ли бы она крепко сжала их  этим  потоком,  и  то
вряд ли глаза у них выкатились бы сильнее. Одна из  женщин,  лежавших  в
обмороке, неожиданно тяжело задышала и закашлялась, оттолкнув  крошечный
пузырек с ароматической  солью.  Это  маленькое  происшествие  разрушило
всеобщее оцепенение, и тут же раздались взволнованные голоса.
   - Мы что, сможем стать Айз Седай? - возбужденно спросила  тайренка  в
жилетке ювелиров.
   Круглолицая женщина с красным поясом буквально взорвалась криком:
   - Нам позволят учиться? Нас снова станут учить?
   Со всех сторон хлынул поток  голосов,  в  которых  смешались  боль  и
страстное желание:
   - Мы на самом деле сможем?.. Нам позволят?..
   Реанне тут же яростно накинулась на них:
   -  Ивара,  Сумеко,   все   вы!   Прекратите!   Не   забывайтесь!   Вы
разговариваете с Айз Седай! Вы... разговариваете... с Айз Седай!
   Она прикрыла лицо дрожащей рукой. Все в смущении замолчали,  опустили
глаза и покраснели еще  сильнее.  Несмотря  на  седые  или  почти  седые
волосы, все они, со своими вытянувшимися физиономиями,  напомнили  Илэйн
послушниц,  дерущихся  подушками  после  того,  как  отзвонил   вечерний
колокол, и внезапно застигнутых на месте преступления Наставницей.
   Реанне сквозь пальцы нерешительно взглянула на Илэйн.
   - Нам в самом деле позволят вернуться в Башню?  -  пробормотала  она,
продолжая прикрываться ладонью. Илэйн кивнула:
   - Те, кто способен учиться, чтобы  стать  Айз  Седай,  получат  такую
возможность, но это относится не только к вам. К любой женщине,  которая
может направлять Силу.
   Невыплаканные слезы засияли в глазах Реанне. Илэйн не  была  уверена,
но ей послышалось, что женщина прошептала что-то вроде:
   - Я смогу стать Зеленой.
   Как трудно было тут же не вскочить и не обнять ее!
   Никто  из  Айз  Седай  по-прежнему  не  проявлял  никаких  эмоций,  а
Мерилилль выглядела суровее всех.
   - Можно мне задать вопрос, Илэйн? - спросила она. -  Реанне,  сколько
из... вас захотят присоединиться  к  нам?  -  Без  сомнения,  эта  пауза
включала в себя что-то вроде "сколько дичков и женщин, которые прежде не
прошли испытания".
   Если Реанне и заподозрила в словах Мерилилль скрытый  смысл,  она  не
придала этому значения.
   -  Я  даже  мысли  не  допускаю,  что  кто-то  откажется  от   такого
предложения, - сказала она, почти задыхаясь. - Потребуется время,  чтобы
известить всех.
   Мы стараемся не собираться  все  в  одном  месте,  поэтому...  -  она
засмеялась, почти на грани истерики или слез, - ...поэтому Айз  Седай  и
не замечают нас.
   Сейчас в наших списках числится тысяча семьсот восемьдесят три имени.
   Большинство Айз  Седай  владели  искусством  скрывать  потрясение  за
показным спокойствием, и лишь Сарейта широко распахнула глаза.  Ее  губы
беззвучно зашевелились, но  Илэйн  знала  ее  достаточно  хорошо,  чтобы
прочесть по ним сказанное: "Две тысячи дичков! Помоги нам Свет!"
   Илэйн с преувеличенной тщательностью расправила юбки,  изо  всех  сил
стараясь сохранить спокойное выражение лица. Помощь Света  и  впрямь  не
помешает.
   Реанне неправильно поняла затянувшееся молчание:
   - Вы  рассчитывали  на  большее?  Каждый  год  происходят  несчастные
случаи, или кто-то умирает своей смертью,  как  и  прочие  люди,  и  нас
становится все меньше. Боюсь, Родня ненамного увеличилась  за  последнюю
тысячу лет.
   Возможно, привлекая женщин, покидающих Белую  Башню,  мы  действовали
излишне  осторожно,  но  мы  всегда  опасались,  что   кто-то   из   них
проговорится, и тогда... тогда...
   - Мы вовсе не разочарованы  тем,  что  вас...  не  так  уж  много,  -
заверила ее Илэйн,  сделав  успокаивающий  жест.  Разочарованы?  Да  она
готова была нервно захихикать. Женщин, входящих в Родню, оказалось почти
вдвое больше, чем самих Айз Седай! Эгвейн никогда не просила разыскивать
женщин,  способных  направлять.  Но  если  Родня  отказывала   некоторым
дичкам... Но надо держаться ближе к делу; привличение Родни в Башню - не
главная задача - Реанне, мягко сказала Илэйн, - может  быть,  теперь  ты
постараешься вспомнить что-нибудь о Чаше Ветров?
   Реанне залилась краской, точно небо на рассвете.
   - - Мы никогда даже не дотрагивались до них, Илэйн Седай. Понятия  не
имею, кто и зачем их вообще собрал. Никогда  не  слышала  об  этой  Чаше
Ветров, но у нас есть подходящая под ваше описание кладовая...
   Этажом ниже какая-то женщина коротко направила Силу. Послышался  крик
ужаса.
   Илэйн, как  и  остальные,  мгновенно  оказалась  на  ногах.  Бергитте
выхватила из складок своего платья кинжал.
   - Это, наверно, Дерис, - сказала Реан, - Здесь только ее нет.
   Реанпе шагнула к двери, но Илэйн опередила и схватила за руку.
   - Ты еще не Зеленая сестра, - пробормотала она. И была  вознаграждена
за эти  слова  ямочками  на  щеках  и  прекрасной  улыбкой,  удивленной,
благодарной и Свет знает какой еще. - Мы сами справимся с этим, Реанне.
   Мерилилль и остальные были уже  наготове,  но  Бергитте  оказалась  у
двери раньше всех и с усмешкой дотронулась до щеколды. Илэйн  проглотила
ком в горле, но не сказала ни слова.
   Таково право Стражей, поэтому  их  и  называют  Гайдинами  -  первыми
входят, последними уходят.  Но  все  же  она  призвала  саидар,  готовая
сокрушить все, что угрожает ее Стражу.
   Дверь распахнулась прежде, чем ее толкнула Бергитте. Ленивой походкой
вошел Мэт, толкая перед собой  стройную  служанку,  которая  запомнилась
Илэйн по прошлому посещению.
   - Я подумал, что вы, наверно, здесь, когда увидел такую уйму Стражей,
выпивающих в той таверне, от которой  меня  уже  просто  тошнит.  -  Мэт
нахально усмехнулся, не обращая внимания на сердитый взгляд Дерис.  -  Я
только что вернулся из Рахада, куда отправился вслед за вышедшей  отсюда
женщиной.
   Точнее, она была на верхнем этаже дома, в котором никто не  живет.  Я
забрался туда после того, как она ушла, но там такая пылища, что я сразу
понял, в какую комнату она заходила.  На  двери  висит  огромный  ржавый
замок, но ставлю тысячу крон против пинка в зад, что  ваша  Чаша  именно
там. - Дерис явно собралась лягнуть его, но Мэт отпихнул  ее  и  вытащил
из-за пояса маленький нож. - Может, хоть кто-то  из  вас  объяснит  этой
дикой кошке, на чьей я стороне? За последние дни мне смертельно  надоели
женщины с ножами.
   - Нам уже все известно, Мэт, - сказала Илэйн. Ну, по  правде  говоря,
не совсем все.
   Мэт был просто ошеломлен и... так выглядит  человек,  который  понял,
что трудился зря. Благодаря своим узам Илэйн ощутила  внезапный  всплеск
чувств,  исходящих  от  Бергитте.  Лицо  ее  Стража  почти  не  изменило
выражения, но в глубине сознания  Илэйн  вспыхнули  неожиданные  эмоции,
больше всего похожие на неодобрение. Авиенде, наверно,  не  понадобилось
бы столько времени, чтобы сообразить, что к  чему.  Открыть  рот  сейчас
было  одним  из  самых  трудных  поступков,  которые  Илэйн   когда-либо
совершала в своей жизни.
   - И все же я очень благодарна тебе, Мэт,  -  промолвила  она.  -  Это
целиком твоя заслуга - мы нашли то, что искали.
   Мэт открыл рот; его явное изумление поразило Илэйн даже сильнее,  чем
прежнее разочарование.
   Мэт быстро захлопнул рот, но тут же открыл его снова и заявил:
   - Тогда давай  наймем  лодку  и  заберем  эту  проклятую  Чашу.  Если
повезет, мы покинем Эбу Дар уже ночью.
   - Это нелепо, Мэт. И не изображай дело так, будто я унижаю  тебя.  Мы
не станем ползать по Рахаду в темноте и не  покинем  Эбу  Дар,  пока  не
пустим в ход Чашу.
   Он, конечно, принялся спорить, но тут Дерис снова попыталась  лягнуть
его. Мэт увернулся, и спрятался за Бергитте и завопил, чтобы  кто-нибудь
наконец помог ему, а Дерис кинулась за ним.
   - Это ваш Страж, Илэйн? - с сомнением в голосе спросила Реанне.
   - О Свет, нет! Бергитте мой Страж. -  У  Реанне  отвалилась  челюсть.
Язык Илэйн жег вопрос, который  она  не  решилась  бы  задать  ни  одной
сестре. Реанне, если можно, скажи мне, сколько тебе лет?
   Женщина заколебалась, глядя на Мэта, но он  все  еще  увертывался  от
Дерис, прячась за ухмыляющейся Бергитте.
   - В следующий день рождения, - ответила  Реанне  таким  тоном,  будто
речь шла о самой заурядной вещи на свете,  -  мне  исполнится  четыреста
двадцать лет.
   Услышав это, Мерилилль упала в обморок.

Глава 32

ЗАПЕЧАТАНО ПЛАМЕНЕМ

   Элайда  до  Аврини  а'Роихан  по-королевски  восседала  на   Престоле
Амерлин, высоком кресле, покрытом резьбой в  виде  вьющихся  виноградных
лоз; теперь на его спинке было только шесть цветных полос  вместо  семи,
как и на палантине у нее на плечах. Она обежала взглядом Собрание Башни.
В зале под огромным куполом тянулся по кругу  помост,  на  который  вели
ступени, и окрашенные в разные  цвета  кресла  Восседающих  теперь  тоже
стояли по-новому. Расстояния между ними увеличились, ведь  теперь  здесь
восседали представительницы только шести Айя вместо семи, как прежде,  а
восемнадцать сестер  покорно  и  испуганно  сгрудились  перед  помостом.
Молодой ал Тор стоял на коленях рядом с Престолом Амерлин;  он  не  имел
права говорить без разрешения, а сегодня он его не получит.  Сегодня  он
был просто еще одним символом ее власти, и двенадцать  самых  доверенных
Восседающих, окруженных сиянием саидар, поддерживали соединение, которым
она управляла саа - цтобы обезопасить себя от него.
   - Большое согласие достигнуто. Мать, - кротко проговорила Алвиарин за
спиной Элайды и смиренно склонилась, опираясь на  посох  с  навершием  в
виде Пламени.
   На полу, ниже  помоста,  дико  завопила  Шириам,  и  Гвардейцу  Башни
пришлось удержать ее. Красная сестра, создавшая вокруг  нее  ограждающий
барьер, презрительно усмехнулась. Романда и  Лилейн  сохраняли  холодное
достоинство, но большинство остальных, окруженных  караулом,  неудержимо
рыдали. Может быть, от облегчения, потому что  только  четверых  из  них
приговорили к самому суровому наказанию, а может быть, от  страха  перед
тем, что их ожидало. Лица у тех троих, которые  осмелились  восседать  в
Собрании мятежниц от ныне распущенной Голубой Айя, побелели как мел. Все
мятежницы были  изгнаны  из  своих  Айя  до  тех  пор,  пока  Элайда  не
смилостивится над ними, но бывших Голубых ожидали  долгие  годы  тяжелой
работы, прежде чем они добьются ее милости и им будет позволено вступить
в какую бы то ни было Айя. А до тех  пор  они  у  нее  будут  ходить  по
струнке.
   Элайда поднялась - Единая Сила, хлынувшая к ней  со  всех  сторон  из
круга Восседающих, стала еще одним доказательством ее власти.
   - Собрание согласно  с  волей  Престола  Амерлин.  Первой  подвергнут
наказанию  розгами  Романду.  -  Голова  Романды  дернулась;  посмотрим,
удастся  ли  ей  сохранить  достоинство  при  усмирении.  Элайда   резко
взмахнула рукой:
   - Уведите пленниц, и  введите  первую  из  тех  несчастных  обманутых
сестер, которые присоединились к ним. Я приму их покаяние.
   Среди пленниц кто-то громко вскрикнул, и одна из них вырвалась из рук
удерживающего ее Гвардейца. Эгвейн  ал'Вир  бросилась  к  ногам  Элайды,
протягивая к ней руки, по щекам ее потоком струились слезы.
   - Простите меня. Мать! - зарыдала  девушка.  -  Я  виновата!  Я  хочу
покаяться, я каюсь! Пожалуйста, не усмиряйте меня! -  Она  рухнула  вниз
лицом, содрогаясь от рыданий.  -  Смилуйтесь,  Мать!  Я  раскаиваюсь!  Я
сожалею!
   - Престолу Амерлин не чуждо милосердие. -  В  голосе  Элайды  звучали
ликующие нотки. Башне придется потерять Лилейн, Романду и Шириам -  чтоб
другим неповадно было, - но  сила  этой  девушки  еще  пригодится  Белой
Башне.
   Вернее, ей самой, что одно и то же.  -  Эгвейн  ал'Вир,  ты  восстала
против своей Амерлин, но я готова проявить милосердие. Ты снова наденешь
белое платье послушницы и будешь носить его до тех пор, пока я  сама  не
решу, что ты готова подняться на новую ступень. Но в тот самый  день  ты
принесешь на Клятвенном Жезле Четвертую Клятву - верности и  преданности
Престолу Амерлин.
   Другие пленницы тоже попадали на колени, моля, чтобы и  им  позволили
дать эту клятву, доказать, что они искренне раскаиваются. Лилейн рухнула
на колени одной из первых, Романда и Шириам не слишком отставали от нее.
Эгвейн проползла несколько шагов и поцеловала подол платья Элайды.
   - Вверяю себя вашей воле. Мать,  -  сквозь  слезы  пробормотала  она.
Благодарю вас. О, благодарю вас!
   Алвиарин схватила Элайду за плечо и встряхнула.
   - Проснись же, глупая женщина! - прорычала она.
   Элайда открыла глаза в тусклом свете лампы, которую держала Алвиарин,
наклонившись над постелью и  касаясь  рукой  ее  плеча.  Еще  не  совсем
проснувшись, Элайда пробормотала:
   - Что ты сказала?
   - Я сказала: "Пожалуйста, проснитесь, Мать", -  невозмутимо  ответила
Алвиарин. - Коварла Балдене вернулась из Кайриэна.
   Элайда тряхнула головой, прогоняя остатки сна.
   - Так быстро? Я ожидала, что они будут  здесь  не  раньше  чем  через
неделю. Коварла, говоришь? А где Галина? - Глупый  вопрос.  Алвиарин  не
могла знать, что за ним стояло.
   Но Алвиарин все тем же холодным хрустальным голосом ответила:
   - Коварла считает, что Галина захвачена в плен  или  погибла.  Боюсь,
новости не слишком... хороши.
   Из головы Элайды тут же выскочили  все  мысли  о  том,  что  Алвиарин
следовало знать, а что нет.
   - Рассказывай, - потребовала она, отбрасывая шелковую простыню.
   Однако то, что она услышала, пока  поднималась  и  накидывала  поверх
ночной рубашки шелковый халат, не позволило ей составить полную  картину
случившегося.  Сражение.  Орды  айилок,  способных  направлять.  Бегство
ал'Тора.
   Полное поражение. Расстроенная всем этим, она все  же  заметила,  что
Алвиарин полностью одета - в  белом  платье  с  серебряной  вышивкой,  с
накидкой Хранительницы Летописей на  плечах.  Вместо  того  чтобы  сразу
кинуться сюда и рассказать ей обо всем, эта женщина потратила  время  на
одевание!
   Напольные часы в кабинете мягко пробили второй час ночи, когда Элайда
вошла в гостиную. До утра еще далеко - худшее время для получения дурных
вестей. Коварла поспешно вскочила с кресла с красной подушкой, ее обычно
жесткое, неумолимое  лицо  казалось  странно  обвисшим  от  усталости  и
тревоги.
   Опустившись на колени, она поцеловала кольцо  Элайды.  Темное  платье
для верховой езды  запылилось  и  измялось  после  долгого  путешествия,
светлые волосы явно нуждались в расческе, но на плечи  накинута  шаль  -
Коварла носила ее столько, сколько Элайда жила на свете.
   Элайда едва дождалась, пока губы этой женщины  прикоснутся  к  кольцу
Великого Змея, и тут же отдернула руку.
   - Почему послали тебя? - отрывисто  спросила  она.  Схватив  вязание,
брошенное в кресле,  Элайда  уселась  и  замелькала  длинными  костяными
спицами.
   Вязание  способствовало  тому  же,   чему   и   поглаживание   резных
миниатюрных безделушек из  поделочной  кости,  а  ей  сейчас  несомненно
требовалось  успокоиться.  Еще  вязание  помогало  думать.  Она   должна
осмыслить случившееся.
   - Где Кэтрин?
   Если Галина погибла, бразды правления должна была взять в  свои  руки
Кэтрин, а не Кайрен. Элайда внесла в этот  вопрос  полную  ясность:  как
только ал'Тора захватят, руководство переходит к Красной Айя.
   Коварла медленно, будто сомневаясь, стоит ли это делать, поднялась  с
колен, плотно прижав к бокам накинутую на плечи шаль с красной бахромой.
   - Кэтрин тоже пропала. Мать. Среди уцелевших не оказалось никого выше
меня... - Слова замерли у нее на устах, когда пальцы Элайды застыли,  не
вытащив очередную петлю, а сама она  устремила  на  Коварлу  пристальный
взгляд.
   Та сглотнула и переступила с ноги на ногу.
   - Сколько, дочь моя? - наконец спросила  Элайда,  удивляясь,  что  ее
голос звучит так спокойно.
   - Я не знаю,  скольким  еще  удалось  бежать,  Мать,  -  нерешительно
ответила Коварла. - Мы побоялись задерживаться, чтобы обыскать все, и...
   -  Сколько?  -  закричала  Элайда.  Вздрогнув,  она  заставила   себя
сосредоточиться на вязании. Не следовало кричать, давать  волю  гневу  -
это проявление слабости. Просунуть спицу  в  петлю,  подцепить  пряжу  и
вытащить очередную петлю. Успокаивающе монотонные движения.
   - Я... Со мной пришли еще одиннадцать сестер. Мать.  -  Тяжело  дыша,
Коварла сделала паузу, но потом продолжила, когда Элайда  не  промолвила
ни слова. - Остальные, возможно, добираются сами, Мать. Гавин  отказался
ждать дольше, а мы не решились остаться без него и  его  Отроков,  когда
вокруг так много айильцев и...
   Элайда ничего больше не слышала. Двенадцать. Если бы еще  кому-нибудь
удалось уцелеть, они тут же направились бы в Тар Валон и появились здесь
раньше Коварлы. Даже будь одна или двое из них ранены, что замедлило  бы
передвижение... Двенадцать. Башня не несла таких огромных потерь даже во
время Троллоковых Войн.
   - Этих айильских дикарок придется  проучить,  -  сказала  Элайда,  не
вслушиваясь в слова Коварлы, которая продолжала что-то  бубнить.  Галина
думала, что ей удастся настроить одних Айил против других; ну  и  глупая
же была женщина! - Мы освободим сестер, которых они захватили в плен,  и
покажем им, что значит бросать вызов Айз Седай! И снова приберем к рукам
ал'Тора. Она не  позволит  ему  ускользнуть,  нет,  даже  если  придется
поднять всю Белую Башню, чтобы захватить его, и  лично  возглавить  этот
поход! Предсказание не вызывало сомнений. Она победит!
   Бросив  смущенный  взгляд   на   Алвиарин,   Коварла   снова   начала
переминаться с ноги на ногу:
   - Мать, эти мужчины... Я думаю...
   - Нечего тебе думать! - рявкнула Элайда. Ее пальцы конвульсивно сжали
спицы, и она подалась вперед так резко, что Коварла вскинула руки, точно
пытаясь защититься. Элайда и думать забыла о том,  что  здесь  Алвиарин.
Как бы то ни было, эта женщина узнала то, что узнала, с  ней  еще  будет
время  разобраться.  -   Надеюсь,   Коварла,   ты   приняла   все   меры
предосторожности, чтобы  тайна  была  сохранена?  Не  считая  того,  что
Хранительница в курсе?
   - О да. Мать, -  поспешно  заверила  Элайду  Коварла.  Она  энергично
закивала, радуясь, что хоть что-то ей удалось  сделать  правильно.  -  Я
вошла в город одна и все время закрывала  лицо,  пока  не  добралась  до
Алвиарин. Гавин порывался отправиться вместе со мной,  но  стражники  на
мосту отказались пропустить Отроков.
   - Забудь о Гавине Траканде, - сердито приказала Элайда. Похоже,  этот
молодой человек остался в живых, чтобы мешать выполнению ее планов. Если
бы Галина уцелела, ей пришлось бы заплатить за все, а  больше  всего  за
то, что позволила ал'Тору  сбежать.  -  Ты  покинешь  город  с  теми  же
предосторожностями, с какими вошла в него, дочь моя, и укроешься  вместе
с остальными в одной из деревень, подальше от предмостных  городков,  до
тех пор, пока я не пошлю за  вами.  Дорлан  будет  в  самый  раз.  -  Им
придется спать в сарае, в крошечной деревушке, в которой нет  гостиницы;
ладно,  они  заслужили  такое  обращение.  Ступай.  И  молись,  чтобы  в
ближайшее  время  объявился  кто-нибудь  рангом  повыше  тебя.  Собрание
призовет к ответу виновников этой беспримерной катастрофы,  а  в  данный
момент, судя по твоим словам, ты среди них старшая. Иди!
   Коварла побелела как мел. Приседая  перед  уходом,  она  пошатнулась,
Элайде даже показалось, что она  вот-вот  упадет.  Жалкая  недотепа!  Ее
окружают глупцы, изменники и недотепы!
   Как только дверь захлопнулась, Элайда отшвырнула вязание, вскочила  с
места и накинулась на Алвиарин:
   - Почему я только сейчас узнала обо всем? Если ал'Тор  сбежал...  как
ты сказала? Семь дней назад? Если он сбежал семь дней назад, хоть чьи-то
"глаза и уши" должны были узнать об этом. Почему мне ничего не сообщили?
   - Я лишь передаю то, о чем мне докладывают Айя, Мать. - Алвиарин  без
всякой нужды поправила накидку. -  Вы  в  самом  деле  собираетесь  ради
восстановления