оединиться.  Всем  было  ясно,  что
рано или поздно между обеими армиями произойдет столкновение, и  каждый,
естественно, хотел оказаться на стороне победителя; тем, кто держался  в
стороне, вообще ничего не достанется.  -  Ко  мне  перебежали  несколько
дезертиров из новобранцев Талманеса.  Похоже,  некоторые  убеждены,  что
удачу им приносит Мэт Коутон и что без него она их может покинуть.
   Губы Мирелле искривились в подобии усмешки:
   - Эти глупые страхи мурандийцев могут  оказаться  в  каком-то  смысле
полезны, но вас я отнюдь не считаю глупцом. Талманес не упускает нас  из
вида, потому что боится, как бы мы не повернули против его  драгоценного
Лорда Дракона, но неужели вы не понимаете, что  если  бы  он  и  вправду
собирался напасть на нас, то  уже  давно  сделал  бы  это?  У  Преданных
Дракону есть дела поважнее. И все же поддерживать с ними отношения!..  -
Мирелле приложила все усилия, чтобы взять себя  в  руки  и  вернуться  к
обычному спокойствию. По крайней мере внешне. Тон ее, однако, был таков,
что чувствовалось - достаточно малейшей искры, и она снова вспыхнет, как
сухое сено. - Мне кажется, лорд Брин...
   Эгвейн, задумавшись, пропустила остальное мимо ушей. Говоря  о  Мэте,
Брин взглянул на нее. Сестры были убеждены, что  ситуация  с  отрядом  и
Мэтом им полностью ясна, и не слишком вникали в нее,  но  Брин,  как  ей
показалось, в этом сомневался. Наклонив голову  так,  чтобы  поля  шляпы
скрывали глаза, Эгвейн внимательно вглядывалась в его лицо.  В  Салидаре
Брин дал сестрам клятву, что создаст армию и поведет ее  против  Элайды,
чтобы свергнуть ее, но почему он это сделал? Он мог  не  давать  никакой
клятвы,  мог  взять  на  себя  гораздо  меньше,  Айз  Седай  все   равно
согласились бы, ведь их  заботило  одно:  прикрывшись  огромной  армией,
точно страшной маской в День Дураков, напугать Элайду. Все они,  правда,
понимали, что иметь Брина на своей стороне очень даже  неплохо.  Так  же
как отец Эгвейн, он принадлежал к тому типу мужчин, рядом с  которыми  в
любой ситуации нет места панике. Внезапно до Эгвейн дошло, что, если  бы
он лично, даже не учитывая армию, не поддерживал ее, это было бы так  же
плохо, как если бы против нее выступил весь  Совет.  Суан  крайне  редко
отзывалась о Брине хорошо, но однажды все же  сказала,  что  он  человек
значительный; правда, она тут же попыталась отказаться  от  своих  слов.
Всякий хорошо знающий  Суан  Санчей  понимал,  что  она  имела  в  виду:
значительный в ее устах все равно что ответственный.
   Всадники пересекли неглубокий ручей, едва  замочив  копыта  коней.  В
воде сидела лохматая ворона и долбила клювом  застрявшую  на  мелководье
рыбу.
   Завидев людей, птица взмахнула крыльями, точно собираясь взлететь, но
передумала и вернулась к своей трапезе Суан тоже смотрела на Брина -  ее
крутобедрая лошадка сразу побежала  более  резвым  аллюром,  когда  Суан
перестала чуть что натягивать поводья.
   Эгвейн  не  раз  пыталась   расспрашивать   Суан,   какими   мотивами
руководствовался лорд Брин, но личные, весьма запутанные отношения  Суан
с этим человеком мешали ей трезво рассуждать о  нем;  как  правило,  она
лишь злилась и язвила. Она либо ненавидела его целиком и  полностью,  от
макушки до пят, либо любила, хотя представить себе Суан  влюбленной  так
же трудно, как ворону - плавающей.
   Гребень холма, на котором совсем недавно видны были  солдаты  отряда,
сейчас опустел; Эгвейн и не заметила, как они скрылись. У Мэта репутация
хорошего солдата? Еще одна ворона, умеющая плавать. Эгвейн была уверена,
что он принял на себя  командование  только  ради  Ранда,  хотя  в  душе
по-прежнему  против  этого.  Иногда  бывает  очень  опасно  самоуверенно
полагать,  что  полностью  понимаешь  ситуацию,  напомнила   она   себе,
поглядывая на Брина.
   - ...должен быть наказан! -  Мирелле  все  еще  пылала  негодованием.
Предупреждаю вас, если я узнаю, что вы снова  встречались  с  Преданными
Дракону...
   Дождю безразличен валун, который он поливает.  Примерно  так  же  вел
себя лорд Брин, или по крайней мере так это  выглядело  со  стороны.  Он
уверенно скакал вперед, внимательно оглядывая  окрестности  и  время  от
времени отрывисто отвечая "Да, Мирелле Седай" или "Нет, Мирелле  Седай".
Можно не сомневаться, что уж он-то не пропустил  момент,  когда  исчезли
солдаты. Его терпение, похоже, безгранично - совершенно очевидно, что он
ведет себя так не потому, что чего-то боится, -  но  Эгвейн  была  не  в
настроении выслушивать все это.
   - Хватит, Мирелле! Лорда Брина не в чем упрекнуть.
   Потирая виски, Эгвейн подумала, что, наверно, по возвращении в лагерь
имеет смысл попросить одну из сестер Исцелить ее. Ни Суан, ни Мирелле  в
этом деле больших способностей не имеют. Нет, не стоит. Исцеление  плохо
помогало в тех случаях, когда речь шла об обычном  недосыпе  и  излишнем
волнении. К тому же Эгвейн  вовсе  не  хотела,  чтобы  по  углам  начали
шептаться о том, что возросшее напряжение ей не  по  силам.  С  головной
болью можно справиться, и не прибегая к Исцелению, хотя, к сожалению, не
в той обстановке, в которой она находится сейчас.
   Щеки  Мирелле  вспыхнули,  она  поджала  губы,  вскинула   голову   и
отвернулась, Брин же  внезапно  чрезвычайно  заинтересовался  рыжекрылым
соколом,  описывающим  круги  неподалеку.  Даже  очень  храбрый  человек
способен в нужный момент проявить разумную сдержанность. Сложив  крылья,
сокол камнем рухнул вниз, нацелившись на жертву, плохо различимую  среди
высохших  миртовых  кустов.  Эгвейн  в  какой-то   степени   приходилось
действовать точно так же, то есть почти вслепую, не видя цели,  кидаться
в том направлении, где, как ей  казалось,  цель  находилась.  Оставалось
лишь надеяться, что направление выбрано правильно.
   Эгвейн  глубоко  вздохнула  и  постаралась,  чтобы  ее  голос  звучал
спокойно:
   - Тем не менее, лорд Брин,  думаю,  в  дальнейшем  вам  действительно
лучше воздержаться от встреч с Талманесом. Вы ведь наверняка выяснили  о
его намерениях все, что требовалось. - Свет, молю тебя,  чтобы  Талманес
не разболтал ему слишком многого. Было бы неплохо отправить к нему  Суан
или Лиане, чтобы предостеречь, - хотя не факт,  что  он  прислушается  к
этому предостережению, - но вряд ли это  возможно,  учитывая  настроение
сестер. Все равно что пойти на риск увидеться с Рандом.
   Брин коротко поклонился:
   - Как прикажете, Мать. - В его тоне не было ни тени насмешки; никогда
Эгвейн не ощущала ее. Похоже, пробыв долгое время рядом с Айз Седай,  он
научился неплохо владеть голосом.
   Суан бросила на Брина хмурый, недоверчивый взгляд. Возможно, она  все
же  смогла  бы  ответить  на  вопрос,  как   далеко   простирается   его
преданность.
   Несмотря на нескрываемую враждебность  к  нему,  она  знала  его  как
никто, хотя бы потому, что провела в его обществе  больше  времени,  чем
кто-либо.
   Эгвейн крепко стиснула поводья Дайшара - только бы не  схватиться  за
виски.
   - Далеко еще, лорд Брин? - Не хотелось бы, чтобы он  почувствовал  ее
нетерпение, сдерживать которое становилось все труднее.
   - Осталось совсем немного. Мать, - ответил он, почему-то снова бросив
взгляд на Мирелле. - Мы почти на месте.
   Вокруг становилось все больше ферм, как на равнинах, так и на склонах
холмов. Низкие каменные дома  и  амбары,  пастбища  без  ограждений,  на
которых паслись немногочисленные коровы, такие тощие, что торчали ребра,
похожие на сучья, и чернохвостые  овцы,  вид  которых  вызывал  жалость.
Большей частью фермы были  целы,  хотя  то  там,  то  тут  попадались  и
сожженные.  Может,  сгоревшие  дома  должны  были  напоминать  уцелевшим
жителям, что случится с ними, если они  не  объявят  себя  приверженцами
Возрожденного Дракона?
   На одной из ферм Эгвейн заметила фуражиров лорда Брина. Без сомнения,
это его люди, судя по тому, каким взглядом он посмотрел  на  них,  и  по
отсутствию белого флага. Солдаты Отряда Красной  Руки  всегда  старались
тем или иным способом напомнить окружающим, кто они такие Кроме вымпелов
и знамен в последнее время многие из  них  стали  носить  красный  шарф,
повязанный на руке ближе к плечу.
   Под охраной большой группы всадников мычали и блеяли штук шесть коров
и две дюжины овец, в то время как солдаты тащили  из  амбара  к  фургону
набитые мешки, не  обращая  внимания  на  стоящих  тут  же  с  поникшими
головами фермера и его семейство, одетых в темную  домотканую  одежду  и
мрачно взирающих на происходящее. Маленькая девочка плакала,  уткнувшись
в юбки матери. Кое-кто из мальчишек зло сжимал кулачки, словно собираясь
драться. Конечно, фермеру заплатят, хотя и не столько, сколько на  самом
деле стоит то, что у него забрали. Но даже если бы у него  хватило  духу
попытаться помешать двадцати солдатам в полном боевом  облачении  и  при
оружии, он не стал бы  этого  делать,  памятуя  о  сожженных  фермах.  В
сгоревших развалинах солдаты Брина  нередко  находили  обугленные  трупы
мужчин, женщин и детей, причем сплошь и рядом двери и  окна  оказывались
заколочены снаружи.
   Как хотелось бы Эгвейн найти способ  убедить  деревенских  жителей  и
фермеров в том, что существует  разница  между  разбойниками  и  армией!
Однако пока она видела лишь один  -  предоставить  собственным  солдатам
умирать с голоду и в конечном счете дезертировать. Если даже  Айз  Седай
не видят разницы между отрядом и бандитами,  вряд  ли  на  это  способны
простые люди.
   Ферма осталась позади, и Эгвейн с трудом сдержала желание обернуться.
Что от этого изменится?
   Ехать, как сказал лорд Брин, и вправду оказалось недалеко. Всего  три
или четыре мили от лагеря  -  это  если  по  прямой;  учитывая  характер
местности,  дорога  оказалась  примерно  вдвое  длиннее.  Едва  всадники
обогнули выступ холма, поросшего кустарником и редкими  деревьями,  лорд
Брин натянул поводья.
   Солнце было уже  на  полпути  к  зениту.  У  подножия  холма,  внизу,
тянулась еще одна дорога, более узкая  и  извилистая,  чем  та,  которая
проходила через лагерь.
   - Они думали, что, если будут двигаться ночью,  им  удастся  избежать
нападения разбойников, - сказал он. - Сама по себе идея неплоха, но  им,
можно сказать, страшно не повезло. Они ехали из Кэймлина.
   На  нижней  дороге  расположился  длинный  торговый   караван,   штук
пятьдесят больших,  запряженных  десяткой  лошадей  повозок,  окруженных
солдатами Брина.
   Они наблюдали за тем, как их товарищи перетаскивают мешки и  бочки  с
повозок торговцев к полудюжине собственных.  Женщина  в  простом  темном
платье, энергично размахивая руками, указывала то на одно, то на другое,
по-видимому, протестуя или торгуясь. Рядом в хмуром молчании  стояли  ее
спутники. Чуть поодаль от  дороги  на  широко  раскинутых  голых  ветвях
огромного дуба висели, покачиваясь, трупы. Дерево выглядело  так,  точно
его покрывала черная листва, столько на нем сидело ворон.  Этим  птицам,
конечно, повезло несравненно больше, чем той, которая выловила  в  ручье
рыбу. Даже издали зрелище оказало ужасное воздействие на больную  голову
Эгвейн, как и на ее желудок.
   - Что вы хотели мне показать? Торговцев или разбойников?
   На первый взгляд  среди  трупов  были  только  мужчины,  хотя  обычно
разбойники не щадили ни детей, ни женщин.  Впрочем,  причиной  появления
этих трупов мог быть кто угодно, в том числе и солдаты  Брина,  и  отряд
Красной Руки - тот факт, что последние вешали любого, кто  выдавал  себя
за Преданных Дракону, кого им удавалось схватить, все равно  не  убеждал
Айз Седай, что между ними есть хоть какая-то разница, - или даже  кто-то
из лестных лордов или леди. Если бы у  благородных  мурандийцев  хватало
ума  действовать  сообща,  все  разбойники  давным-давно  висели  бы  на
деревьях, но это было так же невозможно, как  научить  кошку  танцевать.
Постой, одернула сама себя Эгвейн.
   Он что-то сказал о Кэймлине.
   - Это имеет отношение к Ранду? Или к Аша'манам?
   На этот раз Брин совершенно недвусмысленно перевел взгляд с Эгвейн на
Мирелле и обратно. Шляпа Мирелле отбрасывала тень на ее  лицо,  так  что
разглядеть его выражение было невозможно. Однако сейчас она тяжело осела
в седле, совершенно не напоминая ту уверенную всадницу,  какой  казалась
недавно; открывшаяся перед ними картина явно сказалась и на  ее  нервах.
Через некоторое время Брин, похоже, принял решение.
   - Мне казалось,  что  вы  должны  узнать  об  этом  раньше  всех,  но
возможно, я что-то неправильно понимаю...  -  Брин  снова  посмотрел  на
Мирелле.
   - Узнать о чем, чурбан ты эдакий с ушами,  заросшими  шерстью?  -  не
выдержав, взорвалась Суан,  ударами  пяток  заставляя  кобылу  подъехать
ближе Эгвейн жестом постаралась успокоить ее.
   - Я полностью доверяю Мирелле, лорд Брин. Можете  говорить  спокойно.
Зеленая сестра вздрогнула и обернулась. Ее испуганный вид совершенно  не
вязался со словами Эгвейн, тем не менее Брин кивнул, соглашаясь.
   - Похоже, ситуация несколько...  изменилась.  Хорошо,  Мать.  -  Сняв
шлем, Брин повесил его на седельную луку. Говорил он с  явной  неохотой,
осторожно подбирая слова. - Торговцы разносят слухи,  как  собаки  блох,
это всем известно. И эти, внизу, тоже  кое-что...  рассказывают.  Может,
конечно, это и неправда, не берусь судить, но... - Было странно  видеть,
как он проявляет нерешительность. - Мать, караван принес слух, что  Ранд
ал'Тор отправился в Белую Башню и присягнул на верность Элайде.
   Мгновенно, как только до них дошло, что означают его слова, Мирелле и
Суан смертельно побледнели; покачнувшись, Мирелле с трудом удержалась  в
седле. В первый момент, опешив, Эгвейн лишь молча уставилась на Брина, а
потом  расхохоталась,  напугав  этим  неожиданным  взрывом  и  себя,   и
остальных.
   От  неожиданности  Дайшар  загарцевал;  успокаивая  его,  она  сумела
успокоиться и сама.
   - Лорд Брин, - сказала Эгвейн, похлопывая коня по шее, - это не  так,
поверьте. Я абсолютно уверена в этом - как в том, что сейчас день, а  не
ночь.
   Суан испустила вздох облегчения, а следом за ней и Мирелле. Выражение
их лиц и неправдоподобно распахнутых глаз чуть не заставило Эгвейн снова
расхохотаться. Точно дети, которым сказали, что у них  под  кроватью  не
прячутся Отродья Тени.
   И это обычно спокойные и хладнокровные Айз Седай!
   - Приятно слышать, - ровным голосом произнес Брин, - но даже  если  я
отошлю подальше всех моих людей, находящихся здесь, этот слух все  равно
рано или поздно доползет до лагеря и мгновенно распространится  по  всей
армии.
   От этих слов веселость Эгвейн сразу же пошла на убыль. То, о  чем  он
говорил, могло кончиться катастрофой.  Тем,  что  она  просто  останется
одна.
   - Завтра же я отправлю сестер сказать вашим солдатам правду. Шестерых
Айз Седай хватит, как вы  думаете?  Мирелле  здесь,  она  в  курсе,  еще
Шириам, Карлиния и Беонин, Анайя и Морврин.
   Эти сестры, хоть им  и  не  нравится  встречаться  с  Хранительницами
Мудрости,  не  смогут  отказать  ей.  Да  и  с  какой  стати?  Они  сами
заинтересованы в том, чтобы пресечь распространение слухов.  По  крайней
мере должны быть заинтересованы.
   Мирелле вздрогнула, у нее сделалось такое  лицо,  словно  она  хотела
отказаться. Но промолчала.
   Опершись  локтем  на  шлем,  свешивающийся  с  седельной  луки,  Брин
изучающе вглядывался в лица Мирелле и Эгвейн. На Суан  он  лишь  коротко
взглянул.
   Внезапно его гнедой забил копытом по камням: из-за кустов  вспорхнула
целая стая птиц с голубоватыми перьями, похожих  на  голубей;  Дайшар  и
гнедой конь Мирелле испуганно шарахнулись в сторону. Брин  поджал  губы.
Он, конечно, слышал о проходах, хотя понятия не имел, что это за  штука,
- Айз Седай хранили все сведения о них под большим секретом,  не  только
по привычке, но и опасаясь, как бы они не стали известны Элайде.  И  он,
вне всякого сомнения, ничего не знал с Тел'аран'риоде  -  этот  жизненно
важный секрет было не так уж  трудно  сохранить,  поскольку  не  имелось
никаких внешних проявлений существования Мира Снов. И  все  же  Брин  не
спросил Эгвейн, откуда проистекает ее уверенность. Уже привык,  наверно,
и к Айз Седай, и к их штучкам.
   - Если они объяснят все как есть... - в конце концов выдавил из  себя
Брин. - Если же начнут увиливать от прямых ответов... - В  его  тоне  не
было никакой угрозы, просто он хотел расставить  все  по  своим  местам.
Бросив на Эгвейн еще один  изучающий  взгляд,  Брин,  казалось,  остался
удовлетворен увиденным. - Мне кажется, вы все делаете  правильно,  Мать.
Желаю вам и в дальнейшем успехов. Найдите сегодня днем время для меня, и
я тотчас приеду.
   Мы должны встречаться регулярно. Когда бы вы ни послали  за  мной,  я
тут же явлюсь. По-моему, уже пора начать разрабатывать планы  того,  как
вам окончательно утвердиться на Престоле Амерлин, когда мы достигнем Тар
Валона.
   Он говорил медленно, осторожно подбирая слова, - может,  все  еще  не
был уверен в том, что Мирелле заслуживает доверия, или в том, как вообще
пойдут дальше дела, - и поэтому у Эгвейн хватало времени, чтобы в полной
мере осознать, что именно сейчас произошло. У нее  перехватило  дыхание.
Может, она слишком привыкла, будучи Айз Седай, видеть в  словах  второй,
глубинный смысл, но... Если она не ошибается, лорд Брин только  что  дал
ей понять, что армия готова служить ей. Да, именно так.  Не  Совету,  не
Шириам, не кому бы то ни было еще, - а именно ей.
   - Благодарю вас, лорд Брин. - Эгвейн хотелось сказать гораздо больше,
в особенности когда он сдержанно  кивнул,  пристально  глядя  на  нее  с
выражением, которое лишь подтверждало возникшее впечатление.  Неожиданно
в голове у нее возникли тысячи вопросов,  которые  она  с  удовольствием
задала бы ему. Однако многие из  них  никогда  бы  не  прозвучали,  даже
окажись они наедине. Жаль, что она не  могла  довериться  ему  во  всем.
Доверяй, но проверяй. Старая поговорка,  которая  тем  не  менее  веками
помогала Айз Седай оберегать себя. И ведь даже у лучшего из мужчин может
возникнуть желание обсудить со своими друзьями то, что он считает важным
секретом. - Не сомневаюсь, что сегодня утром вас ждет еще множество дел,
- сказала она, подбирая поводья. - Возвращайтесь. Мы приедем чуть позже.
   Брин запротестовал, конечно. Он вел себя почти  как  Страж.  Говорил,
что дорога небезопасна, что стрела, пущенная в спину, убивает Айз  Седай
так же, как любого другого, и прочее в таком духе.  Слушая  его,  Эгвейн
внутренне возмутилась и решила, что следующий мужчина, который заговорит
с ней подобным образом, непременно поплатится за это. Три Айз Седай, вне
всякого сомнения, стоили не меньше трехсот мужчин. В  конце  концов  его
ворчливые протесты и негодующие гримасы иссякли,  и  ему  не  оставалось
ничего другого, как повиноваться. Брин надел шлем и направил коня  вниз,
к дороге, на которой застрял торговый караван; он не  стал  возвращаться
тем путем, которым они прибыли. С точки  зрения  Эгвейн  это  было  даже
лучше.
   -  Веди  нас,  Суан,  -  сказала  Эгвейн,  когда  Брин  удалился   на
достаточное расстояние.
   Суан смотрела вслед Брину с таким видом, будто он все  время  безумно
раздражал  ее  своим  присутствием.  Фыркнув,  она  надвинула   на   лоб
соломенную шляпу, развернула  свою  кобылу  -  точнее  говоря,  чуть  не
волоком  заставила  ее  развернуться  -  и  ударами  пяток  вынудила  ту
тронуться с места. Эгвейн жестом указала Мирелле следовать за  ней.  Та,
конечно, послушалась; ей, как и Брину, не оставалось ничего другого.
   Сперва Мирелле искоса поглядывала на Эгвейн, явно ожидая расспросов о
сестрах, которых Шириам и ее  приятельницы  послали  в  Белую  Башню,  и
готовя оправдания. Прежде всего,  конечно,  связанные  с  тем,  что  они
посмели проделать все это, не уведомив даже  Совет.  Однако  чем  дольше
Эгвейн скакала,  не  раскрывая  рта,  тем  беспокойнее  ерзала  в  седле
Мирелле. Спустя некоторое время она у