редко.  Эта женщина
-  Айз  Седай. А  если ее  хватятся? Ты случаем  герольдов  не  выслал, дабы
объявить о том, где находишься?
     - О чем ты  говоришь? - усмехнулся Равин. - Она едва ли сильна.  Ее без
няньки-то и за порог выпускать нельзя.  Они  называют Айз  Седай необученных
детишек!  Да  половина  того,  что  они  умеют, -  самостоятельно  освоенные
приемчики, а  остальные их ухищрения...  Нахватались  наспех  всякой мелочи!
Того, что на самой поверхности лежит.
     - Интересно, остался бы ты таким  же самодовольно-благодушным, когда бы
тринадцать таких вот "необученных детишек" образовали вокруг тебя круг?
     Холодная издевка  в  ее голосе больно уязвила  Равина,  но он не  выдал
досады.
     - Я принял меры предосторожности, Ланфир. Это не одна  из  моих милашек
для забав,  как  ты их называешь. Здесь она шпионит для  Башни.  Теперь  она
сообщает  в точности то,  что  надо  мне, причем в  охотку.  Те,  кто служат
Избранным  в  Башне,  верно  указали  мне,  где ее  отыскать.  - Очень скоро
наступит  день, когда  мир откажется от имени  Отрекшиеся  и склонится перед
Избранными.  Так  предвещено, предвещено  давным-давно.  -  Итак,  зачем  ты
явилась, Ланфир? Наверняка не для того, чтобы помогать беззащитным женщинам.
Ланфир еле заметно пожала плечами:
     -   По  мне,  так   забавляйся  со   своими  игрушками,  сколько   тебе
заблагорассудится.  Особого гостеприимства  от  тебя  не  дождешься, поэтому
прости меня, Равин, если...
     С  маленького  столика  у  кровати  Равина  поднялся серебряный кувшин,
наклонился,  наполнил  темным  вином отделанный золотом кубок. Потом  кувшин
опустился на место, а кубок по  воздуху  поплыл в руку  Ланфир.  Разумеется,
Равин  не  ощутил  ничего,  кроме  слабого  покалывания, не  увидел  никаких
сплетенных потоков.  Но ему подобная слепота  никогда не нравилась. То,  что
она  в равной  мере  не  может  увидеть  его  плетений,  служило ему  слабым
утешением.
     - Зачем? - повторил Равин.  Ланфир невозмутимо отпила из кубка и только
потом заговорила:
     - Поскольку ты нас  избегаешь, кое-кто из Избранных вскоре явится сюда.
Я прибыла первой, чтобы ты понял: это вовсе не нападение.
     -  Еще  кто-то? Это  какой-то  твой план?  Какое  мне дело до  замыслов
других? Какая мне в них нужда? - Вдруг Равин глубоко, раскатисто рассмеялся:
- Значит, это не нападение? Так? Ты же никогда не нападала в открытую, разве
нет? Наверно, ты не так вероломна, как Могидин,  но  ты всегда  предпочитала
обойти с тыла или с фланга.  На  этот раз я тебе  поверю -  настолько, чтобы
выслушать  тебя.  Но  ты  будешь  у  меня  на  виду.  - Поверивший Ланфир  и
повернувшийся к ней спиной заслуживает того ножа, который окажется у него  в
спине. Нельзя сказать, что ей можно доверять и в том случае, если она у тебя
под приглядом: характер у нее - в лучшем случае капризный. - Кто еще замешан
во все это?
     Поскольку с  Силой теперь работал мужчина, у Равина было предупреждение
куда более ясное. Открылся другой проем, в котором виднелись мраморные арки.
выходящие на широкие каменные  балконы,  а  в безоблачной голубизне  неба  с
криками кружили  чайки. Потом появился мужчина и шагнул через портал, тут же
сомкнувшийся
     за ним.
     Саммаэль   был  крепко   сбитым   массивным  мужчиной,  с   виду  более
внушительным, чем на  самом деле.  с быстрой, энергичной  походкой и грубыми
манерами. Голубоглазый и золотоволосый, с аккуратно подстриженной  ухоженной
бородкой, он выглядел  бы чрезвычайно привлекательным, если бы не косой шрам
- к лицу, ото лба до челюсти,  точно приложили раскаленную докрасна кочергу.
От шрама Саммаэль мог  избавиться  сразу после того, как получил  его,  ведь
столько лет минуло с той поры. Но он предпочел оставить его.
     Соединенный с саидин так же крепко, как  и Равин, - находясь рядом, тот
смутно чувствовал эту связь, - Саммаэль настороженно оглядел его:
     - Я  ожидал увидеть  тут прислужниц и танцовщиц, Равин.  Или после всех
этих лет тебе наскучили развлечения?
     - Кто говорит о развлечениях?
     Равин и не заметил, как открылся третий портал. Огромная комната по  ту
сторону являла множество бассейнов и колонн с каннелюрами. Там кувыркались и
прыгали почти  обнаженные  акробаты,  на  прислужниках  одежды было  и  того
меньше.  Как ни странно, среди выступающих  сидел с  несчастным  видом тощий
старик в мятом, будто жеваном кафтане. Через  миг  проем исчез, а  в комнате
кроме  новоприбывшей остались  еще и двое слуг в прозрачных, точно паутинка,
мало  что  скрывающих полосках ткани: мужчина с замечательной  мускулатурой,
несший отделанный золотом  поднос,  и красивая,  с пышными, соблазнительными
формами женщина.  Она сосредоточенно наливала вино из графина,  сработанного
из цельного куска хрусталя, в такой же кубок, стоящий на подносе.
     Не  окажись   рядом  Ланфир,  Грендаль   в  любом   обществе  сочли  бы
ошеломительной  красавицей, роскошной  и зрелой. В  низком  вырезе  зеленого
шелкового  платья  покоился  рубин  величиной с  куриное яйцо,  на  длинных,
солнечного  цвета  волосах  лежала  диадема,  инкрустированная  не  меньшими
рубинами.  Но  подле  Ланфир  Грендаль  казалась  всего- навсего  пухленькой
красоткой. Если неминуемое  сравнение и встревожило ее, то Грендаль ничем не
выдала своих чувств, продолжая удовлетворенно улыбаться.
     Не  глядя, Грендаль  протянула руку назад,  звякнули золотые  браслеты,
отягощавшие ее  запястья.  Прислужница  быстро  сунула  ей  в ладонь  кубок,
угодливо  улыбаясь.  Такая  же  заискивающая  улыбка,  точно  отразившись  в
зеркале,  появилась на  лице  мужчины. Грендаль не обратила на  них никакого
внимания.
     -  Итак,  -  весело произнесла  она,  - чуть ли не  половина  уцелевших
Избранных  собралась вместе.  И  никто  не пытается  убить другого.  Событие
маловероятное. пока  не наступил день возвращения  Великого Повелителя Тьмы.
Какое-то время Ишамаэлю удавалось удерживать нас, не позволяя вцепиться друг
другу в глотку, но это...
     - Ты  всегда так  свободно говоришь  в  присутствии  слуг? - поморщился
Саммаэль.
     Грендаль моргнула, оглянулась на пару своих слуг, будто забыла о них.
     - Ни один из них и слова не к месту  не промолвит. Они меня боготворят.
Верно? -  Слуги пали на  колени, страстно забормотав  о своей пылкой любви к
ней. Так и было: они и в самом деле обожали ее. Сейчас. Чуть погодя Грендаль
слегка  нахмурилась,  и  слуги застыли,  смолкнув на  полуслове с  открытыми
ртами. - Такие болтушки! Однако теперь они нам не помешают, верно?
     Равин покачал  головой, гадая, кто эти слуги или кем они были. Для слуг
Грендаль недостаточно  физической  красоты,  они  должны  были обладать либо
властью,  либо высоким положением. В ливрейных  лакеях - лорд, ванну готовит
благородная леди  - таков вкус Грендаль. Доставлять удовольствие  себе - это
одно,  но  подобная   расточительность...  Этой   паре  нашлось  бы  и  иное
применение, куда лучшее; должным образом управляемая, она принесла  бы много
преимуществ  и  выгод,  но  использованный  Грендаль  уровень принуждения...
Наверняка они пригодны только для  украшения,  не более. У этой женщины  нет
подлинной утонченности и мастерства.
     - Мне ожидать еще кого-то, Ланфир? - пробурчал Равин. -  Ты переубедила
Демандреда?  Он  уже  перестал считать  себя  не  кем иным,  как наследником
Великого Повелителя?
     -  Сомневаюсь,  что его занесло бы так  высоко  даже в мыслях, - ровным
голосом  ответила Ланфир.  - Не  настолько он самонадеян. Он видел,  к  чему
такие замашки  привели  Ишамаэля.  В  этом-то  все  дело. И в том, о чем уже
упомянула  Грендаль.  Когда-то  нас,  бессмертных,  было  тринадцать. Теперь
четверо  мертвы,  а один предал  нас. Сегодня  встречаемся мы четверо. Этого
довольно.
     - Ты  уверена, что Асмодиан переметнулся? - спросил Саммаэль.  - Прежде
за  ним  не замечалось  ни  смелости, ни  решительности. Откуда он  набрался
храбрости и рискнул присоединиться к безнадежному делу?
     По губам Ланфир скользнула улыбка.
     - У него хватило смелости устроить засаду,  предполагая  вознестись над
всеми нами.  И  когда выбор встал между  смертью и обреченным  делом, то для
одного шага ему понадобилось совсем немного смелости и чуть-чуть решимости.
     -  Готов  поспорить, и еще  меньше времени.  -  От  шрама презрительная
усмешка Саммаэля стала еще язвительней. - Раз ты была  настолько близко, что
все  знаешь, то почему оставила  его в живых? Ты могла убить его раньше, чем
он догадался бы о твоем присутствии.
     - Я  не тороплюсь убивать, в отличие от тебя. Смерть - это  конец,  она
необратима.  А  ведь  обычно есть  другие  варианты, куда более приемлемые и
сулящие большую выгоду. Кроме того, выражаясь понятными тебе терминами, я не
хотела предпринимать лобовую атаку на превосходящие силы противника.
     - Неужели он так силен? - тихо спросил Равин. - Этот Ранд  ал'Тор? Он в
состоянии одолеть тебя один на один?
     Нельзя сказать, что сам он, дойди до схватки, не победил бы  Ланфир. То
же касается и Саммаэля. Правда, Грендаль, скорей  всего, примкнет к  Ланфир,
рискни  один  из  мужчин что-то предпринять против той. Да и  вообще, скорей
всего, именно в  этот миг обе женщины  наполнены Силой до краев, готовые при
малейшем подозрении обрушить яростные  потоки  на любого из мужчин.  А  то и
друг  на   друга.   Но  этот  фермерский   мальчишка!  Необученный   пастух!
Необученный, если только за подготовку не взялся Асмодиан.
     - Он - возрожденный  Льюс  Тэрин  Теламон, -  тоже  негромко промолвила
Ланфир, - а Льюс Тэрин был не слабее любого из нас.
     Саммаэль  рассеянно  потер пересекавший лицо шрам -  он получил его  от
Льюса Тэрина. Было то более трех тысяч лет  назад, задолго до  Разлома Мира,
еще  до того, как был заключен  в  узилище  Великий Повелитель,  задолго  до
многого, но о случившемся тогда Саммаэль не забывал никогда.
     Тут заговорила Грендаль:
     - Ну, мы наконец начнем обсуждать то, ради чего
     собрались?
     Равин недовольно покосился на слуг - они оставались неподвижны. Вернее,
застыли вновь. Саммаэль ворчал в бороду.
     - Если этот  Ранд  ал'Тор и вправду возрожденный Льюс  Тэрин Теламон, -
продолжала Грендаль, усаживаясь на спину  вставшего на четвереньки слуги,  -
то  я  удивлена,  что  ты, Ланфир, еще не  попыталась  затащить его к себе в
постель. Или задачка оказалась не из простых? Мне помнится, Льюс Тэрин вроде
как вовсю тобой помыкал. То и  дело гасил твои вспышки гнева. И так сказать,
держал на посылках. За вином для  себя гонял.  - Она поставила свой кубок на
поднос,    который    держала    замершая,    точно    бездыханная   статуя,
коленопреклоненная женщина. - Он так завладел  твоими мыслями, что скажи он:
"коврик", - ты растянулась бы у его ног.
     Темные глаза Ланфир коротко вспыхнули, но она овладела собой.
     - Он может быть возрожденным Льюсом Тэрином, но он - не сам Льюс Тэрин.
     - Почем тебе знать? - спросила Грендаль с такой улыбкой, будто все было
лишь  шуткой. - Очень может  быть, что, как  многие  верят, все  рождаются и
возрождаются,  пока вращается Колесо. Но,  судя по  тому,  что я  прочитала,
прежде  никогда  ничего   подобного   не  происходило.   Конкретный  человек
возродился согласно пророчеству. Кому ведомо, что он такое?
     Ланфир пренебрежительно скривила губы в усмешке:
     - Я  внимательно  наблюдала за ним.  Он  не более чем пастух, каковым и
выглядит, причем наивен,  необучен и  простодушен  сверх ожидаемого.  -  Она
вновь посерьезнела. - Но  теперь у него есть Асмодиан, хоть союзник из  того
слабый. Однако еще до Асмодиана четверо Избранных пали в противостоянии ему.
     -  Пускай  рубит  гниль  и сухостой, - с мрачным видом заявил Саммаэль.
Сплетя  потоки  Воздуха, он  подтащил  к себе  стул  и  развалился  на  нем,
перекинув руку через низкую резную спинку,  вытянув и скрестив ноги. Всякий,
кто  счел  бы  его  расслабившимся,  сглупил бы. Саммаэлю  всегда  нравилось
дурачить  своих  врагов, вводя  их в заблуждение,  будто его  можно  застать
врасплох. - В День Возвращения оставшимся достанется больше. Или ты, Ланфир,
полагаешь, будто он может победить в  Тармон Гай'дон? Даже если он и закалит
характер Асмодиану,  где  у него  на  этот раз  Сто Спутников?  Будет  он  с
Асмодианом или  выступит в одиночку,  Великий  Повелитель погасит его  точно
чадящую лампу.
     Ланфир  бросила  презрительный  взгляд  на  Саммаэля,  тот  замолчал  и
набычился.
     - А сколько нас останется  в живых,  когда наконец  освободится Великий
Повелитель?  С  четырьмя  уже  покончено.  Не  окажешься  ли  следующим  ты,
Саммаэль? Тебе,  наверно, понравится. Победишь его - и избавишься наконец от
своего шрама. Ах да, я запамятовала. Сколько  раз  ты с ним сходился в Войну
Силы? Хоть раз ты побеждал?  Что-то  не  припомню. - И Ланфир повернулась  к
Грендаль: -  Или  это  окажешься  ты.  Отчего-то  ему  трудно причинить боль
женщине, но  у  тебя  не  будет даже  того выбора, который был у  Асмодиана.
Учитель  для  него из тебя  такой же, как из  валуна.  Если, конечно, ему не
захочется оставить  тебя в качестве своей  игрушки или комнатной  собачонки.
Как тебе  такой  поворот?  Вместо того чтобы  решать,  какая из твоих  кукол
угождает тебе больше прочих, ты сама станешь учиться
     ублажать.
     Лицо Грендаль исказилось,  и Равин приготовился защищаться - кто знает,
что  эти  две  женщины  вздумают  швырнуть  друг в  друга.  Он  готов был  и
Переместиться - при  намеке на струйку разящего огня. Потом  он ощутил,  как
собирает Силу Саммаэль, ощутил различие  в его потоках - Саммаэль  назвал бы
это завладением тактическим преимуществом. Равин наклонился и схватил его за
руку. Саммаэль  сердито  высвободился,  но момент  был  упущен.  Теперь  две
женщины смотрели не друг на друга, а на  мужчин. Ни одна не могла знать, что
едва не случилось, но им было ясно: между Равином и Саммаэлем что-то было; в
глазах и Ланфир, и Грендаль вспыхнул огонек подозрительности.
     - Я не прочь услышать, что хотела сказать Ланфир. - Равин не смотрел на
Саммаэля,  но  говорил  специально  для него. -  Должно быть,  ей  есть  что
сказать. Иначе эта встреча всего лишь бестолковая попытка напугать нас.
     Саммаэль  мотнул головой - то ли кивок, то ли просто жест недовольства.
Наверное, последнее.
     - О, разумеется, есть! Но  слегка пугнуть тоже  не повредит. - В темных
глазах  Ланфир  все  еще  сверкало  недоверие,  но  голос  был  звонок,  как
прозрачный  ручей.  -  Ишамаэль  пытался  контролировать  его,  и  неудачно.
Попытался  в конце  концов  убить его, и сами  знаете, чем все кончилось. Но
Ишамаэль шел путем запугивания и  грубого обращения, а с Рандом ал'Тором это
не приносит результата.
     -  Ишамаэль совсем ополоумел, - пробурчал  Саммаэль, -  и от человека в
нем мало что оставалось.
     - Вот, значит,  кто  мы такие? - выгнула бровь Грендаль. - Просто люди?
Наверняка  мы нечто  большее. Вот  они, люди. - Она  провела пальцем по щеке
стоящей рядом  на коленях  прислужницы. - Чтобы охарактеризовать  нас, нужно
придумать новое слово.
     - Кем бы мы ни были, - промолвила Ланфир, - мы можем преуспеть там, где
свернул  себе  шею  Ишамаэль. -  Она чуть подалась  вперед,  будто навязывая
остальным свое мнение.
     Ланфир  редко  выдавала  охватывающее  ее  напряжение.  Так  почему  же
сейчас?..
     - Почему только мы четверо? -  спросил  Равин.  И еще одно интересовало
его: почему нужно ждать?
     - А зачем больше? - вопросом на вопрос ответила Ланфир.  -  Если в День
Возвращения  мы сумеем  преподнести Великому Повелителю  коленопреклоненного
Возрожденного  Дракона,  зачем  делить  честь  -  и  награду  -  больше, чем
необходимо?  И как  это  ты, Саммаэль,  выразился?  Может,  его еще  удастся
приспособить для вырубки сухостоя.
     Такой ответ был вполне понятен Равину. Разумеется, ни Ланфир, ни другим
он  нисколько не  доверял, но амбиции понятны. Промеж  себя Избранные  плели
всевозможные интриги, лишь бы занять местечко повыше;
     козни  друг другу  они строили  вплоть  до того дня,  когда  Льюс Тэрин
упрятал  их  в узилище  Великого Повелителя и наложил на него печати. Но как
только  Избранные  освободились,   в  тот   же  день  каверзы   и   заговоры
возобновились. Главное -  удостовериться,  что  замысел  Ланфир не  разрушит
собственных планов Равина.
     - Говори, - промолвил он.
     -  Во-первых,  кто-то еще  пытается им руководить, контролировать  его.
Вероятно,  убить  его. Я  подозреваю  Могидин  или Демандреда. Могидин имеет
обыкновение действовать  из-  за  угла, а  Демандред всегда ненавидел  Льюса
Тэрина.
     Саммаэль  улыбнулся,  или  осклабился,  но  его  ненависть  бледнела по
сравнению с  Демандредовой,  хотя  у  него  причина  для  нелюбви  была куда
весомее.
     -  Откуда тебе известно, что это  не один из  нас  троих?  - с живостью
поинтересовалась Грендаль.
     В широкой улыбке Ланфир тепла было не больше,
     чем в улыбке Грендаль.
     -  Потому  что вы трое вырыли  себе норы и сидите  там,  оберегая  свою
власть,  когда остальные  предпочли кидаться  друг на друга.  Есть и  другие
причины. Я же сказала, что приглядывала за Рандом ал'Тором.
     Сказанное Ланфир о них было  правдой. Сам Равин предпочитал действовать
скрытно,  оставаясь  в  стороне,  и  желательно чужими руками, и в драку без
нужды  не  лез,  хотя  и  не  уклонялся  от открытых стычек. Саммаэль всегда
использовал армии и завоевания; а к Льюсу Тэрину, пусть даже  возродившемуся
пастухом, он  и  шагу  бы не  сделал  без стопроцентной  уверенности в своей
победе. Способом  Грендаль тоже  было завоевание, хотя  и без помощи солдат.
Как  бы она ни носилась со своими игрушками и развлечениями, за один раз она
делала  один. но  основательный  шаг.  По  меркам Избранных - в  открытую  и
наверняка, но чересчур широко Грендаль никогда не шагала.
     - Как вы знаете, я могу следить за ним, оставаясь для него невидимой, -
продолжала Ланфир, -  но вам лучше держаться от него подальше. Нельзя, чтобы
он вас обнаружил. Мы должны заставить его отступить...
     Грендаль заинтересованно подалась вперед,  Саммаэль, по  мере того  как
Ланфир излагала свой план, кивал все чаще. Свое окончательное суждение Равин
решил  отложить на потом. Из  предложения Ланфир, может, что-то да выйдет. А
коли  нет...  А  коли  нет,  то  он  уже  наметил несколько  вариантов,  как
подправить  ход  событий к  своей  выгоде.  Тогда  действительно  все  может
получиться, и даже очень удачно.
     С  пришествием его  низвергнутся  вновь ужасные огни.  Сгорят  холмы, и
станет пеплом  почва.  Спадут  людские  волны,  и сократятся сроки.  Пробита
стена, и поднята вуаль погибели. Громыхают за горизонтом грозы, и огни небес
очистят  землю.  Нет  спасения  без разрушения, нет  надежды  по эту сторону
смерти.
     Из "Пророчеств о Драконе";
     перевод приписывается Н'Делии Басолайн, Первой Деве и Скрепленной Мечом
с Райденом из Хол Кушоне. Около 400 г. П. Р.



        ГЛАВА 1. Искры разгораются


     Вращается Колесо Времени, Эпохи приходят и уходят, оставляя  после себя
воспоминания, которые  превращаются  в легенды. Легенды тускнеют, становятся
мифом, и  даже  миф  оказывается  Давно забыт,  когда  породившая  его Эпоха
приходит вновь.  В  Эпоху, называемую Третьей, в Эпоху, которая еще будет, в
Эпоху,  давно  минувшую,  поднялся  ветер  в  огромной  чащобе,   прозванной
Браймским  Лесом. Не был  ветер  началом.  Нет ни начала,  ни конца оборотам
Колеса Времени. Оно - начало всех начал.
     Ветер-суховей  дул на  юг  и на  запад  под раскаленным  золотым диском
солнца. В этих краях, которые обдувал своим жарким дыханием ветер, дождей не
было многие недели,  и странный для  позднего  лета зной усиливался день ото
дня.  Кое-где на  деревьях  виднелись ранние  бурые  листья, а в  пересохших
руслах мелких ручьев дышали  ж