нужный  образ,  и  вот  он  возник  -  серебристый  браслет  на  запястье ее
простертой руки,  серебристая привязь, соединяющаяся с серебристым ошейником
на  горле  Могидин.  И  не  на ай'дам сосредоточены ее мысли, а  на Могидин,
носящей его; Могидин  и ай'дам - часть тел'аран'риода, вот что Найнив хотела
удержать.  Найнив предполагала,  чего ей ждать; в Фалме она  некоторое время
носила браслет от ай'дам. Найнив странным образом чувствовала  Могидин,  как
чувствовала  собственное  тело,   собственные  эмоции:  два  разных   набора
ощущений,  все отчетливо и различно, но оба - в ее голове.  Найнив надеялась
на одно, поскольку на этом настаивала Илэйн. Эта вещь и в самом деле создает
некую связь; Найнив чувствовала Источник через другую женщину.
     Рука Могидин  дернулась  к  ошейнику,  потрясение округлило  ее  глаза.
Ярость и ужас. Сначала больше ярости, чем ужаса.  Найнив чувствовала их так,
словно испытывала  сама.  Могидин  должна  бы  знать,  что  такое ошейник  с
браслетом, однако  она  все равно  попыталась направить Силу; в то же  время
Найнив  ощущала  легкое  шевеление в  себе, в  ай'дам,  это  вторая  женщина
старалась сама  использовать  тел'аран'риод. Пресечь  поползновения  Могидин
оказалось  проще  простого:  ведь  ай'дам  -  устройство,  связующее  их,  а
главенство принадлежит Найнив. Когда знаешь это, ничего сложного нет. Найнив
не желала направлять те потоки, поэтому  они и не направлялись. Точно так же
Могидин могла бы попытаться гору поднять голыми руками. Ужас одолел ярость.
     Поднявшись на ноги, Найнив закрепила в уме нужный образ. Она  не просто
представила  Могидин на  привязи  с ай'дам, она  знала, что та  в  ошейнике,
причем  знала столь же твердо,  как свое  имя. Впрочем,  ощущение шевеления,
мурашек на коже не пропало.
     -  Прекрати, - резко сказала  Найнив. Ай'дам не шелохнулся,  однако  он
будто  невидимо затрепетал.  Она подумала о  том, как черноосиновая  крапива
легонько  пробежалась  по  Могидин от  плеч до колен.  Могидин содрогнулась,
судорожно вздохнула. - Прекрати, я  сказала, не  то хуже будет.  - Шевеление
пропало. Могидин опасливо  косилась  на Найнив,  по- прежнему  вцепившись  в
серебряный ошейник и всем своим видом выражая готовность в любой миг бежать.
     Бергитте  -   ребенок,   который  прежде  был  Бергитте,  -  стояла,  с
любопытством глядя  на них. Найнив  создала перед своим мысленным  взором ее
образ как взрослой женщины, сосредоточилась. Маленькая девочка опять  сунула
пальчик в рот и принялась  рассматривать игрушечный  лук. Найнив раздраженно
вздохнула.  Трудно изменить то, что уже удерживает кто-то другой. И вдобавок
ко всему Могидин заявляла, что способна производить необратимые перемены. Но
раз она сумела сделать это, то сумеет и обратное.
     - Верни ее в прежнее состояние.
     - Если ты меня отпустишь, я...
     Найнив вновь подумала о  крапиве, на сей раз не о легком прикосновении.
Могидин с присвистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы, закачалась, точно
простыня на сильном ветру.
     -  Ничего  страшнее, -  промолвила  Бергитте,  -  со  мной  никогда  не
случалось.  -  Она  вновь стала сама  собой,  в  короткой куртке  и  широких
шароварах,  но ни  лука,  ни колчана не было. - Я была ребенком. Но  в то же
время то, кем была я, настоящая я, стало мечтой в глубине детского разума. И
я  знала  о том.  Понимала,  что  буду  просто  смотреть  на  происходящее и
играть... -  Перебросив свою золотистую  косу за спину, она сурово взглянула
на Могидин.
     -  Как ты тут очутилась?  - спросила Найнив. - Спасибо  тебе,  конечно,
но... как?
     Бергитте  окинула  Могидин еще одним взглядом  -  будто  камень кинула,
распахнула  куртку  и  выудила  из-за  горловины своей  блузы  перекрученное
каменное кольцо на кожаном шнуре.
     - Суан проснулась. Ненадолго  и  не  до конца.  Но  хватило, чтобы  она
заворчала, что ты сдернула это с  нее.  А когда ты не проснулась сразу после
нее, я поняла:
     должно  быть, что-то не  так. Поэтому я взяла кольцо  и  выпила остаток
того питья, какое ты для Суан смешала.
     - Да там почти ничего и не осталось! Один осадок.
     - Ну, чтобы уснуть, мне хватило.  Кстати,  вкус просто  жуткий. А после
этого все было  легко - проще, чем отыскать в Шиоте  танцовщиц  с перьями. В
каком-то  отношении я почти по-прежнему... - Бергитте умолкла, бросив взгляд
на  Могидин.  В руке  ее вновь  появился серебряный лук,  а  у бедра колчан,
полный  серебряных стрел,  но через миг оружие  пропало. - Прошлое минуло, а
будущее  впереди,  - твердо сказала  Бергитте.  - Я  не особенно  удивилась,
сообразив,  что вас в тел'аран'риоде -  двое. И обе  отдают себе отчет,  где
находятся. Я поняла, что вторая должна быть Могидин, а когда появилась тут и
увидела  вас  двоих...  Похоже  было,  что  она  тебя уже  захватила,  но  я
надеялась: если отвлеку ее, ты, возможно, найдешь выход.
     Найнив  ощутила  укол стыда. Она-то  подумывала  бросить  Бергитте. Вот
какой  выход она  чуть не придумала. Мысль эта возникла лишь на миг и тотчас
же  была  отвергнута,  но ведь она появилась.  Какой  же "храброй" она была!
Наверняка  у самой  Бергитте  не бывало и  единого мига,  когда  страх  имел
малейший шанс ее одолеть.
     -  Я...   -  Слабый  привкус   разваренного  кошачьего  папоротника   и
измельченного  листозная.  -  Я чуть  было  не  убежала,  -  слабым  голосом
вымолвила  Найнив.  - Я так  перепугалась, что у меня язык к нёбу  присох. Я
чуть не убежала и не бросила тебя.
     - О-о? - Бергитте рассматривала ее, и  Найнив внутренне вся сжалась.  -
Но ведь не убежала же?  Я чуть было не спустила тетиву раньше, чем окликнула
ее, но я всегда испытывала неловкость, стреляя в кого-то сзади.  Даже в нее.
Так или иначе, все получилось. Но что нам теперь с ней делать?
     Могидин,   по-видимому,   переборола  охвативший  ее  страх.  Игнорируя
серебряный ошейник на горле. Отрекшаяся глядела на Найнив и Бергитте с таким
видом, будто пленницы они, а не она, и она размышляет, как с ними поступить.
Не считая случайного движения  рук, словно ей хотелось почесаться  там,  где
кожа хранила  воспоминание  о  крапиве, Могидин являла  собой  облаченную  в
черное  безмятежность.  Лишь  благодаря   ай'дам  Найнив  знала,  что  страх
по-прежнему  гнездится в женщине,  почти  невнятный  и  загнанный  поглубже,
отдающийся  только приглушенным жужжанием. Найнив пожалела,  что  серебряная
штуковина не позволяет ей знать,  о чем Могидин думает, - только  то, что та
чувствует.  А  потом она  обрадовалась, что  не  проникла в  мысли,  которые
сверкали в этих холодных темных глазах.
     - Прежде чем  ты  выдумаешь  что-нибудь...  радикальное,  -  промолвила
Могидин, - не забывай: я  знаю много такого, что будет  для  тебя полезно. Я
наблюдала  за другими Избранными, проникла  в их замыслы. Разве это не стоит
чего-то?
     - Рассказывай, а я  посмотрю, стоит  ли это  чего-то, - сказала Найнив.
Что же ей с этой женщиной делать?
     - Ланфир, Грендаль, Равин и Саммаэль сговорились.
     Найнив коротко дернула за поводок, Могидин покачнулась.
     - Это  мне  известно.  Расскажи  что-нибудь  новенькое. - Здесь Могидин
пленница,  но ай'дам  существует  лишь  до  тех  пор, пока  они  пребывают в
Тел'аран'риоде.
     - А ты знаешь, что они подталкивают  Ранда ал'Тора, вынуждая напасть на
Саммаэля? Но когда он атакует, то обнаружит там всех четверых, подготовивших
ему ловушку. По крайней мере, там будут Равин и Грендаль. Ланфир,  по-моему,
играет в другую игру, о которой тем ничего не ведомо.
     Найнив встревоженно  переглянулась  с Бергитте.  Об  этом  Ранд  должен
узнать. И  узнает -  сегодня ночью она и Илэйн  должны встретиться с Эгвейн.
Если до того часа они еще сумеют удержать тер'ангриалы в своих руках.
     - Вот  так, - пробормотала Могидин, - если он проживет  столько,  чтобы
успеть их отыскать.
     Найнив  взялась  за  серебряную  привязь  там,  где  та  соединялась  с
ошейником,  и  притянула Отрекшуюся  к себе,  прямо  к  лицу.  Темные  глаза
безучастно  встретили ее взгляд, но через ай'дам  она ощутила гнев. И страх,
взвившийся было и вновь загнанный поглубже.
     -  Послушай-ка   меня.  Неужели   я,  по-твоему,  не  знаю,  почему  ты
прикидываешься готовой обо  всем  рассказать? Ты  думаешь, что, если сумеешь
подольше поговорить,  я дам маху, и ты удерешь. Ты надеешься, что чем дольше
будешь мне зубы  заговаривать, тем труднее мне будет убить тебя. - А вот это
вполне  могло  быть правдой.  Хладнокровно убить кого-то,  даже  Отрекшуюся,
будет тяжело, наверно,  даже еще труднее, чем Найнив может себе представить.
Что  же ей  делать с этой женщиной? - Но  заруби себе  на носу вот что. Я не
позволю тебе намеками ограничиваться. Попытаешься что-то от меня утаить, и я
сделаю с тобой все,  что ты когда-либо  подумывала  со мной сделать. - Ужас,
ползущий по поводку, и точно леденящие  вопли, раздающиеся глубоко-глубоко в
душе Могидин. Может, она и не  знает об ай'дам столько, сколько предполагает
Найнив. Может, она считает, что Найнив,  коли попытается, и мысли  ее сумеет
прочесть. - А теперь, если ты знаешь  о какой-то угрозе Ранду, что-то помимо
Саммаэля и прочих, говори. Немедля!
     Слова  посыпались  с  уст  Могидин,  язык то  и дело,  нервно  мелькая,
облизывал губы.
     - Ал'Тор намерен напасть на Равина.  Сегодня. Этим утром. Потому что он
думает, будто Равин убил Моргейз. Не знаю, так оно или нет,  но ал'Тор этому
верит. Однако Равин никогда не доверял Ланфир. Он никому из них не доверяет.
И с какой стати?  Равин подозревает,  что все окажется  ловушкой, устроенной
именно для него, поэтому расставил собственную западню. По всему Кэймлину он
разместил стражей. Если  какой мужчина направит хоть  искорку Силы, Равин об
этом  непременно  узнает.  И ал'Тор  шагнет  прямиком  в  капкан.  Он  почти
наверняка  уже  угодил в западню.  По-моему, он  собирался  покинуть Кайриэн
сразу  после  восхода солнца. Я  тут ни при  чем. Я  никак в  этой затее  не
участвовала. Я...
     Найнив  захотелось  заткнуть  ей рот; от  выступивших  на лице  Могидин
блестящих капелек пота Найнив затошнило, но если она станет прислушиваться к
этому умоляющему голосу... Найнив начала направлять, не уверенная, хватит ли
у  нее  сил  удержать  язык  Могидин,  потом улыбнулась.  Она ведь связана с
Могидин, и та  у  нее  под контролем.  Могидин выпучила глаза, когда сама же
сплела потоки, заткнувшие ей рот, и  сама затянула плетение. Найнив добавила
ей еще и затычки в уши и повернулась к Бергитте:
     - Что ты думаешь?
     - У Илэйн сердце разобьется. Она любит мать.
     -  Я знаю! - Найнив глубоко вздохнула. - Я оплачу Моргейз вместе с ней,
и каждая слезинка будет  искренней, но  сейчас меня тревожит Ранд. По-моему,
она говорит правду. Я  почти  чувствую  это.  -  Она  подхватила  серебряную
привязь пониже браслета и потрясла ею. - Может, из-за этого, а может, просто
воображение. Как ты считаешь?
     - Это правда. Она никогда  не проявляла особой храбрости,  если  только
явно не брала верх или не думала, что побеждает. И ты вправду нагнала на нее
страху перед Светом.
     Найнив поморщилась. Каждое слово Бергитте порождало новый пузырь ярости
в  ее душе Она  никогда  не была особенно храбра, если только не становилось
очевидно,  что она берет верх. Этими словами можно и  ее  саму  описать. Она
нагнала на Могидин страху  перед  Светом. Да, нагнала  и, угрожая ей,  тогда
готова была на все. Надрать кому-нибудь уши  при надобности - одно; угрожать
же пыткой и мучить, даже Могидин, - разные вещи. И вот она пытается избежать
того, что должна сделать Никогда не выказывает особой храбрости, если только
явно не берет верх. На сей раз пузырь гнева зародился по ее вине.
     -  Нам  нужно отправиться  в Кэймлин.  По  крайней  мере,  мне. С  ней.
Наверное, вряд  ли Силой мне удастся хотя бы  бумагу  порвать, но с ай'дам я
могу использовать ее силу.
     - Из тел'аран'риода ты ни на что в мире яви повлиять не сумеешь, - тихо
промолвила Бергитте.
     - Знаю!  Знаю,  но  я  должна что-то  сделать! Бергитте откинула голову
назад и засмеялась.
     - Ой,  Найнив, я просто в  замешательстве - связалась с такой отчаянной
трусихой, как ты. - Вдруг глаза ее удивленно  расширились. - Твоего снадобья
осталось мало. По-моему, я просы... - И на полуслове лучница исчезла.
     Глубоко  вздохнув,  Найнив  распустила  плетение  вокруг  Могидин.  Или
заставила  это  сделать  ее;  с ай'дам трудно было определить, что есть что.
Найнив хотелось,  чтобы Бергитте по-прежнему оставалась рядом. Еще одна пара
глаз.  Кто-то осведомленный о  Тел'аран'риоде куда лучше, чем Найнив. Кто-то
смелый.
     - Могидин, мы отправляемся в путешествие, и  ты поможешь мне - изо всех
сил.  Если  меня  что-то  застанет врасплох... Достаточно  сказать,  что все
случившееся с носительницей  браслета произойдет и с той, кто носит ошейник.
Только  ей аукнется  десятикратно.  - Судя по болезненной мине Могидин, было
ясно, что она этому верит. И очень хорошо, поскольку это правда.
     Еще один глубокий вдох,  и  Найнив начала  формировать  перед мысленным
взором образ того  места в Кэймлине, которое она сумела  вспомнить более или
менее хорошо. Королевский дворец, куда ее брала  с собой Илэйн. Равин должен
быть во дворце. Но - в мире яви, а не в Мире  Снов.  Тем не менее она должна
что-то предпринять. тел'аран'риод вокруг Найнив изменился.



        ГЛАВА 55. Сожженные нити


     Ранд остановился. Длинная подпалина  на стене коридора  отмечала место,
где висели  превратившиеся в  пепел полдюжины  дорогих  гобеленов.  Еще одну
шпалеру   облизывали   жадные  язычки  пламени,  несколько  инкрустированных
сундуков и  столов превратились в обугленные  обломки. Не  его рук  дело.  В
тридцати  шагах  далее  на  белых  изразцах  пола  лежали,  сжимая  в  руках
бесполезные мечи, скрюченные смертью мужчины в красных мундирах, в кирасах и
шлемах с решетчатыми забралами. И это не его рук дело.  Пытаясь добраться до
Ранда, Равин проявлял расточительность. Отрекшийся был хитер в атаке, умел в
отступлении,  но  с момента,  как он бежал из тронного зала, он противостоял
Ранду  не  больше чем на миг  -  чтобы  ударить  и бежать.  Равин был силен,
вероятно, так же  силен, как и Ранд, и знал он куда  больше, но в  кармане у
Ранда лежал ангриал, фигурка толстячка, а у Равина ничего подобного не было.
     Коридор был вдвойне знаком - Ранд уже видел его раньше и видел когда-то
нечто похожее.
     Я шел этим путем с Илэйн и Гавином в  тот день, когда встретил Моргейз.
Мысль болезненно скатилась по границе Пустоты. Ранд был холоден в ее коконе,
избавлен от  всяких эмоций. Саидин бурлила и жгла, но он пребывал в  ледяном
спокойствии.
     И  другая  мысль,  будто  удар ножом. Она лежала на  полу  вроде этого,
золотые  волосы  рассыпались  словно со  сна.  Илиена  Солнечноволосая.  Моя
Илиена.
     В тот день там была и  Элайда. Она Предсказала боль, что я принесу. Она
знала о тьме во мне. Немного. Достаточно.
     Илиена, я  не ведал, что  творил. Я был безумен! И сейчас безумен. О-о,
Илиена!
     Элайда  знала - кое-что,  но  даже той малости не сказала. лучше бы она
сказала.
     О-о, Свет,  неужели  нет прощения?  То,  что  я  наделал,  совершено  в
безумии. Разве нет ни капли снисхождения?
     Гарет Брин  убил  бы  меня,  если  б знал. Моргейз  приказала  бы  меня
казнить. Моргейз была бы жива. Мэт. Морейн. Сколь многие  были бы живы, если
бы умер я?
     Я заслужил свои муки. Я заслуживаю окончательной смерти. О-о, Илиена, я
заслуживаю смерти.
     Я заслуживаю смерти.
     Шаги позади. Он повернулся.
     Они  вывернули из широкого перпендикулярного  коридора не  далее  чем в
двадцати шагах от  Ранда.  Две  дюжины  солдат в кирасах и шлемах, в красных
мундирах с белым отложным воротом - форма гвардейцев королевы. Только теперь
у  Андора не было королевы,  а когда она была жива, эти люди ей  не служили.
Вел   солдат   Мурддраал,  бледное   безглазое  лицо  напоминало   слизняка,
вывернутого  из-под  камня,  а  перекрывающиеся  пластинки  черных  доспехов
усугубляли  сходство с движущейся змеей, но при всей стремительности походки
черный плащ Получеловека  висел не шелохнувшись. Взгляд Безглазого  - страх,
но в Пустоте страх был чем-то  далеким. Увидев Ранда, гвардейцы замешкались,
потом Мурддраал поднял свой меч с черным  клинком.  Солдаты, те, кто еще  не
обнажил оружие, положили руки на эфесы.
     Ранд - кажется, так его зовут, - направил Силу способом, которым раньше
не пользовался, которого не помнил.
     Солдаты и  Мурддраал застыли на месте. Иней нарастал на них все  толще,
иней,  который  дымился,  как  Мэтовы сапоги.  С  громким хрустом обломилась
поднятая рука Мурддраала. Ударившись о плиты пола, и рука, и меч разлетелись
вдребезги.
     Ранд  ощутил  холод -  да, его зовут Ранд. Холод резанул, точно  ножом,
когда он прошел мимо и свернул туда, откуда появился отряд. Холод, однако не
такой пронзительный, как от саидин.
     Возле стены присели мужчина и женщина средних лет, слуги в красно-белых
ливреях, они сжимали друг друга в объятиях, будто стремясь  обрести  защиту.
Завидев  Ранда - казалось,  это больше  чем имя,  не просто Ранд,  - мужчина
попытался было встать, хоть и ежился в испуге от ведомой Мурддраалом  банды,
но женщина потянула его за рукав.
     - Ступайте  с миром, - сказал Ранд,  протянув  к ним  руку. Ал'Тор. Да,
Ранд ал'Тор. - Я не причиню вам зла, но если останетесь, может, будет худо.
     Карие глаза  женщины  закатились, она  рухнула  бы  без  чувств, если б
мужчина  не  подхватил  ее. Его  узкие  губы  быстро задвигались,  словно он
молился, но не мог произнести вслух ни слова.
     Ранд проследил  за взглядом  мужчины.  Запястье высунулось  из  рукава,
обнажив голову золотогривого Дракона, который стал частью кожи Ранда.
     - Я не причиню вам зла, - повторил он и двинулся дальше, оставив слуг у
стены. Он еще должен загнать в угол Равина. И убить. А потом?
     Ни  звука, кроме стука его сапог по плитам коридора. И в глубине разума
слабый голосок скорбно бормочет об Илиене и о прощении. Он напрягся, пытаясь
почувствовать,  как Равин  направляет  Силу,  как  тот преисполнен  Истинным
Источником.  Ничего.  Саидин  выжигала  его кости, замораживала  его  плоть,
вырывала его душу, но без саидин нелегко определить, где Равин, пока  тот не
окажется совсем  близко. Лев  в высокой траве, так однажды сказал  Асмодиан.
Бешеный лев. Причислить ли Асмодиана к тем, кто не должен был погибнуть? Или
Ланфир? Нет. Но ведь...
     Лишь  за мгновение  Ранд  получил предостережение  и сразу  же  кинулся
плашмя  на пол;  ощущение внезапно  сплетенных потоков - и спустя крошечный,
как тонкий волосок, отрезок времени  ударил  столб  белого света  толщиной в
руку, жидкий огонь вспорол стену  и будто  меч  прошел  через то  место, где
должна  была  находиться его грудь. Там, где  этим светом полоснуло  по  обе
стороны коридора,  стена и  фризы,  двери  и  гобелены исчезли.  Рассеченные
шпалеры, осколки камня. куски штукатурки дождем посыпались на пол.
     Значит,  Отрекшиеся опасаются применять погибельный  огонь?  Кто же это
говорил ему? Морейн Вот она-то наверняка заслуживала того, чтобы жить.
     С  рук Ранда  сорвалась  струя  погибельного  огня,  ослепительно белое
древко устремилось туда, откуда прилетело первое. Вражье копье исчезло, едва
Рандова  огненная  стрела пробила  стену,  оставив  перед глазами фиолетовый
росчерк. Ранд отпустил свой поток. Неужели он в конце концов попал?
     Поднявшись на ноги.  Ранд направил Воздух, распахивая разбитые  двери с
такой силой, что остатки их посрывало с петель. Комната была пуста. Гостиная
с рядом  стульев,  расставленных возле громадного мраморного камина. Разящий
огонь Ранда  проделал дыру  в одной из  арок, ведущих в маленький внутренний
дворик с фонтаном,  и  еще  оставил  щербину в одной  из