тащила на себе четыре комплекта  переметных  сум  с  раздувшимися
карманами, набитых  теплыми  вещами,  так  как  еще  до  их  возвращения
наверняка наступит зима.  Туда  же  упаковали  и  свертки  с  провизией,
стянутой с кухни,  -  на  первых  порах  хватит,  а  потом  можно  будет
прикупить.
   - Ты уверена, что мне  нельзя  тебе  помочь.  Мин?  -  тихо  спросила
Эгвейн.
   - Да нет, с ними просто неудобно, - с ухмылкой сказала Мин,  -  вовсе
они  не  тяжелые.  -  Казалось,  она  считала  все  какой-то  игрой  или
притворялась, что так думает. - И будь уверена, народ начнет дивиться: с
чего бы такая разодетая леди, как  ты,  вдруг  волочит  свои  переметные
сумы. Свои можешь понести - да и мои тоже, если захочется, - когда мы...
- Ухмылка ее исчезла, и она яростно прошептала: - Айз Седай!
   Взгляд Эгвейн метнулся вперед. Навстречу по коридору шагала Айз Седай
с  длинными  черными  прямыми  волосами  и  кожей,  напоминающей  цветом
пожелтевшую от времени  кость,  она  внимательно  слушала  идущую  рядом
женщину в домотканой фермерской одежде и залатанном плаще. Айз Седай еще
не заметила их четверку, но Эгвейн узнала ее  -  Такима,  из  Коричневой
Айя, которая преподавала историю Белой Башни и Айз Седай и  которая  без
труда с сотни шагов узнает одну из своих учениц.
   Не сбавляя шага, Найнив свернула в боковой коридор, но там  оказалась
одна из Принятых, долговязая женщина  с  вечно  нахмуренным  лицом,  она
торопливо прошла мимо, волоча за ухо послушницу с алыми от обиды и  боли
щеками.
   Заговорить Эгвейн сумела не сразу.
   - Это были  Ирелла  и  Эльз.  Они  нас  заметили?  -  Заставить  себя
оглянуться она не могла.
   - Нет, - через мгновение ответила  Мин.  -  Они  видели  только  наши
тряпки.
   Эгвейн облегченно вздохнула и услышала такой же вздох Найнив. - Мы до
конюшен не доберемся, у меня  сердце  раньше  разорвется,  -  проворчала
Илэйн. - Эгвейн, во время приключений всегда так? Сердце готово из груди
выскочить, а душа в пятки уходит?
   - Наверное, да, - медленно  ответила  Эгвейн.  Она  поймала  себя  на
мысли, что ей непросто вспомнить  то  время,  когда  она  с  нетерпением
рвалась к приключениям, свершать нечто опасное и волнующее, как  люди  в
сказаниях. Теперь она думала, что увлекательная часть - это то,  что  ты
вспоминаешь,  оглядываясь  на  прошедшее,  а  в  сказаниях  добрая  доля
неприятного опущена. Так она и оказала Илэйн.
   - И все-таки, - твердо заявила Дочь-Наследница, - прежде со  мной  не
случалось  ничего  по-настоящему  захватывающего,  и,  вероятно,  и   не
случится, пока матери принадлежит решающее слово, а так  будет,  пока  я
сама не займу трон.
   - Тихо, вы, обе, - произнесла Найнив. На удивление, они  оказались  в
коридоре одни, никого  на  виду  в  оба  конца.  Она  указала  на  узкую
лестницу, уходящую вниз. - Вот то,  что  нам  надо.  Если  я  вконец  не
запуталась во всех поворотах и галереях.
   Тем не менее она  уверенно  ступила  на  лестницу,  остальныеза  нею.
Лестница не подвела, и за маленькой дверцей внизу открылся пыльный  двор
Южной Конюшни, где содержались лошади послушниц - у  кого  они  были,  -
пока им не понадобятся вновь  эти  животные,  что  обычно  случалось  не
раньше,  чем  послушницы  становились  Принятыми  или  когда   нерадивых
отправляли домой.  Позади  беглянок  высилась  мерцающая  громада  самой
Башни; владения  же  Башни  охватывали  многие  и  многие  гайды  земли,
огражденные собственными стенами, иногда повыше некоторых городских.
   Найнив размашистой поступью вошла в конюшню с таким видом,  будто  та
принадлежала ей. Ярко пахло сеном  и  лошадьми,  стойла  двумя  длинными
рядами уходили в сумрак, пересеченный квадратами света из люков в крыше.
Как ни странно, но косматая Бела  и  серая  кобыла  Найнив  оказались  в
стойлах у самых дверей. Увидев Эгвейн, Бела положила морду на створку  и
тихо заржала. На виду был один-единственный конюх,  миловидный  малый  с
сединой в бороде. Он меланхолично жевал соломинку.
   - Нам нужны наши лошади, оседланные, - заявила ему Найнив самым своим
приказным тоном. - Эти две. Мин, найди свою лошадь и лошадь Илэйн.
   Мин сбросила с плеч переметные  вьюки  и  потянула  Илэйн  в  глубину
конюшни.
   Конюх,  насупив  брови,  проводил  их  взглядом  и  медленно  вытащил
соломинку изо рта.
   - Здесь, видать, какая-то ошибка, миледи. Эти животинки...
   - ...наши, - твердо закончила за него Найнив, сложив руки, чтобы ясно
стало видно кольцо со Змеем. - И Ты немедленно их оседлаешь.
   Эгвейн затаила дыхание; это было последнее средство, по плану  Найнив
прибегла бы к нему для того, чтобы выдать себя за Айз Седай, если у  них
возникнут затруднения с тем, кто мог бы и  поверить  обману.  Ни  с  Айз
Седай, ни  с  Принятой  этот  номер  не  прошел  бы,  разумеется,  даже,
наверное, и послушница не попалась  бы  на  такой  крючок,  но  конюх...
Мужчина прищурился на кольцо Найнив, потом, также прищурившись, взглянул
на нее саму.
   - Мне было сказано про двух, - промолвил он наконец  тоном  человека,
на которого увиденное не произвело ровным счетом никакого впечатления. -
Одна Принятая и одна послушница. О четырех не было сказано ничего.
   Эгвейн готова была смеяться. Естественно,  Лиандрин  не  понадеялась,
что они сумеют сами добыть своих лошадей.
   Найнив выглядела разочарованной, и голос ее стал резче.
   - Ты выведешь этих лошадей и оседлаешь их, не  то  тебе  понадобится,
чтобы Лиандрин исцеляла тебя, если она тобой вообще займется.
   Конюх повторил имя Лиандрин одними губами, но, разок взглянув на лицо
Найнив, начал возиться с лошадьми, ограничившись недолгим  ворчанием,  и
то лишь только  так,  чтобы  кроме  него  никто  не  услыхал.  Когда  он
затягивал вторую подпругу, вернулись со своими лошадьми и Мин с Илэйн. У
Мин был высокий саврасый мерин, у Илэйн - гнедая кобыла с выгнутой шеей.
   Когда беглянки уселись верхом, Найнив вновь обратилась к конюху:
   - Несомненно, тебе сказали держать рот на замке,  и  это  остается  в
силе, сколько бы нас ни было, две или  две  сотни.  Если  ты  полагаешь,
будто  есть  разница,  поразмысли,  что  сделает   Лиандрин,   если   ты
обмолвишься о том, о чем тебе ведено было помалкивать.
   Выезжая из конюшни, Илэйн кинула конюху монету, проворчав:
   - За твои хлопоты, добрый человек. Ты хорошо справился. -  Во  дворе,
уловив взгляд Эгвейн, она улыбнулась. - Мать говорит, что кнут и  пряник
вместе помогают лучше, чем один только кнут.
   - Надеюсь, со стражей не понадобится ни того ни другого, - произнесла
Эгвейн. - Надеюсь, Лиандрин и им сказала.
   Но у Тарломеновых Ворот, пробитых в высокой стене, с юга  ограждавшей
территорию Башни, даже если стражников и не уведомили, никаких  вопросов
не  возникло.  Те  просто  махнули  четырем  женщинам  проезжать,  разок
взглянув и вежливо кивнув. Стражники стояли у ворот, чтобы  не  впускать
тех, кто опасен; по-видимому, не выпускать  кого-то  у  них  приказа  не
было.
   Прохладный ветерок с  реки  послужил  беглянкам  предлогом  надвинуть
капюшоны, и они медленно продолжили  путь  по  городским  улицам.  Цокот
подков их лошадей по брусчатке  затерялся  в  гомоне  заполнявшей  улицы
толпы и в музыке, доносящейся из  отдельных  зданий,  мимо  которых  они
проезжали. Люди, облаченные в одежды чуть ли не всех стран, от темных  и
строгих,  по  унылой   моде   Кайриэна,   до   ярких,   броских   цветов
Странствующего Народа и всех  мыслимых  покроев  и  сочетаний  красок  и
стилей, расступались перед всадницами, обтекая их, точно река скалу,  но
все равно продвигались те не быстрее неторопливого шага.
   Эгвейн  совсем  не  смотрела  ни  на  сказочные  башни,   соединенные
повисшими в поднебесье мостами, ни на дома, что куда больше походили  на
волны прибоя, чем на каменные строения. Или на источенные ветром  утесы,
или на причудливые раковины. Айз Седай часто наведывались в город,  и  в
такой толпе запросто можно нос к носу столкнуться с кем-нибудь  из  них.
Вскоре Эгвейн сообразила, что ее спутницы поглядывают вокруг  с  тем  же
напряженным вниманием, но, когда показалась  огирская  роща,  у  девушки
немного отлегло от сердца.
   Над крышами теперь завиднелись Великие Древа, распростершие в  вышине
свои кроны на сотни и больше спанов. Рядом, а точнее под  ними,  высокие
дубы и вязы, ели и болотный мирт казались карликами. Рощу, в поперечнике
в добрых пару миль, окружало нечто вроде стены, но  на  самом  деле  это
была бесконечная череда закручивающихся в спираль каменных арок,  каждая
пяти спанов высотой и вдвое больше  шириной.  С  внешней  стороны  стены
вдоль нее шли люди, катили коляски, громыхали повозки, а по  ту  сторону
царила дикая природа. Роща не имела  вида  ухоженного  парка,  но  и  до
совершенной чащобы лесной глухомани ей было далеко.  Скорее,  так  могла
выглядеть идеальная природа, некий совершенный лес,  самый  красивый  из
всех мыслимых. Некоторые листья уже расцветились,  и  мазки  оранжевого,
желтого  и  багряного  казались  Эгвейн  элегантными  тонами,  присущими
осенней листве.
   За  открытыми  арками  прогуливались  немногие,  и  никто  дважды  не
взглянул на четырех женщин, углубившихся под сень деревьев. Вскоре город
пропал из виду, его шум стал  глуше,  затем  роща  совсем  отсекла  его.
Преодолев пространство в десять шагов, они словно оказались в нескольких
милях от ближайшего поселения.
   -  Северная  опушка  рощи,  сказала  она,  -   пробормотала   Найнив,
осматриваясь. - Куда уж  севернее,  чем...  -  Она  осеклась,  когда  из
зарослей черной бузины выскочили две лошади: темная лоснящаяся кобыла со
всадником и слегка нагруженная вьючная лошадь.
   Темная кобыла попятилась, ударив копытами в воздухе,  когда  Лиандрин
резко осадила ее. Лицо Айз Седай, будто маской, стянуло яростью.
   - Я же сказала вам: об этом никому  не  говорить!  Никому!  -  Эгвейн
заметила на вьючной лошади шесты с фонарями, что показалось ей странным.
   - Это - друзья, - начала было Найнив, одеревенев, но  Илэйн  перебила
ее:
   - Простите нас, Лиандрин Седай. Они нам не говорили,  мы  подслушали.
Мы не хотели слушать ничего, что предназначалось не для наших  ушей,  но
мы услышали. И мы тоже хотим помочь Ранду  ал'Тору.  И  другим  ребятам,
конечно, - быстро добавила она.
   Лиандрин вперила взор в Илэйн,  в  Мин.  Лучи  клонящегося  к  вечеру
солнца косо пробивали ветви и оставляли в тени лица под капюшонами.
   - Ладно, - наконец сказала она, по-прежнему глядя на двух девушек.  -
Я оставила распоряжение, чтобы о вас  позаботились,  но  раз  вы  здесь,
значит, так и быть. Что двое, что четверо, для дороги все равно.
   - Чтобы позаботились, Лиандрин Седай? - сказала Илэйн. - Не понимаю.
   - Дитя, ты и та, вторая, как известно, дружите с этими  двумя.  Разве
не вас станут  расспрашивать,  когда  откроется,  что  они  исчезли?  Не
думаешь же ты, будто Черные Айя станут с тобой миндальничать потому, что
ты наследница трона? Останься ты в Белой Башне, и, скорей всего, до утра
бы ты не дожила. - Такое заявление  сразу  пресекло  все  разговоры,  но
Лиандрин развернула лошадь и позвала: - За мной!
   Айз Седай повела беглянок глубже в рощу, и  вскоре  они  очутились  у
высокой  изгороди  из  крепких  железных  прутьев,   утыканной   поверху
бритвенно острыми  наконечниками.  Слегка  изгибаясь,  словно  охватывая
большой участок, изгородь исчезала из виду за деревьями слева и  справа.
В ограде была калитка, запертая на большой замок. Лиандрин отомкнула его
длинным  ключом,  который  вытащила  из   внутреннего   кармана   плаща,
пропустила всех внутрь, затем заперла замок вновь и немедленно поскакала
впереди. Над головами всадниц засвиристела  на  ветке  белка,  откуда-то
издалека донеслась бойкая дробь дятла.
   - Куда мы едем? - спросила Найнив. Лиандрин  не  ответила,  и  Найнив
гневно посмотрела на подруг. - Зачем мы скачем дальше и  дальше  в  этот
лес? Нам надо  было  переехать  мост  или  сесть  на  корабль,  если  мы
собрались покинуть Тар Валон, и никаких мостов, никаких кораблей в...
   - А вот куда, - объявила Лиандрин. - Изгородь не подпускает тех,  кто
мог бы пострадать, но в этот день у нас есть  цель.  -  Она  указала  на
высокую  толстую  плиту,  с  виду  походившую   на   каменную,   стоящую
вертикально, одна сторона  вырезана  замысловато  листьями  и  вьющимися
побегами.
   У Эгвейн перехватило горло; внезапно она поняла, зачем Лиандрин взяла
с собой фонари, и ей не понравилось то, что  она  поняла.  Она  услышала
шепот Найнив:
   - Путевые Врата.
   Они обе очень хорошо помнили Пути.
   - Однажды мы уже сделали это, - сказала Эгвейн,  столько  же  убеждая
себя, сколько и Найнив. - Сумеем и еще раз.
   Если Ранду и другим мы нужны, то мы обязаны им помочь. Вот и все. что
надо.
   - Это  в  самом  деле?..  -  начала  Мин  срывающимся  голосом  и  не
договорила.
   - Путевые Врата, - прошептала Илэйн. - Вот не думала, что  Путями  до
сих  пор  пользуются.  Мне,  по  крайней   мере,   представлялось,   что
пользоваться ими не разрешено.
   Лиандрин уже спешилась и выдернула трилистник  Авендесоры  из  густой
резьбы; подобные двум огромным, сплетенным из  живых  стеблей  створкам,
ворота распахивались, открывая взору то, что казалось серебристо-матовым
зеркалом, в котором смутно отражались люди и лошади.
   - Вам идти необязательно, - сказала Лиандрин. - Можете подождать меня
здесь, под защитой изгороди, пока я не приду  за  вами.  Или,  вероятно,
раньше вас отыщут Черные Айя. - Приятного в ее улыбке было мало.  Позади
нее Врата открылись полностью и остановились.
   - Я не говорила, что  не  пойду,  -  сказала  Илэйн,  но  бросила  на
тенистый лес долгий взгляд.
   - Если нам нужно туда, - хрипло произнесла Мин, - то давайте не будем
тянуть. - Она  смотрела  на  Путевые  Врата,  и  Эгвейн  послышалось  ее
бормотание: - Испепели тебя Свет, Ранд ал'Тор.
   - Я должна идти последней, - сказала  Лиандрин.  -  Все,  входите.  Я
следом за вами. - Теперь и она поглядывала на лес, словно  считала,  что
кто-то мог бы преследовать их. - Быстрее! Быстрее!
   Эгвейн не знала, кого  там  высматривает  Лиандрин,  но  если  кто  и
появится,  наверняка  им  не  дадут  войти  в   Путевые   Врата.   Ранд,
шерстеголовый ты идиот, подумала она,  почему  ты  хоть  раз  не  можешь
влезть в какую-нибудь беду, которая не заставляла бы меня вести себя как
героиня сказания?
   Девушка ткнула пятками по бокам Белы, и косматая кобыла, застоявшаяся
в конюшне, рванулась вперед.
   - Медленней! - крикнула Найнив, но было поздно.
   Эгвейн и Бела устремились к своим блеклым  отражениям;  две  косматые
лошадки соприкоснулись носами будто вплывая одна в другую. Потом  Эгвейн
смешалась с собственным отражением, ощутив, как ее обдало морозом. Время
будто растянулось, холод наползал на нее по волоску  за  раз,  и  каждый
волосок растягивался на минуты.
   Вдруг Бела споткнулась в кромешном мраке, двигаясь  так  быстро,  что
едва не кувырнулась через голову. Она удержалась и, подрагивая,  стояла,
пока Эгвейн торопливо слезла и стала ощупывать в  темноте  ноги  кобылы,
проверяя, не ушиблась ли та. Девушка почти обрадовалась темноте, которая
скрадывала ее пунцовое лицо. Она ведь знала: время,  как  и  расстояние,
отличны по другую сторону Путевых Врат; прежде чем что-то сделать, ей бы
стоило подумать.
   Повсюду вокруг нее была чернота, не  считая  прямоугольника  открытых
Врат, с этой  стороны  подобных  окну  с  закопченным  стеклом.  Оно  не
пропускало света - темень будто выдавливала его отсюда, - но сквозь него
Эгвейн  видела  остальных,  двигающихся  до  неправдоподобия   медленно,
похожих на фигуры из кошмара. Найнив настаивала сейчас же раздать  шесты
с фонарями и зажечь их; Лиандрин без охоты соглашалась с нею,  в  то  же
время требуя поторапливаться.
   Когда Найнив шагнула через Путевые Врата -  медленно  ведя  в  поводу
серую кобылу и стараясь идти еще  медленней,  -  Эгвейн  чуть  не  бегом
кинулась обнять ее, и не меньше половины ее радостных чувств  относилось
к фонарю, что несла Найнив. Лужицы света от  фонарей  оказались  меньше,
чем должны были быть, - темнота сдавливала свет,  стараясь  загнать  его
обратно в фонари, - но Эгвейн начала  чувствовать,  будто  тьма,  словно
налившись тяжестью, давит и на нее. Но она заставила себя произнести:
   - С Белой все в порядке, и я не сломала себе шею, как заслуживала.
   Когда-то на Путях было светло, до того как пятно на Силе,  с  помощью
которой они и были некогда созданы,  пятно  Темного  на  саидин,  начало
разлагать и портить их.
   Найнив сунула девушке в руки шест с фонарем и, повернувшись, вытянула
другой из-под подпруги своего седла.
   - До тех пор, пока ты понимаешь, чего заслуживаешь, - проворчала она,
- ты этого не заслуживаешь. - Вдруг она хихикнула. - Иногда я думаю, что
такие вот высказывания более всего прочего придают веса  званию  Мудрой.
Ладно, вот еще один. Если сломаешь себе шею, я  ее  тебе  залечу  -  для
того, чтобы потом самой тебе ее свернуть.
   Это было сказано  с  беспечностью,  и  Эгвейн  обнаружила,  что  тоже
смеется, - пока не  вспомнила,  где  находится.  Веселости  Найнив  тоже
надолго не хватило.
   Нерешительно в Путевые Врата шагнули Мин  и  Илэйн,  ведя  лошадей  и
держа фонари.  Девушки,  по-видимому,  ожидали  узреть  поджидающих  тут
чудовищ. Сначала на лицах отразилось облегчение - они не увидели ничего,
кроме темноты, но эта гнетущая атмосфера вскоре заставила и Илэйн с  Мин
нервно переминаться с ноги на ногу. Лиандрин  поставила  на  место  лист
Авендесоры и въехала  в  закрывающиеся  Врата,  ведя  за  повод  вьючную
лошадь.
   Ждать, пока ворота закроются совсем, Лиандрин не стала, и,  ни  слова
не говоря, сунула  повод  вьючной  лошади  Мин  и  двинулась  по  неясно
проступающей в свете  фонарей  белой  линии,  что  вела  на  сами  Пути.
Поверхность напоминала изъеденный и изъязвленный кислотой камень. Эгвейн
поспешно вскарабкалась на Белу, но вслед за Айз  Седай  она  поехала  не
особенно спеша. Казалось, в мире не осталось больше ничего, кроме грубой
тропы под лошадиными копытами.
   Прямая, как стрела, белая линия вела через мрак  к  большой  каменной
плите,  покрытой  огирскими  письменами,  выложенными  серебром.  Те  же
оспины, что испещряли тропу, местами попортили и надпись.
   -  Указатель,  -  пробормотала  Илэйн,  поворачиваясь   в   седле   и
оглядываясь. - Элайда немного рассказывала мне о  Путях.  Много  она  не
говорила. Совсем мало, - добавила она угрюмо.  -  Или,  может,  чересчур
много.
   Лиандрин спокойно сравнила надпись на Указателе с пергаментом,  затем
засунула его в карман плаща, и Эгвейн не успела  глянуть  на  него  даже
одним глазком.
   Свет фонарей не тускнел по краям, его будто резко отсекало, но и  так
Эгвейн  разглядела   толстую   каменную   балюстраду,   местами   совсем
искрошившуюся, а Айз Седай повела  отряд  дальше,  прочь  от  Указателя.
Остров - так назвала это  место  Илэйн;  в  темноте  судить  о  размерах
Острова было затруднительно, но, по прикидке Эгвейн, тот  в  поперечнике
мог достигать  сотни  шагов.  Балюстраду  пересекали  каменные  мосты  и
переходы,   каждый   отмечен   стоящим   рядом   каменным   столбом    с
одной-единственной строкой огирских письмен. Мосты арками  выгибались  в
ничто. Скаты вели вверх или вниз. Проезжая мимо них, всадники  не  могли
разглядеть ничего, кроме начала  переходов.  Останавливаясь  только  для
того, чтобы бросить взгляд на  каменные  столбы,  Лиандрин  свернула  на
скат, уводящий вниз, и  совсем  скоро  вокруг  остались  лишь  путь  под
копытами лошадей да тьма повсюду кругом. Царя над всем, повисла  влажная
тишина, и у Эгвейн появилось ощущение, что стук копыт по шершавому камню
не разносится далее пятна света.
   Вниз и вниз сбегал скат, выгибаясь сам собой, пока не достиг  другого
Острова,  с  порушенной  балюстрадой  между  мостами  и  переходами,