пусть Создатель приютит их в своей руке, пока они не родятся вновь".
     Брови Мериан взлетели вверх, без сомнения от удивления, что она не расплакалась, услышав о потере трех дядей в один день. Но Мериан не знала Ламана Дамодреда. Этого сдержанного человека, который сгорал от амбиций, которые были в нем единственным теплом. По мнению Морейн, он не был женат потому, что даже желания стать королевой Кайриэна, было явно не достаточно, чтобы убедить какую-нибудь женщину выйти за него. Морессин и Алдекайн были даже хуже. Каждый был переполнен жаром, которого хватило бы на десятерых, но который они изливали жестокостью и злобой. И все они презирали ее отца, за то что он был ученым, и потому что он женился вторично такой же как он, ученой женщине, вместо того чтобы посредством женитьбы принести Дому Домедред связи или земли. Она бы помолилась за их души, но чувствовала больше жалости к Джаку Уинну, чем ко всем трем дядям вместе.
     "Это шок", - пробормотала Мериан. - "Ты в шоке, дитя, но это пройдет. Когда это случится, смело приходи ко мне. До этого нет необходимости завтра куда-либо выезжать. Я проинформирую Амерлин". - За Наставницей Послушниц было последнее слово, когда дело касалось Послушниц и Принятых. Мериан должно быть была вне себя от гнева, узнав, что Тамра отправила их загород, не спрашивая ее мнения.
     "Спасибо вам за доброту", - быстро сказала Морейн, - "но, пожалуйста, не надо. Мне нужно что-то делать и быть рядом с друзьями. Если завтра я останусь здесь, то окажусь в одиночестве".
     Меран казалось сомневалась, но после нескольких успокаивающих слов, предназначенных успокоить боль, которую, как она была уверена, Морейн прячет в себе, она позволила Морейн вернутся в свою комнату, где та нашла зажженными обе масляные лампы и потрескивающий огонь в камине. Несомненно, это была работа Суан. Она подумала было пойти в комнату к Суан, но та наверняка давно уже спит.
     На ужин в обеденных залах можно было рассчитывать еще примерно с час, но она отбросила все мысли о еде, вместо чего провела оставшееся время, преклонив колени в молитве за упокой души ее дядюшек. Это было ее наказание самой себе. Ей не хотелось походить на одну из тех Сестер, которые устраивали себе наказание постоянно, восстанавливая свой жизненный баланс, как они это называли. Она считала это показной глупостью. Но она должна была что-то почувствовать, услышав о смерти ее родственников, какими бы ужасными они не были. Только когда она поняла, что трапезные уже должны быть полны служанок, моющих полы, она поднялась и разделась чтобы помыться, использовав крупицу Огня чтобы нагреть воду. Холодная вода могла стать еще одним наказанием, но всему должны быть пределы.
     Погасив лампы, она сплела стража чтобы предохранить свои сны от чужого влияния. Это могло случится с теми, кто умел направлять. Другие способные направлять, находящиеся неподалеку, могли внезапно обнаружить, что они разделяют ваш сон. И забралась под одеяла. Она действительно устала, и сон пришел мгновенно. К сожалению, кошмары тоже. Но, не про ее родственников, ни даже про Джака Уинна, а про младенца, лежащего на снегу на склоне Драконьей Горы. В черном как смоль небе вспыхивали молнии, а его вопли были громом. Еще сны - о молодом человеке без лица. В этих снах тоже были молнии, но эти молнии он вызывал с неба, и города горели. Сгорали народы. Дракон возродился. Она проснулась в слезах.
     Огонь прогорел до нескольких тлеющих угольков. Вместо того чтобы подложить еще дров, она лопаткой для углей сгребла пепел к углям, и, не забираясь обратно в постель, завернувшись одеяло, вышла в ночь. Она не была уверена, что сможет снова заснуть, но одно знала точно - она не хотела спать одна.
     Она была уверена, что Суан уже спит, но когда она проскользнула в комнату подруги, быстро закрыв за собой дверь, Суан мягко спросила:
     - "Это ты, Морейн?" Несколько огоньков по-прежнему плясали в небольшом очаге Суан, давая достаточно света, чтобы разглядеть, как она откинула край своего одеяла.
     Морейн сразу же забралась внутрь. - "У тебя тоже были кошмары?"
     "Да", - выдохнула Суан. - "Что они могут сделать Морейн? Даже если они найдут его, что они могут сделать?"
     "Они могут привести его в Башню", - ответила она, вкладывая в свой голос больше уверенности, чем чувствовала на самом деле. - "Здесь его можно будет защитить". - Она надеялась, что это возможно. Куда больше народу, чем одни Красные, хотели бы видеть его мертвым или укрощенным, чтобы ни утверждали Пророчества. - "И обучить".
     Дракон Возрожденный должен учиться. Ему требовались знания о политике, так же как любому правителю, и о войне, как любому генералу. И знания об истории, как любому ученому. Верин Седай говорила, что большинство ошибок, которые совершали правители происходили от незнания истории. Они действовали, ничему не научившись на ошибках, сделанных другими. - "Его можно будет направлять". - Это было бы самым главным. Необходима уверенность, что он примет правильные решения.
     "Башня не может научить его направлять, Морейн."
     Это было правдой. То, как это делали мужчины... отличалось. "Отличалось так же, как мужчины отличаются от женщин", - говорила Верин. Птица не может научить рыбу летать. Ему придется научиться выживать, обучаясь самостоятельно. Пророчества не говорили выживет ли он, или сохранит рассудок до Последней Битвы. Только, что он должен участвовать в Тармон Гай'дон, ради надежды победить. Приходилось им верить. Она должна верить!
     "Думаешь, Тамре сегодня тоже снятся плохие сны, Суан?" - Та фыркнула. - "У Айз Седай не бывает плохих снов".
     Они, покамест, не были Айз Седай. И ни одна из них не смогла сомкнуть глаз до конца ночи. Морейн не знала, что видела Суан, лежа уставившись в потолок, она не могла заставить себя спросить, но сама она видела ребенка, плачущего в снегу и мужчину без лица, призывающего молнии. Отсутствие сна не защищало от кошмаров.

Глава 6

Сюрпризы

     Поутру в дверь Суан стал кто-то царапаться. Оказалось, что это довольно робкая Послушница по имени Сецуко, коренастая девочка даже ниже ростом, чем Морейн, которая передала им приказ Амерлин, предназначенный для всех Принятых, отправляться в западную конюшню к третьему часу Рассвета, приготовившись продолжить выполнение вчерашней работы. В свете лампы, с которой она пришла, ее светлые глаза сияли холодной завистью. Девочка из Арафела уже знала, чем закончится ее пребывание в Башне через несколько месяцев.
     Сецуко открыто рассуждала о побеге, пока не посетила кабинет Мериан, что дало ей урок осмотрительности, или сделало мудрее. Она злилась, что никогда не сможет получить шаль, но все равно придется сидеть в Башне, пока Сестры не удостоверятся, что она может направить, не причиняя вреда себе и окружающим. Несмотря на это, она все еще о чем-то мечтала. Действительно Послушницы время от времени убегали, и изредка убегали даже Принятые, испугавшись предстоящего испытания, но в конечном счете их всегда ловили, и их возвращение в Башню было крайне неприятным, если можно так выразиться. Поэтому для всех было лучше этого избегать.
     В других обстоятельствах, если бы она не была настолько уставшей, Морейн, возможно, сказала бы ей несколько слов чтобы успокоить. Или предостеречь. Однако гонг первого часа Рассвета уже прозвучал, и у них оставалось не больше получаса до второго. Они еще могли успеть перекусить тем, что подали на завтрак и как раз до третьего гонга домчаться до конюшни. Зевая, Морейн разбудила Суан, и, завернувшись в свое одеяло, побежала в темень, прежде чем Сецуко добралась до следующей двери и начала царапаться в нее, пытаясь разбудить Шириам. Этому дитя придется постараться посильнее. Шириам обычно спит как убитая.
     У других дверей, напоминая призраков, с лампами в руках топтались еще с полдюжины Послушниц. У ее двери стояла очень высокая девочка с золотистыми волосами, разлившимися по спине. Когда Морейн отпустила ее, та угрюмо сделала реверанс. Лисандре скоро пройдет испытание на Принятую, но не раньше, когда вылечится от своего постоянно скверного настроения. Вероятно, так и будет. Когда Башня видит что-то не правильное в одном из своих учеников, то она, так или иначе, это исправляет.
     Она торопливо умылась и оделась, выкроив еще время, чтобы почистить зубы солью и содой, и привести волосы в некоторое подобие прически. Но все же, когда она добралась до галереи со своим узелком, темнота уже стала сереть. Суан уже была здесь, завернутая в плащ, и готовая, если говорить о прическе. А рыжая Шириам, и еще одна Принятая уже направлялись завтракать.
     "Шириам сказала, что Айил действительно ушли, Морейн", - взволнованно сказала Суан, поправляя свой узелок с вещами на плече. - "Она говорит, что они уже почти в лиге на восток от реки".
     Шириам кивнула и повернулась, чтобы идти за остальными, однако Морейн схватила ее за край плаща.
     "Ты уверена?" - чуть ли не закричала Морейн. Если бы она была не так утомлена, то была бы более осторожна, выбирая слова. Ничего нельзя добиться от человека, если для начала разговора вы на него накричите.
     К счастью, худая Принятая не соответствовала тому характеру, на который указывали ее огненные волосы и раскосые зеленые глаза. Она просто вздохнула и с тоской посмотрела на выход. - "Я услышала это сперва от Гвардейца, который узнал от Шайнарца-курьера, а позже мне то же самое подтвердили Серафелле, Рима, и Дженнет. Одна Сестра может ошибаться, но когда одно и тоже говорят три, то можете быть уверенны, что они точно знают". - Она была приятной компаньонкой, с которой можно было весело провести вечер, если бы не ее привычка произносить банальности, словно читая лекцию. "Эй, вы двое! Чего вы улыбаетесь, как дуры?" - внезапно спросила она.
     "А я не знала, что улыбаюсь", - ответила Суан, удивившись. Она выглядела нетерпеливой, приподнимаясь на цыпочки, словно собираясь бежать.
     "А что, тем, кто улыбается, не разрешат поехать за город?" - спросила Морейн. Теперь можно было постараться убедить своих сопровождающих, отправится к лагерям, расположившимся у Горы Дракона. Когда она встретилась взглядами с Суан, то еще не была до конца уверена. Но теперь поняла. Они найдут его первыми. Как-нибудь, но найдут. Что - улыбка? Да, ей хотелось смеяться и танцевать!
     "Иногда, вы обе ведете себя очень странно", - сказала Шириам. - "Я, например, все до крови стерла себе о седло. Ладно, вы обе, если хотите, можете стоять тут и болтать. А я хочу позавтракать". - Но едва она повернулась, чтобы идти, как застыла, не дыша, как вкопанная.
     На светлеющую галерею вошла Мериан в накинутой на локти, так что синяя бахрома едва не волочилась по полу, шали, расшитой виноградной лозой. Она приковала к себе взгляды всех Принятых. В Башне Сестры редко носили свои шали, кроме официальных случаев. Появление здесь Наставницы Послушниц в шали подразумевало, что кто-то попал в очень крупные неприятности. Либо его вызывают на Испытание. Несколько девушек в надежде на это задержались на галерее, а остальные с максимальной скоростью бросились прочь, без сомнения, подстрекаемые больной совестью. Им лучше знать. Но все, чего они этим добились, что Мериан обратила на них внимание. Позднее она займется ими, пока не докопается, в чем именно они провинились. На родине Морейн, в Кайриэне, даже гусыни не ведут себя настолько глупо. Но сейчас Наставнице Послушниц было не до них, и она просто спокойно скользила дальше по галерее, вызывая волну реверансов, а также разочарование на лицах Принятых, мимо которых она проходила.
     Шириам была одно из тех, кто задержался, и именно перед ними остановилась Мериан. Сердце Морейн затрепетало, и, делая реверанс, она изо всех сил постаралась выровнять дыхание. Дыхание, прежде всего. Возможно, Суан была права. Хорошо, она на самом деле была права. Когда Мериан говорит Принятой, что той скоро предстоит пройти Испытание, то обычно это происходит в течение месяца. Но она не готова! Лицо Суан сияло рвением, я глаза блестели. Шериам в надежде на чудо раскрыла рот. Свет, каждая последняя Принятая считает, что она больше готова к экзамену на шаль, чем Морейн Дамодред.
     "Дитя, ты опоздаешь, если не спешишь", - сказала Синяя Сестра Шириам довольно резким тоном. Это было удивительно. Мериан никогда не говорила резко, даже когда кому-то на горизонте светило наказание. Когда она отчитывала вас за проступки, выбирая орудие наказания: розгу, ремень или ненавистный тапок; ее голос всегда оставался ровным.
     Едва рыжая девушка умчалась, Наставница Послушниц сосредоточила свое внимание на Суан и Морейн. Морейн думала, что ее сердце выскочит из груди. Не сейчас. Свет, пожалуйста, только не сейчас.
     "Я разговаривала с Амерлин, Морейн, и она согласилась со мной, что ты все еще находишься в шоке. Поэтому остальным Принятым придется обойтись сегодня без тебя". - Рот Мериан на мгновение сжался в линию, перед тем как к ее лицу вернулось обычное спокойное выражение. Но ее голос оставался довольно резким. - "Я бы не пустила никого из вас, однако люди лучше будут сотрудничать с ученицами Башни, чем с клерками, даже если это клерки Белой Башни. А Сестры взбунтовались бы, если бы их попросили выполнить подобное задание. Мать была, конечно же, права".
     Свет! Похоже, она спорила с Тамрой, и поэтому так расстроена, что все это рассказывает Принятой. Неудивительно, что она была резка с Шериам.
     В Морейн разлилось одновременно облегчение, что ей не придется немедленно проходить испытание на шаль, и разочарование. Они могли бы сегодня добраться до лагерей возле Горы Дракона. Пускай хоть до одного. Но могли!
     "Пожалуйста, Мериан, я..."
     Сестра подняла палец. Это было предупреждением не спорить, и как бы по-доброму и спокойно она не относилась ко всему, она никогда не давала второго предупреждения. Морейн быстро прикусила язык.
     "Тебя нельзя оставлять скорбеть без присмотра ", - продолжила Мериан. Несмотря на сохраняемое внешнее спокойствие, то как она подергивала шаль на плечах, говорило о сильном раздражении. - "Часть девочек пишет как курица лапой..." - Да, определенно она была сильно расстроена. Когда она кого-то критиковала, обычно немного, то обычно точно называла объект критики, не больше, не меньше. - "И Мать согласилась, что ты сможешь переписывать записи, которые плохо читаются. У тебя ясный подчерк. Немного витиеватый, но разборчивый".
     Морейн отчаянно пыталась что-то придумать, что сказать, лишь бы Сестра не решила, что она ей возражает, но ничего не приходило в голову. Как бы ей избежать этого поручения?
     "Отличная идея, Морейн!" - сказала Суан, и Морейн вытаращилась в изумлении на подругу. Вот так подруга! Но Суан весело продолжила свое предательство. - "Она вчера ночью не смыкала глаз, Мериан. Поспала не больше часа. Я думаю, что ей не безопасно ехать верхом. Она не проедет и мили как свалится". - И это говорит Суан!
     "Я рада, что ты согласилась с моим решением, Суан", - сухо сказала Мериан. Морейн покраснела бы, если бы так обратились к ней, но Суан была сделана из более прочного материала, и встретила поднятую бровь Сестры с широкой улыбкой и невинно распахнутыми глазами. - "Ее нельзя оставлять одну, поэтому ты ей поможешь. У тебя тоже хороший подчерк". Улыбка застыла на лице Суан, но Сестра сделала вид, что этого не заметила. - "А теперь, следуйте за мной. Пойдем. У меня сегодня еще найдутся важные дела, вместо того, чтобы гулять с вами по Башне".
     Скользя впереди словно пухлый лебедь, плывущий по течению реки, причем в быстром течении, она привела их к маленькой комнате без окон прямо под покоями Амерлин, но с другой стороны коридора. Тут находился богато украшенный резьбой письменный стол, с двумя стульями с прямыми спинками, лоток для ручек, большая стеклянная фляга с чернилами, чашки с песком для присыпания, стопка отличной белой бумаги, и огромное количество беспорядочно раскиданных листов с именами. Повесив плащ на крючок и положив свой узелок на пол рядом со столом, Морейн и Суан хмуро уставились на эту груду. По крайней мере, здесь был камин, а в его узком очаге пылал огонь. И по сравнению с коридором здесь было жарко. И куда теплее, чем оказалась бы прогулка загород по снегу. Хоть какой-то плюс.
     "Когда закончите завтрак", - сказала Мериан, - "возвращайтесь сюда и принимайтесь за работу. Оставьте копии в приемной у кабинета Амерлин".
     "Свет, Суан", - язвительно спросила Морейн, как только Сестра ушла, - "что, подвигло тебя решить, что это отличная идея?"
     "Ты!" - с сожалением поморщилась Суан. - "Таким образом мы сможем проверить больше имен. Возможно, даже все, если Тамра продержит нас на этой работе достаточно долго. И мы первые узнаем, кто он. Сомневаюсь, что может найтись два мальчугана, которые родились на Горе Дракона. Правда, я думала, что это будешь ты, а не мы". - Она мрачно вздохнула, и затем внезапно хмуро поглядела на Морейн. - "С какой стати тебе скорбеть? И почему они предполагают, что ты в шоке?"
     Вчера показывать свое горе показалось ей неуместным, даже пустяком, по сравнению с тем, с чем предстояло столкнуться всему миру, но сейчас Морейн без малейшего колебания выложила все о случившимся с ней. Прежде, чем она закончила, Суан крепко, успокаивающе ее обняла. Они часто плакали на плече друг друга, и куда чаще, чем у Мериан. Она никогда не с кем не была так близка, кроме Суан. И кого любила бы так сильно.
     "Знаешь, у меня шесть дядей, и все замечательные люди", - мягко сказала Суан, - "и еще один умер, доказывая всем, каким прекрасным человеком он был. Но у меня есть еще два дяди, которых мой отец не пускает даже на порог, и один из них его собственный брат. Мой отец даже не называет их по именам. Они оба - бандиты, мошенники и пьяницы. И когда они напиваются эля или бренди, если только достаточно награбили, чтобы заплатить за выпивку, то начинают приставать ко всем, кто косо на них поглядит. Обычно, они набрасываются с кулаками, пинками и чем попало под руку, двое на одного беднягу. И однажды их повесят за убийство, если уже не висят. И когда они умрут, я не пролью ни слезинки. Некоторые не стоят даже слез".
     Морейн обняла ее за плечи. - "Ты всегда знаешь, что сказать к месту. Но я все равно помолюсь за них".
     "Я тоже помолюсь об этих двух негодяях, когда они умирают. Но не буду жалеть о них, ни живых, ни мертвых. Пойдем. Надо позавтракать. Это будет долгий день, а у нас не будет для развлечения даже славной конной прогулки". - Похоже она шутила, но в ее синих глазах не было радости. Похоже она действительно ненавидела канцелярскую работу. Ее никто не любит.
     Обеденный зал, которым чаще всего пользовались Принятые, находился на самом нижнем уровне Башни. Это была большая комната, стены которой были выкрашены в абсолютно белый цвет, а пол выложен такой же плиткой. Зал заполняли длинные, полированные столы, и обыкновенные скамейки, на которых могли уместиться два человека, или, потеснившись, три. Все Принятые быстро жевали свой завтрак, а иногда проглатывали не жуя, с непристойной поспешностью. Шириам испачкала платье овсянкой и метнулась из комнаты, крича, что у нее хватит времени, чтобы переодеться. Она бежала очень быстро. Спешили все. Даже Кэтрин потрусила, дожевывая на ходу рулет и стряхивая с платья последние крошки. Похоже, что теперь причина выбраться из города была для них не такой уж глупой. Суан вяло ковырялась в своей овсянке, приправленной сушеными яблоками, а Морейн за компанию с ней чашку за чашкой пила крепкий черный чай, слегка приправленный медом. Торопиться было не куда, потому что шансы на то, что имя младенца окажется в ожидавших их списках, были ничтожно малы.
     Скоро они оказались одни, и к ним вышла одна из поварих. Пухлая женщина в длинном, безупречном белом переднике, нахмурившись уставилась на них, подперев кулаками бока. Ларас была среднего возраста, может чуть старше, и довольно симпатичной, но в таком состоянии могла сверлить дырки в камнях. Среди Принятых не было дур пререкаться с Ларас, по крайней мере, дважды. Даже Суан смутилась под этим пристальным немигающим в