очно сокол, чье имя она носила.  Веер
раз за разом тыкал Перрина в грудь, точно она собиралась  проткнуть  ему
сердце.  Язык  вееров  был  тут  совершенно  ни  при  чем,  сейчас   она
действовала веером как ножом. - Как же! Почти первые слова,  которые  ты
произнес... Ты спрашивал о ней, об этой... этой женщине?
   У него отвисла челюсть. Как он мог позабыть о запахе, который бил ему
в ноздри? Может, у него нос заложило?
   - Фэйли, мне нужны ее ловцы воров. Бе... - Нет, он не настолько глуп,
чтобы повторить еще раз это имя. - Еще до того, как я уехал отсюда,  она
говорила, что у нее есть доказательства отравления. Ты ведь тоже слышала
это! Я просто хотел заполучить эти ее доказательства, Фэйли.
   Получилось совсем не то, что нужно.  Зловоние  раздражения  и  злости
ничуть не уменьшилось, вдобавок  к  нему  присоединился  тонкий,  кислый
запах обиды. О Свет, чем он умудрился обидеть ее?
   -  Ее  доказательства!  Мои,  выходит,  ничего   не   стоят,   а   ее
доказательства, уж конечно, привели бы Колавир на плаху. Или должны были
привести! - Перрин хотел возразить, но Фэйли не позволила ему и словечка
ввернуть. Она надвигалась на  него,  глаза  как  острия  кинжалов,  веер
метался  туда-сюда,  грозя  проткнуть  Перрина.  Ему  оставалось  только
отступать. - Ты знаешь, какие слухи  распустила  эта  женщина?  -  Фэйли
почти шипела. Столько яда не накопить даже черной гадюке. - Знаешь?  Она
рассказывала всем и каждому, что, уехав отсюда, ты отправился в поместье
неподалеку от города.
   Где она навещала тебя! Я, как  дурочка,  повторяла  всем  объяснение,
которое мы придумали с тобой, - что ты уехал на  охоту  и,  видит  Свет,
провел на этой самой охоте целую вечность! - но все были убеждены, что я
просто делаю хорошую мину при плохой игре, покрывая тебя и ее!  Покрывая
вас обоих! Эта милая ситуация заставляла Колавир  просто  заходиться  от
удовольствия. Ничуть не сомневаюсь, она взяла эту майенскую шлюху к себе
фрейлиной  только  для  того,  чтобы  свести  нас.   "Фэйли,   Берелейн,
зашнуруйте  мне  платье".  "Фэйли,  Берелейн,  подержите  зеркало,  пока
парикмахер делает мне прическу". "Фэйли, Берелейн, потрите  мне  спину".
Так она забавлялась в надежде, что в конце концов мы вцепимся когтями  в
глаза друг другу! Вот что  мне  приходилось  терпеть!  Из-за  тебя,  ты,
безмозглый...
   Перрин уперся  спиной  в  стену,  и  одновременно  что-то  как  будто
щелкнуло у него внутри. Он так беспокоился за нее, испытывал такой ужас,
готов был, если понадобится, ради нее схватиться и с Рандом, и  с  самим
Темным. И он ничего дурного  не  делал,  никогда  не  поощрял  Берелейн,
напротив, приложил все старания, чтобы заставить эту  женщину  перестать
липнуть к нему. И вот какую благодарность он получил за все это.
   Перрин взял жену за плечи и приподнял  так,  что  ее  раскосые  глаза
оказались на уровне его глаз.
   - Теперь слушай меня, - спокойно  сказал  он.  По  крайней  мере,  он
старался, чтобы голос его  звучал  спокойно;  однако  больше  всего  это
походило на с трудом сдерживаемое рычание. - Как ты смеешь разговаривать
со мной таким тоном? Как ты смеешь? Я  истерзался  чуть  не  до  смерти,
беспокоясь о тебе. Я люблю тебя и никого, кроме тебя. Я не  хочу  других
женщин, кроме тебя. Ты слышишь меня? Слышишь? - Прижав  Фэйли  к  груди,
Перрин желал в этот момент лишь одного: чтобы она всегда была с  ним.  О
Свет, он так за нее боялся! От мысли о том,  что  могло  произойти,  его
затрясло даже сейчас. Если бы что-то  случилось  с  тобой,  я  бы  умер,
Фэйли. Просто лег на твоей могиле и умер! Думаешь, я не догадываюсь, как
Колавир узнала, кто ты такая?
   Ты сделала все, чтобы ей стало  об  этом  известно.  -  Фэйли  как-то
говорила ему, что шпионить - женское дело.  -  Ради  Света,  женщина,  с
тобой могло случиться то же самое, что и с Майре. Колавир знала, что  ты
моя жена. Жена Перрина Айбары, друга Ранда ал'Тора. Тебе не приходило  в
голову, что она могла тебя заподозрить? Она могла... О Свет, Фэйли,  она
могла...
   Внезапно до Перрина дошло, что  происходит.  Прижатая  к  его  груди,
Фэйли издавала придушенные звуки, но он не мог разобрать ни слова. Он не
удивился  бы,  узнав,  что  сломал  ей  ребра.  Мысленно  обозвав   себя
неотесанным мужланом, он разомкнул руки, дав ей  возможность  вырваться,
но прежде чем смог извиниться, она схватила  его  за  бороду  -  Так  ты
любишь меня? - нежно спросила Фэйли. Очень нежно. Очень ласково.  И  она
улыбалась. - Женщине приятно слышать, когда говорят такие  вещи.  -  Она
уронила веер и провела ногтями обеих рук по его щекам - с  силой,  почти
расцарапав их до крови, но в  ее  гортанном  смехе  ощущался  жар,  а  в
горящих глазах сверкало все, что угодно, только не гнев. - Хорошо  хоть,
ты не сказал, что никогда не взглянешь на другую женщину, иначе я решила
бы, что ты ослеп.
   Перрин  был  слишком  удивлен  такой  метаморфозой,  чтобы  отвечать,
слишком ошеломлен даже для того, чтобы выразить свои  чувства  взглядом.
Ранд понимал женщин, Мэт понимал  женщин,  но  Перрин  был  уверен,  что
никогда их не поймет.
   Фэйли всегда напоминала ему не только  сокола,  но  и  зимородка,  ее
настроение менялось так быстро, что он не успевал ничего  сообразить,  и
все же.. Колючий запах обиды и злости полностью исчез, и  на  его  месте
возник другой, который он очень хорошо знал. Ее запах, чистый, сильный и
отчетливый. Судя по ее глазам, она в любой момент могла завести  речь  о
девушках на жатве. Эти салдэйские  деревенские  девушки  известны  своей
пылкостью.
   - Что касается твоего обещания лечь на моей могиле, - продолжала она,
учти, если ты так поступишь, моя душа не даст твоей покоя,  это  я  тебе
обещаю. Ты будешь  носить  траур  столько,  сколько  положено,  а  потом
найдешь себе другую жену. Надеюсь, такую, которая мне понравилась бы.  -
Она с мягким смехом погладила его по бородке. - Ты  же  знаешь,  что  не
способен сам позаботиться о себе. Я хочу, чтобы ты пообещал мне это.
   В ответ Перрин лишь заскрежетал зубами. Скажи он "нет", ее прекрасное
настроение в  любой  момент  могло  взорваться  огненным  смерчем.  Даже
подвижной ртути не угнаться за  ней.  Что  бы  он  ни  сказал...  Запах,
исходящий от нее, подтверждал, что она и в самом деле так думала, но все
равно он скорее  поверил  бы  в  то,  что  коровы  способны  летать.  Он
прочистил горло:
   - Мне нужно помыться. Уж не помню, сколько времени я  даже  не  нюхал
мыла. От меня, наверно, несет, как от давно не чищенной конюшни.
   Прислонившись к его груди, Фэйли втянула носом воздух.
   - От тебя прекрасно пахнет.  Тобой.  -  Ее  руки  скользнули  по  его
плечам.
   - Я чувствую, как...
   Дверь с грохотом распахнулась.
   - Перрин, Берелейн нет... Извините.  Простите  меня.  -  Ранд  стоял,
неловко переминаясь с ноги на ногу, ничуть не похожий  на  Возрожденного
Дракона. В коридоре за его спиной виднелись Девы.  В  комнату  заглянула
Мин, бросила один-единственный взгляд, усмехнулась при  виде  Перрина  и
снова исчезла.
   Фэйли отступила от  Перрина  так  спокойно,  так  величественно,  что
никому даже в голову  не  могло  прийти,  какие  слова  она  произносила
мгновение назад.
   И, тем более, что собиралась сказать. Однако на щеках  у  нее  пылали
жаркие пятна.
   - Очень мило с вашей стороны, милорд Дракон, - невозмутимо произнесла
она, - заглянуть к нам так неожиданно. Прошу прощения, что не расслышала
вашего стука. - Может, краска на ее щеках была признаком  не  злости,  а
смущения.
   Однако ее слова заставили покраснеть  Ранда.  Он  запустил  пальцы  в
волосы.
   - Берелейн нет во  дворце.  Она  провела  ночь  на  корабле  Морского
Народа, который стоит на якоре рядом с городом, вот и все, что известно.
Анноура сказала мне об этом, только когда  мы  уже  почти  добрались  до
апартаментов Берелейн.
   Перрин изо всех сил постарался сохранить невозмутимое выражение лица.
   Неужели обязательно нужно упоминать имя этой женщины?
   - Ты хотел еще о чем-то поговорить со мной, Ранд? - Он надеялся,  что
желание сменить тему прозвучало в его вопросе не слишком настойчиво,  но
что Ранд тем не менее сделает  это.  Перрин  не  смотрел  на  Фэйли,  но
осторожно принюхался. Не ревнует,  пока  еще  нет.  Однако  уже  заметно
сердится.
   Некоторое время Ранд пристально смотрел на Перрина,  точнее,  смотрел
сквозь него, точно прислушиваясь к чему-то. Перрин сложил руки на груди,
чтобы не было заметно, что он дрожит.
   - Я должен знать, - сказал наконец Ранд. - Ты по-прежнему  не  хочешь
возглавить армию на границах Иллиана? Мне нужно знать сейчас.
   - Я не полководец, - раздраженно ответил Перрин. В Иллиане несомненно
будут бои. Образы вспыхнули в его сознании. Люди со всех сторон, топор в
его  руках  описывает  круги,  прорубая  путь.  Противников   с   каждым
мгновением становится все больше, однако многие  падают,  сраженные  его
ударами; бесконечные ряды  убитых.  И  зерно  зла,  прорастающее  в  его
сердце. Он не мог еще раз пережить все это. Не  мог.  -  Кроме  того,  я
думал... Предполагалось, что я буду рядом с тобой. - Так  говорила  Мин,
основываясь на одном из  своих  видений.  Дважды  Ранду  будет  угрожать
несчастье, если Перрина не окажется рядом. Один раз, возможно,  это  уже
произошло, у Колодцев Дюмай, но еще один случай впереди.
   - Всем нам приходится рисковать, -  очень  спокойно  сказал  Ранд.  И
очень твердо.
   Мин снова заглянула в комнату, с  таким  выражением  на  лице,  точно
хотела подойти к  Ранду,  но  бросила  взгляд  на  Фэйли  и  осталась  в
коридоре.
   - Ранд, Айз Седай... - Всякий, кто был в достаточной степени себе  на
уме, наверно, не стал бы сейчас поднимать  этот  щекотливый  вопрос,  но
Перрину всегда не нравилась  в  людях  изворотливость.  -  Хранительницы
Мудрости готовы с них шкуру содрать живьем. Нельзя  допустить,  чтобы  с
ними случилась беда, Ранд.
   Услышав эти слова, стоящая в коридоре Сулин повернулась и бросила  на
Перрина внимательный взгляд.
   А этот человек, которого  Перрин,  как  ему  казалось,  хорошо  знал,
хрипло засмеялся.
   - Всем нам приходится рисковать, - повторил он.
   - Я не допущу, чтобы с ними случилась беда, Ранд.
   Взгляд холодных голубых глаз встретился с его взглядом.
   - Ты не допустишь?
   - Я не допущу, - ровным голосом повторил  Перрин,  не  дрогнув  перед
этим взглядом. - Они пленницы и не представляют никакой опасности. И они
женщины.
   - Они - Айз Седай. - Голос Ранда так походил на голос  Айрама,  когда
тот говорил то же самое у Колодцев  Дюмай.  что  у  Перрина  перехватило
дыхание.
   - Ранд...
   - Я делаю то, что должен, Перрин. -  На  мгновение  он  стал  прежним
Рандом, которому не нравилось все  происходящее.  И  который  до  смерти
устал.
   Но всего на мгновение. Потом он тут же превратился  в  нового  Ранда,
твердого, как сталь. - Я не сделаю ничего худого  ни  одной  Айз  Седай,
которая не заслуживает этого, Перрин. Большего я обещать не могу. Раз ты
не хочешь возглавить армию, я использую тебя как-нибудь иначе.  Полагаю.
от тебя везде будет толк. Хотелось бы дать  тебе  возможность  отдохнуть
больше, чем день-другой, но не могу. Сейчас не время.  Не  время,  и  мы
должны делать то, что нужно. Простите еще раз за то, что помешал вам.  -
Он коротко поклонился Фэйли, положив ладонь на рукоять меча.
   Перрин  хотел  удержать  его,  схватить  за  руку,  но  Ранд  тут  же
выскользнул из комнаты, и дверь за  ним  закрылась  прежде,  чем  Перрин
успел двинуться с места. Нет, в этом Ранде не было ничего  от  прежнего.
День или два? Где, Света ради, Ранд собирался использовать его, если  не
в армии, собирающейся на Равнине Маредо?
   - Муж мой, - вздохнула Фэйли, - твоей храбрости хватит на  троих,  но
разум у тебя как у  ребенка,  которого  нельзя  отпускать  без  помочей.
Почему, интересно, чем мужчина храбрее, тем меньше он работает головой?
   Перрин негодующе хмыкнул.  Он  не  стал  напоминать  ей  о  женщинах,
воображающих, что могут шпионить за тем, кому ничего не стоит  совершить
убийство и кто почти наверняка догадывается, что за ним шпионят. Женщины
всегда утверждают, что соображают лучше мужчин, но он видел  не  слишком
много проявлений этого.
   - Молчишь? Ну, может быть, на самом деле я вовсе и не хотела услышать
ответ, даже если ты знаешь  его.  -  Вытянув  руки  над  головой,  Фэйли
рассмеялась грудным смехом. - Кроме того, я не допущу, чтобы он испортил
нам настроение. Я все еще чувствую себя почти как деревенская девушка во
время... Почему ты смеешься? Не смей смеяться надо мной, Перрин  т'Башир
Айбара! Перестань, говорю, ты, грубый, неотесанный мужлан! Если ты не...
   Положить конец этому можно было  единственным  способом,  к  которому
Перрин и прибег. Он поцеловал ее и...  позабыл  о  Ранде,  Айз  Седай  и
сражениях. Его дом там, где Фэйли

Глава 7

ВОЛЧЬИ ЯМЫ, КАПКАНЫ И ТЬМА

   Ранд ощущал Драконов скипетр в своей руке. Ладонью, на  которой  была
выжжена цапля, ощущал каждую линию вырезанных на скипетре драконов  так,
будто пробегал по ним пальцами, и все же, казалось,  это  не  его  рука.
Если бы чей-то клинок отсек ее, он почувствовал бы боль, но это была  бы
чужая боль.
   Он плавал в непостижимой, безмерной  Пустоте,  и  саидин  переполняла
его, пытаясь стереть в порошок, обдавая  то  холодом  стали,  то  жаром,
способным расплавить камни. Весь ее  мощный  поток  нес  на  себе  пятно
Темного, и порча пыталась завладеть его телом. В глубине души он  иногда
боялся этого больше всего. Это был не тот страх, от которого прежде  его
лишь  начинало  подташнивать.  Теперешний   был   гораздо   сильнее.   И
единственное, что не давало утонуть в этом  стремительном  потоке  огня,
льда  и  порчи,  -  жизнь.  Самое  подходящее  слово.  Саидин   пыталась
уничтожить его. Саидин клокотала в нем, переполняя его жизненной  силой.
Она грозила испепелить и... соблазняла.
   Борьба  за  то,  чтобы  остаться  самим  собой,  чтобы  не  оказаться
поглощенным, во сто крат увеличивала радость просто от  ощущения  жизни.
Такой прекрасной, такой сладкой, несмотря на всю  ее  грязь.  Интересно,
может ли жизнь быть чистой? Он не мог этого себе представить. Зачерпнуть
больше, все, все сполна Здесь крылся смертельный соблазн. Один  неверный
шаг - и он навсегда утратит способность направлять. Одна  ошибка,  и  он
потеряет разум или его просто разнесет  на  куски;  может  быть,  и  все
вокруг  тоже.  Сумасшедшая  гонка,  борьба  за  существование,  которая,
однако, сама по себе не являлась  признаком  безумия.  Точнее,  это  все
равно что идти с завязанными глазами над волчьей ямой, утыканной острыми
кольями. Опасность создавала ни с чем не сравнимое ощущение  наслаждения
жизнью, и от одной мысли о том, чтобы отказаться от нее,  мир  окутывала
сумрачная тень. Нет, это не безумие.
   Танец с саидин, скольжение  в  Пустоте,  обрывки  образов  и  мыслей.
Анноура смотрит на него  пристальным  взглядом  Айз  Седай.  Какую  игру
затеяла Берелейн?
   Она никогда не упоминала ни о какой советнице из  Айз  Седай.  И  те,
другие Айз Седай в  Кайриэне.  Откуда  они  пришли  и  зачем?  Мятежники
недалеко от города.
   Что придало им решимости на такой шаг? Что они собираются делать? Как
он может помешать им или даже использовать их? В последнее время он  все
чаще с легкостью использовал людей;  иногда  эта  мысль  заставляла  его
чувствовать себя больным. Севанна и Шайдо. Руарк уже посылал разведчиков
к Кинжалу Убийцы Родичей,  но  им  удалось  разузнать  только  "куда"  и
"когда".
   Хранительницы  Мудрости,  конечно,  могли  бы  ответить  на   вопросы
"почему", но они не делали этого. Имелось множество "почему",  связанных
с Севанной. Илэйн и Авиенда. Нет, он не будет думать о них. Только не  о
них. Ни в коем случае.
   Перрин и Фэйли. Горячая женщина,  настоящий  сокол  -  не  только  по
имени, но и по натуре. Она  действительно  пошла  на  службу  к  Колавир
только ради того, чтобы собрать против  нее  улики?  Она  попыталась  бы
защитить Перрина, даже если бы Дракон Возрожденный пал.  Она  попыталась
бы защитить его и от Дракона Возрожденного, если бы пришла к выводу, что
это необходимо; ее преданность принадлежала Перрину, но она сама решала,
как распоряжаться ею. Фэйли не относилась к женщинам,  которые  смиренно
подчиняются мужу. Если  такие  женщины  вообще  существуют.  Во  взгляде
золотистых  глаз  -  вызов  и  открытое  неповиновение.  Почему   Перрин
проявляет такую горячность, когда речь заходит об Айз Седай? На  пути  к
Колодцам Дюмай Перрин провел много времени с Кируной  и  ее  спутницами.
Может быть, Айз Седай сделали с ним то, чего все так боятся? Айз  Седай.
Ранд покачал головой, не отдавая себе в этом отчета.
   Никогда больше. Никогда! Доверять означает  быть  преданным;  доверие
всегда порождает боль.
   Он попытался отогнать эту мысль, слишком уж она напоминала бред.
   Невозможно жить, не доверяя хоть кому-нибудь. Только  не  Айз  Седай.
Мэту, Перрину. Если он не  может  доверять  им...  Мин.  Не  сметь  даже
задумываться о том, можно ли  доверять  Мин.  Ему  хотелось,  чтобы  она
сейчас была с ним, а не в своей постели. Дни в плену были полны для  нее
ужасной тревоги. Больше за него, чем за себя, насколько он ее знал. Дни,
когда Галина допрашивала Мин и наказывала, если ее не устраивали ответы.
Ранд непроизвольно стиснул зубы.
   Все это вместе взятое, плюс  напряжение,  с  которым  всегда  связано
Исцеление, наконец доконало ее. Она оставалась  рядом  с  ним,  пока  ее
держали ноги, потом он вынужден был просто  отнести  ее  в  спальню,  не
обращая внимания на вялые протесты, сводящиеся, главным образом, к тому,
что она ему нужна. Сейчас, без Мин, без ее успокоительного  присутствия,
без ее умения заставить его рассмеяться, заставить забыть о Возрожденном
Драконе, ему оставалась лишь борьба с саидин. И вихрь мыслей, и...
   Их надо уничтожить. Ты должен сделать это. Помнишь, как  все  было  в
прошлый раз? То, что произошло  у  колодцев,  -  пустяк,  ничто.  Города
пылали, на всей земле ничего не  уцелело.  Мы  разрушили  весь  мир!  ТЫ
СЛЫШИШЬ меня? ИХ НЕОБХОДИМО УБИТЬ, СТЕРЕТЬ С ЛИЦА ЗЕМЛИ!
   Этот голос вопил в его голове. Не голос Ранда  ал'Тора.  Голос  Льюса
Тэрина Теламона, умершего более трех тысяч лет назад,  теперь  звучал  в
голове Ранда ал'Тора. Почти всякий раз, когда он обращался к Силе,  этот
голос становился отчетливо слышен, покидая свое  место  в  тайниках  его
разума.
   Иногда Ранд удивлялся, как такое вообще возможно. Он  на  самом  деле
был Льюсом Тэрином Теламоном, рожденным заново. Драконом Возрожденным, и
не отрицал этого, но всякий человек проживал не одну жизнь, а  множество
сотни,  тысячи  и  даже  больше.  Так  работал  Узор;  все   умирали   и
возрождались снова и снова при каждом повороте Колеса, вечно, без конца.
Но никто из живших прежде не разговаривал с тем, кем он стал теперь.  Ни
у кого в голове не звучали голоса. Кроме безумцев.
   А как же я? - подумал  Ранд.  Одна  рука  сжимала  Драконов  скипетр,
другая - рукоять меча. Как  же  ты?  Чем  мы  отличаемся  от  других?  -
мысленно спросил он Теламона.
   Ответом было молчание. Довольно часто Льюс Тэрин не  отвечал.  Может,
было бы лучше, если бы он замолк навсегда.
   Ты на самом деле существуешь? - удивленно спросил наконец голос.
   Сомнения в существовании Ранда повторялись так же  часто,  как  отказ
отвечать.
   А я? Я разговаривал с кем-то. Во  всяком  случае,  мне  кажется,  что
разговаривал. Находясь в каком-то ящике. Сундуке. Хриплый, мягкий  смех.
Я умер или, может быть, сошел с ума?  Неважно.  Я,  конечно  проклят.  Я
проклят, а это, наверно. Бездна Рока?.  Я...  п-п-проклят,  теперь  смех
стал диким, а эт-т-о - Бездна Ро...
   Ранд приглушил голос до жужжания насекомого, этому он научился,  пока
сидел связанным в сундуке. Один, в темноте. Только  он  и  боль,  а  еще
голос давно умершего безумца. Этот голо