ались.
Кто он такой, чтобы к нему в сопровождающие дали пару гвардейцев?
   - Капитан Домон, у нас есть  человек,  которого  нужно  доставить  из
Майена в Иллиан.
   - "Ветка" - речное судно, - прервал его Домон.  -  С  малой  осадкой,
киля для глубокой воды у нее нет. - Это было не вполне правдой,  но  для
сухопутной крысы достаточно. По меньшей мере, что-то новенькое,  не  Тир
опять. Они становятся умнее.
   Кайриэнца с виду ничуть не смутило, что его перебили.
   - Мы слышали, вы забросили речную торговлю.
   - Может, и так, а может, и нет. Я еще не решил. -  Вообще-то  решение
его было твердым. Обратно в Пограничные Земли он не пойдет, даже за  все
тайренские суда, доверху загруженные  шелком.  Такого  рейса  салдэйские
меха и ледяной перец не стоят, а со Лжедраконом, который, как он слышал,
в тех краях появился, лучше ничего общего не иметь. Домон тем  не  менее
терялся в догадках, как кто-то пронюхал о его решении. Другим  откуда-то
тоже известно, а он ведь ни с кем об атом не говорил.
   - До Майена вы легко доплывете вдоль берега. Наверняка, капитан,  вам
захочется отплыть в малый каботаж за тысячу золотых марок.
   Невольно  Домон  выпучил  глаза.  В  четыре  раза  больше  последнего
предложения - от такого у любого челюсть отвалится.
   - И кого же за такие деньги я, по-вашему, должен буду перевезти? Саму
Первую Майена? Неужели Тир наконец-то вытурил ее совсем?
   - Не нужно имен,  капитан.  -  Человек  положил  на  стол  объемистый
кожаный мешок и запечатанный пергамент. В мешке глухо и тяжело звякнуло,
когда он  толкнул  его  и  пергамент  через  стол.  На  большом  красном
сургучном кружке, скрепляющем сложенный пергамент,  отчетливо  виднелось
многолучевое Восходящее Солнце Кайриэна. - Две сотни - весомый аванс. За
тысячу  марок,  по-моему,  никаких  имен  не  нужно.  Вручите   это,   с
неповрежденной печатью, в Майене Капитану порта, и он передаст  вам  еще
три сотни и пассажира. Когда этот пассажир высадится здесь на  берег,  я
лично отсчитаю вам оставшееся. При условии, что вы не станете  прилагать
усилий раскрыть инкогнито данной особы.
   Домон глубоко вздохнул. Ну, Удача, это стоило бы плавания, даже  если
б и не заплатили пенни сверх того, что лежит в этом  кошеле.  А  за  три
года прибыль от торговли  куда  меньше  тысячи  золотых.  В  уме  Домона
зародилось подозрение, что" начни он прощупывать  глубже,  будут  другие
намеки, всего лишь намеки, что плавание связано  с  тайными  отношениями
Иллианского Совета Девяти и Первой  Майена.  Во  всем,  кроме  названия,
город-государство Первой являлся провинцией  Тира,  и  ей  без  сомнения
пришлась бы по  душе  поддержка  Иллиана.  И  в  Иллиане  многие  голоса
говорили, что приспело, мол, время для войны, что Тир урвал львиную долю
торговли в Море Штормов. Весьма заманчивая  западня  для  Домона  -  вот
только в прошлом месяце он уже избежал трех похожих ловушек.
   Он потянулся за мешочком, и тот, кто вел переговоры, схватил капитана
за запястье. Домон ожег его свирепым взглядом, но тот посмотрел на  него
в ответ бестрепетным взором.
   - Вы должны отчалить как можно быстрее, капитан.
   - С первым светом, - прорычал Домон, мужчина кивнул и отпустил руку.
   - Значит, с первым светом,  капитан  Домон.  И  не  забывайте:  чтобы
воспользоваться своими деньгами, человек должен быть живым, а  оберегает
человека осмотрительность.
   Домон проводил взглядом уходящую троицу, затем  мрачно  уставился  на
кошель и пергамент, лежащие перед ним на столе. Кто-то  хочет  отправить
меня на восток. Тир или  Майен,  безразлично,  лишь  бы  убрать  его  на
восток. Он подумал, что знает, кому это нужно. И, значит, опять  у  меня
нет к ним ниточки. Кому известно, кто Приспешник Тьмы, а кто нет? Но  он
знал, что Приспешники Тьмы гоняются за ним, - он еще не  успел  покинуть
Марадон и отправиться вниз  по  реке  в  обратный  путь,  как  появилась
погоня. Приспешники Тьмы  и  троллоки.  В  этом-то  он  был  уверен.  Но
главное, вопрос, на который  у  него  не  было  даже  намека  на  ответ:
почему?
   - Неприятности, Байл? - спросила Ниеда.  -  У  тебя  лицо,  будто  ты
троллока узрел.
   Она захихикала  -  неправдоподобно  тонко  и  мелко,  чего  никак  не
ожидаешь от женщины такой комплекции. Как и большинство людей,  ни  разу
не бывавших в Пограничных Землях, в троллоков  Ниеда  не  верила.  Домон
как-то пробовал втолковать ей правду о них, но его  рассказы  ее  только
позабавили, и она сочла их если и не откровенной ложью, то побасенками и
выдумками наверняка. В снег она, впрочем, тоже не верила.
   - Никаких неприятностей, что  ты,  Ниеда!  -  Домон  развязал  мешок,
выудил не глядя монету и кинул трактирщице. - Выпивку на всех,  и,  если
что, дам еще.
   Ниеда удивленно уставилась на монету:
   - Тарвалонская марка! Байл, ты что, завел торговлю с колдуньями?
   - Нет, - хрипло произнес он. - Ничего  подобного!  Ниеда  попробовала
монету на зуб, затем быстрым движением спрятала в свой широкий пояс.
   - Ладно, золото ведь. И все равно, сдается мне, эти колдуньи  не  так
плохи, как их малюют. Не о многих я готова сказать так  много  хорошего.
Есть у меня знакомый меняла, который возьмет такую. Народу мало сегодня,
и вторую тебе давать резону нет. Тебе еще эля, Байл?
   Он машинально кивнул, хотя кружка у него  была  еще  почти  полна,  и
Ниеда вперевалку удалилась. Она была другом и не станет распространяться
об увиденном. Домон сидел  и  смотрел  на  мешок  с  золотом.  На  столе
появилась вторая кружка, но прошло еще сколько-то  времени,  прежде  чем
Домон заставил себя заглянуть внутрь мешка, немного приоткрыв его. Потом
покопался в монетах мозолистым пальцем. Золотые марки сверкнули в  свете
лампы - на каждой  из  монет  это  проклятое  Пламя  Тар  Валона.  Домон
поспешно затянул горловину. Опасные монеты. Одна или две еще ничего,  но
когда их так много, - большинству людей в голову придет именно  то,  что
решила Ниеда. Детей Света в городе хватало, и  хотя  никаким  законом  в
Иллиане не было запрещено вести дела с Айз  Седай,  он  вряд  ли  успеет
объясниться с магистратом, прознай о его капитале Белоплащники. Те  трое
позаботятся о том, чтобы капитан не смог взять золото и остаться с ним в
Иллиане.
   Пока Домон сидел, терзаемый тревожными раздумьями, в  "Барсук"  вошел
Ярин Маэлдан, вечно задумчивый, смахивающий на аиста  помощник  капитана
"Ветки". Подойдя к  столу  Домона,  он  посмотрел  на  своего  капитана,
сдвинув над длинным носом хмурые брови.
   - Карн мертв, капитан.
   Нахмурясь, Домон поднял взгляд на помощника. Трое его людей уже  были
убиты - каждый после того, как  он  отказывался  от  поручения,  которое
увело бы  его  на  восток.  Магистраты  лишь  разводили  руками:  улицы,
говорили они, ночами опасны,  а  моряки  -  народ  драчливый,  буйный  и
задиристый.  Происходящее  в  Благоухающем   Квартале   мало   волновало
магистратов,  за  исключением  тех  случаев,  пока  там  не  доставалось
почтенным горожанам.
   - Но на этот-то раз я принял их предложение, - пробормотал Домон.
   - Еще не все, капитан, - сказал Ярин. - Они  изрезали  Карна  ножами,
будто хотели, чтобы он им о чем-то рассказал. И не прошло и часу, как на
борт "Ветки" пытались пролезть еще несколько человек, куда больше, чем в
прошлый раз. Их прогнала охрана доков. Третий раз за десять  дней,  и  я
никогда не сталкивался со столь настырными  портовыми  крысами.  У  этой
швали не в обычае, лезть вновь, пока  не  уляжется  тревога.  И  прошлой
ночью кто-то перерыл все у меня в комнате в "Серебряном Дельфине". Взяли
немного серебра - я было решил, что навестили меня обычные  воры,  -  но
они оставили эту мою пряжку, украшенную гранатами и лунными  камнями,  а
ремень с ней лежал на виду. Что происходит, капитан? Люди напуганы, да я
и сам немного нервничаю.
   Домон вскочил на ноги:
   - Команде - сбор, Ярин. Разыщи их и скажи,  что  "Ветка"  отчаливает,
как только на борту  хватит  людей,  чтобы  управлять  ею.  -  Засовывая
пергамент в карман куртки,  он  подхватил  мешок  с  золотом  и  толкнул
помощника к двери вперед себя. - Собирай их, Ярин, так как  любого,  кто
промешкает, я оставлю стоять на причале.
   Домон добрым толчком отправил Ярина бегом в  глубь  квартала,  а  сам
зашагал к причалам. Даже разбойники, заслышавшие позвякивание в  кошеле,
что он нес, сторонились Домона - он шел теперь как  тот,  кому  уже  все
равно и кто готов даже на убийство.
   К появлению Домона команда уже карабкалась на  борт  "Ветки",  и  еще
больше матросов шлепало босиком  по  камню  причальной  стенки.  Они  не
ведали ни того, что он боялся  преследования,  ни  того  даже,  что  его
что-то преследует, но они твердо знали: он получит  хорошую  прибыль,  а
после, как истинный иллианец, каждому из команды выдаст причитающуюся им
долю.
   Двухмачтовая "Ветка" была судном широким, восемнадцати футов длиной и
могла брать груз как в трюмы, так и на грузовую палубу. Что бы Домон  ни
говорил кайриэнцам - если те трое и были кайриэнцами, - сам  он  считал,
что "Ветка" будет хорошо идти  по  открытой  воде.  Летом  Море  Штормов
бывало тише.
   - Должна пройти, - пробормотал он и спустился в свою каюту.
   Войдя,  Домон  кинул  мешок  с  золотом  на  свою  койку,   аккуратно
принайтовленную, как и все в кормовой каюте, к корпусу судна, и  вытащил
из кармана пергамент. Засветив фонарь и повесив  его  в  вертлюг,  Домон
принялся внимательно рассматривать  запечатанный  документ,  поворачивая
его, словно мог прочитать его не вскрывая. Легкий стук в дверь  заставил
капитана нахмуриться.
   - Войди. В дверь просунул голову Ярин.
   - Капитан, на борту все, кроме троих, которых я не сумел отыскать. Но
в каждой таверне, игорном притоне, борделе в квартале я оставлял для них
сообщение. Они будут на борту до того, как рассветет  достаточно,  чтобы
идти вверх по реке.
   - "Ветка" отплывает немедленно.  В  море.  -  Домон  в  корне  пресек
возражения Ярина о рассвете, приливах-отливах, о  том,  что  "Ветка"  не
приспособлена для плавания в открытом море. - Сейчас! При  самом  низком
отливе "Ветка" минует отмели. Ты еще не позабыл, случаем, как плавать по
звездам? Выводи ее, Ярин. Выводи ее немедленно и возвращайся,  когда  мы
окажемся за молом.
   Помощник  замешкался  -  Домон   при   любом,   вызывающем   малейшие
затруднения или сомнения маневре с парусами всегда находился на  палубе,
отдавая приказы, а вывести  "Ветку",  какой  бы  мелкой  осадкой  та  ни
обладала, ночью по фарватеру - задача не из простых. Затем Ярин кивнул и
исчез. Через несколько мгновений в своей каюте Домон услышал над головой
крики отдающего команды Ярина и  топот  по  палубам  босых  ног.  Он  не
обращал на них внимания, даже  когда  судно,  влекомое  отливом,  слегка
накренилось.
   В конце концов Домон поднял заслонку фонаря  и  сунул  в  пламя  нож.
Масло обожгло лезвие, закурился дымок, но металл не успел раскалиться  -
Домон сдвинул в  сторону  карты,  прижал  поплотнее  к  столу  сложенный
пергамент и осторожно стал продвигать горячую сталь под  сургуч  печати.
Верхний клапан приподнялся.
   Текст документа оказался простым, без вступления или  приветствия,  и
от его содержания капитана Домона прошиб холодный пот.

   Податель сего есть Друг Темного, разыскиваемый в Кайриэне за убийства
и прочие отвратительные преступления, наименьшее из которых  -  кража  у
Нашей Особы. Мы обращаемся к вам с просьбой схватить его и  конфисковать
все вещи, обнаруженные при нем. вплоть до самых мелких.  Наш  доверенный
явится, дабы забрать похищенное у Нас. Пусть все.  чем  он  владеет,  за
исключением того, что Мы объявим своим, отойдет вам в награду за поимку.
Пусть сам этот мерзкий негодяй будет незамедлительно повешен,  дабы  его
порожденные Тенью злодеяния более не пятнали. Свет.
   Запечатано Нашей Рукой. Галдриан  су  Райатин  Ри,  Король  Кайриэна,
Защитник Драконовой Стены.

   Ниже подписи, на  тонком  кружке  красного  сургуча,  были  оттиснуты
кайриэнская печать Восходящего Солнца и Пять Звезд - знак Дома Райатин.
   - Защитник Драконовой Стены, бабушке  моей  престарелой  расскажи,  -
брюзгливо буркнул  Домон.  -  Хватает  же  наглости  человеку  так  себя
именовать.
   Он скрупулезно осмотрел печати и подпись, вплотную к  фонарю  поднеся
пергамент, почти водя по нему носом, но в первых не сумел найти никакого
изъяна,  а  что  касается  второй,  то  у  него  не  было  ни  малейшего
представления, каков должен быть почерк Галдриана. Если и не сам  король
подписал это послание, то, как подозревал Домон, кто бы это  ни  сделал,
этот некто  невероятно  хорошо  сымитировал  руку  Галдриана,  этакие-то
каракули. Так или иначе, разницы никакой. В  Тире  это  письмо  в  руках
иллианца немедленно станет убийственной уликой. Или в  Майене,  где  так
сильно тайренское влияние. Войны пока  не  было,  и  люди  обоих  портов
свободно входили-выходили, но в Тире иллианцев, равно  как  и  наоборот,
любили весьма мало. Домону выкажут весьма  "радушный"  прием,  имея  для
себя такое оправдание.
   В голове  у  Домона  мелькнула  мгновенная  мысль,  а  не  сунуть  ли
пергамент в пламя фонаря - избавиться от опасного документа, все равно -
в Тире, или Иллиане, или в каком угодно ином городе, как  представлялось
капитану, - но в конце концов он осторожно  засунул  письмо  в  потайное
отделение позади стола, замаскированное панелью. Как открывается тайник,
знал лишь сам Домон.
   - Все, чем я владею, так?
   Домон, сколько жил на борту, коллекционировал старые вещи. То, что он
видел, но не мог купить - в силу ли дороговизны или громоздкости,  -  он
складывал в кладовую памяти. Еще мальчишкой притянули  его  к  себе  эти
предметы - оставшиеся от давно минувших времен, все эти разбросанные  по
миру чудеса, из-за них он тогда и ступил впервые на  палубу  корабля.  В
свой последний рейс, в Мара-дон,  он  прибавил  к  своей  коллекции  еще
четыре вещицы - и тогда-то его и начали преследовать Друзья  Темного.  И
какое-то время троллоки тоже гнались. Он слышал, что сразу  после  того,
как он отплыл оттуда, Беломостье выгорело дотла, и  еще  доходили  слухи
как о троллоках, так и о Мурддраале. Все вместе взятое  впервые  убедило
Домона, что вовсе не воображение у него разыгралось,  вот  потому-то  он
был уже начеку, когда к нему обратились с первым странным  предложением,
суля бешеные деньги за простое плавание  в  Тир,  приводя  шитую  белыми
нитками, явно надуманную причину.
   Порывшись  в  сундуке,  Домон  выложил  на  стол   свои   марадонские
приобретения. Светящийся жезл, уцелевший  от  Эпохи  Легенд,  -  так  по
крайней мере утверждали. И уж  точно  теперь  никто  не  ведал,  как  их
изготовляли. Дорогая вещица и куда более редкая, чем честный  магистрат.
Выглядела она как простой стеклянный стержень, потолще  большого  пальца
Домона и чуть короче его же предплечья, но если держать стержень в руке,
он светится  не  хуже  фонаря.  Вдобавок  светящиеся  жезлы  разлетаются
вдребезги совсем как стекло;  случайно  разбив  первый  купленный  жезл,
Домон  едва  не  спалил  "Ветку".  Небольшая,  потемневшая  от  времени,
вырезанная из тусклой кости фигурка мужчины, держащего в руке  меч.  Тот
малый, что ее продавал, заявлял, будто если подержать ее  в  ладони,  то
начнешь ощущать тепло. Домон, сколько ни  держал  фигурку,  так  никогда
тепла не почувствовал, как и те члены команды, которым он разрешал брать
ее в руки, но фигурка была  старой,  и  для  Домона  одного  этого  было
достаточно. Череп кота, размерами неуступавшего льву, такой древний, что
обратился в окаменелость. Но ни у одного льва в помине не бывало  клыков
- чуть ли не бивней, как у  моржа,  -  в  фут  длиной.  И  толстый  диск
диаметром  в  ладонь,  наполовину  белый,   наполовину   черный,   цвета
разделялись волнообразной линией. Лавочник  в  Марадоне  говорил,  будто
диск относится к самой Эпохе Легенд, - причем думал, что просто набивает
цену и явно заговаривает зубы покупателю, -  однако  Домон  поторговался
лишь для виду и купил черно-белую редкость, так как понял  то,  чего  не
сообразил продавец: это древний символ Айз Седай, еще до  Разлома  Мира.
Иметь такую вещицу определенно небезопасно, но ее никак не мог  упустить
человек, обуреваемый тягой к старине и древностям.
   И диск был из камня мужества. Владелец лавки никогда бы не  осмелился
прибавить такое к тем словам, которые считал  неправдой.  В  Марадоне  в
приречных торговых рядах не найдется лавочника, которому бы  по  карману
приобрести даже крохотный кусочек квейндияра.
   В руке диск  ощущался  твердым  и  на  ощупь  гладким  и  с  виду  не
представлял абсолютно никакой ценности, не считая разве своего возраста,
но Домон  опасался,  что  именно  это  -  цель  его  преследователей.  И
светящиеся  жезлы,  и  вырезанные  из  светлой  кости  фигурки,  и  даже
превратившиеся в камень черепа, а то и скелеты, ему доводилось  видывать
в  другие  времена  в  других  местах.  Но,  даже   зная,   чего   хотят
преследователи, - если и знал, - Домон по-прежнему пребывал в  полнейшем
неведении, почему они за ним гоняются, и больше он не был уверен в  том,
кто его преследователи. Марки Тар Валона - и древний символ  Айз  Седай.
Домон провел рукой по губам; привкус страха горечью ощущался на языке.
   Стук в дверь. Домон положил диск и развернутой морской картой прикрыл
лежащие на столе предметы.
   - Входи. Ярин вошел.
   - Мы - за волноломом, капитан.
   Домон ощутил мгновенную вспышку удивления, затем рассердился на себя.
Нельзя так уходить в раздумья, чтобы не почувствовать, как "Ветку" мягко
качает на зыби.
   - Бери курс на запад, Ярин. Проследи за этим сам.
   - Эбу Дар, капитан?
   Не так уж далеко. Не на пять сотен лиг. - Туда мы зайдем ненадолго  -
я только раздобуду карты и под завязку зальем  питьевой  водой  бочонки.
Потом отплывем на запад.
   - На запад, капитан?  На  Тремалкин?  Морской  Народ  скуп  с  любыми
торговыми судами, кроме собственных.
   - В Аритский Океан, Ярин.  Между  Тарабоном  и  Арад  Доманом  весьма
оживленная торговля, и  вряд  ли  стоит  беспокоиться  о  конкурентах  с
тарабонского  судна  или  корабля  Домани.  Как  я  слышал,   моря   они
недолюбливают. На  Мысе  Томан  не  счесть  мелких  городков,  и  каждый
держится особняком, не подчиняясь вообще никакому государству. Мы  можем
даже, если повезет, прикупить там салдэиские меха и  ледяные  перцы,  по
дешевке привезенные из Бандар Эбана.
   Ирин задумчиво покачал головой. Он имел обыкновение смотреть на  веши
пессимистично, находя во всем мрачные стороны, но моряком был хорошим.
   - Меха и перцы нам могут обойтись там дороже, чем если брать их  выше
по реке, капитан. И, как я слышал, там что-то вроде войны. Если  Тарабон
и Арад Доман воюют, то какая торговля? Сомневаюсь,  что  в  городках  на
одном лишь Мысе Томан мы много заработаем, даже если там все тихо. Самый
большой городок - Фалме, а он не очень-то велик.
   - Тарабонцы и Домани вечно вздорят из-за Равнины Алмот и Мыса  Томан.
Даже если на этот раз дело дошло до  драки,  осторожный  человек  всегда
сумеет выгодно поторговать. Курс - на запад, Ярин.
   Когда Ярин ушел наверх.  Домой  быстро  спрятал  черно-белый  диск  в
тайник, а остальные свои сокровища уложил обратно на дно сундука. Друзья
Темного или Айз Седай но я не пойду  тем  путем,  на  который  они  меня
гонят. Направь меня Удача, ни за что не пойду.
   Впервые за многие месяцы чувствуя себя в безопасности, Домон вышел на
верхнюю палубу, а "Ветка" накренилась, ловя ветер, и  повернула  нос  на
запад, в темное ночное море.

Глава 10
ОХОТА НАЧАЛАСЬ

   Для начала  Ингтар  повел  отряд  скорым  шагом.  Ранд  даже  немного
забеспокоился о лошадях. Животные могли часами идти  рысью,  но  впереди
еще целый день, а  сколько  таких  дней  еще  предстоит?  Судя  по  лицу
Ингтара, тот намерен был настичь похитителей Рога в первый  же  день,