нал:  угроза  нешуточная.  По  коже  его
скользнул ветер, и к Мэту вернулась головная боль.
   Но ощущение холода и боль внезапно его покинули, Селин же  стала  крутить
головой во все стороны, как будто прислушиваясь к каким-то звукам за стенами
комнаты. Лицо ее немного нахмурилось, и женщина опустила руку. Тень  исчезла
с ее лица.
   - Мы с вами еще побеседуем, Мэт. Я не сказала вам  еще  многого.  Помните
одно: вы всегда можете выбрать свой путь сами. И не  забывайте:  есть  много
рук, желающих убить вас! Лишь я одна гарантирую вам и  саму  жизнь  вашу,  и
все, к чему вы стремитесь, ежели вы поступите так, как я вам укажу!
   И она выскользнула за дверь так же  бесшумно,  столь  же  грациозно,  как
вошла.
   Мэт выдохнул из груди весь воздух. По лицу его струился пот. Кто же  она,
скажи мне, о Свет! Или она - Приспешник Тьмы? Если не учитывать того, что  и
о Ба'алзамоне она, говорила столь же презрительно, как и  об  Айз  Седай.  О
Ба'алзамоне Друзьям Тьмы полагалось говорить так, как прочим - о  Создателе.
К тому же она не просила его скрывать ее визит от Айз Седай...
   Хорошо! - подумал Мэт безрадостно. Простите меня, дорогие Айз  Седай.  но
эта красотка приходила меня навестить. Она не назвала себя  Айз  Седай,  но.
по-моему, она решила использовать на мне Единую Силу, хотя при всем при  том
заявила, будто бы не является Приспешником Тьмы, а  еще  намекнула,  что  вы
намерены мною воспользоваться для достижения ваших целей и что в Белой вашей
Башне полным-полно Черных  Айя.  О,  кстати,  она  меня  убеждала,  будто  я
представляю собой огромную ценность. Чем именно я так  важен,  она  сообщить
мне не изволила. Надеюсь, вы не возражаете, чтобы я вас покинул, нет?
   Итак, в эту минуту лучшим решением всех вопросов для  Мэта  представлялся
немедленный побег из Башни. Неуклюже соскользнув со своей кровати, он шаткой
походкой двинулся к платяному шкафу, все еще придерживая на весу  обмотанное
вокруг тела одеяло. На нижней полке шкафа стояли  его  сапоги,  а  с  крючка
свисал плащ и пояс с кошелем и ножом, вложенным в  ножны.  Это  был  простой
деревенский нож с закаленным лезвием,  но  он  был  ничуть  не  хуже  любого
кинжала, пускай даже самого  великолепного.  Остальная  одежда  Мэта  -  две
плотные шерстяные куртки, три пары  штанов,  полдюжины  льняных  рубашек  да
нижнее бельецо - все было тщательно выстирано  и  вычищено,  как  полагается
поступать с вещами, а теперь аккуратно сложено на  полках  в  левой  стороне
шкафа. Мэт пощупал висевший на ремне кошель, он  оказался  пуст.  Содержимое
кошеля было беспорядочно разложено на полке рядом с вещами, извлеченными  из
его карманов. Мэт отодвинул в сторонку перо краснокрылого  ястреба,  гладкий
полосатый камешек, расцветка которого приводила молодого человека в  детский
восторг, бритву и карманный ножичек с костяной ручкой и  освободил  замшевый
кисет-мешочек от нескольких  витков  запасной  тетивы  для  лука.  Расправив
горловину мешочка, Мэт обнаружил, что в  отношении  его  содержимого  память
владельца работала хорошо, но излишне точно.
   - Две серебряные марки да горсточка меди, - пробормотал он. - Недалеко же
я укачу на такие шиши!
   Когда-то содержимое собственного кошелька казалось Мэту скромным,  однако
вполне достойным состоянием, но было это еще до того дня, когда  он  покинул
Эмондов Луг. Молодой человек нагнулся, вновь заглядывая на полку. Но где  же
они? Мэт испугался: уже не выбросили ли их Айз Седай? Ведь так  и  мать  его
поступала, если ей приходилось их обнаружить. Где? Но  вот  он  почувствовал
прилив облегчения. В глубине  шкафа,  позади  ящичка  с  фитилем  и  клубком
бечевки для силков да еще нескольких нужных  вещиц,  виднелись  два  кожаных
стаканчика с игральными костями.
   Когда Мэт вытаскивал их из шкафа, кости внутри стаканчиков загремели,  но
он все равно открыл плотно сидящую крышку. Все было в полном  порядке!  Пять
костей с  вырезанными  на  них  символами,  для  "короны""  и  пять  костей,
маркированных  точечками.  Для  нескольких  видов  игры  требуются  кости  с
точками, но, по-видимому, намного больше людей предпочитают играть именно  в
"короны", и ни во что иное. Имея  такие  кости,  можно  и  с  двумя  марками
сколачивать состояние, вполне достаточное, чтобы унести Мэта подальше от Тар
Валона. Подальше от всех этих Айз Седой, от Селин - от всех и навсегда!
   Послышалось вежливое постукивание пальцем, и дверь тотчас же  отворилась.
Мэт обернулся. В комнату входили Престол Амерлин и Хранительница  Летописей.
Он бы узнал их в любом случае, даже если бы не увидел на плечах  Амерлин  ее
широкого полосатого палантина, а Хранительница не была окутана голубым своим
палантином, более узким. Хотя Мэт и видел их всего лишь  один  раз  и  очень
далеко от Тар Валона - не мог он забыть двух  самых  могущественных  из  Айз
Седай!
   При виде Мэта, застывшего со  своим  одеялом  на  плечах,  брови  Амерлин
выгнулись дугой, а взор ее  упал  на  кошелек  и  стаканчики  для  игральных
костей, которые сжимал в руках юноша.
   - Не думаю, что эти вещи понадобятся тебе очень скоро, сын мой, - сказала
Амерлин строгим тоном. - Спрячь все эти  штучки  на  место  да  ложись-ка  в
кровать! А то, смотри, ненароком грянешься на пол и разобьешь себе лицо!
   Мэт старался понять, как поступить, и спина его распрямилась, но колени в
тот же момент задрожали, а две Айз Седай на  него  взирали  в  упор,  взгляд
черных глаз был столь же прям, как взор голубых, и ему казалось,  будто  они
спокойно  прочитывают  его  строптивую  мысль  о   побеге.   Обеими   руками
придерживая одеяло вокруг себя, Мэт повиновался приказу. Он лег на  кровать,
выпрямившись, точно доска, и не понимая, что еще он обязан совершить.
   -  Как  твое  самочувствие?  -  оживленно  спросила  у   юноши   Амерлин,
одновременно положив  ладонь  ему  на  лоб.  Кожа  Мэта  покрылась  гусиными
пупырышками. Использовала она для этого  фокуса  Единую  Силу  или  то  было
простое прикосновение Айз Седай, от которого он ощутил веяние холода?
   - Чувствую себя прекрасно! - ответствовал Мэт. - Уже готов отправиться  в
путь. Позвольте мне только проститься с  Эгвейн  и  Найнив,  и  я  сразу  же
исчезну из города, будто меня ветром сдует. Я хотел сказать, я пойду... э-э,
мать! - Нет, Морейн и Верин вроде не очень-то строго относились к его манере
с ними разговаривать, но, в конце-то концов,  сейчас  перед  ним  была  сама
Престол Амерлин.
   - Чепуха! - проговорила Амерлин. Она пододвинула стул с  высокой  спинкой
поближе к кровати Мэта и села на него, затем обернулась в  сторону  Лиане  и
сказала: - Вечно мужчины стараются не признаваться, что больны, а потом  так
расхвораются, что женщинам приходится трудиться над ними вдвое больше. А  то
еще очень  скоро  добрые  мужи  бодро  заявляют,  будто  совсем  здоровы,  а
результат - тот же самый.
   Взглянув на Мэта, Хранительница кивнула. И произнесла:
   - Ты права, мать, но сей юный муж не имеет права объявлять себя здоровым,
ибо  пока  он  и  встать-то  может  лишь  с  огромным  трудом.  Кстати,   он
соблаговолил слопать все, что было на подносе!
   - Я  была  бы  удивлена,  когда  бы  он  оставил  столько  крошек,  чтобы
заинтересовать ими хотя бы зяблика. Но все же  обжора  голоден,  если  я  не
ошибаюсь. Верно?
   - Я бы могла, пожалуй, послать кого-то за пирогом для него, мать. Или  за
печеньем.
   - Нет, мне думается, он уже  вложил  в  себя  столько  всяческого  добра,
сколько может в себе удержать. Пока хватит. Иначе его просто вытошнит, и все
наша забота пропадет втуне.
   Мэт про себя выкрикнул ругательство. Ему казалось, будто  болезнь  делает
человека невидимым для женщин ровно до той  минуты,  когда  они  сами  вдруг
захотят его увидеть, заговорить с ним. И вдобавок ведут себя так, словно  ты
стал младше лет на десять, если не больше. Найнив, и  мать  Мэта,  и  сестры
его, и Престол Амерлин - все поступают совершенно одинаково.
   - Я вовсе не голоден!  -  провозгласил  он.  -  Я  чувствую  себя  просто
великолепно! Только позвольте мне натянуть на себя одежду, и я  вам  докажу,
насколько сногсшибательно я себя чувствую! Я удалюсь из здешних мест прежде,
чем вы успеете это заметить! - Обе женщины теперь воззрились на него во  все
глаза. Прочистив горло кашлем, Мэт продолжал свое выступление: - У... Угм...
Мать!
   -  Ты  пообедал  за  пятерых  добрых  воинов,  -   проговорила   Амерлин,
усмехнувшись, - и будешь каждый день есть столько  же  по  три-четыре  раза,
много дней подряд, а  иначе  ты  просто  умрешь  с  голоду.  Ты  только  что
Исцелился от связи своей со злом, которое убило всех  мужчин,  и  женщин,  и
малых детей в Аридоле, и зло это не ослабло нисколько за  почти  две  тысячи
лет ожидания, ожидания, когда ты подцепишь  эту  заразу.  И  ты  должен  был
погибнуть так же запросто и скоро, как погибли все. Исцелить  тебя  было  не
так просто, как можно выдернуть рыбью кость, вонзенную тебе в палец, мальчик
мой. Мы сами, стараясь спасти, едва не убили тебя.
   - Нет, я есть не хочу! - настаивал Мэт, будто ни слова не услышав.  Но  в
животе у него раздалось громкое урчание, словно нарочно уличая его во лжи.
   - Увидев твое лицо в первый раз, - проговорила  Амерлин,  -  я  сразу  же
вычислила твой характер. Тогда-то я и поняла: ты рванешься прочь, совсем как
перепуганный  пекан-рыболов,  стоит  только  у  тебя   появиться   малейшему
подозрению, что тебя хотят задержать насильно.  Поэтому  я  и  приняла  меры
предосторожности.
   Мэт посматривал на обеих женщин с опаской.
   - Какие такие меры? - переспросил Мэт. Женщины  ответили  на  его  взгляд
молчаливой невозмутимостью. Он чувствовал  такие  уколы,  будто  их  взгляды
пришпиливают его к постели невидимыми булавками.
   - Имя твое и описание внешности сообщены всем стражникам, несущим  караул
на мостах, - оповестила Мэта Амерлин. - Все начальники доков  тоже  в  курсе
дела. Силой удерживать тебя в стенах Башни я не стану, но Тар  Валон  ты  не
покинешь, пока не станешь здоров. Попытаешься укрыться где-нибудь в городе -
ну что ж, в конечном итоге голод возвратит тебя обратно, в Башню, но если  и
голод не заставит тебя вернуться, мы сами разыщем тебя прежде, чем ты умрешь
от недоедания.
   - Почему вы решили задержать меня здесь на таких жестких условиях? -  Мат
требовал ответа. Одновременно он как бы слышал голос Селин. Они  хотят  тебя
использовать. - И что вам за дело, в конце концов, если мне придется немного
поголодать? Я и сам в состоянии позаботиться о себе!
   Амерлин коротко рассмеялась, ситуация ее явно слегка забавляла.
   - Рассчитываешь прожить на две серебряные марки и горсточку медяшек,  сын
мой? Твои  игральные  косточки  в  таком  случае  обязаны  оказаться  самыми
удачливыми на свете, чтобы ты заработал себе хотя бы на несколько дней жизни
- при твоем-то аппетите! Мы Исцеляем людей вовсе  не  для  того,  чтобы  они
умирали, когда им еще требуются забота и уход. Зачем же нам  пускать  прахом
все наши труды?  Тебе  к  тому  же  Исцеление  может  понадобиться  вновь  в
ближайшие деньки...
   - Снова? Опять двадцать пять! Вы  же  только  что  сами  сказали:  я  уже
Исцелен! Зачем же опять это нужно?!
   - Сын мой! - с улыбкою вновь обратилась к нему Амерлин. - Известный  тебе
кинжал был при тебе долгие месяцы. Я верю, мы извлекли из тебя все следы его
до единого, но ежели мы пропустили самое крохотное пятнышко, оставленное  им
в тебе, оно все еще может оказаться для тебя  фатальным!  Кто  знает,  какое
влияние на тебя оказало долгое обладание кинжалом и как длительно будет  оно
продолжаться? Пройдет полгода с этого дня, а может быть, целый год - и  тебе
вдруг понадобится, чтоб  под  рукой  была  Айз  Седай,  готовая  тебя  вновь
Исцелить.
   - Так вы хотите запереть меня здесь на целый год? -  Свое  замешательство
Мэт поспешил выразить весьма громким голосом.
   Пристально глядя на него, Лиане стала переминаться с  ноги  на  ногу,  но
лицо Амерлин по-прежнему не утратило своего спокойствия.
   - Возможно, и не столь долго, сын мой.  Но  все  же  достаточно  надолго,
чтобы не осталось никаких сомнений. Вероятно, тебе самому того  же  хочется.
Неужели ты бы отплыл на  лодке,  не  будучи  уверен,  что  она  как  следует
проконопачена, а обшивку не проела гниль?
   - Не знаю я  этих  тонкостей,  с  лодками  я  дела  особого  не  имел,  -
пробормотал Мэт. Ему уже не совсем верилось в собственную правоту. С  другой
стороны, хотя Айз Седай и не лгали, а соблюдали обычай  правдивой  речи,  но
для него слишком часто в их пояснениях звучали слова "могло бы быть" и "быть
может". - Но я уже очень давно исчез из  дому,  мать!  Мой  папа  и  матушка
уверены, быть может, будто меня уже и на свете нет!
   - Хочешь написать им письмо? - спросила Амерлин. - Я прослежу, чтобы  оно
дошло до Эмондова Луга.
   Мэт подождал, но больше ничего не прозвучало.
   - Спасибо, мать. - Мэт выжал из себя слабый смешок. - Вообще-то я немного
удивлен: отчего это мой отец не приехал хотя бы взглянуть на меня? Уж  он-то
обязательно должен был приехать!  -  Мэт  не  стал  бы  убеждать  кого-то  в
точности своих наблюдений, но ему и впрямь показалось, будто Амерлин,  перед
тем как ему ответить, помедлила в некотором сомнении.
   - Он приезжал, - проговорила она. - С ним беседовала Лиане.
   - Тогда мы не знали, - немедленно вмешалась в разговор  Хранительница,  -
где ты находился, Мэт! Так я ему и сказала, вот он и  отбыл,  не  дожидаясь,
пока снег завалит пути.  А  чтобы  дорога  до  дома  оказалась  для  путника
полегче, я дала ему немного золота.
   - Без сомнения, - добавила Амерлин, - в этакой неувязке он будет  страшно
рад твоему письму, Мэт. И матушка твоя,  разумеется,  тоже  обрадуется.  Как
только напишешь письмо, отдай его мне, я сама побеспокоюсь о том, чтобы  оно
дошло до адресата.
   Ну что ж, и об отце его они сказали правду.  И  все  же  Мэту  оставалось
спросить их еще  кое  о  ком.  А  вот  про  отца  Ранда  они  ни  словом  не
обмолвились!  Может,  просто-напросто  не  догадались,  насколько  меня  это
интересует, а вернее всего, потому что... Нет, не знаю я почему,  да  спалит
меня Свет! С этими Айз Седай  -  кто  может  вызнать  хоть  что-то  во  всех
подробностях?
   - Но я путешествовал не  в  одиночестве,  мать,  а  с  другом.  С  Рандом
ал'Тором. Вы его, конечно же, помните. Вы мне, думаю, скажете, здоров ли он,
да? Держу пари, его па так же беспокоится о своем сыне, как и мой!
   - Насколько мне известно, - отвечала Амерлин  бестревожно,  -  твой  друг
здоров, но о каких подробностях его жизни могу я говорить? Видела я его лишь
единожды, тогда же, когда и с тобой впервые я встретилась. Было  это  в  Фал
Дара. - Она обратилась к  Хранительнице:  -  Думаю,  нашему  Исцеленному  не
повредит небольшой ломтик пирога, Лиане. И нужно чем-нибудь промочить горло,
если уж он завел все эти разговоры. Не побеспокоиться ли ты о том, чтобы все
это было ему принесено?
   И с бормотанием "Как прикажешь,  мать!"  -  высокая  Айз  Седай  покинула
комнату.
   Вновь повернувшись  к  Мэту,  Амерлин  уже  улыбалась,  однако  глаза  ее
источали голубой холод.
   - Существуют вещй, говорить о которых  для  тебя  опасно  даже  при  моей
Лиане. Язык, хлопающий, как  парус,  погубил  больше  людей,  чем  убили  их
внезапные шторма!
   - Неужели опасно, мать? - Он почувствовал, как неожиданно во рту  у  него
стало сухо, но желание облизать губы Мэт в себе подавил. Много  ли  о  Ранде
известно ей, о Свет? Было бы лучше,  если  б  Морейн  не  хранила  при  себе
столько всяких тайн! - Но мне не известно ничего,  что  может  быть  опасно,
мать! И вряд ли я могу вспомнить и половину того, что знаю.
   - Но про Рог ты помнишь?
   - Что за рог, мать?
   Амерлин уже поднялась во весь  свой  рост  и  склонилась  над  Матом  так
быстро, что он и заметить не успел ее движения.
   - Ты играешь со мной в детские игры, мальчик  мой,  но  я  заставлю  тебя
заплакать и позвать свою мамочку на помощь! Ни у меня, ни у тебя нет времени
размениваться на игрушки! Ну, я снова тебя спрашиваю: помнишь?
   Прежде чем дать ей ответ, Мэту пришлось поглубже спрятаться под одеяло  и
перевести дух. Наконец он вымолвил:
   - Да, мать, я помню...
   Ему показалось, будто она уже немного успокоилась, и Мэт  легонько  повел
плечами. Он чувствовал себя  так,  будто  ему  неожиданно  позволили  убрать
голову с плахи.
   - Хорошо. Это хорошо, Мэт! - Она опять медлительно присела, продолжая его
изучать. - Ты связан с Рогом, это тебе известно?
   Потрясенный, Мэт безмолвно, одними губами,  повторил  слово  "связан",  и
Амерлин кивнула.
   - Не думала я, что ты об этом извещен. Ты был первым, кто вострубил в Рог
Валир после того, как он был найден. Для тебя Рог подымет из  могилы  павших
героев! Но для любого другого  сей  Рог  останется  всего  лишь  бесполезной
дуделкой - до тех пор, пока ты жив...
   Мэт вдохнул воздух всей грудью.
   - Пока я жив, - повторил он голосом, лишенным всякого чувства, и  Амерлин
ему кивнула. - Но вы могли позволить мне умереть. - И вновь она  кивнула.  -
После чего Рог можно было передать любому  другому  человеку,  чтобы  он  по
вашей воле в него вострубил, то есть работал на вас.  -  И  снова  кивок.  -
Кровь и тлен! Так вы хотите, чтобы я  трубил  в  Рог  для  исполнения  ваших
целей! В час Последней Битвы я предназначен вами  призвать  из  могилы  всех
героев, и они станут на вашей стороне биться с  Темным!  Кровь  и  проклятый
тлен!
   Она оперлась локтем о ручку  кресла  и  положила  подбородок  на  ладонь.
Амерлин не сводила глаз с Мэта.
   - Ты, по-моему, готов  уже  предпочесть  обратное?  Мэт  нахмурил  брови,
силясь припомнить, каков смысл сего речения -  "предпочесть  обратное".  Так
если кто-то другой должен будет затрубить в Рог...
   - Так вы желаете, - спросил он, - чтобы в Рог  затрубил  я?  Да,  я  буду
трубить в этот Рог. Ведь я и не говорил, будто  не  стану  трубить  в  него,
верно?
   - Ты напоминаешь мне  моего  дядюшку  Хуана,  -  молвила  Амерлин,  вновь
вздохнув, но теперь уже очень раздраженно. - Дядюшку никто не мог прижать  к
стене и заставить что-то сделать. Он вроде тебя любил азартные игры и больше
предавался развлечениям, чем трудился. Но погиб он знаешь как? Выносил детей
из горящего дома - и погиб! Не хотел уходить из здания, пока там еще  кто-то
оставался. Похож ты на него, Мэт, или нет? Будешь ли ты рваться в  дом,  где
вовсю пылает огонь?
   Встретиться с ней взглядами Мэт не мог: он изучал собственные пальцы.
   - Я не герой! - выдохнул он. - Просто делаю то, что должен сделать, но  я
не герой...
   - Большинство из тех людей, коих мы именуем героями,  делали  только  то,
что  они  должны  были  делать.  Полагаю,  этого  будет  вполне  достаточно.
Покамест. Ты никому, кроме меня, не должен рассказывать ничего о  Роге,  сын
мой! О том, что ты с ним связан, тоже молчи, ни слова!
   Покамест, подумал он. Вот все, чего им не хватало, - получить то, чего им
до зарезу надо! Сейчас или чуть позже, неважно!
   - Проклятье, я не намерен говорить каждо... - Она подняла  бровь,  и  Мэт
заставил  собственный  голос  вновь  звучать  спокойно.  -  Не  хочу  никому
говорить! Хочу, чтобы никто ни о  чем  не  знал.  Но  по  какой  причине  вы
намерены держать это дело в полном секрете? Или вы не  доверяете  своим  Айз
Седай?
   Какое-то время Мэт был уверен, что зашел  слишком  далеко.  Лицо  Амерлин
стало подобно камню, а взглядом она могла бы перерубать топорища.
   - Когда бы в моей воле было сделать все  так,  чтобы  о  нашем  разговоре
знали лишь я и ты! - Голос ее звучал бесстрастно. - Поверь мне, я так  бы  и
поступила! Чем больше людей о чем-либо знают, тем шире распространяются  эти
сведения, пусть даже и с  добрыми  намерениями.  Большинство  людей  в  мире
считают, что Рог Валир - это только легенда, а те, кто  знает  чуть  больше,
пока еще ожидают, когда найдет  сей  Рог  кто-нибудь  и