о видела каждый из них, Ланфир начала  пятиться, пока не
уперлась плечами  в борт фургона позади себя.  Улыбка ее наводила на мысль о
трескучих морозах.
     - Ты будешь умирать  медленно. Станешь умолять, чтобы  я позволила тебе
перед смертью полюбить меня, - промолвила Ланфир
     И  на  этот  раз  удар она нанесла  не по Ранду.  Ударила  по тому, что
связывало его с саидин.
     При первом касании  -  будто остро отточенным ножом  - панический  ужас
забился  в  Пустоте, точно гонг  загремел.  Сила  убывала  по мере того, как
лезвие  входило  глубже между Рандом  и Источником. С  помощью  Духа, Огня и
Земли он отсек лезвие  ножа - ему было известно, где оно  должно находиться,
поскольку  он знал, где  тянется его  связующая  нить, чувствовал тот первый
порез. Щит, которым Ланфир неудачно пыталась его отгородить, исчез, появился
вновь и, как только  Ранд сумел отбить его,  -  возник опять. Но всякий  раз
происходило мгновенное угасание саидин, и в те миги саидин почти  пропадала,
а его  ответный удар едва успевал отразить атаку Ланфир. Управляться с двумя
плетениями сразу наверняка легко и просто - Ранд не испытал бы затруднений и
с десятком, а то и с большим числом плетений, - но  не тогда, когда отчаянно
защищается от неизвестно чего, и тем  более не тогда, когда  узнает об ударе
чуть  ли  не  в последний  момент,  а  незримое,  смертельно опасное  лезвие
оказывается  совсем рядом.  И не тогда,  когда  мысли  другого  человека по-
прежнему пытаются вырваться  на поверхность из Пустоты, стремясь подсказать,
как сокрушить Ланфир. Если он прислушается к ним, то в мир шагнет Льюс Тэрин
Теламон, а Ранд ал'Тор в лучшем случае станет, быть может, голоском, который
изредка будет всплывать у того в голове.
     - Я этих шлюх обеих заставлю смотреть, как ты будешь умолять, - сказала
Ланфир.  -  Только  вот что лучше: чтобы они смотрели, как ты подохнешь, или
чтобы ты видел их смерть?
     Когда она  успела взобраться на фургон? Ранд должен следить  за Ланфир,
не  упустить  и  малейшего признака  того,  что она  начала  уставать.  Надо
дождаться,  когда на  миг  дрогнет  ее  сосредоточенность.  Тщетная надежда.
Ланфир стояла возле тер'ангриала в виде перекошенной дверной рамы и смотрела
на  Ранда  сверху вниз, точно королева,  готовая огласить приговор, однако у
нее  еще  хватало  времени  холодно  улыбаться,  поглядывая  на  потемневший
костяной браслет, который она вертела в пальцах.
     -  От чего тебе хуже всех будет, Льюс Тэрин?  Я хочу,  чтобы тебе  было
плохо. Я хочу. чтобы ты испытал боль, какой не знал еще ни один человек! Чем
толще поток, идущий от Источника к Ранду, тем труднее его перерезать. Пальцы
Ранда  сжали  карман куртки,  ладонь  с  выжженной  на  ней  цаплей  ощутила
твердость  маленького каменного  толстячка с мечом. Ранд зачерпнул из саидин
сколько  мог, пока порча не  повисла  в пустоте рядом с ним, точно моросящий
дождь.
     - Боль, Льюс Тэрин.
     И боль обрушилась - мир провалился в судорожные корчи агонии. Не сердце
и не голова  стали  на этот раз  источником страшной боли,  а все-все  тело,
каждая  его   клеточка  -   раскаленные  иглы  вонзились  в  Пустоту.  Ранду
почудилось,  что он слышит, как шипит  каждая  иголка, впиваясь все глубже и
глубже. Попытки отсечь Ранда своим щитом Ланфир не прекратила, наоборот, они
участились, стали еще упорней. Он поверить не мог, что она настолько сильна.
Цепляясь за Пустоту, за опаляющую, замораживающую саидин, Ранд яростно,  изо
всех сил  защищался. Он мог бы покончить со всем - прикончить Ланфир. Он мог
обрушить на нее молнию или заключить в бушующее пламя, которым та только что
убивала сама.
     Сквозь  боль пробились  образы.  Женщина  в  темном  купеческом платье,
валящаяся  на  круп лошади,  и  огненно-красный меч  легок  в руках Ранда. С
горсткой других  Приспешников Темного она пришла убить его.  Потухшие  глаза
Мэта:  "Я убил ее". Золотоволосая женщина, лежащая в  обрушившемся коридоре,
где, казалось, сами стены расплавились и  растеклись.  Илиена,  прости меня!
Полный отчаяния вопль.
     Он мог бы  покончить со  всем. Но - не мог. Он вот-вот умрет, наверное,
погибнет и весь мир,  но Ранд не мог заставить себя убить женщину. Почему-то
это казалось самой остроумной шуткой, какую когда-либо видывал мир.
     Утирая  сбегающую  изо  рта  кровь, Морейн выползла  из-под  фургона  и
неуверенно поднялась на ноги,  в ушах у  нее звучал  мужской смех. Не  желая
того,  она  огляделась,  отыскала взглядом Лана - тот  лежал  почти у  самой
туманной серой стены купола,  раскинувшегося над головой.  Лан подергивался,
вероятно, стараясь  собраться с силами и  встать, а может,  и умирал. Морейн
заставила себя не думать  о Лане. Он столько раз спасал  ее, что жизнь ее по
справедливости  должна  бы  принадлежать ему,  но  Морейн уже давным-  давно
сделала все  от нее зависящее, чтобы он  уцелел  в  своей  одинокой  войне с
Тенью. Отныне ему жить и умирать без нее.
     А смеялся Ранд - стоя на коленях на камнях набережной. Смеялся, и слезы
катились по лицу, искаженному, как у человека, подвергнутого жестокой пытке.
Морейн пробрал холодный озноб. Если  его охватило безумие, то она бессильна.
Она может лишь сделать то, что в ее силах. То, что она должна сделать.
     Вид Ланфир точно обрушил  на Морейн безжалостный удар.  Не удивление, а
потрясение  почувствовала она, увидев  то,  что  после Руидина  столь  часто
мучило ее в  кошмарах.  Ланфир стояла, сверкая ярким, точно солнце,  сиянием
саидар, обрамленная  перекошенным тер'ангриалом  из краснокамня. Она глядела
вниз,  на  Ранда, на  губах  ее играла беспощадная улыбка.  В  руках  Ланфир
вертела  браслет.  Ангриал.  Если  только   Ранд  не  воспользовался   своим
ангриалом, Ланфир с помощью этого браслета способна сокрушить его. Либо Ранд
успел, либо Ланфир  играет с ним,  точно кошка с пойманной мышкой. Морейн не
нравилось это  кольцо  из резной,  потемневшей  от времени кости. С  первого
взгляда браслет казался  акробатом, прогнувшимся назад и взявшимся руками за
лодыжки.  Лишь присмотревшись,  можно было увидеть, что  запястья и  лодыжки
акробата  связаны. Морейн не нравился  этот  браслет,  но она вывезла его из
Руидина. Вчера она  достала браслет из тюка со всякими разностями и положила
его вон там, у основания краснокаменной рамы.
     Морейн была хрупкой, невысокой женщиной. Фургон даже не шелохнулся  под
ее весом, когда она влезала в него. Айз Седай поморщилась,  когда платье ее,
зацепившись  за  расщеп,  порвалось,  но  Ланфир  не  оглянулась.  Она  ведь
разделалась  со всеми,  кто  ей хоть как-то  угрожал.  Оставался один  Ранд,
сейчас он был единственной существующей для нее частицей мира.
     Беспощадно затоптав малую искорку вспыхнувшей было надежды - Морейн  не
могла позволить  себе подобную роскошь, -  Айз Седай замерла на миг  на краю
фургона, потом обняла Истинный Источник  и бросилась на  Ланфир. Получив  за
миг до того предупреждение,  Отрекшаяся  успела повернуться, а  потом Морейн
врезалась  в Ланфир,  выхватывая  из  ее  рук  браслет.  Лицом  к  лицу  они
опрокинулись в раму тер'ангриала. И все объяло белое свечение.



        ГЛАВА 53. Исчезающие слова


     Из глубин  сжимающейся Пустоты Ранд увидел,  как выскочившая  будто  из
ниоткуда Морейн набросилась на Ланфир. Атаки  на него  прекратились в тот же
миг,  как  две женщины влетели в  раму-  тер'ангриал, где вспыхнул и не  гас
белый   свет.   Свечение   затопило  неуловимо  искривленный   прямоугольник
краснокамня, оно словно пыталось перехлестнуть через  края, но натыкалось на
невидимый  барьер.  Вокруг  тер'ангриала  выгнулись  серебристые  и  голубые
молнии, хлеща все яростней; шипение и треск наполнили воздух.
     Пошатываясь, Ранд  поднялся на  ноги. Боль схлынула не совсем, но  гнет
исчез,  породив  надежду,  что  и  боль  пропадет.   Он  не  сводил  глаз  с
тер'ангриала. Морейн. В голове у него  эхом звучало это имя, скользя  сквозь
Пустоту.  Мимо Ранда  проковылял, направляясь к фургону, Лан. Страж клонился
вперед, словно лишь движение удерживало его от падения.
     Ранд же сейчас мог только  стоять,  что-либо большее было выше его сил.
Он направил, подхватывая Стража потоками Воздуха.
     - Ты... Лан, ты ничего не можешь сделать. Ты не можешь пойти за ней.
     -  Знаю,  -  безнадежно промолвил Лан. Застигнутый на полушаге,  он  не
сопротивлялся,  только  глядел  на  тер'ангриал,  поглотивший  Морейн. -  Да
ниспошлет мне Свет покой, но я это знаю.
     Сам же фургон теперь охватил  огонь. Ранд попытался сбить его,  но едва
он гасил один язык пламени, как молнии зажигали новый.  Да и над самой рамой
закурился дым, хоть  была  она  из  камня; белый едкий  дым  густым  облаком
собирался под серым куполом. Даже легкое  дуновение этого дыма обожгло Ранду
ноздри,  и  юноша  закашлялся; там,  где  дым коснулся  кожи,  зачесалось  и
защипало. Он поспешно распустил  удерживавшее купол плетение,  не дожидаясь,
пока  оно  само рассосется, разогнал его  и из Воздуха сплел  вокруг фургона
высокую  трубу,  сверкавшую, как  стекло,  -  чтобы  дым  уносило  повыше  и
подальше. И лишь тогда  Ранд отпустил  Лана. Он бы не допустил,  чтобы Страж
последовал за Морейн, даже  если б тот и сумел добраться до фургона.  Теперь
весь фургон был объят пламенем,  краснокаменная  рама тоже  горела, плавясь,
точно была восковая, но для Стража это не имело никакого значения.
     -  Она  исчезла.  Я больше  не  чувствую  ее. -  Слова  словно с кровью
покидали его  грудь. Лан повернулся и, не оглянувшись, зашагал обратно вдоль
ряда фургонов.
     Проследив взглядом  за Стражем,  Ранд заметил,  что стоящая на  коленях
Авиенда поддерживает  Эгвейн. Отпустив саидин. Ранд побежал  по  набережной.
Физическая боль, до того бывшая отдаленной, тотчас обрушилась на него, но он
бежал,  хоть  и неловко. Тут же был  и Асмодиан, он оглядывался по сторонам,
словно ожидал, что из-за фургона или из-за опрокинутой телеги вдруг выскочит
Ланфир. И  Мэт - сидя на корточках и  прислонив копье к плечу,  он обмахивал
Эгвейн своей шляпой.
     Ранд, поскользнувшись, остановился возле них:
     - Она?..
     - Не знаю, - жалобно промолвил Мэт.
     - Она  дышит.  - Судя по голосу, Авиенда  не знала, как долго  это  еще
продлится, но,  когда  мимо Ранда  грубо  протолкались Эмис  и Бэйр вместе с
Мелэйн и  Сорилеей, веки Эгвейн дрогнули,  глаза ее открылись. Хранительницы
Мудрости  обступили   девушек,  опустились   на   колени  и  принялись  тихо
переговариваться между собой и приглушенно ворчать, осматривая Эгвейн.
     -  Я  чувствую...  -  слабо  заговорила  девушка   и  замолчала,  потом
сглотнула. В бледном лице  - ни кровинки. - Мне... больно. - Из уголка глаза
скатилась слеза.
     - Конечно, больно, -  напористо сказала Сорилея. - Так  и бывает, когда
позволяешь втянуть себя в затеи мужчин.
     -  Она не  может идти  с тобой,  Ранд ал'Тор.  -  Глаза солнечноволосой
Мелэйн  сверкали  нескрываемым  гневом, но  на  юношу женщина не  смотрела -
сердиться она могла как на Ранда, так и на случившееся.
     - Со мной все будет хорошо... надо лишь немного отдохнуть, - прошептала
Эгвейн.
     Бэйр  смочила водой из бурдюка полоску ткани и  положила тряпку на  лоб
Эгвейн.
     -  С тобой все будет в порядке,  когда ты как следует отдохнешь. Боюсь,
Эгвейн, сегодня ночью ты не  отправишься на  встречу с Найнив. Тебе нельзя и
близко к тел'аран'риоду подходить, пока не окрепнешь. Только через несколько
дней.  И не надо, девочка, так упрямо на меня смотреть. Если понадобится, мы
последим за твоими снами. А если ты хотя бы помыслишь ослушаться, препоручим
тебя заботам Сорилеи.
     - А уж меня ты ослушаешься  лишь  раз, Айз Седай ты или нет, -  сказала
Сорилея  с ноткой сочувствия,  которая прозвучала странно,  учитывая мрачное
выражение морщинистого  лица.  На лице  Эгвейн  явственно  читалось  горькое
разочарование.
     - Уж со  мной-то, по крайней  мере, ничего  особенного. Я могу сделать,
что надо, - сказала Авиенда. По правде говоря, вид  у нее был немногим менее
измученный,  чем у Эгвейн, но  она вызывающе глядела  на Ранда,  явно ожидая
споров.  Ее  колючесть и  непокорность  несколько  приугасли,  когда девушка
сообразила,  что  на  нее  смотрят  четыре  Хранительницы.  -  Да,  могу,  -
пробормотала она.
     - Разумеется, - глухо отозвался Ранд.
     - Да, могу, - настаивала Авиенда,  обращаясь к нему и тщательно избегая
встречаться глазами с  кем-либо  из Хранительниц. - Ланфир  достала меня  на
мгновение позже, чем Эгвейн. Поэтому между нами такая разница.  У меня тох к
тебе.  Ранд ал'Тор. Еще несколько  мгновений, и, по-моему, нас бы в живых не
было.  Она  была  очень  сильна.  - Авиенда кинула  взор на горящий  фургон.
Яростное  пламя  уже  превратило  его в  небольшую  обугленную  груду внутри
прозрачной  вытяжной  трубы,  сотворенной Рандом; краснокаменный тер'ангриал
теперь вообще был незаметен. - Я не видела всего, что случилось.
     - Они...  - Ранд откашлялся. - Их больше нет. Ланфир погибла.  И Морейн
тоже.
     Эгвейн заплакала, содрогаясь  в  рыданиях.  Авиенда  обнимала  подругу,
опустив голову ей на плечо, словно и сама тоже могла расплакаться.
     - Ты  болван, Ранд  ал'Тор, - сказала  Эмис,  вставая.  Ее  удивительно
молодое лицо под косынкой, придерживающей белые волосы, казалось каменным. -
Что до этого и многого другого, так ты болван.
     Ранд  отвернулся  от  ее сверкающих,  обвиняющих глаз. Морейн  погибла.
Погибла - потому что он не заставил себя убить Отрекшуюся. Он не знал, то ли
сейчас  зарыдает,  то  ли  примется  дико  хохотать; а  если что-то такое  и
случится, то вряд ли сумеет остановиться.
     Когда  Ранд  создавал свой  купол, люди  бежали  с причалов,  теперь же
набережная  вновь  заполнялась  народом,  хотя немногие  подошли ближе  того
места, где проходила  туманно- серая стена. Повсюду виднелись Хранительницы,
они  склонялись  над  обожженными,  поддерживали  умирающих.  Хранительницам
помогали гаишайн  в  белых одеяниях  и люди в кадинсор. Стоны и  крики точно
ножами вонзались в уши  Ранду -Он был  недостаточно быстр. Морейн погибла, и
даже раненных  наиболее тяжело некому Исцелить. Потому что он... Я  не смог.
Да поможет мне Свет, я не смог!
     Еще больше айильцев стояло и смотрело на него; некоторые только  сейчас
опускали вуали. Ранд по-прежнему нигде не видел ни одной Девы. На набережной
были не только айильцы. Добрэйн  восседал на черном  мерине;  он не сводил с
Ранда глаз.  Неподалеку от него Талманес с Налесином и  Дайридрм, верхом  на
лошадях, внимательно наблюдали  за Мэтом, почти  так же пристально, как и за
Рандом.  На  гребень  громадной городской  стены высыпали  люди,  восходящее
солнце очертило  их фигуры, отбрасывая длинные тени,  и еще люди толпились у
вдающихся в реку волноломов. Две из этих затененных фигур повернулись, когда
Ранд поднял голову, увидели друг друга шагах в двадцати и будто отшатнулись.
Ранд готов был об заклад биться, что это Мейлан и Марингил.
     Лан стоял возле лошадей у последнего фургона, поглаживая по белому носу
Алдиб. Кобылу Морейн.
     Ранд двинулся к Лану.
     -  Прости, Лан.  Будь  я  порасторопней...  Если  б  я...  - Он  тяжело
вздохнул. Я не смог убить одну, поэтому убил другую. Да  испепелит и ослепит
меня Свет! А случись так прямо сейчас, ему было бы все равно.
     -  Так  плетет  Колесо. -  Лан  шагнул  к  Мандарбу,  занялся подпругой
вороного  жеребца.  -  Она была  солдатом, по-своему бойцом,  как  и  я.  За
последние двадцать лет это могло случиться сотни две раз. Она знала об этом,
как знал  и я.  Хороший день  для смерти.  -  Голос Стража,  как всегда, был
тверд, но холодные голубые глаза окружала краснота.
     -  И  все равно прости. Я должен был... -  Нет,  такими словами Лана не
утешить,  а эти "если" глубоко впивались в  душу  Ранду. - Надеюсь, Лан,  ты
все-таки останешься  мне другом после...  Мне очень дороги твои  советы... и
занятия с мечом... и то и другое мне в будущем очень понадобится.
     - Я - твой друг. Ранд. Но остаться я не могу. - Лан одним махом вскочил
в седло. - Морейн сделала со мною нечто, чего не бывало сотни лет, с тех пор
как Айз Седай еще иногда связывали узами Стража, невзирая, хочет он того или
нет. Она изменила мои узы - после ее смерти они переходят к другой. Теперь я
должен отыскать ее,  стать одним из  ее Стражей. Да я уже и так  им стал.  Я
чувствую ее, слабо,  где-то далеко на востоке,  и она тоже чувствует меня. Я
обязан идти, Ранд. Это тоже  часть сделанного Морейн. Она говорила,  что  не
даст  мне  времени умереть,  мстя  за нее.  -  Лан  стиснул  поводья, словно
сдерживая Мандарба,  словно сдерживая  себя, не позволяя дать коню  шпоры. -
Если ты когда-нибудь вновь увидишь Найнив, скажи ей... - На миг это каменное
лицо смяла  душевная  боль  -  всего  на  мгновение, потом  оно вновь  стало
гранитным. Лан пробормотал себе  под  нос, но Ранд расслышал: -  Чистая рана
заживает быстрее, и боль проходит скорее. -  Громко он  сказал:  - Скажи ей,
что  я  нашел  другую.  Иногда Зеленые  сестры  столь  же  близки  со своими
Стражами, как  другие женщины со  своими мужьями. Во всех отношениях.  Скажи
ей, что я стану любовником какой-то Зеленой сестры, так  же  как и ее мечом.
Такое случается. Мы ведь с ней виделись очень и очень давно.
     - Я передам ей  все,  что ты скажешь, Лан,  но  не знаю, поверит ли она
мне.
     Лан  склонился  с  седла  и крепкой  хваткой  сжал  плечо Ранда.  Юноша
припомнил, как мысленно называл его полуприрученным волком,  но по сравнению
с этими глазами волчьи показались бы щенячьими.
     - Ты  и я,  мы  с тобой во  многом схожи. В нас  есть тьма. Мрак, боль,
смерть. Они исходят  от нас. Если ты, Ранд, когда-нибудь полюбишь, то оставь
ее, пусть она  найдет  себе другого. Лучшего  подарка ты ей не  сделаешь.  -
Выпрямившись, Лан  поднял руку. -  Да будет мир благосклонен к твоему  мечу.
Таи  шар  Манетерен.  -  Древнее   воинское  приветствие.   Истинная   кровь
Манетерена.
     Ранд поднял руку в ответ:
     - Тай'шар Малкир.
     Лан ударил Мандарба каблуками, и жеребец рванул вперед,  словно готовый
галопом нести  последнего из Малкири, куда тому угодно. Айильцы и все прочие
поспешно расступались перед конем.
     - Да примет тебя последнее  объятие  матери,  Лан, -  прошептал Ранд  и
вздрогнул. Эта  фраза  была частью  погребального  обряда в  Шайнаре,  да  и
повсюду в Пограничных Землях.
     Все  по-прежнему  смотрели на  Ранда  -  айильцы,  люди  на  стенах.  О
случившемся сегодня - или о какой-то версии происшедшего - Башня узнает, как
только туда долетит голубь.  Если Равин тоже  каким-то образом наблюдает  за
городом  - здесь, у реки, достаточно  одного ворона,  одной крысы, -  то  он
определенно  сегодня ничего  не ожидает. Элайда бы подумала,  что  он ослаб,
стал, наверное, поуступчивей, а Равин...
     Ранд сообразил, что делает, и поморщился. Прекрати! Хотя бы  на минутку
прекрати и оплачь! Ему  не хотелось чувствовать все эти устремленные на него
взгляды. Перед Рандом  айильцы расступались почти так же быстро,  как раньше
перед Мандарбом.
     Заметив  сложенную  из камня и крытую шифером  контору начальника дока.
Ранд направился  к ней. В маленьком домике  оказалась  единственная комнатка
без окон.  Вдоль стен  тянулись полки,  заставленные гроссбухами, заваленные
свитками  и  разными  бумагами;  комнатку освещали  две  лампы,  стоявшие на
неструганом столе  среди таможенных печатей и налоговых  ярлыков. Прячась от
всех тех глаз. Ранд вошел и захлопнул за собой дверь.
     Морейн погибла, Эгвейн ранена, а Лан ушел. Высокая цена за Ланфир.
     - Скорби, чтоб  тебе  сгореть! - прорычал Ранд. - Она  это заслужила! У
тебя хоть какие-то чувства остались?
     Но  по большей  части он чувствовал оцепенение. Все тело у него болело,
внутри все точно омертвело.
     Сгорбившись,  Ранд  сунул  руки  в карманы и поч