юг  двигаются солдаты, -
сказала  Суан, как только за Шириам опустился  полог. - Не знаю,  не знаю...
Подтверждения  пока  нет;  жители  Пограничных  Земель  редко  удаляются  от
Запустения... О том известно всем и каждому. Вряд ли это выдумка...
     На сей раз Суан не заглядывала ни в какие бумаги. Она  руководила сетью
глаз-и-ушей Амерлин,  и  к  ней  беспрерывным  потоком  стекались  донесения
множества  лазутчиков,  в  том числе множество  слухов и  сплетен.  Все  они
изучались, а  затем Суан и Эгвейн решали, что следует сообщить Совету. Лиане
имела собственную  сеть, и  полученные ею сведения вливались в  этот  поток.
Большая часть вестей передавалась дальше - кое-что Совету следовало знать, а
кое-что просто  нельзя было утаить, ведь каждая Айя имела своих  лазутчиков.
Но все  приходилось процеживать  через  сито: одни  известия могли оказаться
опасными, а другие - помочь отвлечь внимание Совета от истинной цели похода.
     Добрые вести в последнее время  были редки. Кайриэн полнился слухами об
Айз  Седай,  связанных  с Рандом или,  хуже  того, служивших ему,  но  этими
слухами  можно  и   пренебречь.   Хранительницы  Мудрости  предпочитали   не
распространяться  ни  о  Ранде,  ни  о  тех,  кто  с  ним  связан;  впрочем,
дожидавшейся возвращения  Дракона Мераны  и, конечно  же, сестер в Солнечном
Дворце, его  первой резиденции, с  лихвой хватило бы, чтобы  породить  и  не
такие  толки. Но от других  новостей  становилось  не по  себе. Печатник  из
Иллиана уверял, будто Ранд самолично убил Маттина Степанеоса, а мертвое тело
уничтожил  с  помощью Единой Силы,  и  тому  будто  бы  есть  неопровержимые
доказательства.  Однако  работница  с  иллианских же  доков утверждала,  что
собственными глазами видела,  как бывшего  короля, связанного, завернутого в
ковер и с кляпом во рту, занесли на корабль,  отплывший  ночью  с разрешения
капитана  Портовой Стражи. Первый  слух больше походил на правду, но  Эгвейн
надеялась, что  он не подхвачен лазутчиками  Айя.  В памятках  сестер против
имени Ранда и без того стояло слишком много черных пометок.
     Прочие  сообщения  вызывали  ничуть  не  больше  радости.  Шончан,  по-
видимому,   основательно  укреплялись   в  Эбу   Дар,   почти   не  встречая
сопротивления, что  не удивительно для  страны, в  которой  власть  королевы
заканчивалась  в  нескольких  дневных переходах  от столицы.  Шайдо, похоже,
появлялись повсюду, хотя известия о них никогда не поступали из  первых уст,
- всякий раз выходило, что  сообщение  поступало с  чужих слов. Очень многие
сестры считали появление Шайдо в самых разных  местах  делом рук Ранда, хотя
Хранительницы  Мудрости  категорически это  отрицали.  Им не  верили,  но  и
желания уличить во лжи отнюдь не выказывали. Все находили  сотни предлогов и
отговорок,  лишь  бы  не  встречаться  с  ними в Тел'аран'риоде.  Все, кроме
сестер, присягнувших Эгвейн; да и  тем  приходилось приказывать. Анайя  сухо
именовала такие встречи "краткими уроками унижения", и отнюдь не шутила.
     - Невозможно, чтобы Шайдо было так много, - пробормотала Эгвейн. Сменив
уголь в  жаровне,  трав не  добавили, и  теперь висевший в воздухе дымок  ел
глаза. А направить Силу и избавиться  от него  - и от остатков тепла  заодно
избавишься.  - Должно  быть,  многое из  того,  что  приписывают  им, творят
обыкновенные  разбойники. В  конце  концов,  увидев  разоренную,  опустевшую
деревню, трудно судить, чьих  это рук  дело, Шайдо  или обычных головорезов.
Разбойников хватало, многие из них  именовали себя Принявшими Дракона, и это
ничуть не облегчало дела.
     Эгвейн повела плечами, разминая затекшую спину,  и неожиданно заметила,
что Суан  сидит с совершенно отсутствующим видом - того и  гляди, свалится с
табурета.
     - Эй, ты не  заснула? - окликнула девушка.  - Снаружи  еще светло. Суан
заморгала.
     - Прошу  прощения. Я  кое о чем задумалась и пыталась решить, стоит  ли
поделиться с тобой. Насчет Совета.
     - Насчет Совета? Суан, если тебе что-то известно о Совете...
     - Ничего мне не известно, - буркнула Суан.  - Одни подозрения...  - Она
раздраженно цокнула языком и продолжила: - А по сути, так  и подозрений нет.
Точнее, не знаю, что подозревать. Просто складывается общая картина...
     -  Тогда выкладывай,  -  потребовала  Эгвейн.  Суан  превосходно  умела
складывать общие картины там, где другие видели лишь путаные головоломки.
     Поерзав на табурете, Суан подалась вперед.
     - Дело вот  в чем. Кроме Романды и Морайи, все Восседающие, избранные в
Салидаре,  они...  они слишком молоды.  - Суан  сильно  изменилась,  но ей и
сейчас  казалось неловким говорить о  возрасте  других сестер.  - Эскаральда
старше всех, но я  уверена, что ей лишь чуть-чуть за семьдесят.  Точно можно
сказать, лишь заглянув  в книгу послушниц в  Тар Валоне.  Или если  она сама
скажет. Но я  уверена, что  так оно и есть. Нечасто случалось, чтобы в Совет
избиралась хотя бы одна женщина моложе ста лет, а у нас таких - девять!
     -  Но  Романда с  Морайей  из новоизбранных, -  мягко возразила Эгвейн,
опершись о  стол  локтями. - Может, и к лучшему, что остальные моложе, иначе
они не захотели бы возвысить меня.
     Эгвейн могла  указать, что  саму Суан избрали  Амерлин,  хотя  она была
вдвое моложе Эскаральды, но такое напоминание прозвучало бы жестоко.
     - Может и так, - Суан упрямо покачала головой. -Романда не сомневалась,
что получит место в Совете. Едва ли хоть одна Желтая осмелилась бы выступить
против.  Что  до Морайи...  Она не липнет к Лилейн, хотя  Лилейн  и Лирелле,
наверное, ожидали от нее покорности. Не знаю, не знаю.  Но помяни мое слово:
слишком  молодую  женщину никогда  не  возвышают без особой  причины.  - Она
горестно вздохнула и добавила: - Это и ко мне относится. - Горечь отразилась
на  ее лице, ибо утрата Престола Амерлин, конечно же, была горшей из всех ее
потерь. Но в следующий миг от  печали  не осталось и  следа: Эгвейн считала,
что ни одна известная ей женщина не превосходит силой духа Суан Санчей. - На
сей  раз  сестер  подходящего  возраста  было  более чем достаточно,  и  мне
непонятно,  почему целых пять Айя предпочли молодых. За этим что-то кроется,
и я собираюсь выяснить, что именно.
     Эгвейн  сказанное не  убедило.  Хочет или  не хочет замечать  Суан,  но
перемены  так  и витают в воздухе. Свергнув Суан, Элайда  нарушила  обычай и
вплотную приблизилась к нарушению закона.  Сестры бежали из Башни и объявили
об  этом  всему  миру  - прежде  такого  не  случалось.  Перемены,  сплошные
перемены.  Сестры постарше, наверное, больше склонялись к  прежним порядкам,
но некоторые из них не могли не видеть, что все меняется. Наверное, потому в
Совет и избрали молодых, более восприимчивых ко всему новому. Может,  велеть
Суан выбросить это из головы, у нее ведь  и без того дел по горло? Или пусть
разбирается, раз уж ей приспичило доказать, что тут скрыта какая-то тайна?
     Принять решение Эгвейн  так и не  успела: в палатку  нырнула Романда  и
остановилась  у  входа,  придерживая  откинутый полог. Снаружи  на снег  уже
ложились мрачные вечерние тени,  но лицо Романды  было еще мрачнее. Устремив
на Суан суровый, неподвижный взгляд, она процедила всего одно слово:
     - Вон !
     Эгвейн едва заметно кивнула, но  Суан  и без  того  вскочила на ноги и,
чуть не  споткнувшись, вылетела из палатки. Сестре, находившейся в положении
Суан, надлежало повиноваться любой Айз Седай, не говоря уж о Восседающей.
     Опустив полог  Романда, обняла Источник и сплела  вокруг палатки малого
стража, ограждавшего от подслушивания, даже и не подумав спросить разрешения
у Эгвейн.
     -  Глупая  девчонка!  -  проскрежетала  она,  -  И  долго  ты надеялась
сохранить  это  в  тайне?  Солдаты  болтливы,  дитя мое.  Мужчины,  они  все
болтливы! Брину повезет, если Совет не насадит его голову на пику.
     Эгвейн медленно поднялась, разглаживая  юбку. Она ждала этого, и знала,
что должна проявлять осторожность. Игра еще не сыграна, все может обернуться
против нее.  Ей не оставалось ничего  другого,  как  изображать неведение  и
притворяться. Притворяться до  тех пор,  пока  она не сможет оставить всякое
притворство. А Эгвейн была так близка к цели и притворялась так долго!..
     - Должна напомнить тебе, дочь моя, что грубость по отношению к Престолу
Амерлин есть преступление.
     -  Престол  Амерлин!  - фыркнув,  Романда  размашистым шагом  прошла по
коврам  и остановилась  на  расстоянии  вытянутой руки от  Эгвейн.  Судя  по
выражению лица, она готова была эту руку поднять. - Ты еще дитя!  Только что
из послушниц, твое мягкое место еще помнит розги! И тебе повезет, если Совет
не решит обойтись с тобой  как  с некоторыми из этих игривых милашек. Хочешь
избежать такой участи, так слушай меня и делай, как я скажу. А сейчас сядь!
     Эгвейн вся кипела гневом, однако села. Все произошло слишком быстро, да
и время еще не пришло.
     С резким, удовлетворенным кивком Романда подбоченилась  и уставилась на
девушку  сверху  вниз,  с  видом  строгой  тетушки,  устраивающей  выволочку
нашкодившей племяннице. Или  с видом палача, у которого вдобавок  разболелся
зуб.
     - Так вот, раз уж  об этой встрече о Пеливаром и Арателле договорились,
она должна состояться. Они ждут Амерлин, и они ее увидят. Ты прибудешь к ним
с пышной свитой, подобающей твоему сану. И скажешь, что от твоего имени буду
говорить  я, после чего  будешь держать язык за  зубами. Чтобы  убрать  их с
нашей дороги, нужна твердая рука и голова  не чета твоей. Оставь такие  дела
тем, кто  умеет с ними справляться.  Не сомневаюсь, с минуты  на минуту сюда
заявится  Лилейн. Она попытается пролезть вперед, но тебе не мешает помнить,
что  у нее самой неприятностей выше головы.  Я весь день толковала с другими
Восседающими и склонна считать, что,  когда Совет соберется в следующий раз,
во  всех неудачах Мераны  и Мерилилль обвинят Лилейн. Так что, если у тебя и
есть хоть какая-то надежда  дорасти  со  временем до  своего  палантина, это
целиком зависит от меня. Ты поняла ?
     - Прекрасно поняла, - ответила Эгвейн, надеясь, что ее слова прозвучали
смиренно.  Если  она  позволит Романде  говорить от  своего  имени, сомнений
больше не останется. И Совет, и весь мир поймет, кто держит Эгвейн ал'Вир за
шкирку.
     Романда чуть не просверлила ее пристальным взглядом,  а потом отрывисто
кивнула.
     -  Надеюсь,  что и впрямь  поняла. Я намерена  низложить  Элайду  и  не
допущу, чтобы  это сорвалось из-за  девчонки,  вообразившей, будто  она  уже
может  бродить  по  улицам, не держась  за ручку! -  Фыркнув,  она взмахнула
плащом и вылетела из палатки. Вместе с ней исчез и малый страж. Эгвейн хмуро
уставилась  на  упавший полог.  Девчонка!  Чтоб ей  сгореть!  Она -  Престол
Амерлин! Нравится кому-то или нет, но они ее возвысили, и им придется с этим
смириться! Схватив глиняную чернильницу, она запустила ею в полог.
     Вошедшая Лилейн едва успела увернуться.
     -  Держи себя в руках, - укорила она, после чего, как и Романда, обняла
Источник  и установила малого  стража  от подслушивания. Тоже  не  спрашивая
разрешения.  Только  вот  если  Романда была в  ярости, то Лилейн  выглядела
вполне довольной. Она потирала руки в перчатках и улыбалась. - Вряд ли стоит
говорить  тебе, что твой маленький секрет  выплыл наружу. Лорд Брин поступил
нехорошо, но, по моему мнению, он слишком ценен,  чтобы  его казнить. И  ему
повезло, что я придерживаюсь именно такого мнения. Что там у нас еще... Ага!
Полагаю,  Романда  заявила тебе, что встреча с  Пеливаром и  Арателле должна
состояться,   но  говорить  от  твоего  имени  будет   она.  Так?  -  Эгвейн
шевельнулась, но Лилейн махнула рукой. - Можешь не отвечать. Мне ли не знать
Романду! Только вот, к несчастью для нее, всю историю я выведала раньше, чем
она,  и  вместо того, чтобы припустить  со  всех  ног  к  тебе,  отправилась
поговорить с Восседающими. Хочешь знать, что они думают?
     - Полагаю, ты мне сейчас расскажешь, - откликнулась Эгвейн, сжав кулаки
под столом и надеясь, что это останется незамеченным.
     - Ты не в том положении, чтобы  говорить  со мной  таким тоном! - резко
произнесла Лилейн, но в следующее мгновение на ее  лицо вернулась улыбка.  -
Совет тобою недоволен. Очень недоволен. Чем бы  ни угрожала тебе  Романда, а
это  совсем  нетрудно  представить,  я  могу  усугубить   твою  участь.  Или
облегчить. Потому что, с другой стороны, своими запугиваниями Романда вывела
из себя многих Восседающих. Если ты не  хочешь  лишиться той крупицы власти,
которая  у тебя есть, завтра Романда сильно удивится, услышав, что от твоего
имени  предстоит  говорить  мне.  Трудно  поверить,  что Арателле  и Пеливар
настолько глупы,  что затеяли  это  нелепое  дело,  но уж  я-то  заставлю их
убраться поджав хвост.
     - А почему я должна верить,  что ты не захочешь осуществить эти угрозы?
- Эгвейн надеялась, что ее сердитый голос указывает на неохотное согласие.
     - Потому,  что  я так сказала!  - отрезала Лилейн. - Неужто ты  еще  не
поняла,  что  уже  ничем  не распоряжаешься? Все  в  руках  Совета,  а  кому
заправлять в нем, решится между  мной  и Романдой. Может, лет через сто ты и
дорастешь до этого палантина, а пока сиди смирнехонько и предоставь борьбу с
Элайдой женщине, знающей, что делать и как.
     Лилейн  ушла,  и Эгвейн снова  опустилась  на стул. На сей  раз  она не
позволила  гневу  пересилить  себя. Может,  дорастешь до палантина...  Почти
слово в слово то, что говорила Романда.  Те,  кто знает, что делать. Неужели
она обманывает себя? Может, она и вправду девчонка, способная лишь испортить
дело, с которым легко справится опытная женщина?
     Суан проскользнула в палатку и остановилась с обеспокоенным видом.
     -  Гарет Брин  только что рассказал мне, что Совету уже все известно, -
сухо  проговорила  она.  - Заявился  под  тем предлогом,  что  хочет забрать
стираные  рубашки. Чтоб ему сгореть  вместе с проклятыми  рубашками! Встреча
назначена на завтра и состоится в пяти часах езды к северу отсюда, на озере.
Пеливар  и Арателле  уже  в  пути. С  ними Аймлин - она представляет  третий
могущественный Дом.
     -  Это  больше,  чем сочли  нужным  рассказать мне  Лилейн и Романда, -
отозвалась Эгвейн столь  же сухо. Ну уж нет, билось  у нее  в голове. Она не
позволит  себя тащить или  подталкивать ни сто лет, ни  пятьдесят, ни  пять.
Если ей суждено "дорасти до палантина", то сейчас.
     - О кровь и проклятый пепел! - простонала Суан. - Я не выдержу. Что они
говорили? Как это было?
     - Да примерно так, как  мы и рассчитывали, - ответила Эгвейн с усмешкой
в голосе.  - Суан, даже будь у них  желание отдать Совет в  мои руки, они не
справились бы с этой задачей лучше.
     Уже темнело, когда Шириам приблизилась к своей крошечной, меньше, чем у
Эгвейн, палатке.  Впрочем,  не будь она  Хранительницей Летописей, ей  и эту
пришлось бы с кем-нибудь делить. Нырнув внутрь, она едва успела понять,  что
там  кто-то  есть, как  ее  схватили  и  бросили  лицом вниз  на койку.  Она
попыталась  крикнуть, но кто-то засунул  ей в  рот уголок одеяла.  Сорванная
одежда полетела в сторону. Чья-то рука погладила ее по голове.
     - Ты  должна была известить меня, Шириам. Эта девчонка что-то затевает,
и я хочу знать, что именно.
     Оправдываться  и убеждать, что она рассказала все, что знала,  не утаив
ни слова, ни полсловечка,  пришлось долго. Когда ее наконец оставили, Шириам
долго лежала, свернувшись в комочек и плакала. Рубцы от ударов жгли  тело. А
сердце жгла  горечь: лучше  бы  она никогда в  жизни  не говорила ни с одной
сестрой из Совета.


        ГЛАВА 17. Встреча на льду



     На следующее  утро,  задолго  до восхода  солнца, из лагеря  Айз  Седай
выступила колонна всадников. Двигались  почти  бесшумно; только поскрипывали
седла  да похрустывал под копытами наст. Другие  звуки  -  случайный  всхрап
лошади или лязг металла - быстро заглушались.  Луна  уже почти закатилась за
горизонт,  но  белое  снежное  покрывало   отражало  свет  звезд,  не  давая
сгуститься тьме. К тому времени, когда на востоке забрезжил рассвет, колонна
находилась в пути  больше часа, хотя отъехать удалось не слишком  далеко. На
редких прогалинах  Эгвейн  пускала  Дайшара легким  галопом, и тогда снежное
крошево  летело  из-под копыт,  как брызги, но  по большей части приходилось
пробираться заснеженным  лесом.  Утопающие  в сугробах, с  согнувшимися  под
тяжестью налипшего снега ветвями, дубы, сосны, болотные мирты,  щавельники и
прочие, порой вовсе незнакомые Эгвейн деревья, выглядели, пожалуй, еще хуже,
чем  во  время  засухи. Занимался день Праздника  Эбрам,  когда по  деревням
запекают в медовые пироги всякие милые безделушки, но, возможно, для кого-то
Свет уготовил иные неожиданности.
     Бледно-золотой  диск взбирался  по небосклону, но  совершенно  не грел.
Каждый вдох обжигал горло,  каждый выдох  сопровождался белесым  туманом. Не
слишком сильный, но пронизывающий ветер гнал темные тучи на север, к Андору.
Сочувствуя  тем,  кому предстояло оказаться под мрачным покровом туч, Эгвейн
не могла не испытывать облегчения, видя, как они уплывают прочь. Другого дня
ей  было  бы, наверное, не дождаться,  ожидание просто  сводило  с ума.  Она
совершенно  не спала,  и  не  из-за  головной  боли,  а  из-за беспрестанной
тревоги. Тревоги и страха, заползавших в палатку вместе с морозным воздухом.
Однако, как ни странно,  усталости не было и в помине. Скорее Эгвейн ощущала
себя туго сжатой пружиной, готовой распрямиться при первой возможности, буде
таковая представится. О Свет, все еще могло пойти наперекосяк.
     Со стороны кавалькада выглядела внушительно. Впереди реяло знамя  Башни
- Белое Пламя Тар Валона в семицветном круге, по  цвету на каждую Айя. Тайно
сшитое  в Салидаре, это знамя до сих  пор  хранили на дне  сундука, ключи от
которого находились в руках Совета, и едва извлекли  бы на свет, не возникни
необходимость  произвести  впечатление.  Ближний  эскорт  состоял  из тысячи
тяжеловооруженных всадников,  закованных  в  броню с  головы  до пят.  Такие
кольчуги и  латы,  копья  и  мечи,  булавы и  секиры  мало кто  видел  южнее
Порубежья. Командовал  конниками одноглазый  шайнарец  с закрывавшей  вторую
глазницу яркой повязкой, человек, с которым Эгвейн встречалась прежде,  хотя
ей казалось,  что с той поры  миновала целая  Эпоха. Сквозь стальную решетку
забрала  Уно Номеста вглядывался в каждое дерево, словно  подозревал, что за
ним таится засада, и все его люди держались столь же настороженно.
     Далеко впереди, оставаясь на виду, скакал отряд воинов, не имевших иных
доспехов,  кроме  шлемов  и легких  кирас, защищавших грудь  и спину.  Плащи
свободно веяли на ветру: левой рукой каждый всадник правил конем, а в правой
держал наготове короткий лук. Такие  же разъезды, обеспечивавшие  разведку и
прикрытие, выслали и еще  дальше - и впереди, и по обе  стороны колонны, и в
тылу. Гарет Брин не ожидал  коварства от андорцев, но, как говорил сам,  ему
случалось ошибаться, да и мурандийцы не внушали особого доверия. Кроме того,
имелась  вероятность  нападения наемных  убийц, подосланных Элайдой или даже
Приспешниками Темного.  Последние  могли  попытаться  убить кого угодно, где
угодно, когда  угодно  и  одному Свету ведомо  почему. И хотя считалось, что
Шайдо поблизости нет, то были лишь предположения:  об айильцах, как правило,
узнавали, лишь когда они начинали убивать. Не стоило сбрасывать со  счетов и
разбойников: крупная шайка вполне могла попытать  счастья, окажись добыча ей
по зубам. В любом случае, лорд Брин не стремился искушать судьбу без крайней
необходимости, и Эгвейн это радовало. Сегодня она больше, чем когда бы то ни
было, предпочла бы обойтись без неожиданностей. И без лишних свидетелей.
     Амерлин ехала  перед знаменем, рядом с Шириам,  Суан и Брином.  Все они
казались   погруженными   в   свои  мысли.