-  Ранд, я ухожу. С первым лучом  солнца сажусь в седло - и меня нет. Я
бы сию же минуту уехал, но за полдня не  уберусь так  далеко отсюда, как  бы
мне  хотелось. То есть я хочу сказать, что между  мною и  айильцами  - любым
айильцем - будет столько миль, сколько сумеет проскакать Типун. Только тогда
я разобью лагерь.
     Нет  смысла устраивать ночлег в  такой близи от противостоящих  войск -
того  и гляди,  чьи-  нибудь разведчики  схватят  да подвесят  посушиться на
солнышке.  Ведь  и  у  Куладина  должны  быть  свои разведчики, да  и другие
лазутчики  могут не сразу узнать Мэта,  он  прежде успеет  получить копье  в
печенку.
     - Жаль, что ты уходишь, - тихо сказал Ранд.
     - И не старайся  отговорить меня от... - Мэт заморгал. - Что? Жаль, что
я ухожу?
     - Я  никогда не  пытался  заставить  тебя остаться, Мэт. Перрин,  когда
захотел, ушел. И тебе никто не мешает.
     Мэт  открыл было рот, но  тут же захлопнул его. Да, верно, Ранд никогда
не пытался его силком удерживать.
     Не пытался  -  просто получалось так,  что Мэт оставался. Но  теперь не
ощущалось ни  малейшей  ниточки,  никакого  притяжения  та'верена,  никакого
смутного чувства, что Мэт поступает неправильно. Он был тверд и  непоколебим
в своем решении.
     - Куда ты пойдешь?
     -  На юг.- Впрочем,  выбора-то особого и нет.  Прочие пути вели  либо к
Гаэлин,  а к  северу  от  реки Мэта ничего не  интересовало,  либо в сторону
айильцев, одна часть  которых  наверняка прирежет его, а вторая то ли убьет,
то ли нет, в зависимости от  того, близко ли Ранд и что  они прошлым вечером
съели за  ужином. А  по прикидкам Мэта, шансы  его не слишком-то  хороши.  -
Пожалуй,  для начала  на юг. Потом куда-нибудь, где  есть таверна и женщины,
которые с собой  копий  не таскают. - Мелиндра. Вот она может  оказаться той
еще проблемой. У Мэта было чувство, что она из тех женщин, которые  позволят
уйти,  тольк'о  когда  она  сама с этим согласится. Что ж, так или иначе,  с
Мелиндрой  он  разберется.  Авось еще успеет  ускакать раньше, чем  Мелиндра
узнает. - Это все  не по мне, Ранд.  Я  о баталиях ничего не знаю и знать не
желаю. -  Мэт избегал  смотреть  на Лана и  Натаэля. Если хоть один  из  них
раскроет рот,  Мэт  любому по зубам  заехать  готов. Даже  Стражу. - Ты ведь
понимаешь, да?
     Ранд кивнул. Может, и вправду понимающе. Это как посмотреть.
     - На твоем месте я бы забыл попрощаться с Эгвейн. Я  больше  не уверен,
многое  ли из сказанного ей я  мог бы с тем  же  успехом сообщить Морейн или
Хранительницам, а то и всем им вместе.
     -  Я  и  сам давно до этого  додумался. Она  дальше  всех нас  ушла  от
Эмондова Луга. И сожалеет о том меньше всех.
     - Может, и так, - печально согласился Ранд. - Да осияет тебя Свет, Мэт,
- добавил он, протягивая другу руку, - и да ниспошлет он тебе ровных  дорог,
хорошей погоды и приятной компании. Доведется, еще свидимся.
     Коли Мэту суждена своя дорога, встречи ждать придется долго. Поэтому он
испытывал легкую печаль - и чувствовал себя немного глупо из-за этой грусти,
однако  мужчина должен сам о себе  заботиться.  Все сказано и  сделано - это
главное.
     Пожатие Ранда было таким же  крепким, как  всегда, - тренировки с мечом
только прибавили  новых мозолей на руках бывалого  лучника, но Мэт явственно
ощутил  на  ладони  друга  четко  очерченное  клеймо  в виде  цапли.  Просто
маленькое  напоминание,  на случай,  если  он забудет о  знаках  на  скрытых
рукавами предплечьях  друга или о чем-то  таком в его голове, что  позволяет
Ранду  направлять.  Если  Мэт  оказался  способен  забыть,  что  Ранд  может
направлять Силу - а об этом он подумал всего один раз за целые
     ДНИ
     дни!
     значит, давно пора уходить.
     Еще  несколько  неуклюжих  слов  прощания. Лан,  казалось,  не  замечал
стоящих рядом  парней. Он сложил руки  на груди и молча рассматривал  карты,
Натаэль тем  временем принялся меланхолично  перебирать струны арфы.  У Мэта
был  тонкий  слух, и  его  ухо  различило  в  незнакомой  мелодии  иронию  -
интересно,  с  какой  стати  менестрелю вздумалось  именно  это  играть? Еще
несколько  мгновений,  и  Ранд  отступил  на  полшага назад,  положив  конец
прощанию,  а Мэт наконец  оказался  за  порогом палатки.  Снаружи была целая
толпа:  с  добрую сотню Дев  рассыпались по  верхушке  холма и расхаживали с
таким  видом, словно  готовы  кого-нибудь копьем ткнуть; неподвижно, с видом
каменных статуй, замерли в терпеливом ожидании все семь клановых вождей; три
лорда  из Тира  старательно притворялись, что  не  обливаются  потом  и  что
айильцев вокруг не существует.
     О прибытии лордов Мэт уже  слышал и даже успел сходить поглазеть  на их
лагерь  -  или лагеря,  - но знакомых лиц не увидел, а  перекинуться с ним в
карты  или метнуть  кости  никто не захотел. Троица  тайренцев, презрительно
хмурясь, оглядела Мэта с головы до ног и, по- видимому, решила, что он ничем
не лучше айильцев, о которых можно сказать одно: и взгляда-то недостойны.
     Нахлобучив на голову шляпу и надвинув ее пониже, на самые  брови, Мэт в
ответ поразглядывал  тайренцев. Он  с удовольствием отметил,  что по крайней
мере  парочка  помоложе почувствовала себя  неуютно под его холодным взором.
Удовольствовавшись   этим,   Мэт  зашагал  вниз  с  холма.   Седобородый  же
по-прежнему  едва скрывал обуревавшее его нетерпение -  до того ему хотелось
войти в палатку к Ранду. Но для Мэта все это было уже неважно. Никого из них
он больше не увидит.
     Мэт мимолетно подумал: а почему он вообще их всех не проигнорировал? Не
считая  этого происшествия, шаг юноши был  легок, и  энергия из  него  будто
через  край  переливалась.  На  самом деле нечему  дивиться, ведь завтра  он
наконец-то  уходит. В голове  у него  будто  кувыркались  игральные кости, и
когда они остановятся,  неизвестно, какие выпадут  очки. Но как-то  это  все
странно.  Должно  быть,  Мелиндра о  нем  волнуется. Определенно  надо  уйти
пораньше и тихо - как мышка на цыпочках бежит по перышкам.
     Насвистывая, Мэт направился к своей палатке. Что это за мелодия? Ах да,
"Танец с Джаком-из-Теней".  У Мэта и  в мыслях нет  со  смертью  плясать, но
мотив  был веселый, поэтому  юноша  все  равно  насвистывал  его, а  сам тем
временем прикидывал, каким маршрутом лучше убираться подальше от Кайриэна.
     Клапан  палатки опустился за  Мэтом и скрыл  его  из  виду, но Ранд еще
долго стоял и смотрел вслед другу.
     - Я слышал только самый конец, - произнес он после долгого молчания.  -
Остальное было в том же духе?
     - Очень похоже, - отозвался Лан. - Всего  несколько мгновений глядел на
карты, а потом  выложил  замысел,  крайне  близкий к  тому  плану  сражения,
который  разработали  Руарк  с  вождями.  Он  видел  трудности  и  возможные
опасности, а  также то,  как их  обойти. Он  знает  о  подкопах, об  осадных
машинах. И о  том,  как  применять  легкую  кавалерию  для  преследования  и
изматывания разбитого врага.
     Ранд  посмотрел на Лана. Удивления  Страж не выказывал, даже бровью  не
повел.  Разумеется,  именно  он  заметил,  что Мэт  проявляет,  по-видимому,
удивительную  осведомленность в военных делах. И Лан  не собирался  задавать
сами собой напрашивающиеся вопросы. Что, кстати, хорошо. Ранд  не имел права
на ответ, каким бы маловразумительным тот ни был.
     Он и сам  мог задать кое-какие вопросы. Какое отношение имеют подкопы к
сражениям? Или, быть  может, они как-то связаны  с осадами? Каков  бы ни был
ответ, ближайшие рудокопы не ближе Драконового  Кинжала, и  нет уверенности,
что  там до сих пор добывают в  шахтах руду. Ну ладно,  в этой битве можно и
без таких ухищрений обойтись. Важно другое: теперь Ранд знает, что Мэт по ту
сторону  тер'ангриала в  виде  дверного  проема  приобрел нечто большее, чем
склонность бездумно балабонить на Древнем Языке. И, зная это, Ранд наверняка
найдет применение этой Мэтовой способности.
     Не надо становиться еще суровей и безжалостней, с горечью подумал Ранд.
Он  видел,  как Мэт поднимался к палатке, и, нисколько не  колеблясь, послал
туда  Лана -  узнать,  что  выплывет  на поверхность  в  праздном  разговоре
наедине. Поступил  он  так  намеренно.  Остального могло и не случиться,  но
случилось. Ранд надеялся, что Мэт, освободившись от  него, с толком или хотя
бы приятно проведет отмеренные ему дни. Ранд надеялся, что Перрину хорошо  в
Двуречье, он, наверно, похваляется Фэйли перед  матерью и сестрицами, того и
гляди,  женится  на ней. Ранд  надеялся на это потому, что знал: он способен
притянуть  друзей обратно к себе - та'верен притягивает другого та'верена, а
он-то  среди  них  самый  сильный.  Морейн утверждала,  будто не может  быть
совпадением, что три таких  та'верена выросли в одной деревне и почти одного
возраста,  - Колесо вплетает в Узор случайности и совпадения, но  оно не без
причины заложило  в плетение нити жизней трех друзей. Со временем Ранд вновь
притянет к себе и Перрина, и Мэта, как бы далеко они от него ни оказались, а
когда они  явятся, он воспользуется ими, как ему будет нужно. Как он  сочтет
нужным. Потому  что  он  должен  так поступить.  Потому  что,  о  чем бы  ни
говорилось в Пророчестве о Драконе, Ранд уверен:  единственный шанс одержать
победу в Тармон Гай'дон - всем трем та'веренам быть вместе. А три та'верена,
связанных вместе с младенчества, будут  объединены вновь.  Нет, ему  не надо
быть  жестоким.  Ты   и  так  уже  такой  мерзкий  и  заносчивый  тип,   что
какого-нибудь Шончан затошнило бы!
     - Играй "Марш  смерти",  -  велел Ранд более грубым тоном, чем хотел, и
Натаэль  оторопело глянул на него. Этот  человек  слышал  все -  он ко всему
прислушивается.  У Натаэля обязательно  возникнут вопросы, но ответов на них
он не дождется. Коли Ранд не  может  Лану  рассказать о секретах Мэта, он не
станет  распространяться   о  них  перед  одним   из  Отрекшихся,  каким  бы
прирученным и покорным тот ни  казался. Ранд нарочито грубо  произнес, ткнув
обрубком копья  в  сторону Натаэля: - Играй этот марш, если не знаешь музыки
печальней. Сыграй  нечто такое,  чтобы возрыдала твоя душа.  Если она у тебя
еще осталась.
     Натаэль заискивающе  улыбнулся  Ранду  и сидя  отвесил  поклон, но кожа
вокруг глаз у него побелела. Он и впрямь начал  играть "Марш смерти", однако
арфа  звучала  куда  резче  и  пронзительней прежнего, с  болью погребальной
песни, от скорби  которой зарыдала бы душа у любого.  Натаэль пристально,  в
упор смотрел на  Ранда, точно надеялся  увидеть, какой  эффект  произвела на
него мелодия.
     Отвернувшись, Ранд растянулся на  коврах головой к картам, подложив под
локоть ало- золотистую подушку.
     - Лан, пожалуйста, попроси остальных войти.
     Страж  церемонно  склонил  голову  и только  потом  вышел  из  палатки.
Поклонился он Ранду впервые, но тот лишь краешком сознания отметил эту новую
необычную черточку в поведении Лана.
     Битва может  произойти  завтра.  Лишь данью вежливости, чистой  фикцией
было то, что Ранд помогал Руарку и прочим составлять план сражения. Ранд был
достаточно умен и отдавал  себе отчет, что в таких делах  он полный профан и
ничего в них не смыслит, понимал он и другое:
     вопреки всем своим разговорам с  Ланом и Руарком  он не чувствовал себя
готовым.  Я  спланировал  сотню  сражений  такого  масштаба и даже  больших,
отдавал приказы, по которым в бой шли войска  в десятки раз  многочисленнее.
Нет, не его это  мысль. Льюс Тэрин знает - знал,  - как воевать, но вовсе не
он  сам, не Ранд ал'Тор. Он  слушал, задавал вопросы,  кивал, будто понимал,
когда говорили, каким образом и что надо сделать.  Иногда Ранд действительно
понимал, иногда жалел,  что  понимает,  поскольку знал.  откуда  взялось это
понимание.  Его  реальным  вкладом  в  обсуждение  стало  пожелание  разбить
Куладина, не разрушая  город.  В  любом  случае  предстоящая  встреча  самое
большее добавит  несколько штрихов к тому, что уже решено. Вот бы пригодился
Мэт с его новообретенными познаниями.
     Нет. Он не  станет так думать о своих друзьях, о том, как готов  с ними
поступить. Нет - только когда не будет иного выхода.  Даже если отстраниться
от мысли  о битве, многое еще  нужно  обдумать,  многое  необходимо сделать.
Главная   проблема  -   над  Кайриэном  нет  кайриэнских  флагов,  другая  -
непрекращающиеся стычки с андорскими отрядами. Что же затеял Саммаэль, чтобы
оправдать свои намерения, и...
     Друг  за другом, не  соблюдая  определенного  порядка, в палатку  вошли
вожди. Первым на этот раз оказался  Деарик, замыкали цепочку вошедшие вместе
с  Ланом  Руарк  и Эрим. Бруан  и Джеран заняли места  по бокам  от Ранда. О
старшинстве  между  собой  вожди  не   беспокоились,  а   Аан'аллейна   они,
по-видимому, считали чуть ли не одним из своего круга.
     Последним, в сопровождении не  отстающих ни на шаг лордиков,  в палатку
вступил Вейрамон. Окинув взором айильцев, он напряженно поджал губы - его-то
вопрос  старшинства  и высоты  положения откровенно заботил. Ворча  что-то в
напомаженную  бородку, Благородный  Лорд  прошествовал вокруг очага и  занял
место позади Ранда.  Да так и сидел, пока наконец бесстрастные взоры вождей,
устремленные на  тирского  военачальника, не пробились  сквозь  скорлупу его
высокомерия. У Айил выбранное Вейрамоном место мог занять лишь близкий родич
по крови или  собрат по  воинскому сообществу - если  во время  беседы  есть
угроза получить  нож в  спину. А  тайренец продолжал насупившись  взирать на
Джерана и  Деарика, словно  ожидал,  когда же кто-то  из них  отодвинется  и
уступит ему свое место.
     Наконец  Бэил указал Вейрамону на коврик возле себя, напротив Ранда,  у
карты, и,  чуть- чуть  помедлив, тайренец широким шагом вновь  обошел очаг и
уселся на предложенное место  - скрестив  ноги  и выпрямив спину.  Глядел он
прямо перед собой, и лицо у него было как у человека, который  секунду назад
проглотил целиком незрелую сливу. Молодые лорды стояли за  его спиной, точно
железный  штырь проглотили, но один из них счел приличным принять  смущенный
вид.
     Ранд взял этого молодого тайренца  на заметку, но  ничего  не сказал, а
только умял большим пальцем  табак в чашечке трубки и легонько прикоснулся к
саидин, закуривая. С  Вейрамоном  нужно что-то делать; этот гордец  обострил
прежние споры и создал новые  проблемы.  На лице  Руарка  не дрогнул ни один
мускул,  но  лица остальных вождей говорили о  многом,  хоть и  выражали они
разные  чувства: от  сердитой  мины  Гана,  скривившегося от  отвращения, до
холодной решимости Эрима, в  глазах которого  отчетливо читалась  готовность
тут же устроить танец  копий. Возможно, для Ранда это и способ отделаться от
Вейрамона,  однако  сейчас  родилась  еще  одна  из многих  проблем, которые
придется решать.
     По примеру Ранда Лан и айильцы принялись набивать трубки.
     - Лично я  считаю  необходимым внести лишь незначительные  изменения, -
сказал  Бэил, с тихим  попыхиванием раскуривая  свою трубку. И, как  обычно,
удостоившись сердитого вопроса Гана:
     -   Эти   незначительные  изменения  касаются  Гошиен   или,  возможно,
какого-нибудь другого клана?
     Выбросив Вейрамона из  головы. Ранд склонил  голову и стал слушать, как
вожди обсуждают, что требуется изменить после того, как они заново осмотрели
поле предстоящей  битвы.  То и дело кто-то из айильцев бросал быстрый взгляд
на  Натаэля; изредка  напряженный прищур глаз  или складка у рта наводили на
мысль,  что  траурно  звучащая  мелодия  затронула  что-то в их душах.  Даже
тайренцы  порой  тоскливо  морщились.  Однако  Ранда  печальные  ноты  будто
обтекали, не затрагивая. Слезы, пролитые  даже в душе, были роскошью, отныне
для него непозволительной.


         * ТОМ III * 


        ГЛАВА 43. Здесь и сегодня


     На  следующее  утро Ранд  встал и оделся  задолго  до света.  По правде
говоря, он и не спал, причем вовсе не из-за Авиенды,  хоть  раздеваться  она
принялась  еще  до  того,  как  он  потушил  лампы.  Вдобавок потом  Авиенда
направила Силу, вновь зажигая один из светильников, и заворчала, что ей-то в
темноте ничего не  видать, пусть даже сам Ранд и способен что-то разглядеть.
Он же ничего ей  не ответил, а  несколько часов спустя  едва ли заметил, как
девушка встала - задолго  до него, -  оделась и ушла. У  него и  в мыслях не
было строить догадки, куда она отправилась.
     Невеселые думы  терзали Ранда. Он лежал во мраке с открытыми глазами, а
в голове кружились мрачные мысли. Сегодня погибнут люди. Очень  много людей,
даже  если все пойдет как по маслу. Что бы  он ни  сделал, ничто  не изменит
неизбежного; сегодня все свершится согласно предначертанному Узором. Но Ранд
вновь и вновь обдумывал  свои решения, которые принял  с  того момента,  как
впервые ступил на жаркую землю Пустыни. Мог ли он когда-то  поступить иначе,
сделать  нечто такое, что позволило бы  избежать того, что  случится сегодня
здесь? В следующий раз - наверное. Подле его одеял, поверх ремня с вложенным
в ножны мечом, лежал обрубок копья с кисточками. Может быть, в другой раз он
и сумеет что-то изменить. И в следующий раз, и еще когда-нибудь потом.
     Темнота еще не рассеялась,  когда пришли вожди -  сказать, что их воины
заняли  исходные позиции  и готовы. Другого, впрочем, и  не  ожидалось. Лица
айильских   предводителей  оставались  каменно-невозмутимыми,  но  кое-какие
чувства на  них были заметны.  Хотя и странным казалось подобное  смешение -
налет радостного возбуждения поверх мрачной решимости.
     Эрим и в самом деле слегка улыбался.
     -  Хороший  день,  чтобы увидеть конец Шайдо,  - заявил он наконец.  Со
стороны казалось, что от нетерпения он подпрыгивает на цыпочках.
     - По воле Света, - промолвил Бэил,  подпирая  головой полог  палатки, -
еще до заката мы омоем копья в крови Куладина.
     - Плохая примета - говорить о том,  что  будет, - проворчал Ган. На его
лице, конечно же, волнение отражалось менее всего. - Судьба решит.
     Ранд кивнул:
     - Да  ниспошлет  Свет  и  да  решится  так, чтоб  наших  воинов погибло
поменьше. - Как  бы  ему  хотелось, чтобы тревожился  он  только потому, что
вскоре кто-то погибнет, поскольку нельзя, чтоб жизнь человеческая обрывалась
так просто. Но впереди еще много  дней. И предстоит  не  одна битва.  А  ему
понадобится каждое копье, чтобы  принести порядок по эту сторону  Драконовой
Стены. В этом его отличие, как и во многом остальном, от Куладина.
     -  Жизнь  есть сон,  - сказал Руарк, а Ган  и остальные  вожди согласно
закивали. Жизнь была всего лишь сном, а  все сны должны кончаться.  К смерти
айильцы не стремились, но и не бежали от нее.
     Когда вожди уходили, Бэил задержался:
     - Ты уверен  в том, что поручил Девам? Сулин говорила с Хранительницами
Мудрости.
     Так вот о чем толковала Мелэйн  с Бэилом. Судя по тому, что остановился
и прислушался и Руарк, на эту тему и Эмис не преминула кое-что сказать.
     - Все прочие, Бэил,  исполняют, чего  от них ждут,  без всяких  жалоб и
сетований. - Это было несправедливо, но сейчас не до игр. - Если Девы  хотят
особого  задания,   то  Сулин  могла  бы  ко  мне  прийти,  а  не  бежать  к
Хранительницам.
     Не  будь Руарк  с  Бэилом  айильцами,  выходя из палатки,  они бы точно
качали  головами- Ранд  предполагал,  что  каждому из  них жены  много  чего
наговорят наедине, но уж  с этим им придется смириться. Если Фар Дарайз  Май
блюдут  его  честь,  то на сей раз  свой долг  они будут  исполнять там, где
пожелает Ранд.
     К удивлению Ранда, когда он уже был готов и собирался выйти из палатки,
появился  Лан. На  плечах Стража висел меняющий цвета плащ,  на  который при
колыханиях ткани было больно смотреть.
     -  Морейн  с тобой? - Ранд полагал, что Лан будет неотлучно  находиться
при Айз Седай.
     - Она в своей палатке. Нервничает, места себе не находит. Скорей всего,
сегодня она не  сумеет Исцелить