ом, поймет ли ее Аланна,  так  как  и  сама  не
совсем понимала, о чем хочет спросить у нее, но Аланна кивнула,  словно  все
ей было ясно.
   - Коричневые Айя ищут знания, -  молвила  она.  -  Голубые  ищут  причины
событий. Белые исследуют  проблемы  истины  посредством  неумолимой  логики.
Какую-то часть всех этих дел считаем своей обязанностью мы все,  разумеется.
Но быть Зеленой сестрой означает всегда оставаться начеку. - В голосе Аланны
прозвучала нота гордости. - Во времена Троллоковых Войн нас  часто  называли
Боевой Айя. Все Айз  Седай  помогали  войскам,  где  только  могли  и  когда
появлялась необходимость, но только  одни  Зеленые  Айя  сопровождали  армию
постоянно, всегда были с войсками в каждой битве. Мы бились  с  Повелителями
Ужаса. Боевые Айя. И сейчас мы остаемся наготове, ибо многие ждут, что на юг
снова устремятся троллоки - в Тармон Гай'дон, в час Последней  Битвы.  Мы  и
встанем на их пути. Это и означает быть Зеленой Айя.
   - Спасибо, Айз Седай, - сказала Эгвейн. Значит, такой была и я? Или стану
ею? О Свет, как мне хочется знать, было ли это на самом деле, связано ли все
с тем. что происходит здесь и сейчас!
   К беседующим приблизилась Амерлин, и они присели  перед  ней  в  глубоком
реверансе.
   - Как ты себя чувствуешь, дочь  моя?  -  спросила  Амерлин,  обращаясь  к
Эгвейн. Взгляд ее скользнул к  уголку  бумаг,  выглядывавших  из-под  платья
послушницы в руках девушки, и вновь обратился на лицо Эгвейн. - Я верю,  что
еще при жизни успею выяснить все "почему"  того  случая,  который  произошел
сегодня.
   Эгвейн покраснела всем лицом.
   - Чувствую я себя хорошо, матушка.
   Аланна удивила девушку тем, что в ту же минуту обратилась  к  Амерлин  со
своей странной просьбой.
   - О подобных желаниях наших сестер я никогда не  слышала,  -  проговорила
Амерлин рычащим голосом. - Капитан не станет мараться в иле вместе с трюмной
командой, снимая судно с отмели, даже если самолично загонит его туда! - Она
посмотрела на Эгвейн, и озабоченность просквозила в ее глазах. И еще гнев. -
Я разделяю твою обеспокоенность судьбой девушки, Аланна.  Каков  бы  ни  был
проступок бедняжки, подобного наказания она не заслужила. Ну что ж,  хорошо.
Если это поможет тебе успокоить свои чувства, ты можешь приходить к  Шириам.
Но только одна, без Эгвейн. Это дело касается строго только вас двоих,  тебя
и Шириам. Я не позволю, чтобы Айз Седай подвергались осмеянию, пусть даже  в
стенах самой Башни.
   Эгвейн открыла  рот,  желая  признаться  женщинам  во  всем,  что  с  ней
произошло, и отдать им кольцо, - мне не нужна эта проклятая  вещь,  в  самом
деле не нужна, - но ее опередила Аланна:
   - Я просила еще кое о чем, матушка.
   - Не смеши меня, дочь моя. - Амерлин  явно  сердилась,  голос  ее  звучал
раздраженно. - И дня не пройдет, как ты станешь посмешищем всей Башни -  для
всех, кроме тех, кто решит, будто ты спятила! И не надейся, что они  забудут
о  твоих  причудах.  Сплетни  о   подобных   поступках   имеют   обыкновение
распространяться. Всевозможные  истории  о  судомойке  Айз  Седай  ты  после
услышишь повсюду от Тира до Марадона. Что неминуемо отразится на всех  наших
сестрах. Ни в коем  случае!  Если  ты  хочешь  освободиться  от  какого-либо
чувства вины, но не  можешь  совершить  это  так,  как  полагается  взрослой
женщине, - что ж, хорошо. Я  уже  сказала  тебе:  ты  можешь  нанести  визит
Шириам. Сегодня вечером, когда мы уйдем  отсюда,  проводи  ее.  За  ночь  ты
поймешь, верный ли выход нашла. А  завтра  займешься  выяснением  того,  что
именно было здесь сегодня неправильно.
   - Спасибо, матушка!  -  В  голосе  Аланны,  казалось,  не  было  никакого
чувства.
   Желание покаяться у Эгвейн тут же умерло. Правда, хоть чувства  Аланны  и
проявились лишь на краткий миг, девушка все же успела заметить, как та  была
расстроена нежеланием Амерлин отправить  ее  помогать  Эгвейн  в  работе  на
кухнях. Оказаться под наказанием она  хочет  ничуть  не  больше,  чем  любой
здравомыслящий человек. Просто ей необходим  был  повод  оказаться  со  мной
вместе. О Свет, но ведь не могла же Аланна вызвать буйство тер'ангриала. Это
беду я сама натворила! Или все же Аланна - Черная Айя?
   Прислушиваясь к внутреннему голосу, Эгвейн в то же время слышала,  как  с
ней рядом кто-то прокашлялся и снова прочистил горло.  Она  подняла  взгляд.
Амерлин смотрела на нее, вернее в нее, и когда она заговорила, каждое  слово
свое властительная дама произносила с особым весом.
   - Если ты ухитряешься стоя уснуть, дитя мое, не лучше  ли  отправиться  к
себе и честно улечься в постель? - Взгляд Амерлин быстро и цепко метнулся  к
пачке бумаг, которую Эгвейн старалась руками укрыть от ее взора. - Завтра  и
все ближайшее время тебе предстоит много трудиться.
   Еще пару мгновений взор властительницы пронзал девушку, а  потом  Амерлин
наконец проследовала своей царственной походкой к выходу, не дожидаясь, пока
все успеют присесть в реверансе.
   Поняв, что Амерлин уже не услышит ее голос, Шириам тотчас же подскочила к
Аланне. Зеленая Айя слушала ее в молчании и только сверкала глазами.
   - Аланна, ты что, с ума сошла?! Думаешь, верно, что я с тобой буду  вечно
цацкаться, если мы с тобой в одно время были послушницами? Ну и  дурочка  же
ты после всего! Или, может, ты Драконом одержима, раз... - Тут Шириам  вдруг
обратила гневный взгляд на Эгвейн. - Это что же, мне  слух  изменяет  -  или
Престол Амерлин тебе и впрямь  отсыпаться  приказала  -  а,  Принятая?  Хоть
словечком мне сейчас огрызнешься - я  тебя  в  поле  в  землю  закопаю,  как
удобрение, ясно?! Завтра утром, когда колокол пробьет Первый Час, я жду тебя
в своем кабинете - и ни мигом позже! Марш отсюда!
   Еле сдерживая головокружение, Эгвейн отправилась восвояси. Есть ли  здесь
хоть один человек, которому я могу поверить? Амерлин? Но она послала  нас  в
погоню за тринадцатью Черными Айя,  да  при  этом  забыла  предупредить:  их
должно  быть  как  раз  ровно  тринадцать.  если  им  потребуется   обратить
какую-либо способную направлять женщину против ее воли к Тени! Кому  же  мне
верить?
   Оставаться одна Эгвейн не хотела, сама мысль об одиночестве ее мучила,  и
девушка поспешила к скромным кельям Принятых, уже решив  завтра  перебраться
туда поосновательней, с вещами. С этой мыслью она постучала в дверь  комнаты
Найнив и распахнула ее. Только Найнив она могла во  всем  довериться.  Ей  и
Илэйн.
   Но Найнив сидела на стуле, а в колени ей  уткнулась  лицом  всхлипывающая
Илэйн. Илэйн сотрясали те негромкие рыдания, которые остаются, когда  нет  у
человека сил ни на жалобу, ни на бунт, но обида в сердце еще горит. На щеках
Найнив тоже поблескивала влага. На  руке  ее,  гладившей  Илэйн  по  голове,
блистало такое же кольцо Великого Змея, как и на руке Илэйн, ухватившейся за
юбку подруги.
   Подняв покрасневшее и от  долгого  плача  опухшее  лицо,  Илэйн  заметила
Эгвейн, всхлипнула и проговорила сквозь слезы:
   - Быть столь ужасным существом я не могла, Эгвейн! Не могла!
   Странный случай с тер'ангриалом, грозивший Эгвейн гибелью, и ее опасения,
как бы кто-нибудь не прочитал бумаги, полученные ею  от  Верин,  собственные
подозрения девушки насчет каждой из женщин  в  том  зале,  -  все  это  было
кошмарно, но эти удары пусть грубо, беспощадно, но отвлекли мысли девушки от
всего, что произошло с нею тогда, когда она находилась внутри  тер'ангриала.
Мучили ее эти тревоги, но душу терзало и иное.  Слова  Илэйн  будто  содрали
смягчающую прокладку, и теперь Эгвейн чувствовала себя так,  словно  на  нее
обрушивается потолок. Муж ее Ранд и дитя ее Джойя. Ранд пригвожден и  просит
Эгвейн убить его. Ранд закован в цепи, ему предстоит укрощение!
   Не осознавая, что делает, Эгвейн повалилась на колени рядом  с  Илэйн,  и
все ее давно сдерживаемые слезы хлынули неудержимым потоком.
   - Не смогла я помочь ему, Найнив! - Грудь ее разрывалась от страдания.  -
Я оставила, бросила его там, там!
   Найнив вздрогнула всем телом, как будто получила неожиданный удар, но уже
через миг она оправилась, руки ее теперь  обнимали  Илэйн  и  Эгвейн,  обеих
девушек разом, и Найнив, успокаивая подруг, тихонько приговаривала  -  будто
пела:
   - Успокойтесь, Эгвейн, Илэйн, утешьтесь... Время  -  лучший  лекарь,  оно
вашу боль излечит. Тогда вам станет немного легче. Придет  еще  день,  и  мы
заставим их заплатить нашу цену.  Уймите  слезы,  Илэйн,  Эгвейн.  Не  надо.
Успокойтесь.

Глава 24
ОТКРЫТИЯ В РАЗВЕДКЕ

   Пробравшись сквозь щели в резных ставнях,  солнечный  свет  скользнул  по
кровати и  разбудил  Мэта.  Минутку-другую  Мэт  жмурился  и  просто  лежал,
блаженствуя. Перед сном он так и не смог выбрать самый надежный план  побега
из Тар Валона, но и сейчас  помнил  все  пришедшие  на  ум  варианты.  Очень
значительная  часть  его  памяти  была  и  сейчас  покрыта  туманом,  но  он
отступаться не желал.
   Две служаночки поспешно и суетливо внесли  уставленные  яствами  подносы,
тяжелые от множества тарелок и блюд, а вдобавок и кувшин  с  горячей  водой,
успевая при этом болтать о том, как замечательно  сегодня  выглядит  парень,
утверждать, смеясь, что он, конечно, вот-вот окончательно встанет на ноги  -
разумеется, если будет  выполнять  все  советы  мудрых  Айз  Седай.  Отвечая
девушкам немного грубовато, Мэт, однако, не  хотел  показаться  злым.  Пусть
думают, будто я и впрямь намерен исполнять все приказы! От  запахов  пищи  с
подноса у него началось урчание в животе.
   Когда болтушки ушли, Мэт отбросил одеяло и выпрыгнул из кровати,  правда,
успев перед этим запихнуть себе в рот основательный  кусище  ветчины,  чтобы
хватило сил вымыться как следует да побриться.  Уставившись  в  зеркало  над
умывальником, он задержал на миг  взгляд,  продолжая  намыливать  лицо.  Да,
пожалуй, выглядел он получше, чем вчера.
   Щеки у Мэта были ввалившиеся, но уже не такие впалые, как прежде. Уже  не
казалось, будто глаза его слишком глубоко запрятаны под лоб, и темные  круги
под ними исчезли. Чудилось даже, что  каждый  кусок  пищи,  проглоченный  им
вчера, обратился в мясо, наросшее на кости Мэта. Плечи его наливались силой.
   - Поправляясь так быстро, - пробормотал Мэт,  -  я  успею  отсюда  удрать
прежде, чем они меня заподозрят в желании бежать!  -  Но  все-таки  не  было
конца его изумлению, когда, усевшись  за  стол,  он  уплел  всю  ветчину  до
крошки, горы репы, да еще и горох, красовавшийся в блюде.
   Будучи твердо уверен, насколько точно его пленители  убеждены:  наевшись,
парень снова повалился в постель, - Мэт вместо этого быстро оделся. Всовывая
ноги в сапоги, Мэт осмотрел свою запасную одежду и решил ее пока  не  брать.
Для начала я  должен  понять,  как  поступить.  И  если  придется,  оставить
одежду... Чашечки с игральными костями Мэт засунул в сумку. С помощью костей
он всегда добудет любую необходимую одежду.
   Открыв дверь, Мэт выглянул наружу.  Множество  дверей,  покрытых  резными
панелями из золотистого и светлого дерева, красовались по коридору, а  между
ними висели красочные гобелены, по полу же бежала дорожка из голубого ковра,
пересекающая белые каменные плитки.  В  коридоре  не  было  ни  души.  Вовсе
никакой охраны! Закинув на плечо свой плащ,  Мэт  поспешил  вон.  Оставалось
только найти путь, ведущий к выходу.
   Спустившись по ступенькам вниз и поплутав немного по коридорам и открытым
дворикам, он наконец обнаружил дверь, выпускающую добрых людей  на  свободу,
но перед этим он успел встретить немало незнакомых людей: служанок, одетых в
белое послушниц, спешивших выполнить полученные задания,  которые  поспешали
вдвое быстрее служанок, да еще группу одетых в рабочие костюмы  слуг-мужчин,
волокущих огромные ящики и другие нелегкие  грузы,  Принятых,  облаченных  в
нарядные платья с полосами. Даже нескольких Айз Седай!
   Айз Седай, как ему казалось, вовсе Мэта не замечали, проплывая мимо него,
сосредоточенно раздумывая о чем-то своем, либо обращали на  него  мимолетный
взгляд. Одежда на нем была явно сельская, однако хорошо скроенная,  так  что
на бродяжку парень ничуть не походил, а судя по числу встреченных  им  слуг,
можно было понять, что мужчин в эту часть Башни допускают. Мэт  догадывался,
что, вероятно, Айз Седай принимают его за одного из слуг, и  это  устраивало
его вполне, впрочем, до тех пор, пока  от  него  не  требуют  носить  что-то
тяжелое.
   К его сожалению, ни одна из встреченных им женщин не оказалась ни  Эгвейн
или  Найнив,  ни  хотя  бы  Илэйн.  Она  хороша  собой,  даже  тогда,  когда
важно-преважно задирает свой носик. Уж она-то смогла бы мне рассказать,  где
найти Эгвейн и Мудрую. Не могу же я скрыться, с ними не  попрощавшись!  Ведь
ни одна из них, о Свет, не вознамерится вернуть меня обратно только  по  той
причине, что все они собираются стать Айз Седай! Лучше мне. дураку, сгореть,
если я не прав! Нет, они этого не совершат! Во всяком случае, мне явно стоит
рискнуть.
   Но очутившись на свежем воздухе, под  ярким  утренним  небом,  в  котором
проплывали редкие облака, Мэт выбросил на время из головы  всех  женщин.  Он
смотрел на широкий, вымощенный каменными плитами  двор  с  простым  каменным
фонтанчиком посередине его и казармой, построенной из серых  булыжников,  на
другой стороне. Казарма походила на громадный  валун,  красующийся  рядом  с
немногими  деревьями,  вырастающими  из  обложенных  камешками  отверстий  в
плитах. На скамейках перед длинным и низким зданием посиживали  стражники  в
одних рубашках, они приводили  в  порядок  свое  оружие,  доспехи  и  упряжь
лошадей. Они-то как раз и нужны были сейчас Мэту.
   И он стал прохаживаться по двору,  поглядывая  на  солдат  как  будто  от
нечего  делать.  Занимаясь  делом,   они   разговаривали   между   собой   и
посмеивались, как мужчины, вернувшиеся с поля в  урожайную  пору.  Время  от
времени кто-то из них поглядывал с любопытством на Мэта, но прогонять  парня
никто не стал. Он то и дело задавал кому-нибудь из солдат простые вопросы. И
наконец получил ответ, которого так ждал.
   - Стража на мосту? - переспросил коренастый темноволосый мужчина,  старше
Мэта от силы лет на пять. Говорил он с сильным иллианским акцентом. Несмотря
на молодость, левую его  щеку  уже  пересекал  тонкий  белый  шрам,  а  руки
солдата, точившие меч, двигались со знанием  дела.  Прежде  чем  возобновить
свою работу, он глянул на Мэта искоса. - Я сам  на  мосту  стою,  и  вечером
опять на пост заступаю. А ты с какой стати спрашиваешь?
   - Да вот, задумался вдруг, как поживают люди по ту сторону реки... - Да и
об этом тоже не помешает выяснить. - Как там с дорогами? Вряд ли там грязно,
если только дождей не было, хотя я их не припомню.
   - Это ты про которую сторону? - безмятежно спросил Мэта стражник.  Он  не
отрывал взгляда от промасленной тряпки, которой протирал теперь лезвие.
   - Я-то? Да про ту, про восточную. Ну да, восточная сторона...
   - Грязи там нет. Есть Белоплащники. -  Мужчина  наклонился  и  сплюнул  в
сторону, но голос его не изменился. - В каждую из деревень миль на десять  в
округе, за рекой, Белоплащники норовят сунуть свой нос.  Вреда  особого  они
пока никому не сделали, но само их присутствие заставляет людей  загрустить.
Пусть проколет меня мой рок, ежели я не думаю, что они хотят нас вынудить  к
драчке, они ведь и поглядывают так: могли бы,  мол,  так  напали  б  на  вас
сразу! Не завидую я тебе, если ты туда топать собрался.
   - А если на запад двинусь?
   - И там то же самое! - Стражник поднял взгляд на Мэта. - Но  ты,  парень,
не попадешь ни на восток, ни на запад. Либо имя твое  будет  Мэтрим  Коутон,
либо покинь меня удача! Прошлой ночью я тоже стоял в  карауле  на  мосту,  и
пришла к нам сестра, собственной персоной. Она каждому из  нас  до  тех  пор
вдалбливала описание твоей внешности, пока мы назубок его  не  выучили.  Она
так нам сказала: он -  гость,  вреда  ему  не  чините.  Но  из  города  тебя
выпускать  тоже  не  ведено,  а  попробуешь  скрыться  -  связать  тебя   по
рукам-ногам, чтобы и думать об этом бросил. - Глаза стражника сузились. - Ты
у них украл чего, что ли? - В голосе его слышалось сомнение. - Не  похож  ты
на тех господ, что бывают гостями сестер.
   - Да ничего я не воровал! - с негодованием воскликнул Мэт. Да спалит меня
Свет, даже такую малость мне не удалось сделать без  происшествий!  Все  они
меня знают в лицо. - Какой же из меня вор!
   - По лицу вижу: ясное дело, не вор. Другое у тебя на  лице.  Но  на  того
парня, который три дня назад хотел мне продать Рог Валир,  ты  чем-то  очень
похож. Тот все клялся-божился: настоящий, мол, Рог, самый что ни на есть! Ты
тоже, может. Рог хочешь мне втюхать? Или мечом Дракона торгуешь?
   Услышав о Роге, Мэт вздрогнул, но ухитрился говорить спокойным голосом.
   - Три дня назад  я  был  совсем  больной.  -  Он  заметил:  на  него  уже
воззрились прочие стражники. О Свет, и каждый из них  извещен:  уходить  мне
запрещено! Он из последних сил заставил себя  рассмеяться  и  проговорил:  -
Меня Исцелили сестры! - При этих  словах  некоторые  стражники  нахмурились.
Может быть, они считали, что человек посторонний должен называть  Айз  Седай
не сестрами, а более уважительно? - Наверное,  Айз  Седай  желают,  чтобы  я
никуда не уходил, пока мои силы не восстановятся окончательно. - Он  пытался
каждого из глядевших на него солдат  убедить,  что  слова  его  правдивы.  Я
сказал только одно: просто я был Исцелен ими.  Больше  ничего.  Нет  никакой
особенной причины из-за меня больше волноваться.
   - По лицу вижу: ты и вправду болел. - Иллианец  кивнул  Мэту.  -  Потому,
может,  тебя  и  хотят  здесь  оставить.  Но  я  чего-то  не  помню,   чтобы
когда-нибудь одного какого-то там больного в городе удержать так  старались,
всеми силами.
   - Потому и стараются, что я больной, ты же сам говоришь, - твердо  заявил
Мэт. Но они продолжали смотреть на него в упор. - Но ходить  мне  надо.  Они
сами сказали: мне необходимы прогулки. Как можно больше гулять, да подольше.
Чтобы восстановить силы. Сами понимаете.
   Уходя от стражников, он  чувствовал,  как  их  глаза  продолжают  за  ним
следить, и нахмурил брови. Нет, ничего лишнего он не сказал, просто старался
выяснить, многие ли могли опознать его. Если приметы его известны были  лишь
офицерам из стражи на мостах, то можно было бы попытаться проскользнуть мимо
стражников. Он частенько ухитрялся проскальзывать  незамеченным  туда,  куда
ему было надо. И обратно тоже. Подобный талант развивается лишь у того,  чья
мать постоянно убеждена, будто он снова по уши влез в какую-то новую беду  и
у  кого  четыре  родных  сестрицы  так  и  норовят  лишний  раз  на  братика
наябедничать. Но только что я убедился: узнать меня может,  пожалуй,  каждый
второй из стражников в этой казарме. Кровь и проклятый пепел!
   На обширных угодьях, которыми владела Башня, располагались сады и  парки,
где росли болотный мирт, и берестянка, и вязы, и вскоре Мэт  обнаружил,  что
ноги его топают по широкой петляющей дорожке, посыпанной гравием. Если бы не
верхушки башен в отдалении, хорошо видимые  отсюда  между  купами  деревьев,
можно было бы подумать, будто  ты  попал  в  сельский  лес.  А  позади  Мэта
высилась, как бы придавливая его своей белой массой, сама  Башня.  Здесь-то,
наверное, и следовало искать дороги, которые выводят с территории Башни и за
которыми не следит стража. Если такие пути и тропки вообще имелись.
   На дорожке впереди Мэта появилась девушка в белом наряде послушницы,  она
бодро шествовала навстречу  беглецу.  Но  вначале,  увлеченная  собственными
мыслями, она юношу не увидела. Но вот она подошла к нему так близко, что  он
уже рассмотрел как следует ее большие темные глаза и то,  как  уложены  косы
девушки, и вдруг усмехнулся. Он знает ее - так подсказало Мэту всплывшее  из
глубин памяти воспоминание, - но встретить ее здесь Мэт никак не ожидал.  Он
вообще считал, что никогда не увидит