екли и выцветали.
   Лан отыскал капитана, низкорослого, худощавого мужчину,  который,  слушая
собеседника, странно клонил набок голову. Переговоры шли недолго,  по  рукам
ударили быстро, и вот уже с корабля выставили гики с лямками - чтобы поднять
на борт лошадей. Перрин приглядывал за  лошадьми,  успокаивал  их  ласковыми
словами: лошади вообще-то не отличаются способностью терпеливо  сносить  все
непривычное, например, болтаться в воздухе без опоры под копытами,  но  даже
на жеребца Стража как будто возымели действие тихие увещевания Перрина.
   Лан вручил золото капитану  и  выдал  серебро  двум  босоногим  матросам,
которые сбегали на склад за мешками с овсом. Тем временем несколько матросов
привязали лошадей между мачтами, соорудив из веревок нечто вроде  небольшого
загона, ворча о грязи, которую им придется потом убирать. Вряд ли кто из них
думал, что их услышат, но уши Перрина уловили недовольное бурчание. Эти люди
просто не привыкли к лошадям.
   Без излишних проволочек "Снежный гусь" был приготовлен к отплытию немного
раньше того срока, когда капитан - звали  его  Джайм  Адарра  -  намеревался
отчалить. Едва отдали швартовы, Лан  повел  Морейн  вниз;  следом  за  ними,
зевая, прошествовал Лойал. Перрин остался на носу у релинга, хотя при каждом
зевке огир юношу тоже тянуло зевать. А размышлял Перрин  о  том,  сумеет  ли
"Снежный гусь", идя вниз по  реке,  опередить  волков,  опередить  его  сны.
Забегала команда, загрохотали длинные весла -  судно  готовилось  отойти  от
причала.
   Едва на берег был брошен и подхвачен там последний швартовый  канат,  как
из тени между двумя складами выскочила девушка - узкая юбка-штаны, узелок  в
руках и развевающийся за спиной темный плащ. Она прыгнула на  палубу  в  тот
самый миг, когда матросы взялись за длинные весла и сделали первый гребок.
   Со своего места у румпеля к ней устремился Адарра,  но  девушка  спокойно
опустила на палубу свой узелок и быстро заявила:
   - Проезд вниз по реке я оплачу... э-э...  скажем,  до  того  места,  куда
плывет он. - Она кивком указала на Перрина, не взглянув  на  него.  -  Я  не
против ночевать на палубе. Холод и сырость мне нипочем.
   Несколько минут девушка и капитан торговались - и готово. Девушка  отдала
три серебряные марки, хмуро посмотрела на медяки, полученные на сдачу, затем
ссыпала их в свой кошель, прошла вперед и встала рядом с Перрином.
   От нее исходил травяной запах - легкий, свежий и чистый. Темные  раскосые
глаза над высокими скулами недолго рассматривали Перрина  -  девушка  отвела
взор, оглянувшись на берег. Как решил Перрин, девушка была одних лет с  ним,
вот только не мог он сообразить: подходит такой нос к ее  лицу  или  слишком
велик для него. Ну и дурак же ты, Перрин  Айбара!  Какая  разница,  как  она
выглядит?
   Теперь полоса воды между судном и пристанью была  шириной  уже  с  добрых
двадцать шагов; длинные весла погружались в волны, прорезая в  черной  глади
белопенные борозды. На мгновение в  голову  Перрину  залетела  мысль:  а  не
бросить ли ее за борт?
   - М-да, - промолвила вскоре девушка, - никогда не предполагала,  что  мои
путешествия так скоро снова приведут меня в Иллиан. - Голос ее был звонким и
высоким, говорила  она  решительным  тоном,  но  манера  разговора  не  была
неприятной. - Вы ведь и в самом деле направляетесь в Иллиан? -  Перрин  сжал
челюсти. - Не стоит дуться, - заметила она. - Там такая грязь осталась после
вас, после вас и того айильца. Когда я уходила, большого шума еще не  успели
поднять.
   - Вы им не сказали? - изумился Перрин.
   - Городской люд считает, будто айилец перегрыз цепь, а то и  разорвал  ее
голыми руками. Когда я уходила, они еще спорили, что именно он сделал. - Она
издала звук, подозрительно  похожий  на  смешок.  -  Орбан  во  всеуслышание
выражал сожаление, что раны не позволяют ему лично  броситься  в  погоню  за
айильцем.
   Перрин фыркнул:
   - Ха, да если он  еще  когда-нибудь  встретит  айильца,  то  наверняка  с
перепугу в штаны наложит. - Он откашлялся и пробормотал: - Извините.
   - Насчет этого ничего не могу сказать, - промолвила девушка так, будто  в
его замечании не было ничего из ряда вон выходящего. - Зимой я видела его  в
Джеханнахе. Он сражался сразу с четырьмя противниками, двоих убил,  а  двоих
заставил сдаться. Конечно, стычку он сам затеял, ничего не попишешь, но  они
тоже понимали, что делают. Тех, кто не мог защититься, он на бой не вызывал.
И все же он дурак. Бродят у него в голове какие-то чудные  мысли  о  Великом
Чернолесье. Некоторые его называют еще Лесом Теней. Не слыхали о таком?
   Перрин покосился на девушку. Она говорила о сражениях и смертях таким  же
спокойным тоном, как другая женщина рассуждала бы о выпечке. Никогда  прежде
не слышал он ни о каком Великом Чернолесье, однако Лес Теней лежал к югу  от
Двуречья, на самой его границе.
   - Вы что, выслеживаете меня? Рассматривали меня в  гостинице.  Почему?  И
почему не рассказали там о том, что видели?
   - Огир, - сказала она, пристально глядя на реку, - как ни крути,  огир  и
есть, поэтому определить других труда не составило. Я сумела  заглянуть  под
капюшон леди Элис, а Орбану это не удалось. А разглядев ее, несложно  понять
- этот каменнолицый приятель не кто иной, как Страж. Испепели меня Свет,  не
хотела бы я рассердить его! Он всегда так выглядит или просто на обед  скалу
съел? Так или иначе, но оставались только вы. А мне не нравится то,  чему  я
не могу найти объяснения.
   И снова Перрин подумал, не швырнуть ли ее за борт. Причем на сей раз - на
полном серьезе. Но Ремен превратился теперь в растекшееся в  темноте  позади
пятно света, и было не определить, далеко ли до берега.
   Девушка же, видимо, поняла его молчание по-своему и уверенно продолжила:
   - Итак, имеются, - она оглянулась вокруг и  понизила  голос,  хотя  ближе
матроса, который в десяти футах от них орудовал длинным  веслом,  вокруг  не
было никого из команды, - Айз Седай, Страж, огир... и вы. На первый  взгляд,
сельский житель. - Девушка подняла раскосые  глаза  на  Перрина,  пристально
всмотрелась в его желтые зрачки - он не отвел взора - и  улыбнулась.  -  Вот
только вы вызволяете  из  клетки  айильца,  долго  с  ним  беседуете,  потом
помогаете ему изрубить в капусту дюжину Белоплащников. Готова допустить, что
подобное вам не впервой: у вас явно был такой вид, как  будто  для  вас  это
заурядное, рутинное дело, чуть ли  не  каждодневное  занятие.  Чую  я  нечто
необычное в такой группе путников, как вы, и чую необычные  следы.  Такие-то
следы Охотники и ищут.
   Перрин заморгал - в том, как она подчеркнула последние слова, ошибки быть
не могло.
   - Охотник? Вы? Вы не можете быть Охотником. Вы же девушка!
   Ее улыбка стала такой  невинной  и  наивной,  что  Перрин  чуть  было  не
попятился. Девушка отступила на шаг, взмахнула руками и через мгновение  уже
держала два ножа. Ловкости ей было не занимать - лучше не получилось бы и  у
старины Тома Меррилина. Один из гребцов сдавленно  охнул,  булькнув  горлом,
еще двое запнулись; длинные  весла  хлопнули  по  воде,  стукнулись  одно  о
другое, сбились с ритма, и "Снежный гусь" слегка накренился, но  капитанский
окрик быстро восстановил порядок. К этому моменту ножи из рук у черноволосой
девушки, словно по волшебству, исчезли.
   - Проворные пальцы и шустрые мозги дают побольше преимущества, чем меч  и
мускулы. Острый глаз - тоже неплохо, но, к счастью, и это у меня есть.
   - И скромности хоть отбавляй, - пробормотал Перрин.
   Девушка будто и не заметила его колкого замечания:
   - Я дала клятву и получила благословение в Иллиане,  на  Великой  Площади
Таммаз. Быть может, я и была самой юной, но в той толпе, с ревущими трубами,
грохочущими  барабанами,  звенящими   тарелками,   криками...   Какой-нибудь
шестилетка дал бы обет, никто и не заметил бы. Нас там было больше тысячи, а
может, и две, и у каждого - свои представления, где искать Рог Валир. У меня
на этот счет есть собственная идея, и она по-прежнему кажется мне верной, но
ни один Охотник не позволит  себе  пройти  мимо  необычного  следа.  Никаких
сомнений: к Рогу должен вести необычный след, а мне ни  разу  не  встречался
более  странный  след,  чем  тот,  что  оставляет  ваша  четверка.  Куда  вы
направляетесь? В Иллиан? Или еще куда?
   - А насчет чего твоя идея? - спросил Перрин. - Насчет того, где находится
Рог? - Надеюсь, в Тар Валоне, где ему ничто не грозит, и да ниспошлет  Свет.
чтобы я никогда впредь его не видел! - По-твоему, он где-то в Гэалдане?
   Девушка нахмурилась - у него появилось чувство, будто она ни  за  что  не
сойдет со следа, на который ее однажды вывел нюх, но он готов был предложить
ей столько боковых следов-ответвлений, сколько она примет. Она сказала:
   - Ты никогда не слышал о Манетерене?
   Перрин чуть не поперхнулся.
   - Слышал, - осторожно промолвил он.
   - Все королевы Манетерена были Айз Седай, а короли - Стражами, связанными
с ними узами. Вообразить не могу такого  места,  но  именно  так  утверждают
книги. Это была огромная страна - большая часть Андора и  Гэалдана,  и  куда
больше за их пределами, но столица, сам тот город, была в Горах Тумана.  Вот
там-то, я полагаю, и находится Рог. Пока вы  четверо  не  приведете  меня  к
нему.
   От гнева у Перрина  волоски  на  загривке  встопорщились.  Ей  вздумалось
читать ему нотации, будто он какой деревенский невежда-оболтус!
   - Не найти тебе ни Рога, ни Манетерена.  В  Троллоковы  Войны  город  был
разрушен; тогда последняя королева зачерпнула чересчур  много  Единой  Силы,
стремясь уничтожить Повелителей Ужаса,  которые  убили  ее  мужа.  -  Морейн
называла имена и того короля, и той королевы, но Перрин их не помнил.
   - Не в Манетерене, конечно, фермерский сынок, - холодно сказала  девушка,
- хотя в такой стране очень удобно что-нибудь прятать.  Но  в  Горах  Тумана
существовали  и  другие  города,  оставшиеся  от  других  государств,  таких
древних, что даже Айз Седай о них не помнят.  И  поразмысли  обо  всех  этих
россказнях, будто забредать в горы - к несчастью. Где еще сокрыть  Рог,  как
не в одном из тех позабытых городов? Лучше места не вообразить!
   - Слыхивал я, мол, спрятано что-то в горах. - Поверит ли она  ему?  Врать
без зазрения совести у Перрина обычно не очень-то получалось. -  Что  именно
там спрятано, в этих историях не говорится, но вроде  как  считается,  будто
сокровище из сокровищ, в мире больше него и нет. Так что,  может  быть,  это
Рог и есть. Но Горы Тумана тянутся на сотни лиг. Если ты хочешь  найти  Рог,
незачем попусту терять время с нами. Тебе нельзя терять ни часа, если хочешь
отыскать Рог прежде Орбана и Ганна.
   - Я же говорила тебе - у этой пары престранные представления,  будто  Рог
якобы спрятан в Великом Чернолесье. -  Она  улыбнулась  Перрину.  Когда  она
улыбалась, рот ее совсем не казался большим. -  И  еще  я  говорила  тебе  -
Охотник должен идти по необычным следам. Вам еще повезло, что Орбан  и  Ганн
были ранены в схватке  с  теми  айильцами,  не  то  они  тоже  вполне  могли
оказаться тут, на судне. Я-то, по крайней мере, не встану вам поперек дороги
и надувать вас не буду пытаться, как и не стану искать повода  сразиться  со
Стражем.
   Перрин раздраженно пробурчал:
   - Мы всего лишь путники, девушка, и направляемся в Иллиан.  Как,  кстати,
тебя зовут? Нам предстоит плыть вместе на этом судне не один день, и не могу
же я все время называть тебя просто девушкой.
   - Я себя называю Мандарб.
   Перрин не удержался и по-дурацки  загоготал.  Раскосые  глаза  ожгли  его
бешенством и презрением.
   - Придется тебя кое-чему  научить,  фермерский  сынок.  -  Голос  девушки
оставался ровен и спокоен. Правда, на самой  грани.  -  На  Древнем  Наречии
"Мандарб" означает "клинок". Имя, достойное Охотника за Рогом!
   Перрину наконец удалось справиться со смехом,  и,  всхлипнув  и  переведя
дыхание, он указал на канатный загон между мачтами:
   - Видишь того вороного жеребца? Его кличут Мандарб.
   Яростный жар погас в глазах девушки, и алые пятна расцвели на ее щеках.
   - Ох! По рождению я Заринэ Башир, но Заринэ - не  имя  для  Охотника.  Во
всех преданиях у Охотников  такие  звучные  имена...  Вот,  например,  Рогош
Орлиный Глаз.
   Вид у Заринэ был такой удрученный, что Перрин поторопился сказать:
   - А мне нравится имя Заринэ. Оно идет тебе.  -  В  глазах  девушки  вновь
сверкнули огоньки, и на мгновение ему показалось, что сейчас у  нее  в  руке
опять возникнет один из ее ножей. - Поздно уже, Заринэ. Я не  прочь  немного
поспать.
   Перрин повернулся к Заринэ спиной, шагнул к люку, который вел  на  нижнюю
палубу. По плечам у него разбежались мурашки. Команда по-прежнему шлепала по
палубе туда-сюда, ворочая длинные весла. Дурень! Не ткнет же девчонка в меня
ножом. Вокруг столько народу, не при них же! Или все-таки ткнет? Едва Перрин
дошел до люка, как девушка окликнула его:
   - Эй, селянин! Буду-ка я звать себя Фэйли. Когда я  была  маленькой,  так
обычно называл меня отец. Это слово означает "сокол".
   Перрин весь одеревенел, оступился на первой  ступеньке  и  чуть  было  не
загремел по лестнице.  Совпадение.  Он  заставил  себя  не  оглядываться  на
девушку и спустился по ступеням. Просто совпадение! Ничего  больше.  Коридор
был темен, но сквозь люк за спиной просачивалось достаточно  лунного  света,
чтобы различить, куда ступаешь. В одной из кают кто-то  громко  храпел.  Эх,
Мин, ну почему тебе выпало видеть все это в людях?

Глава 36
ДОЧЬ НОЧИ

   Чтобы узнать, какая из кают предназначалась  ему,  пришлось  заглянуть  в
некоторые из  них.  Но  там  было  темно.  В  каждой  каюте  спали  по  двое
пассажиров,  на  узких  кроватях,  пристроенных  к  стенам,  в  каждой,   за
исключением той, в которой находился Лойал. Он сидел  на  полу  между  двумя
кроватями, которые вряд ли годились  ему,  и  при  свете  подвесного  фонаря
что-то писал в своей записной книжке  в  матерчатом  переплете.  Огир  хотел
поговорить о событиях  прошедшего  дня,  но  Перрин,  едва  сдерживая  хруст
челюсти от  усилия  скрыть  зевоту,  полагал,  что  судно  к  этому  времени
пробежало достаточно далеко вниз по реке, чтобы  уснуть  в  безопасности.  И
спокойно видеть сны. Даже если волки  и  попытаются,  они  не  смогут  долго
бежать вровень с судном, подгоняемым длинными веслами и течением.
   Наконец он нашел каюту, которую и решил занять, - вполне по нему,  в  ней
никого; впрочем, не было и окна. Перрину хотелось побыть одному.  Совпадение
имен, только и всего, - думал он, зажигая фонарь, встроенный в стену. -  Как
бы то ни было, ее настоящее имя  Заринэ.  Но  скуластая  девушка  с  темными
раскосыми глазами недолго владела его мыслями. Он положил лук и прочий скарб
на узкую кровать, набросил на них плащ и уселся на другую кровать, собираясь
стащить сапоги.
   Илайас Мачира сумел остаться человеком, пусть и связанным  с  волками,  и
при этом не сошел с ума. Обдумав все сначала, Перрин пришел  к  выводу,  что
Илайас жил так годами и вряд ли часто встречал людей. Он хочет так. жить, во
всяком случае он принял такую жизнь. Но это не решало проблемы. Перрин-то не
мог так жить, не хотел с этим мириться. Но когда у тебя есть кусок  металла,
из которого нужно сделать нож, ты берешь его и делаешь нож. даже  если  тебе
больше нравится топор для рубки леса. Нет! Моя жизнь больше куска железа, из
которого можно выковать что угодно!
   Очень осторожно Перрин дотянулся сознанием до  волков,  ощущая  их  своим
мозгом, и ничего не почувствовал. Да, было  слабое  ощущение  волков  где-то
вдалеке, но оно исчезло, когда он потянулся к ним. Впервые за  столь  долгое
время он был один. Благословенно один.
   Задув фонарь, Перрин впервые за многие дни лег. Как же, Света ради, Ломал
ухитрится на такой  улечься?  Все  бессонные  ночи  накатились  на  Перрина,
истощение сделало его мускулы вялыми. У  Перрина  мелькнула  мысль,  что  он
все-таки ухитрился выбросить из  головы  айильца.  И  Белоплащников.  Светом
покинутый топор! Пусть я сгорю, но никогда не хотел бы видеть его - было его
последней мыслью перед тем, как он провалился в сон.

***

   Его окружал плотный белый туман,  настолько  плотный,  что  он  не  видел
собственных сапог, и такой тяжелый, обступивший со всех сторон,  что  он  не
мог ничего различить в десяти шагах. Ближе точно ничего не было. А в  тумане
могло таиться что угодно. Туман был каким-то  неестественным  -  он  не  был
влажным. Перрин положил руку на пояс, утешая себя тем, что  сможет  постоять
за себя, и вздрогнул. Топора там не было.
   Что-то двигалось в тумане, образуя серое завихрение. Что-то  приближалось
к нему.
   Юноша напрягся, размышляя, бежать или остаться на месте, сражаясь  голыми
руками, и гадая - с кем или с чем сражаться?
   Вздымающаяся борозда, прорезав туман, разрешилась  волком,  его  мохнатый
силуэт почти сливался со мглой.
   Прыгун?
   Волк помедлил, затем подошел и встал рядом с ним. Это был Прыгун - Перрин
был уверен, но что-то в осанке волка, в  желтых  глазах,  коротко  глянувших
юноше в глаза, требовало подчинить душу и тело тишине. Эти глаза  требовали,
чтобы человек следовал за волком.
   Перрин положил руку на спину волка, и, как только он это  сделал,  Прыгун
устремился вперед. Перин позволил волку вести себя. Мех под  его  рукой  был
плотным и пушистым. На ощупь он был как настоящий.
   Туман начал сгущаться. И вскоре только  рука  подсказывала  Перрину,  что
Прыгун все еще рядом. Но, посмотрев вниз,  он  не  увидел  даже  собственной
груди. Только серый туман. Если бы его завернули в только  что  состриженную
шерсть, и то он видел бы больше. Его  поразило  и  то,,  что  он  ничего  не
слышит. Даже собственных шагов. Он пошевелил  пальцами  ног  и  почувствовал
облегчение, ощутив ими свои сапоги.
   Мгла стала темнеть, и они с волком шли уже  сквозь  черную,  как  деготь,
тьму. Перрин прикоснулся  к  носу,  но  руки  своей  не  увидел.  Закрыв  на
мгновение глаза, юноша не смог уловить никакой разницы.  Он  по-прежнему  не
слышал никаких звуков. Его рука ощущала жесткую шерсть Прыгуна, но Перрин не
был уверен, чувствует ли он что-нибудь под ногами.
   Внезапно  Прыгун  застыл  на  месте,  заставив  остановиться  и  его.  Он
оглянулся... и тут же зажмурился,  сразу  ощутив  разницу.  Он  почувствовал
тошноту, сжавшую его желудок, но  все  же  заставил  себя  открыть  глаза  и
посмотреть вниз.
   Того, что он увидел, не могло быть: они находились в воздухе.  Перрин  не
видел ни себя, ни волка, будто ни один из них не  имел  тела,  -  эта  мысль
узлом связала его желудок. Но под  ними,  будто  освещенные  тысячами  ламп,
простирались длинные ряды зеркал. Казалось, эти ряды висели во мраке, но они
были такие ровные, словно стояли на бескрайнем полу. Зеркала простирались во
все стороны насколько хватало глаз, но прямо под ногами юноши было свободное
пространство. И там люди. Он вдруг услышал их голоса так хорошо, будто стоял
среди них.
   - Великий Повелитель, - пробормотал  один  из  мужчин,  -  где  я?  -  Он
огляделся,  вздрагивая  при  виде  своего  тысячекратного  отражения,  потом
уставился перед собой. Остальные, еще  более  напуганные,  теснились  вокруг
него. - О Великий Повелитель, я же спал в Тар Валоне. Я все еще сплю  в  Тар
Валоне! Где же я? Я сошел с ума?
   Некоторые из  окруживших  его  мужчин  носили  богато  украшенные  шитьем
одежды, другие - более простые одеяния, а некоторые, казалось,  были  голыми
или только в белье.
   - Я тоже сплю, - почти выкрикнул голый мужчина. - В Тире.  Я  помню,  как
лег спать с женой!
   - И я на самом деле сплю в Иллиане, - сказал мужчина в красном с золотом,
выглядевший потрясенным. - Я знаю, что на самом деле сплю, но этого не может
быть. Я знаю, что действительно вижу сон, но это невозможно. Что же все-таки
происходит. Великий Повелитель? Вы вправду явились ко мне?
   Темноволосый человек, п