым взглядом, словно бы
это он платок засовывал. Значит, она узнала  Айз  Седай?  Весьма странно для
деревенской женщины; впрочем, и манера говорить у нее не деревенская.
     Позади  Сеонид  ехал  мрачный  Фурен.  Еще  больше все  запутал  Турил,
бросивший что-то на землю.
     - Вот что я нашел, - сказал он. - Наверное, этот обронил, когда убегал.
     Поначалу Перрин и не понял, что видит: большая связка каких-то кусочков
высохшей кожи, плотно нанизанных на сыромятный шнур. Потом понял и ощерился.
     -  Ты сказал.  Пророк  получит наши уши. Небритый  перестал пялиться на
Сеонид и облизнул губы.
     - Это...  это работка Хари! - запротестовал он. -  Хари у нас злой. Ему
нравится счет вести, трофеи собирать, и он... э-э... м-м...  - Пожав плечами
в чересчур просторной  куртке, оборванец сжался, точно загнанный в угол пес.
- Вы на  меня это не повесите! Если вы меня хоть пальцем тронете, Пророк вас
повесит!  Он  и  раньше  благородных  господ  вешал,  лордов  там  всяких  и
хорошеньких леди. Я иду в Свете, благословен Лордом Драконом!
     Перрин подвел Ходока поближе, старательно объезжая... то, что лежало на
земле.  Менее  всего  он  хотел принюхиваться к  запаху  этого человека,  но
склонился  с  седла,  приблизил  лицо.  Кислый  пот   смешался  со  страхом,
паническим  ужасом,  чуть  отдающим  гневом.  Жаль,  что  Перрину  не   дано
вынюхивать вину. "Наверное, обронил" не значит "выбросил". Близко посаженные
глаза округлились, и небритый разбойник вжался в бок чалого мерина Теряла. У
желтых глаз есть свои преимущества.
     - Если бы я  мог повесить это на  тебя, ты бы уже болтался на ближайшем
дереве, - прорычал Перрин. Молодчик  заморгал, до него начал  доходить смысл
происходящего, но Перрин не дал ему времени опомниться. - Я - Перрин Айбара,
и  твой  драгоценный Лорд Дракон  прислал меня  сюда. Ты передашь весть.  Он
прислал меня, и  у кого я  найду ... трофеи ...  того  повесят!  Кто сжигает
фермы, тех повесят! Кто из вас на меня косо посмотрит, того  повесят! Можешь
передать  мои слова Масиме! - Перрин выпрямился. - Отпусти  его, Терил. Если
через две секунды он не исчезнет с глаз долой, то...
     Терил  разжал  пальцы,  и  небритый  малый,  не  оглядываясь, опрометью
кинулся  к ближайшей опушке. Перрин  немного  злился на  себя.  Докатился до
угроз!  Если кто  на  него  косо посмотрит... И что?  Ладно,  допустим, этот
бандит не сам уши отрезал, хотя наверняка и помешать не пытался.
     Фэйли  улыбнулась,  светясь  от гордости,  хотя  на  лице  ее  сверкали
капельки пота. Взгляд жены  отчасти смыл с  души Перрина  тяжелый осадок. За
этот взгляд он бы побежал босиком по огню.
     Разумеется,  Перрина  одобрили  не  все. Глаза  Сеонид  превратились  в
щелочки, а обтянутые перчатками кулаки сжали  поводья так, будто ей отчаянно
хотелось выдернуть кляп изо рта и выложить ему все, что она думает. Он и сам
может догадаться. Эдарра и  Неварин  закутались в шали  и мрачно  глядели на
Перрина. О да, он и сам догадается.
     - Я  думал, нам важна скрытность,  - как ни  в  чем  не  бывало заметил
Терил,  глядя вслед оборванцу.  - Я  думал, Масима знать не  должен, что  вы
здесь, пока вы не скажите ему об этом в розовое ушко.
     Таков был план.  Ранд предложил его как меру предосторожности, а Сеонид
с Масури настаивали на нем при всяком удобном случае. В конце концов. Пророк
он лорда Дракона или нет, Масима мог и не захотеть встречаться лицом к  лицу
с посланцем Ранда. Тем паче если  припомнить его  слова и деяния. Эти уши  -
еще  не самое  худшее, если  верить  десятой части  слухов.  Эдарра и другие
Хранительницы Мудрости  считают, что Масима может стать  врагом,  поэтому на
него нужно напасть, пока он сам не успел расставить ловушку.
     - Нужно же как-то  остановить...  это, - сказал Перрин,  сердито  ткнув
пальцем в сыромятный  шнурок  на земле.  Слухи до него  доходили, однако  он
ничего не предпринимал. Теперь он видел собственными глазами. - Начать можно
и  сейчас.  -  А если Масима  решит, что  он- враг? Сколько  тысяч пошли  за
Пророком, из веры  или из страха? Какая разница? - Этому будет конец, Терил.
Будет!
     Мурандиец  медленно кивнул, глядя  на  Перрина  так,  будто впервые его
увидел.
     - Милорд Перрин - позвала Майгдин. Он совсем забыл о ней и ее  друзьях.
Они сгрудились возле нее, чуть поодаль, большинство по-прежнему  пешие. Трое
мужчин, не считая того,  кто ехал за  Майгдин, - и двое из них  прятались за
своими лошадьми.  Лини  не сводила с  Перрина  встревоженных глаз. Она  была
совсем рядом с Майгдин и будто сама готова была схватить уздечку. Майгдин же
держалась  непринужденно, но тоже внимательно рассматривала Перрина. Чему же
удивляться,  вон  сколько ходит  слухов о Пророке и Возрожденном Драконе, не
говоря  уж о  глазах милорда  Айбары. И об Айз Седай с кляпом во рту. Перрин
ожидал,  что  Майгдин скажет: они  немедленно уезжают,  но вместо  этого она
промолвила:  -  Мы  принимаем ваше любезное приглашение.  Думаю, день-другой
отдыха в вашем лагере будет очень кстати.
     - Как скажите,  госпожа  Майгдин, - отозвался Перрин. Очень трудно было
не  выказать  своего удивления.  Особенно  когда  он узнал  тех  двоих,  что
пытались  спрятаться  за  лошадьми.  Они оказались здесь  потому,  что  он -
та'верен? Так или иначе, очередной странный поворот судьбы. - Может, это и в
самом деле кстати.


        ГЛАВА 8. Простая деревенская женщина



     Располагался лагерь в лиге от загона - поодаль от Дороги, среди  низких
лесистых  холмов, сразу за речушкой, которая, судя по руслу, усохла вдвое  и
глубиной теперь была по колено.
     Крохотные зеленоватые  и серебристые  рыбки  стремглав  улепетывали  от
лошадиных  копыт.  Вряд  ли сюда  забредет какой-нибудь случайный путник. До
ближайшей фермы около  мили; тамошние обитатели  скотину на водопой гоняют в
другое место - Перрин лично проверил.
     Он и  в  самом деле  старался  держаться  как можно  незаметнее,  когда
выбирались из  леса  по  малохоженным дорогам  да  по  проселкам.  Напрасные
усилия. Лошадям нужна трава, а еще  - немного  зерна, и даже маленькой армии
необходимо закупать провизию. В день каждому человеку требуется четыре фунта
муки, столько же бобов и мяса. Должно быть, по всему Гэалдану носятся слухи,
хотя кто такие эти  чужаки и откуда взялись, вряд  ли известно наверняка. Ну
да, как же! Перрин скривился  от отвращения к самому себе. И кто его за язык
тянул? Впрочем, поступить иначе он не мог.
     Вообще-то лагерей было три,  и располагались они вплотную друг к другу,
неподалеку  от речушки. На  марше  все  двигались  вместе,  все следовали за
Перрином, вроде бы и подчиняясь  ему; но в поход выступило  столько  народу,
что поди разберись, так ли  это на самом деле. На широком лугу с вытоптанной
бурой  травой  развела  походные  костры  Крылатая   Гвардия;  ряды  костров
перемежались коновязями. Перрин зажал нос: запах лошадей мешался  с запахами
пота, навоза и  вареной козлятины  - мало приятное сочетание даже в не столь
жаркий  день. С  дюжину конных  часовых в доспехах,  держа  пики  с красными
вымпелами,  парами медленно  объезжали лагерь,  но остальные майенцы шлемы и
кирасы поснимали. Скинув куртки,  а кое-кто и рубахи, они  лежали на одеялах
или, в ожидании трапезы, играли  в кости. Некоторые посматривали на Перрина,
разглядывали пополнение  в его отряде,  но никто не бежал  к нему, а значит,
дозорные на постах. Небольшие пешие караулы, оставаясь незамеченными, многое
могут увидеть. Что ж, на то и уповаем.
     На  поросшем  редким  лесом  гребне  холма,  что высился  над майенским
станом,  среди  низких  серо-бурых  палаток  Хранительниц  Мудрости деловито
расхаживали гайшайн.
     Издалека облаченные в белое фигуры  выглядели  безобидными,  покорными.
Вблизи  впечатление  усиливалось,  и   приходилось   напоминать   себе,  что
большинство из них -  Шайдо. Хранительницы Мудрости утверждали, что гаи'шаин
это гай'шаин,  Перрин  же не верил ни единому  Шайдо.  На  склоне, под сухой
смолянкой,  больше  десятка  Дев  в  кадинсор,  стоя  на  коленях,  окружили
седоволосую  Сулин, самую опасную из них.  Она  тоже  высылала разведчиков -
женщин, которые пешими  не отстанут от верховых майенцев, а уж скрытности их
учить и  вовсе  незачем.  Никого  из Хранительниц  на  виду  не заметно,  но
женщина,  которая  мешала  варево  в большом  котле, выпрямилась и,  потирая
поясницу,  проводила  Перрина и его  спутников долгим  взглядом.  Женщина  в
зеленом шелковом дорожном платье.
     Перрин явственно  читал  на лице  Масури  недовольство. Айз  Седай  над
котлами   не   стоят  и   не  выполняют  два  десятка  прочих  дел,  которые
Хранительницы  Мудрости поручают Сеонид  и  Масури. Во  всем  Масури  винила
Ранда, но  его тут нет, зато есть Перрин.  Дай ей самый малый шанс, и  она с
него шкуру спустит.
     Эдарра с  Неварин  свернули, казалось,  подолы тяжелых юбок не касаются
ковра  палой листвы,  устилавшего землю.  Сеонид направилась следом,  во рту
по-прежнему торчал  кляп.  Она  оглянулась на  Перрина.  Конечно,  Айз Седай
всегда невозмутимы,  но  Сеонид выглядела... встревоженно. За  нею  с хмурым
видом ехали Фурен и Терил.
     Заметив  приближение Хранительниц,  Масури вновь склонилась над котлом,
притворяясь,   будто  не  отрывалась   от  работы.  Что  ж,  пока  Масури  в
распоряжении  Хранительниц Мудрости,  Перрину  нечего  беспокоиться  за свою
шкуру. Хранительницы спуску не дадут.
     Неварин оглянулась через  плечо  на Перрина  - еще один мрачный взгляд,
коими они с Эдаррой награждали его после встречи с тем небритым малым, после
всех его  угроз и предостережений. Перрин  раздраженно  вздохнул. Ему нечего
беспокоиться  о  своей   шкуре,   если  только  она  не  понадобится   вдруг
Хранительницам. Слишком много людей. Столько много целей.
     Майгдин ехала сбоку от Фэйли, с виду будто  и не обращая внимания ни на
что вокруг,  но  Перрина  было  не провести:  все  она  замечает,  вплоть до
малейших подробностей!  При виде майенских патрулей она чуть шире Приоткрыла
глаза. Она  знала, что означают красные кирасы и похожие на  горшки шлемы, и
узнала лица Айз Седай. Большинству людей неведомо ни то, ни другое, и навряд
ли такие тонкости известны  тем,  кто одевается, как эта загадочная Майгдин.
Что-то в ней есть, что-то смутно знакомое.
     Лини и Талланвор - Перрин  слышал, как Майгдин  называла  так  мужчину,
который ехал за нею; "юный  Талланвор", хотя разница в годах между ними была
от  силы лет  в пять, - держались как можно ближе к Майгдин, в точности  как
Айрам к Перрину. Кстати, и тот невысокий малый с поджатыми губами, по  имени
Балвер, тоже якобы  не  обращал внимания на все вокруг. Тем  не менее Перрин
был  уверен, что  Балвер  подмечает гораздо больше,  чем Майгдин.  Он не мог
объяснить,  почему  у  него возникло такое  ощущение,  но  запах  костлявого
Балвера напоминал принюхивающегося волка. Как ни странно,  страха  в Балвере
не  ощущалось,  только быстро  подавляемые  колючки  раздражения пробивались
сквозь подрагивающий запах нетерпения. Остальные  спутники Майгдин несколько
отстали.  Третья женщина, Бриане,  что-то сердито  нашептывала  здоровяку, а
тот,  опустив глаза,  иногда  молча  кивал, иногда качал головой. С виду  он
походил  на  молотобойца  или  уличного   громилу,  невысокая  женщина  тоже
производила  впечатление  сильной  и  упрямой  особы. Последний - коренастый
мужчина в низко надвинутой, видавшей виды соломенной шляпе - держался позади
всех.  Спутники Майгдин  были вооружены  мечами,  но у  этого  меч  на  боку
смотрелся как-то нелепо. И у Балвера тоже, кстати.
     Третий  лагерь,  раскинувшийся  под  сенью  деревьев за отрогом  холма,
занимал столько же места, что и воинский стан майенских крылатых гвардейцев,
хотя людей  здесь  было  гораздо меньше.  Коновязи  разместили в  стороне от
походных костров, так что в воздухе плыл чистый запах готовящейся на кострах
еды. На  сей раз  - жареная козлятина и  репа, которую фермеры даже  в самые
суровые  времена  определяли на  корм свиньям.  Около  трехсот  двуреченцев,
последовавших за  Перрином из дома, проворачивали вертелы  с мясом,  штопали
одежду, проверяли луки и стрелы, кружками по пять-шесть человек сидели возле
костров.  Едва ли не  все махали  Перрину руками,  выкрикивали приветствия -
опять и опять: "Лорд Перрин!", "Перрин Златоокий!". Сколько же можно?! Фэйли
имела полное право на свой титул, а из него ну какой лорд?.  Грейди и Неалд,
не потевшие в своих  черных как ночь куртках, стояли  возле разведенного  на
особицу  костра и  молча  смотрели  на Перрина  Как ему  казалось,  смотрели
выжидающе.  Интересно,  чего  они  ждут? Аша'маны  беспокоили  Перрина  куда
сильнее,  чем  Айз  Седай  или  Хранительницы  Мудрости.  Привычны  женщины.
направляющие Силу,  а  вот обладающий той же  способностью мужчина... Хоть в
куртке и при мече, простолицый Грейди выглядел фермером,  а Неалд со  своими
щегольски  закрученными усами -  франтом, Перрин не мог забыть того, кто они
такие, не  мог выкинуть из памяти совершенного ими у Колодцев Дюмай. Но ведь
и он  тоже там был.  Да  поможет ему Свет,  он был  там!  Отдернув ладонь от
рукояти топора, Перрин спешился.
     От  коновязей  подбежали  слуги -  мужчины  и  женщины  из  кайриэнских
поместий  лорда  Добрэйна.  Они  все Перрину до плеча не доставали,  одеты в
деревенское платье, то и дело кланялись или угодливо приседали в реверансах.
Когда Перрин попытался положить конец этим церемониям, потребовал хотя бы не
так  часто  кланяться,  Фэйли  передала, что  слуги расстроились.  По правде
говоря, именно расстройством от них  тогда и пахло,  а  через час-другой они
вновь принялись  кланяться. Другие  слуги,  числом  не  меньше  двуреченцев,
возились  у  лошадей  или возле  повозок на высоких  колесах  -  выстроенные
длинными  рядами,  эти повозки  были нагружены припасами.  Несколько человек
выбежали из большого красно- белого шатра.
     Как обычно,  при виде этого шатра Перрин угрюмо заворчал. У Берелейн, в
лагере майенцев. был шатер побольше, вдобавок там поставили палатку для двух
ее камеристок и еще  одну - для двух ловцов воров, которых  взяли с собой по
настоянию Первой Майена. У Анноуры была своя  палатка, и у Галленне тоже, но
здесь палатка имелась только у него и у Фэйли. Сам  бы  он спокойно спал под
открытым  небом,  укрываясь  одним   одеялом.   Дождя-  то  бояться  нечего.
Слуги-кайриэнцы ночевали под повозками.  Но не мог  же он попросить  о таком
Фэйли, уж тем паче  когда у  Берелейн есть  отдельный шатер. Если бы  только
удалось оставить Берелейн в Кайриэне! Но тогда в Бетал пришлось бы отправить
Фэйли.
     Перрин  помрачнел пуще  прежнего, заметив  пару  знамен,  установленных
возле шатра на высоких, свежеоструганных шестах. Флаги колыхались под легким
ветерком;  Перрину   вновь  почудился   слабый   гром  на   западе.  Знамена
развернулись медленной волной, обвисли под соственной  тяжестью, вновь  вяло
заколыхались. Красная  Волчья Голова на темно-красном  фоне  и  Красный Орел
давно погибшего  Манетерена; кто-то, вопреки  Перрина  распоряжениям,  снова
расчехлил знамена. Наверное,  прятаться  поз