, как два его друга подняли головы и встали
в кругу  игроков.  На  лице  Мэта  Коутона,  по-аистиному  длинноногого,
блуждала полуулыбка, словно он видел нечто забавное,  чего  не  замечает
больше никто. Перрина Айбару, с  взлохмаченными,  непокорными  волосами,
отличали могучие плечи и сильные руки - в Эмондовом Луге он был учеником
кузнеца. Оба они щеголяли в своем двуреченском наряде, простой и крепкой
одежде, но поношенной, со следами долгих путешествий.
   Мэт, шагнув от игроков, швырнул кости обратно в полукруг, и  один  из
челядинцев окликнул:
   - Эй, южанин, не дело уходить, когда выигрываешь!
   - Лучше теперь, чем когда начнешь проигрывать, -  со  смехом  ответил
Мэт. Машинально он коснулся рукой  куртки  у  пояса,  и  по  лицу  Ранда
пробежала тень. За пазухой  Мэт  хранил  кинжал  с  рубином  в  рукояти,
кинжал, без которого он и шагу не ступал теперь, кинжал, без которого он
не мог обходиться. Это был клинок, отмеченный порчей, из мертвого города
Шадар Логот, оскверненного и извращенного злом почти столь же  страшным,
что и Темный, злом, которое две тысячи лет назад погубило  Шадар  Логот,
но которое все еще жило среди  заброшенных  развалин.  Эта  порча  убьет
Мэта, если тот будет хранить при себе этот кинжал; и она же еще  быстрее
убьет его, если он выбросит его. - У тебя еще будет случай отыграться.
   Пренебрежительные хмыканья стоящих на коленях мужчин ясно говорили  о
том, что, по их мнению, сегодняшнему неудачнику вряд ли повезет в  новой
игре с Мэтом.
   Перрин, не поднимая глаз, двинулся следом за Мэтом к Ранду. В эти дни
Перрин никогда не поднимал глаз, а плечи у него поникли,  будто  он  нес
груз, слишком тяжкий даже для таких широких плеч.
   - Чего стряслось. Ранд? - спросил Мэт. -  Ты  весь  белый,  что  твоя
рубашка. Эге! Где это ты так разоделся? Совсем шайнарцем стал? Может,  я
себе прикуплю такую вот куртку и рубашку понарядней. -  Он  похлопал  по
карману куртки, где зазвенели монеты. - Похоже, в кости мне везет. Стоит
лишь дотронуться - и выигрыш в кармане.
   - Тебе ничего не придется покупать, - устало отозвался Ранд. - Морейн
сменила нам  весь  гардероб.  Насколько  знаю,  вся  старая  одежда  уже
сгорела, осталась та, что на вас. Элансу явно намерена забрать и ее, так
что, на вашем месте, я бы быстренько переоделся, прежде чем  она  сдерет
ее с ваших спин. - Перрин по-прежнему не поднимал глаз, но щеки  у  него
заалели; ухмылка  Мэта  стала  еще  шире,  хотя  и  выглядела  несколько
натянутой. У них тоже случались неожиданные встречи в купальнях, и  лишь
один Мэт старательно делал вид, будто ничего особенного не происходит. -
И я не болен. Просто мне надо выбраться отсюда. Престол  Амерлин  здесь.
Лан сказал... он сказал, раз она тут, то для меня было бы лучше, если  б
я ушел неделю назад. Мне нужно уйти, а все ворота - на запоре.
   - Он так сказал? - Мэт  нахмурился.  -  Не  понимаю.  Он  никогда  не
говорил ничего против Айз Седай. С чего бы  сейчас?  Слушай,  Ранд,  Айз
Седай я люблю не больше твоего, но с нами-то они  ничего  не  собираются
делать. -Он понизил голос и оглянулся через плечо, проверяя"  не  слышит
ли кто из играющих в кости. Опасаться Айз Седай можно, но в  Пограничных
Землях ненависти к ним не испытывали, и непочтительное замечание  о  них
могло привести к хорошей взбучке, если не к чему-то похуже. -  Глянь  на
Морейн. Она не такая уж плохая, пускай даже и Айз Седай. Ты стал  думать
совсем как старый Кенн Буйе,  который  дома  талдычил  свои  невероятные
байки, рассевшись в "Винном  Ручье".  Раз  она  нам  ничего  плохого  не
сделала, то и они не сделают. С чего бы?
   Перрин поднял глаза. Желтые глаза,  мерцающие  в  тусклом  свете  как
полированное золото. Морейн не сделала нам ничего плохого? подумал Ранд.
Глаза  у  Перрина,  когда  они  уходили  из  Двуречья,  были  такие   же
темно-карие, как и у Мэта. Ранд  представления  не  имел  о  том,  каким
образом изменился их цвет - Перрин не хотел говорить об этом,  как  и  о
многом  из  того,  что  случилось  после  этой  метаморфозы,  -  но  все
происшедшее наложило на него и иной  отпечаток:  поникшие  плечи,  некая
отчужденность, будто он чувствовал себя одиноким даже рядом с  друзьями.
Глаза Перрина и кинжал у Мэта. Ничего бы этого не случилось, если б  они
не покинули Эмондов Луг, а ведь именно Морейн увела  их  из  дома.  Ранд
понимал, что думать  так  несправедливо.  Вероятно,  они  бы  погибли  в
троллочьих лапах, да и многие из жителей Эмондова Луга - тоже,  если  бы
она не появилась у них в деревне. Но от этого Перрин не станет смеяться,
как раньше, и кинжал не исчезнет с пояса Мэта. А я? Будь я дома и живой,
мог бы я все-таки быть тем, кто есть сейчас? Ну,  хоть  бы  не  пришлось
тревожиться о том, что собираются сделать со мною Айз Седай.
   Мэт продолжал  насмешливо  разглядывать  Ранда,  а  Перрин  приподнял
голову настолько, чтобы исподлобья посмотреть на друга. Лойал  терпеливо
ждал. Почему ему нужно держаться подальше от Престола Амерлин,  Ранд  не
мог объяснить друзьям. Они не ведали о том, что он такое. Лан - знал,  и
Морейн. И Эгвейн, и Найнив. Ранду бы очень хотелось, чтобы никто из  них
не знал, а в первую очередь - Эгвейн, но, по крайней мере, Мэт и  Перрин
- и Лойал тоже -  считали,  что  Ранд  ничуть  не  изменился,  оставшись
прежним. Он подумал, что скорее умрет, чем позволит  им  узнать  о  себе
правду. Невыносимо видеть после  неуверенность  и  тревогу,  которые  он
изредка подмечал в глазах Эгвейн и Найнив, даже когда те  старались  изо
всех сил скрыть свои чувства.
   - Кто-то... следит за мной, - наконец сказал Ранд. -  Ни  на  шаг  от
меня не отстает. Только... Только вот никого там нет.
   Перрин вскинул голову, а Мэт облизнул губы и прошептал:
   - Исчезающий?
   - Разумеется, нет, - фыркнул Лойал. - Как бы мог  один  из  Безглазых
войти в Фал Дара, в город ли,  в  крепость  ли?  Есть  закон:  никому  в
городских стенах не позволено скрывать  лицо,  а  фонарщикам  вменено  в
обязанность освещать по ночам улицы, так что для  Мурддраала  нет  тени,
чтобы в ней спрятаться. Этого не может случиться.
   - Исчезающего стены не остановят, - пробормотал Мэт. - Не  остановят,
коли ему захочется проникнуть внутрь. Не понимаю, как с этим лучше  стен
справятся законы и фонари.
   Голос его вряд  ли  походил  на  голос  человека,  считавшего,  будто
Исчезающие - всего лишь сказки менестрелей. А полгода назад он  полагал,
что так оно и есть. Ему тоже довелось немало повидать.
   - И еще ветер, - добавил Ранд. Голос  его  слегка  дрожал,  когда  он
рассказывал о  том,  что  случилось  на  верху  башни.  Кулаки  Перрина,
хрустнув, сжались.
   - Я просто хочу выбраться отсюда, -  закончил  Ранд.  -  Я  собираюсь
отправиться на юг. Куда-нибудь подальше. Просто куда-нибудь подальше.
   - Но раз ворота на запоре, - сказал Мэт, - как мы выберемся?
   Ранд уставился на него:
   - Мы? - Он должен  идти  один.  Рядом  с  ним  любому  будет  грозить
опасность. Он сам теперь опасен, и даже Морейн не в силах  сказать,  как
долго это будет продолжаться. - Мэт, ты же знаешь, тебе нужно идти в Тар
Валон с Морейн. Она говорила, там единственное место, где  тебе  помогут
отделаться от этого проклятого кинжала и не дадут при  этом  умереть.  И
тебе известно, что случится, если ты не избавишься от него.
   Мэт, не осознавая, очевидно, того, что делает, прикоснулся к кинжалу,
спрятанному под курткой.
   - "Подарок Айз Седай - наживка для рыбы", - процитировал  он.  -  Ну,
может, мне не хочется набрасываться на крючок. Вдруг то, что ей  хочется
сделать в Тар Валоне, будет много хуже того, что случится, если я вообще
туда не пойду. Может, она лжет.  "Правда,  которую  говорят  Айз  Седай,
никогда не та правда, о которой думаешь ты".
   - У тебя есть в запасе еще старые поговорки, которые из тебя полезли?
- спросил Ранд. - "С южным ветром приходит добрый гость, а с северным  -
пустота в дом"? "Как ни крась свинью золотом,  она  все  равно  свинья"?
Или, может: "Болтовня овец не стрижет"? "Речи дурня - пыль на ветру"?
   - Полегче, Ранд, - тихо заметил Перрин. - Незачем грубить.
   - Да? А может, я не очень-то  хочу,  чтоб  вы  вдвоем  шли  со  мной,
болтались рядом, попадали в беду, ожидая, чтобы я вытащил вас оттуда? Об
этом вы хоть думали? Чтоб я сгорел, тебе не приходило в  голову,  что  я
мог устать от вашего постоянного присутствия рядом? Все время вы тут,  и
я от вас устал. - Обида, отразившаяся на лице Перрина, была Ранду  будто
нож в сердце, но он безжалостно продолжал: - Кое-кто тут думает, что я -
лорд. Лорд. А может, мне нравится. А вы взгляните  на  себя,  играете  в
кости на конюшне с работниками. Когда я уйду, то пойду сам по  себе.  Вы
же оба можете идти в Тар Валон или на все четыре стороны,  но  отсюда  я
уйду один!
   Лицо у Мэта  вытянулось,  пальцы,  сжимающие  сквозь  куртку  кинжал,
побелели.
   - Если тебе этого так хочется, - холодно сказал он. - А  я-то  думал,
что мы были... Как тебе хочется, ал'Тор. Но если  я  решу  уйти  в  одно
время с тобой, то я уйду, а ты лучше не попадайся мне на глаза.
   - Никто никуда еще не уходит, - заметил Перрин, - раз ворота заперты.
   Он вновь уперся взглядом  в  пол.  У  стены  раздался  веселый  хохот
игроков - кому-то крупно не повезло с броском.
   - Пойдете или останетесь, -  заявил  Лойал,  -  вместе  или  порознь,
значения это не имеет. Вы все трое - та'верен. Даже я, хоть у меня и нет
этого Таланта, вижу это, просто по тому, что происходит  вокруг  вас.  И
Морейн Седай утверждает то же самое.
   Мэт вскинул руки:
   - Больше не надо, Лойал. Больше об этом и слышать не желаю.
   Лойал покачал головой:
   - Слушаешь ты или нет, это все равно остается верным. Колесо  Времени
ткет Узор Эпохи нитями людских жизней. А вы трое - та'верен, центральные
точки плетения.
   - Больше не надо, Лойал.
   - Какое-то время, что бы вы ни делали.  Колесо  будет  обводить  Узор
вокруг вас троих. И как бы вы ни поступали, более  вероятно,  что  выбор
ваших действий определен будет Колесом, а не  вами.  Та'верен  тянут  за
собой историю, одним своим бытием  создавая  Узор,  но  Колесо  оплетает
та'верен туже, чем линии жизней прочих людей. Куда бы вы ни пошли и  что
бы вы ни делали,  до  тех  пор,  пока  Колесо  выбирает  по-другому,  вы
будете...
   - Хватит! - заорал Мэт. Игроки оглянулись, оторвавшись от костей,  он
ожег их взглядом, и те поспешили вернуться к игре.
   - Извини меня, Мэт, - пророкотал Лойал. - Я знаю, что  слишком  много
говорю, но я не хотел...
   -  Нет,  я  здесь  не  могу  оставаться,  -  высказал  Мэт  стропилам
наболевшее, - вместе с болтуном-огир  и  набитым  дураком,  который  нос
задрал выше крыши! Ты идешь, Перрин?
   Тот вздохнул, глянул на Ранда и кивнул.
   Ранд следил, как уходят его друзья, словно его обидные слова гнали их
палкой. Я должен идти один. Да поможет мне Свет, так нужно.
   Лойал тоже глядел им вслед, брови озабоченно поникли.
   - Ранд, я и  в  самом  деле  не  хотел...  Ранд  постарался  говорить
погрубее:
   - А ты чего ждешь? Иди с ними! Не понимаю, чего ты тут торчишь.  Если
ты не знаешь какого-нибудь выхода отсюда, мне от тебя проку  мало.  Иди!
Иди ищи свои деревья, свои драгоценные рощицы, если их еще не срубили, а
если нет - то скатертью к ним дорога.
   Большие, как чашки, глаза Лойала смотрели удивленно-обиженно сначала,
но понемногу они сужались от того, что почти могло быть гневом. Ранд  не
предполагал,  что  Лойал  способен  на  ярость.  В  отдельных  сказаниях
утверждалось, что огир бывают разъяренными, хотя никогда не  уточнялось,
какими именно, но Ранд пока еще не встречал кого-то столь же  спокойного
и вежливого, как Лойал.
   - Если вам того хочется, Ранд ал'Тор, - чопорно проговорил Лойал.  Он
холодно поклонился и зашагал следом за Мэтом и Перрином.
   Ранд привалился к груде мешков с зерном. Ну вот,  язвительно  отметил
внутренний голос, ты сделал это, верно?  -  Я  должен  был,  отвечал  он
голосу. Я опасен, лишь если нахожусь рядом. Кровь и пепел, я сойду с ума
и... Нет! Нет, не сойду! Я не стану использовать  Силу,  и  тогда  я  не
сойду с ума, и... Но я не могу идти  на  такой  риск.  Не  могу,  неужто
непонятно? Но голос только смеялся над ним.
   Вдруг Ранд заметил, что игроки смотрят на него. Все они,  по-прежнему
стоя на коленях, обернулись  и  пораженно  смотрели  на  него.  Шайнарцы
любого ранга почти всегда были вежливы  и  корректны,  даже  с  кровными
врагами, а огир никогда не бывали в  Шайнаре  врагами.  Глаза  шайнарцев
переполняло потрясение. Хоть лица их ничего не выражали, глаза  говорили
о том, что поступок Ранда чудовищен, выходит  за  рамки  всех  приличий.
Где-то в душе Ранд соглашался с ними, и  оттого  их  молчание  было  еще
более осуждающим. Они  лишь  смотрели  на  него,  и  Ранд  заковылял  из
кладовой прочь, словно их взоры гнали его.
   Оцепенело он бродил по кладовым, выискивая место, где  бы  затаиться,
пока не откроют вновь ворота. Тогда можно будет спрятаться, например, на
дне повозки,  доставляющей  в  крепость  провиант.  Если  не  станут  на
обратном пути обыскивать телеги. Если не обыщут  кладовые,  если,  начав
искать его, не перевернут вверх дном всю крепость. С упрямством  Ранд  и
думать отказывался о такой возможности,  сосредоточившись  полностью  на
том, чтобы найти укрытие. Но в каждом обнаруженном  убежище  -  будь  то
щель в груде сложенных мешков с зерном или узкий проход вдоль  стены  за
винными бочками, заброшенная кладовка, с пустыми корзинами и  тенями,  -
он представлял себе то, как его тут находят. И то,  как  этот  невидимый
соглядатай, кто бы - или что бы - он ни был, тоже  отыскивает  его  тут.
Поэтому Ранд продолжал свои настойчивые поиски, мучаясь от жажды, весь в
пыли и с паутиной в волосах.
   А потом он очутился в сумрачном,  освещенном  факелами  коридоре,  по
которому крадучись шла Эгвейн, то и дело останавливаясь и  заглядывая  в
кладовые, мимо которых проходила. Темные, свисающие до талии волосы были
стянуты сзади алой лентой, на девушке было серое, цвета  гусиного  пуха,
платье шайнарского покроя, отделанное красным. Когда Ранд увидел ее,  то
печаль и горечь утраты охватили его сильнее, чем тогда, когда он прогнал
от себя Мэта с Перрином и Лойала. Он рос с мыслью, что однажды, может, и
женится на Эгвейн; они оба так думали. Но теперь...
   Девушка вздрогнула, когда прямо перед ней вдруг возник Ранд,  ойкнула
и сказала:
   - Вот ты где! Мэт с Перрином мне рассказали, что ты выкинул. И Лойал.
Я знаю, что ты замыслил, Ранд, и это попросту дурость. -  Она  скрестила
руки на груди, большие темные глаза сурово впились в него. Ранда  всегда
поражало, как ей удавалось смотреть на него сверху вниз - когда ей  того
хотелось, - хотя ростом Эгвейн была ему лишь по грудь -  и  вдобавок  на
два года младше.
   - Ладно, пусть дурость, - сказал Ранд. Вдруг ее волосы привели его  в
гнев. До того как оставить Двуречье, Ранд никогда не  встречал  взрослую
женщину с не заплетенными в косу волосами. Там каждая  девушка  ждет  не
дождется дня, когда Круг Женщин деревни решит, что она  вполне  выросла,
чтобы заплетать косу. Эгвейн этого разрешения точно ждала с нетерпением.
И вот теперь ее волосы распущены, если не считать ленточки. Я хочу  уйти
домой и не могу, а она ждет не дождется, чтобы забыть Эмондов Луг. -  Ты
тоже уходи и оставь меня в покое. Больше тебе не стоит водить  дружбу  с
пастухом. Тут теперь предостаточно Айз Седай,  можешь  увиваться  вокруг
них сколько твоей душе угодно. И не говори никому  из  них,  что  видела
меня. Они явились за мной, и я не хочу, чтоб ты им помогала.
   Ярко-алые пятна расцвели на щеках Эгвейн.
   - По-твоему, я бы могла...
   Ранд повернулся, собираясь уйти, и она с  криком  кинулась  на  него,
обхватив его ноги руками. Они оба упали на каменный пол, седельные сумки
и узлы разлетелись по сторонам. От  удара  Ранд  крякнул,  рукоять  меча
воткнулась в бок, и он опять охнул, когда девушка взгромоздилась ему  на
спину, будто на стул.
   - Моя матушка, - твердо заявила Эгвейн, - всегда говаривала мне,  что
лучший способ обращаться с мужчиной - это  научиться  ездить  верхом  на
муле. Она говорила, что по уму они большей частью  почти  равны.  Иногда
мул даже посообразительнее.
   Ранд приподнял голову и оглянулся через плечо.
   - Слезь с меня, Эгвейн. Слезь, я сказал! Эгвейн, если ты не  слезешь,
- он угрожающе понизил голос, - я тебе задам. Ты же знаешь меня.
   Для большего веса к своим словам он прибавил еще и свирепый взгляд на
девушку.
   Эгвейн фыркнула:
   - Ты не стал бы, даже если б и мог.  Ты  бы  не  стал  никому  ничего
делать. Но ты все равно не можешь. Я знаю,  ты  не  способен  направлять
Силу по  своему  хотению;  это  бывает  случайно,  и  ты  не  можешь  ею
управлять. Так что ничего ты не сделаешь ни  мне,  ни  кому  другому.  С
другой стороны, я брала уроки у Морейн, поэтому, если ты останешься глух
к голосу разума, Ранд ал'Тор, я могу чуточку подпалить тебе штаны. Уж  с
этим-то я справлюсь. Продолжай в том же духе и увидишь, под силу это мне
или нет.
   Вдруг, на миг, ближайший к ним факел на стене с ревом ярко  вспыхнул.
Эгвейн пискнула и, напуганная, уставилась на пламя.
   Извернувшись, Ранд схватил ее за руку и  стащил  с  себя,  толкнув  к
стене. Когда он уселся, девушка сидела напротив него, взбешенно  потирая
руку.
   - Ты и впрямь могла бы, да? - гневно сказал Ранд. -  Ты  балуешься  с
тем, чего не понимаешь. Ты бы нас обоих в головешки превратила!
   - Ох уж эти мужчины! Когда  не  можете  победить  в  споре,  то  либо
убегаете, либо руки распускаете.
   - Погоди-ка, погоди! Кто кого с ног сбил? Кто  на  ком  сидел?  И  ты
угрожала - пыталась! - что... - Он поднял руку. - Нет, не пыталась.  Все
время ты со мной это делала. Всякий раз, как ты понимала, что спор  идет
не так, как хочется тебе, мы вдруг начинали спорить совсем о другом.  Но
сейчас это не пройдет.
   - Я не спорю, - спокойно сказала Эгвейн, - и от разговора я не ухожу.
Зачем прятаться, если не задумал убежать? А после того  как  спрячешься,
ты наверняка убежишь. И кто обидел Мэта, Перрина и  Лойала?  И  меня?  Я
знаю, почему. Ты боишься, что если позволишь кому-то оставаться рядом  с
собой, то принесешь этим больше горя. Если ты  поступаешь  так,  как  не
надо, тогда почему тебе нужно беспокоиться, что кого-то обидишь? Все эти
шараханья  из  стороны  в  сторону  и  размахивания  кулаками,  и   даже
неизвестно, есть ли на то причина. С какой стати Амерлин или  кто-то  из
Айз Седай, кроме Морейн, будет знать о том, что ты существуешь на свете?
   Ранд посмотрел на нее. Чем больше времени девушка проводила с  Морейн
и Найнив, тем больше она перенимала у них, по  крайней  мере,  когда  ей
того хотелось. Временами Айз Седай  и  Мудрая  очень  походили  друг  на
друга, сдержанно-холодные  и  знающие.  Обнаружив  подобное  качество  у
Эгвейн, он пришел в полное замешательство. В конце концов  Ранд  выложил
ей, что рассказывал ему Лан.
   - Что еще он имел бы в виду? Ладонь девушки застыла у него на руке, и
она сосредоточенно нахмурилась.
   - Морейн о тебе известно, и она ничего не сделала раньше,  почему  же
должна сделать что-то теперь? Но раз Лан... - По-прежнему  хмурясь,  она
встретила взгляд Ранда. - Первым делом они  станут  искать  в  кладовых.
Если станут искать. Пока мы не выясним, начали  ли  поиски,  тебе  нужно
спрятаться куда-то, где им в голову не придет искать. Знаю! Тюрьма.
   Ранд с трудом встал на ноги.
   - Тюрьма?!
   - Ну не в камеру же, глупышка. Иногда по вечерам я хожу туда навещать
Падана Фейна. И Найнив тоже заходит. Никому не покажется странным,  если
сегодня я зайду туда пораньше. По правде сказать, пока  все  глазеют  на
Амерлин, нас даже и не заметит никто.
   - Но Морейн...
   - Расспрашивать мастера Фейна она в подземелье не спускается.  Его  к
ней приводят. И за последние недели это бывало не  оч