е  смотрели
на Ранда. Он отступил на шаг, крепко сжимая рукоять.
   - Мне этот меч дал мой отец, - гневно сказал он. - Никто  не  отберет
его у меня.
   Только потом он сообразил, что Верин даже не  подумала.  двинуться  с
места.  Ранд  посмотрел  на  женщин  смущенно,   стараясь   восстановить
самообладание.
   - Итак, - заключила Престол Амерлин, - в тебе есть  кое-какой  огонь,
не считая того, что вложил Лан. Тебе он понадобится.
   - Я тот, кто я есть, мать, - сумел вымолвить он достаточно  спокойно.
- Я готов к тому, что грядет. Престол Амерлин поморщилась:
   - Лан крепко вбил это в тебя. Послушай меня, юноша.  Через  несколько
часов на розыски похищенного Рога отправится  Ингтар.  Твой  друг,  Мэт,
поедет с ним. Полагаю, твой другой Друг - Перрин, да? - тоже. Не  хочешь
составить им компанию?
   -  Мэт  и  Перрин  уезжают?  Почему?  -  Запоздало  он   вспомнил   о
почтительности и добавил; - Мать.
   - Тебе известно о кинжале, который нес с собой твой друг? - По изгибу
ее губ было ясно, что она думает о кинжале.  -  Он  тоже  похищен.  Пока
кинжал  не  найден,  связь  между  клинком  и  Мэтом   нельзя   оборвать
окончательно, и твой друг погибнет. Если хочешь,  можешь  отправиться  с
ним. Или  остаться  здесь.  Нет  никаких  сомнений,  что  Лорд  Агельмар
разрешит тебе  оставаться  гостем  сколько  пожелаешь.  Я  сегодня  тоже
уезжаю. Морейн Седай будет сопровождать меня, как и Эгвейн и Найнив, так
что ты, если останешься, останешься один. Выбор - за тобой.
   Ранд уставился на Амерлин. Она говорит, что я могу  идти  куда  хочу.
Ради этого она меня сюда вызвала? Мэт  умирает!  Он  глянул  на  Морейн,
невозмутимо сидящую со сложенными на  коленях  руками.  Вид  у  нее  был
такой, словно менее всего ее интересовало, куда он уйдет. На какой  путь
вы, Айз Седай, меня толкаете? Чтоб я сгорел, но я пойду другим.  Но  раз
Мэт умирает... Я не могу его бросить. Свет, но как  же  нам  найти  этот
кинжал?
   - Тебе необязательно  говорить  сейчас  о  своем  выборе,  -  сказала
Амерлин. Ее, казалось, это тоже не интересовало. - Но ты  должен  решить
до отъезда Ингтара.
   - Я поеду с Ингтаром, мать. Престол Амерлин рассеянно кивнула:
   - Теперь,  когда  мы  разобрались  с  этим,  можно  перейти  к  делам
поважнее. Мне известно, юноша, что ты способен направлять Силу.  Что  ты
скажешь?
   У Ранда отвалилась  челюсть.  Произнесенные  небрежным  тоном,  слова
Амерлин врезали по нему, охваченному тревогой за Мэта,  не  слабее,  чем
захлопывающаяся  амбарная  дверь.  Ответы  и   указания   Лана   волчком
закружились в голове. Ранд, облизывая губы, хлопал глазами и смотрел  на
Амерлин. Одно - предполагать, что она знает, и совершенно другое - вдруг
выяснить, что ей и в самом деле об этом известно. На лбу выступил пот.
   Ожидая ответа, Амерлин подалась вперед в своем кресле но у Ранда было
чувство, что ей хотелось отодвинуться подальше. Он  помнил,  что  сказал
Лан. Если она опасается тебя... Ему  захотелось  рассмеяться.  Если  она
опасалась его.
   - Нет, не могу. То есть... Нарочно  я  этого  не  делаю.  Это  просто
случается. Я не хочу на... направлять Силу. Больше я  не  стану  никогда
этого делать. Клянусь.
   - Не хочешь, - произнесла Престол Амерлин. - Что  ж,  очень  мудро  с
твоей стороны. И к тому же глупо. Кое-кого возможно обучить  направлять;
большинство - нельзя. Правда, от рождения  немногие  обладают  задатками
для этого. Рано или поздно,  они  обретают  способность  владеть  Единой
Силой - хотят они того или нет, это столь же несомненно, как то, что  из
икринок рождается рыба. Ты будешь продолжать направлять ее,  юноша.  Тут
ты бессилен, ничего не поделаешь. И лучше бы тебе научиться  направлять,
научиться контролировать ее, иначе тебе  не  прожить  достаточно  долго,
чтобы успеть сойти с ума. Единая Сила убивает тех, кто  не  в  состоянии
справиться с ее потоком.
   - А как же мне научиться? - спросил он. Морейн и Верин просто сидели,
невозмутимо наблюдая за ним. Будто паучихи. - Как? Морейн  говорит,  что
она ничему меня научить не может, а я сам понятия не имею, как или  чему
учиться. Да и не хочу я. Я хочу покончить с этим.  Как  вы  не  поймете?
Покончить!
   - Я сказала тебе правду. Ранд, - заметила Морейн. Она говорила  таким
тоном, будто они вели приятную беседу.  -  Те,  кто  мог  обучить  тебя,
мужчины Айз Седай, три тысячи лет мертвы. Ни одна из  живущих  ныне  Айз
Седай не может обучить тебя  прикосновению  к  саидин  -  не  в  большей
степени, чем ты сумеешь научить прикасаться к саидар. Птице  не  научить
рыбу летать, а рыба не научит птицу плавать.
   - Всегда считала эту поговорку неверной, - вдруг вмешалась  Верин.  -
Есть птицы, которые ныряют и  плавают.  И  в  Море  Штормов  есть  рыбы,
которые летают, - с длинными плавниками, которые раскидывают в  стороны,
будто  распростертые  руки,  и  с  клювами  будто  мечи,  которые  могут
вонзиться... - Она смешалась, слова словно застряли в горле,  смутилась.
На нее без всякого выражения на лицах взирали Морейн и Престол Амерлин.
   Возникшей паузой Ранд воспользовался для того, чтобы постараться хоть
как-то взять себя в руки. Как давным-давно учил его Тэм,  он  представил
себе в мыслях язык пламени и  скормил  ему  все  свои  страхи,  стремясь
добиться пустоты, ее неподвижности и спокойствия, уйти  в  ничто.  Пламя
все росло, пока не объяло все, пока не стало слишком большим -  его  уже
было ни сдержать, ни удержать  дольше  в  воображении.  После  чего  оно
исчезло, оставив после себя чувство покоя. На границах пустоты  все  еще
подрагивали, трепетали чувства  -  черные  кляксы  страха  и  гнева,  но
пустота держалась. Словно голыши по льду, скользнули по  ее  поверхности
мысли. Айз Седай оставили Ранда без внимания на  считанные  секунды,  но
когда  они  повернулись  к  нему  опять,  лицо   его   было   совершенно
бестрепетным.
   - Почему вы так разговариваете со мной, мать? - спросил Ранд. - Вы бы
должны укрощать меня.
   Престол Амерлин нахмурилась и повернулась к Морейн:
   - Этому его Лан научил?
   - Нет, мать. Это - от Тэма ал'Тора.
   - Почему? - повторил вопрос  Ранд.  Престол  Амерлин  посмотрела  ему
прямо в глаза и сказала:
   - Потому что ты - Дракон Возрожденный. Ничто подернулось  рябью.  Мир
зашатался. Все вокруг словно завертелось. Ранд сосредоточился на  ничто,
и пустота вернулась, мир выровнялся.
   - Нет, мать. Я могу направлять, да поможет мне Свет, но я - не Раолин
Проклятие Тьмы, не Гвайр Амаласан, не  Юриэн  Каменный  Лук.  Вы  можете
укротить меня, или убить, или  отпустить,  но  я  не  стану  прирученным
Лжедраконом на поводу у Тар Валона.
   Он услышал, как ахнула Верин,  увидел  расширенные  глаза  Амерлин  -
взгляд твердостью не уступал голубому камню. Этот  взгляд  нисколько  не
взволновал Ранда; он лишь скользнул по внутренней пустоте.
   - Где ты услышал эти имена? - требовательно спросила Амерлин.  -  Кто
сказал тебе, будто Тар Валон дергает за нити каждого Лжедракона?
   - Один друг, мать, -  ответил  Ранд.  -  Менестрель.  Его  звали  Том
Меррилин. Теперь он мертв. Морейн что-то произнесла, и  он  поглядел  на
нее. Она заявляла, что Том не погиб, но ничем  не  могла  доказать  свои
слова, а он не понимал, как человек  может  выйти  живым  из  рукопашной
схватки с Исчезающим. Мысль была  чуждой  и  ненужной,  и  она  исчезла.
Существовали теперь лишь ничто и единство.
   - Ты - не Лжедракон, - твердо  сказала  Амерлин.  -  Ты  -  настоящий
Возрожденный Дракон.
   - Я - пастух из Двуречья, мать.
   -  Дочь  моя,  расскажи  ему.  Подлинную   историю,   юноша.   Слушай
внимательно.
   Морейн начала рассказ. Ранд не отрывал взгляда от  лица  Амерлин,  но
слушал.
   - Почти  двадцать  лет  назад  Айил  перевалили  через  Хребет  Мира,
Драконову Стену, - так они сделали всего лишь однажды, и  именно  в  тот
раз. Они опустошили Кайриэн, разбили все  высланные  против  них  армии,
сожгли сам город Кайриэн и с боем прошли весь путь до Тар Валона. Стояла
зима, шел снег, но холод или жара мало значат для Айил. Решающая  битва,
последняя по счету, кипела подле Сияющих Стен, в тени  Драконовой  Горы.
Три дня и три ночи сражения, и Айил заставили  отступить.  Или,  вернее,
они отступили, так как свершили то, ради чего  пришли,  -  убили  короля
Ламана Кайриэнского за его прегрешение против Древа. Тогда-то и началась
моя история. И твоя.
   Они хлынули через Драконову Стену будто поток. До самых Сияющих Стен.
Ранд обождал, пока воспоминания затушевались, но он слышал  голос  Тэма,
Тэма, больного, в бреду, приподнимающего завесу тайны над своим прошлым.
Голос цепко держался по ту сторону ничто, настойчиво пробиваясь внутрь.
   - Тогда я была одной из Принятых, - продолжала Морейн, - как  и  мать
наша, Престол Амерлин. Вскоре нас должны были возвести в ранг сестер,  и
тем вечером  мы  состояли  при  тогдашней  Амерлин.  С  ней  была  и  ее
Хранительница Летописей,  Гайтара  Моросо.  Все  остальные  полноправные
сестры, даже Красные, были  заняты  Исцелением  -  так  много  оказалось
раненых. Наступил рассвет.
   Огонь в камине  не  мог  отогнать  холод.  Снегопад  в  конце  концов
прекратился, но в покоях Амерлин, в Белой Башне, мы чувствовали  дым  от
пепелищ деревень, сгоревших во время сражения.
   В битве всегда жарко, даже в снегу.  Нужно  уйти  от  запаха  смерти.
Голос бредящего Тэма  царапался  в  лишенную  содержания  тишину  внутри
Ранда.  Пустота  затрепетала,  сжалась,  сделалась   устойчивей,   вновь
заволновалась, Взгляд Амерлин буравил Ранда. Он  опять  ощутил  на  лице
пот.
   - Это все было горячечным бредом, - сказал он. - Он был болен.  -  Он
повысил голос. - Меня зовут Ранд ал'Тор. Я -  пастух.  Мой  отец  -  Там
ал'Тор, а моей матерью была...
   Морейн остановилась, дав юноше сказать, но теперь ее тот же, ни в чем
не изменившийся голос, тихий и неумолимый, оборвал его слова:
   - Кариатонский Цикл, Пророчества о Драконе,  утверждает,  что  Дракон
возродится на склонах Драконовой Горы, там, где погиб во  время  Разлома
Мира. У Гайтары Седай иногда бывали  Предсказания.  Она  была  стара,  с
волосами белыми, как снег за окном, но Предсказания ее были  твердыми  и
имеющими силу. Я подавала ей чашку с чаем, утренний  свет  пробивался  в
окна все сильнее. Престол Амерлин спросила меня о вестях с поля битвы. А
Гайтара Седай встала со стула, негнущиеся руки и ноги  дрожали,  а  лицо
такое, будто она заглянула в Бездну Рока у Шайол Гула, и она выкрикнула:
"Он вновь рожден! Я чувствую его! Дракон  сделал  свой  первый  вдох  на
склоне Драконовой Горы! Он идет!  Он  идет!  Да  поможет  нам  Свет!  Да
поможет Свет миру! Он лежит на снегу и орет будто гром! Он пылает  будто
солнце!" И мертвая рухнула мне на руки.
   Склон горы. Слышу плач ребенка. Родила  здесь  одна,  перед  смертью.
Ребенок весь посинел от холода.  Ранд  попытался  отогнать  прочь  голос
Тэма. Пустота сжалась.
   - Горячечный бред, - выдохнул он. Я  не  мог  бросить  ребенка.  -  Я
родился в Двуречье. - Всегда знал, что ты хочешь детей. Кари. Ранд отвел
глаза от Амерлин, испытующе глядевшей на него. Попытался  изо  всех  сил
удержать пустоту. Он  понимал,  что  это  не  тот  способ,  но  она  все
сжималась и сжималась. Да, любимая. Ранд - хорошее имя. -  Я...  Ранд...
ал'Тор! - Ноги у него дрожали.
   - И так мы узнали, что Дракон  возродился,  -  продолжала  Морейн.  -
Амерлин взяла с нас обеих слово сохранить все в тайне, так как  знала  -
не все сестры поняли бы Возрождение так, как его должно было понять. Она
отправила нас на поиски. После  этой  битвы  много  детей  осталось  без
отцов. Слишком много. Но нам рассказали, как один мужчина нашел на  горе
младенца. И все. Мужчина и младенец-мальчик.  Поэтому  мы  стали  искать
дальше. Годы прошли в поисках, мы находили другие нити,  размышляли  над
Пророчествами. "Он будет древней крови - и восстанет старой кровью". Это
был один ключ к разгадке; были и другие.  Но  во  многих  местах  старая
кровь,  происходящая  из  Эпохи  Легенд,  оставалась  сильна.  Потом   в
Двуречье, где старая кровь Манетерен бурлит по-прежнему, словно  река  в
половодье в Эмондовом Лугу, я нашла трех  мальчиков,  чьи  дни  рождения
приходятся на те недели, когда была битва у Драконовой Горы. И  один  из
них способен направлять. По-твоему, троллоки  явились  за  тобой  просто
потому, что ты - та'верен? Ты - Возрожденный Дракон.
   Колени у Ранда подогнулись; он упал, ладони шлепнули по  ковру  -  он
едва не ударился лицом об пол. Пустота  пропала,  спокойствие  разбилось
вдребезги. Ранд поднял голову - они смотрели на  него,  три  Айз  Седай.
Лица их были безмятежными, спокойными, словно гладь пруда в безветренный
день, но глаза смотрели не мигая.
   - Мой отец - Тэм ал'Тор, и  я  родился...  -  Они,  не  шелохнувшись,
смотрели на него. Они лгут. Я не... не то, что они сказали!  Как-то,  не
знаю как. но  они  лгут,  пытаются  использовать  меня.  -  Вы  меня  не
используете.
   - Якорь, когда его используют, чтобы удержать лодку, никак не унижен,
- сказала Амерлин. - У тебя есть  предназначение,  Ранд  ал'Тор.  "Когда
ветра Тармон Гай'дона станут рыскать по земле, он встанет пред  Тенью  и
вновь родит Свет в мир"; Пророчества должны быть исполнены, иначе Темный
вырвется на свободу и переделает мир по своему образу и подобию.  Грядет
Последняя Битва, и ты был рожден, дабы  объединить  род  человеческий  и
повести его против Темного.
   -  Ба'алзамон  мертв,  -  хрипло  произнес  Ранд,  а  Амерлин  громко
фыркнула, будто какой-то конюх.
   - Если ты веришь этому, то ты такой же дурак, как Домани. Многие  там
верят, что он мертв, или заявляют, что верят в это, но я  замечала,  что
они все равно не отваживаются называть его по  имени.  Темный  жив  -  и
рвется на волю. Ты встанешь лицом к лицу с Темным. Это - твоя судьба.
   Это - твоя судьба. Он уже слышал эти слова прежде, во  сне,  который,
может, был и не совсем сном. Он гадал, что бы  сказала  Амерлин,  узнав,
что во снах с ним разговаривал Ба'алзамон. С этим покончено.  Ба'алзамон
мертв. Я видел, как он умер.
   Вдруг до Ранда дошло, что он, будто жаба, припал к земле,  съежившись
под взглядами Айз Седай. Он попытался опять создать  пустоту,  но  вихрь
голосов кружился в голове, сметая слабые барьеры, сводя на нет  все  его
усилия. Это  -  твоя  судьба.  Ребенок,  лежащий  в  снегу.  Ты  -Дракон
Возрожденный. Ба'алзамон мертв.  Ранд  -  хорошее  имя,  Кари.  Вы  меня
используете. Ухватившись за свое исконное упрямство,  он  заставил  себя
выпрямиться.  Стой  твердо  на  ногах  и  смело  встречай  все.  Сумеешь
сохранить хотя бы свою гордость. Три Айз Седай взирали на него с  ничего
не выражающими лицами.
   - Что... - Сделав над собой усилие, он заставил голос не  дрожать.  -
Что вы собираетесь со мной сделать?
   - Ничего, - сказала Амерлин, и Ранд заморгал. Вовсе не такого  ответа
он ожидал,  не  такого  ответа  он  боялся.  -  Ты  сказал,  что  хочешь
сопровождать  своего  друга,  который   отправляется   с   Ингтаром,   -
пожалуйста. Я тебя ни к чему не принуждаю. Кому-то из  сестер  известно,
что ты - та'верен, но не более того. Лишь мы трое знаем, кто ты на самом
деле. Твоего друга Перрина, так же как и тебя, приведут ко мне, а твоего
второго друга я навещу  в  лазарете.  Можешь  поступать  так,  как  тебе
угодно, не страшась, что мы напустим на тебя Красных сестер.
   Кто ты на самом деле? Ярость, горячая и все разъедающая, вспыхнула  в
нем. Он заставил ее остаться внутри, спрятал ото всех.
   - Почему?
   - Пророчества должны исполняться. Мы отпускаем  тебя,  зная,  кто  ты
такой, потому что иначе Темный предаст землю огню и смерти. Учти,  не  у
всех Айз Седай такое отношение к этому. Здесь, в Фал Дара, есть те, кто,
знай о тебе даже десятую часть всего, уничтожили бы тебя, испытывая  при
этом не больше угрызений совести, чем при потрошении рыбы. Но, вдобавок,
здесь есть мужчины, с  которыми  ты,  без  сомнения,  вместе  смеялся  и
которые сделают то же самое, узнай они обо всем.  Будь  осторожен.  Ранд
ал'Тор, Дракон Возрожденный.
   Ранд поочередно посмотрел на каждую Айз Седай. Ваши пророчества -  не
про меня. Взгляды в ответ были такими спокойными, и с  трудом  верилось,
что именно эти трое старались убедить его, будто он - самый ненавистный,
самый пугающий и страшный человек в истории мира. Он прошел сквозь страх
и вынырнул где-то по ту сторону, на холод. Лишь гнев согревал  его.  Они
могут укротить его или испепелить дотла на месте, но это его  больше  не
волновало.
   В памяти всплыла часть инструкций Лана. Левую руку - на эфес, отвести
меч за себя, поймать ножны в правую руку,  затем  поклониться,  руки  не
сгибать.
   - С вашего позволения, мать, могу я оставить это место?
   - С нашего позволения ты можешь идти,  сын  мой.  Выпрямившись,  Ранд
постоял еще мгновение.
   - Вам не  удастся  меня  использовать,  -  сказал  он  им.  Когда  он
повернулся и вышел, повисло долгое молчание.

***

   После ухода Ранда молчание растекалось по  комнате,  пока  тишину  не
нарушил долгий вздох Амерлин.
   - Никак не заставить  себя,  чтобы  только  что  сделанное  нами  мне
понравилось, - сказала она. - Это было необходимо, но... Это  сработает,
дочери мои?
   Морейн покачала головой, но совсем чуть-чуть:
   - Я не знаю. Но это было необходимо - и необходимо по-прежнему.
   - Необходимо, - подтвердила Верин. Она тронула лоб рукой и посмотрела
на влажные пальцы. - Он силен.  И  упрям,  как  ты  и  сказала,  Морейн.
Намного сильнее, чем я  предполагала.  Может,  после  всего,  нам  нужно
укротить его, прежде чем... - Глаза ее расширились.  -  Но  мы  ведь  не
можем, верно? Пророчества. Да простит нас Свет за то, что мы выпускаем в
мир.
   - Пророчества, - кивнула Морейн. - Потом мы сделаем, что должны.  Как
мы и сделали сейчас.
   - Как мы и должны, - сказала Амерлин. -  Да.  Но  когда  он  научится
направлять Силу, да поможет Свет всем нам.
   Вновь воцарилось молчание.

***

   Надвигалась гроза. Найнив чувствовала ее приближение. Сильная  гроза,
худшая из всех, что она видела. Она умела слушать  ветер  и  определять,
какая будет погода. Все Мудрые  заявляли,  что  способны  на  это,  хотя
многие не могли  ни  того,  ни  другого.  Найнив,  обладая  этим  даром,
чувствовала себя куда увереннее, пока не узнала, что такая способность -
проявление  Силы.  Любая  женщина,  умевшая  слушать   ветер,   способна
направлять  Силу,  хотя  большая  часть  из  них,  вероятно,  ничем   не
отличалась от нее. Ведь она не осознавала, что делает, добиваясь нужного
по настроению, в порыве чувств. Правда, на сей раз что-то было не так. В
чистом голубом небе светило  золотым  шаром  утреннее  солнце,  в  садах
щебетали птицы, но дело было не в атом. Какой смысл слушать ветер,  если
не можешь предсказать погоду до того, как признаки ее  изменения  станут
очевидными. Что-то было не то в ее предчувствии, что-то было не так, как
обычно. Гроза представлялась далекой - слишком далекой,  она  не  должна
была ее почувствовать. Однако  ощущение  было  такое,  словно  небо  над
головой вот-вот прольется дождем, оттуда ударит град, обрушатся  снежные
заряды,  все  -  одновременно;  налетят  завывающие  ветры  и   примутся
расшатывать камни крепости. И она еще  предчувствовала  хорошую  погоду,
которая будет стоять еще не один день и  не  два,  но  на  это  ощущение
наслаивалось второе, забивая, затушевывая его.
   Словно в насмешку над ее предчувствиями  погоды,  на  Карниз  бойницы
уселся голубой зяблик, заглянул в коридор. Увидев Найнив, птица  исчезла
во всплеске голубых и белых перьев.  Она  посмотрела  туда,  где  сидела
птица. Это гроза и в то же время - не гроза. Что-то это значит. Но что?
   В дальнем конце коридора, полном женщин и  малышей,  Найнив  заметила
быстро шагающего Ранда, сопровождающие его дамы едва  не  бежали,  чтобы
поспеть за юношей. Найнив решительно кивнула. Если