о она принадлежала к Зеленым  Айя,  а  сам
факт высокого избрания.
   Здесь снова что-то неясно, о Свет!
   Путь обратно появится, но только... Голос в ее сознании  умолк,  осталось
только жужжание.
   Тринадцать Приспешников Тьмы.
   - Спасибо, Белдейн, я вполне  здорова,  -  проговорила  Эгвейн.  Это  имя
как-то странно чувствовалось на языке; ощущение было такое, будто Эгвейн уже
многие годы произносила его. - Нам не нужно заставлять их ждать.
   Кого заставлять ждать?
   Она не знала.  Но  почему-то  ей  было  безгранично  печально,  что  тому
ожиданию пришел конец, чувствовала она беспредельное нежелание.
   - Ожидание  сделает  их  нетерпеливыми,  мать.  Голос  Белдейн  прозвучал
неуверенно,  она,  вероятно,  чувствовала  ту  же   неприязнь   к   каким-то
неизвестным, которая мучила Эгвейн, но по иной причине. Если  только  Эгвейн
не ошибалась, Белдейн, сохраняя внешнее спокойствие, на самом  деле  была  в
полном ужасе.
   - В таком случае лучше нам приступить к  делу  сразу  же,  -  проговорила
Эгвейн.
   Белдейн кивнула ей, глубоко вздохнув, прошла по ковру к двери, где стоял,
прислоненный к косяку, символ ее власти  -  жезл  с  навершием,  похожим  на
ослепительно белый подснежник, - капля Белого Пламени Тар Валона.
   - Ну что ж, мать, пора! -  Она  взяла  посох  и  распахнула  дверь  перед
Эгвейн,  затем  поспешно  прошла  вперед,  так  что  вдвоем  они   составили
торжественную  процессию  из  двух  высокопоставленных  особ:  Хранительница
Летописей сопровождает великолепную Престол Амерлин.
   Коридоры, по  которым  они  шагали,  Эгвейн  запомнила  плохо.  Она  была
сосредоточена на собственных переживаниях. Что со мной? Почему я  ничего  не
могу вспомнить? Отчего так много  набирается  того,  что  я  помню...  почти
помню, но вспоминаю неверно, не совсем правильно? Она тронула свой палантин,
украшенный семью полосами разных расцветок. Почему какой-то своей  частью  я
по-прежнему остаюсь послушницей?
   Путь обратно появится, но только... На сей раз фраза резко оборвалась  на
полуслове.
   Тринадцать Черных Айя.
   При этой мысли Эгвейн споткнулась. Сама по  себе  эта  мысль  пугала,  но
могильный хлад затопил ее до мозга костей,  выморозив  весь  страх.  От  нее
веяло  чем-то...  личным.  Ей,   однако,   хотелось   вскрикнуть,   убежать,
схорониться. Чувствовала она себя так, будто  за  ней  спешила  погоня.  Все
чепуха! Черные Айя уничтожены, они больше нам не страшны!  Но  и  эта  мысль
казалась ей какой-то странной. Часть ее сознания ведала о  чем-то  именуемом
Великим Очищением.  Другая  часть  ее  существа  была  уверена,  что  ничего
подобного никогда не происходило.
   Глядя вперед и только вперед,  Белдейн  не  заметила,  как  запнулась  ее
спутница. Эгвейн, чтобы поспеть за  ней,  прибавила  шагу.  Эта  женщина  до
кончиков ногтей пропитана страхом. К чему, Света ради, ведет она меня?
   Остановилась  Белдейн  перед  высокими  створчатыми  дверьми,  каждая  из
створок  которых   была   украшена   серебрящимся   Пламенем   Тар   Валона.
Хранительница вытерла руки о подол своего платья  так  смущенно,  будто  они
внезапно покрылись потом, затем распахнула двери и повела  Эгвейн  вверх  по
пандусу, выложенному таким же белым камнем  с  серебристыми  прожилками,  из
которого были возведены стены Тар  Валона.  Даже  здесь,  в  сумраке  камень
казался светящимся.
   Пандус привел двух женщин в  большую  круглую  комнату,  над  которой  на
высоте шагов в  тридцать  сходился  куполообразный  потолок.  По  кругу  зал
окаймляло возвышение, к которому вели ступени. Их не было только  там,  куда
на платформу выходили этот и еще два  пандуса,  разделявшие  кольцо  на  три
равных сектора. В центре же зала  блистало  выложенное  на  полу  Пламя  Тар
Валона, окруженное расширяющимися цветными спиралями  -  цветами  семи  Айя.
Напротив того места, куда выходил пандус, стояло кресло с  высокой  спинкой,
тяжелое с виду, украшенное вырезанными на нем  виноградными  лозами,  листья
которых были раскрашены цветами всех Айя.
   Белдейн резко стукнула жезлом об пол. С легкой дрожью прозвучал ее голос:
   - Она идет сюда! Блюститель Печатей. Пламя Тар Валона.  Престол  Амерлин.
Идет сюда, к нам.
   Шурша широкими юбками,  украшенные  шалями  женщины  поднялись  со  своих
кресел. Эгвейн насчитала двадцать одно кресло. Они стояли по  три  рядом,  и
каждая из триад была выкрашена и обита тем цветом, каким  светилась  бахрома
шалей Айз Седай, вставших навстречу властительницам.
   Это Зал Башни, подумала Эгвейн, направляясь к  предназначенному  для  нее
креслу. К Престолу Амерлин. Так оно и есть. Это Зал Башни и  Восседающие  от
каждой Айя. Я была здесь тысячу раз. Но  она  не  могла  вспомнить  хотя  бы
одного раза из этой тысячи. Но что делаю я в Зале Башни? О Свет, они  заживо
сдерут с меня кожу, если поймут... Она не знала на  самом  деле,  что  такое
особенное о ней могут понять  собравшиеся  здесь  сестры,  однако  молилась,
прося, чтобы этого не произошло.
   Путь обратно появится, но...
   Путь обратно...
   ...обратно...
   Черные Айя ждут. Эта фраза по крайней мере была  законченной.  Слова  сии
доносились отовсюду. Почему же никто, кроме нее, не слышит их?
   Опустившись на Трон Амерлин - на то самое кресло,  которое  и  называлось
Троном Амерлин, -  Эгвейн  поняла:  как  поступить  и  что  делать,  она  ни
малейшего представления не имеет. Когда она уселась поудобней, остальные Айз
Седай тоже сели в свои кресла - все, кроме Белдейн, которая стояла  рядом  с
Эгвейн, нервно стискивая пальцами жезл и с  трудом  переводя  дыхание.  Все,
казалось, ждали того, что скажет или сделает Эгвейн.
   - Начинайте! - проговорила она  наконец.  Этого,  вероятно,  было  вполне
достаточно. Одна из Красных сестер поднялась со своего  кресла.  Потрясенная
Эгвейн узнала в ней Элайду. Она тут же поняла: Элайда  являлась  главной  из
Восседающих от Красных и при этом - ее злейшим врагом. От  взгляда,  которым
Элайда пронизывала комнату, Эгвейн внутренне вся содрогнулась.  Лицо  Элайды
было твердым и холодным, и вдобавок светилось  победным  торжеством.  Взгляд
женщины сулил Эгвейн такое будущее, думать о котором не хотелось.
   - Введите его! - громко сказала Элайда. На одном из  прилегающих  к  залу
пандусов - не с того, откуда вошла  Эгвейн,  -  послышался  шорох  подошв  о
камень. Появились люди. Целая дюжина Айз Седай окружала трех мужчин, двое из
которых были дорожными стражниками, на груди у каждого из  них  сияла  белая
слеза Пламени Тар Валона. Оба тянули закованного в  цепи  третьего  мужчину,
который то и дело спотыкался, ошеломленно глядя по сторонам.
   Эгвейн в своем кресле так и  подалась  вперед.  Человеком,  закованным  в
цепи, был Ранд. Веки полуприкрыли его глаза, голова опущена, он  будто  спал
на ходу, двигаясь только туда, куда его тащили цепи.
   - Этот мужчина, - провозгласила  Элайда,  -  присвоил  себе  имя  Дракона
Возрожденного. - В  зале  поднялся  шум  осуждения,  но  чувствовалось,  что
присутствующих нисколько не удивляет происходящее, и они совсем бы не желали
слышать подобные слова. - Этот мужчина направлял  Единую  Силу!  -  Жужжание
голосов  стало  громче,  сквозь  неприязненный   гул   осуждения   слышались
испуганные восклицания. -  За  подобный  проступок  существует  единственное
наказание, известное и признаваемое любым государством, но объявляемое  лишь
здесь, в Тар Валоне, в Зале  Башни.  Я  призываю  Престол  Амерлин  объявить
преступнику приговор: укрощение!
   Элайда обратила свой взгляд на Эгвейн, глаза ее сверкали.  Ранд!  Что  же
мне делать? Что же мне делать, о Свет?
   - Отчего же ты медлишь?  -  торопила  властительницу  Элайда.  -  Порядок
подобного приговора существует уже три тысячи лет.  Почему  ты  колеблешься,
Эгвейн ал'Вир?
   Одна  из  Зеленых  Восседающих  вскочила  на  ноги,  сквозь  внешнее   ее
спокойствие  сверкал  гнев.  -  Стыдись,  Элайда!  Уважай  Престол  Амерлин!
Относись с почтением к нашей матери!
   - Уважение может быть и потеряно, - холодно отвечала Элайда,  -  так  же,
как оно может быть обретено. Мы ждем, Эгвейн!  Не  проявляешь  ли  ты  своей
слабости? Своей непригодности для такого поста? Не может ли  случиться  так,
что ты не вынесешь надлежащего приговора этому мужчине?
   Ранд попытался поднять голову, но это ему не удалось.
   Эгвейн с трудом поднялась и вскинула голову, заставляя себя помнить:  она
- Престол Амерлин, именно ей дана власть повелевать этими  женщинами.  Перед
глазами все плыло, но она старалась не обращать  внимания  на  послушницу  в
себе, кричащую, что она не имеет ко  всему  этому  никакого  отношения,  что
где-то кто-то все перепутал самым кошмарным образом.
   - Нет, - промолвила она тихо. - Нет, я не могу! Я не...
   - Она разоблачила себя! -  воскликнула  Элайда,  заглушая  голос  Эгвейн,
вновь попытавшийся заговорить. - Она обвинила и  осудила  себя  собственными
своими словами! Взять ее!
   Как только Эгвейн открыла рот,  чтобы  ответить,  позади  нее  прошуршала
своей юбкой Белдейн. Затем жезл Хранительницы ударил Эгвейн по голове.
   Темнота.
   Сначала она почувствовала боль в голове. Спиной она ощущала нечто твердое
и холодное. Затем послышались голоса. Кто-то говорил шепотом.
   - Она все еще без сознания? - Голос звучал так остро и  назойливо,  будто
перепиливали кости.
   - Не беспокойтесь,  -  откуда-то  издалека  отвечала  женщина.  Слова  ее
прозвучали  робко,  даже  испуганно,  она,   видно,   старалась   скрыть   и
неуверенность свою, и страх. - Прежде чем она поймет, что с ней  происходит,
с ней уже покончат. Она уже будет наша,  исполнит  все  наши  приказания.  А
может быть, мы отдадим ее вам для забавы.
   - Но перед этим вы сами используете ее как хотите?
   - Разумеется!
   Голоса затихли где-то вдали.
   Рука Эгвейн скользнула вдоль бедра, прикасаясь к обнаженному,  уже  будто
не своему телу. Она чуточку приоткрыла глаза.  Обнаженная,  вся  в  синяках,
девушка лежала на шершавом деревянном столе в помещении, напоминающем  собою
заброшенную  кладовую.  В  спину  ей  впивались   занозы.   Во   рту   стоял
металлический привкус крови.
   Справа от Эгвейн стояли  несколько  Айз  Седай,  говорившие  между  собой
приглушенными, однако оживленными голосами.  Боль  в  голове  мешала  Эгвейн
думать, но было необходимо сосчитать женщин. Их оказалось тринадцать!
   Рядом с Айз Седай стояла группа мужчин в черных плащах  с  капюшонами.  В
присутствии Айз Седай мужчин будто бы разрывало между  страхом  и  попытками
выглядеть хозяевами положения. Один из мужчин посмотрел  в  сторону  Эгвейн.
Мертвенно-белое лицо его под черным капюшоном было безглазым.
   Считать, сколько здесь было Мурддраалов, Эгвейн не собиралась.  Число  их
она знала наверняка.  Мурддраалов,  так  же  как  и  Айз  Седай,  было  тоже
тринадцать. Все мысли покинули ее сознание, и  девушка,  пораженная  ужасом,
закричала во весь голос. Но даже под властью своего страха, который старался
расщепить ее кости, она дотянулась до Истинного Источника, из последних  сил
ухватилась за саидар.
   - Она очнулась!
   - Не могла она прийти в себя! Не сейчас!
   - Заслоните  ее  экраном!  Да  побыстрей!  Не  медлите!  Отсеките  ее  от
Источника!
   - Уже слишком поздно! Она слишком сильна!
   - Хватайте же ее! Да поживей!
   К рукам ее и ногам потянулись чужие руки. Бледные, как штукатурка,  руки,
похожие на ютящихся под камнями слизняков,  и  управляли  этими  руками  умы
существ с бледными,  безглазыми  лицами.  Эгвейн  знала:  стоит  этим  рукам
прикоснуться к ее телу - она тут же сойдет с ума. Сила наполнила ее.
   Пламя полыхнуло по коже Мурддраала,  прорываясь  сквозь  черное  одеяние,
словно языки огня были кинжалами. Визжащие Полулюди корчились и возгорались,
точно промасленная бумага. От стен отрывались куски камня величиной с кулак,
они со свистом носились по комнате, вонзались в живые тела, исторгая визг  и
урчание. Воздух, завиваясь вихрем, уплотнялся, взвывал и обращался в смерч.
   Медленно, с трудом преодолевая боль, Эгвейн оторвала себя от стола. Ветер
растрепал ее волосы и заставил ощутить головокружение, но девушка продолжала
свивать вихри, пробираясь меж тем поближе к выходу. Вдруг перед  ней  встала
Айз Седай, лицо ее было покрыто синяками и кровоподтеками, но  женщина  была
окружена сиянием Силы. В темных ее глазах мерцала смерть.
   Память Эгвейн сама  собой  дала  этой  женщине  имя.  Гилдан!  Закадычная
подруга Элайды, вечно  они  шептались  в  уголках,  а  по  ночам  запирались
где-нибудь вдвоем. Эгвейн до боли сжала губы. Пренебрегая камнями и  ветром,
она сжала кулак и сильно ударила Гилдан  между  глаз,  сильно  и  как  можно
резче. Красная сестра - Черная сестра  -  рухнула  наземь,  будто  кости  ее
мгновенно расплавились.
   Потирая костяшки пальцев, Эгвейн проковыляла в коридор.  Благодарю  тебя,
Перрин, подумала она, ты показал мне, как это делается. Однако ты не говорил
мне. как больно бывает тому, кто бьет.
   Девушка  захлопнула  дверь.  Потом,  всем  телом  налегая   на   створку,
преодолевая сопротивление ветра, она направила Силу. Камни  вокруг  дверного
проема задрожали,  потрескались,  перекосились,  обжимая  деревянный  косяк.
Такой заслон удержит совсем ненадолго, но все, что хоть на  минуту  замедлит
преследователей, нужно сделать. Минуты промедления могли подарить ей  жизнь.
Собрав все свои силы, Эгвейн заставила  себя  пуститься  бегом.  Сначала  ее
бросало из стороны в сторону, но наконец бег стал ровней.
   Однако ей явно следовало одеться. Женщина одетая  всегда  выглядит  более
авторитетно, чем та же самая красавица в обнаженном виде,  а  сейчас  Эгвейн
необходимо удержать каждую крупицу своего авторитета. Она  знала:  в  первую
очередь они примутся искать ее в занимаемых ею  покоях,  но  в  ее  кабинете
хранилось запасное платье и были спрятаны туфли, там же ожидал своей  минуты
еще один палантин.
   Торопясь, мелкими шажками Эгвейн пробегала по пустым коридорам.  В  Белой
Башне в эти дни уже не было столь многочисленного населения,  как  когда-то,
но обычно кто-то из ее обитателей да встречался. Но сейчас в коридорах  лишь
негромко шлепали по плиткам пола ее голые ступни.
   Подгоняя себя, Эгвейн пересекла приемную перед своим кабинетом и проникла
во внутреннюю комнату, где наконец нашла кое-кого. Белдейн сидела  прямо  на
полу, обхватив голову руками. Она громко рыдала.
   Белдейн медленно подняла покрасневшее лицо, стараясь  заглянуть  в  глаза
Эгвейн, которая остановилась напротив  нее.  Вокруг  Хранительницы  не  было
заметно  сияния  саидар,  но  Эгвейн  по-прежнему  оставалась  настороже.  И
уверенной в себе и в своих силах. Собственного своего свечения Эгвейн видеть
не могла, но сила, через нее проникающая, - Единая Сила, - набирала мощь.  В
особенности в те мгновения, когда дело касалось ее тайны.
   Белдейн смахнула слезы со щек.
   - Мне пришлось это сделать против собственной  воли.  Вы  обязаны  понять
меня. Меня вынудили. Они... Это они... - Она вздохнула глубоко, со всхлипом.
Потом слова полились торопливым потоком. - Три ночи  тому  назад  они  взяли
меня совершенно сонную и  тут  же  усмирили.  -  Голос  ее  поднялся,  почти
превратился в крик. - Они усмирили меня! Я больше не могу направлять!
   - О Свет! - выдохнула Эгвейн.  Поток  саидар  защитил  ее  от  внезапного
удара. - Пусть поможет тебе Свет, дочь моя, пусть он утешит тебя. Но  почему
ты не рассказала обо всем мне? Я бы тотчас же... - Она позволила своей  речи
пресечься на полуслове, великолепно понимая, что помочь Белдейн она уже не в
силах.
   - Но как вы могли прийти мне на помощь? Как именно? Никак! Вы тоже  перед
этим бессильны. А они обещали, что вернут мне мои способности при  помощи...
При помощи могущества Темного. - Глаза Белдейн  сузились,  веки  опустились,
из-под них выкатились слезы.  -  Они  изувечили  меня,  они  такое  со  мной
сделали... Они сломали мне жизнь, о Свет! Разрубили меня  на  куски!  Элайда
пообещала, что они вновь сделают меня цельной, способной направлять Силу, но
только в одном случае: если я стану исполнять  их  волю.  Потому  я  и  была
вынуждена... Понимаете? Они мне приказали!
   - Значит, Элайда на самом деле Черная Айя, -  проговорила  Эгвейн  убитым
голосом. У стены стоял узкий платяной шкаф, в нем  висело  зеленое  шелковое
платье, приготовленное на тот случай, когда у нее не  хватало  времени  идти
переодеваться в гардеробную.  Рядом  с  платьем  висел  полосатый  палантин.
Эгвейн стала быстро одеваться. - А с Рандом  что  они  сотворили?  Куда  они
увели его? Отвечай мне, Белдейн! Где Ранд ал'Тор?
   Белдейн не знала, что ответить. Губы у нее дрожали, глаза смотрели как бы
внутрь ее существа. Но наконец она набралась сил и вымолвила:
   - На Двор Отступников его  увели,  мать.  Это  точно.  Потащили  на  Двор
Отступников. Дрожь пронзила все  тело  Эгвейн.  Дрожь  страха.  Стало  ясно,
Элайда не хочет пропустить ни часу времени. Двор  Отступников  использовался
лишь для трех целей:  для  казней,  для  усмирения  Айз  Седай  или  же  для
укрощения мужчины, который  способен  направлять  Силу.  Но  для  исполнения
любого из приговоров требовался приказ Престола Амерлин. Так  кто  же  тогда
возложил на свои плечи палантин? Эгвейн была уверена, что это Элайда. Но как
могла она заставить их так быстро принять ее власть, когда я еще не осуждена
и приговор мне покамест не вынесен? Пока меня не лишат  палантина  и  жезла,
другой  Амерлин  быть  не  может.  Они  сами  поймут,  как  нелегко  учинить
узурпацию. О Свет! Ранд! Эгвейн направилась к двери.
   - Но что ты, мать, в силах сделать? - спросила ее плачущая Белдейн. -  Но
что, что можешь ты предпринять?
   Эгвейн не совсем понимала, кого имела  в  виду  Белдейн:  саму  себя  или
Ранда?
   - Я могу сделать больше, чем  ты  думаешь,  -  проговорила  Эгвейн.  -  Я
никогда не держала в руках Жезл Клятвы, учти это, Белдейн.
   Выходя из комнаты, Эгвейн слышала громкие рыдания несчастной.
   Память Эгвейн по-прежнему играла с ней  в  прятки.  Она  знала:  ни  одна
женщина не могла получить шаль и кольцо, не повторив  Трех  Клятв,  держа  в
руках  Жезл  Клятвы,  сей  тер'ангриал,  обязующий   ее   всегда   исполнять
произнесенные и отныне скрепленные навечно клятвы  столь  верно,  точно  они
были выгравированы у нее прямо на костях в минуту ее рождения. Ни  одной  из
живущих в мире женщин не удалось бы получить титул Айз Седай, не связав себя
произнесенными клятвами. И все-таки она знала: каким-то образом с нею  такое
просто-напросто случилось. А  подробности  всего  этого  ей  нельзя  было  и
пытаться на свет вытаскивать.
   Эгвейн спешила вперед, слыша частый цокот своих каблуков. Ну что  ж,  она
узнала по крайней мере, отчего ни в одном из коридоров нет  людей.  Все  Айз
Седай, за  исключением,  быть  может,  лишь  тех,  которых  она  оставила  в
кладовой, а также каждая из Принятых, всякая послушница,  а  с  ними  и  все
слуги уже собрались, вероятно,  во  Дворе  Отступников,  как  полагается  по
традиции, с тем чтобы наблюдать, как претворяется в жизнь воля Тар Валона.
   Разумеется, сам судный двор охраняют от  всяких  случайностей  бдительные
Стражи, не дающие никому освободить  мужчину,  приговоренного  к  укрощению.
Остатки армий Гвайра Амаласана уже пытались как-то освободить схваченного  в
конце тех событий, что названы были Войной Второго  Дракона;  произошло  это
незадолго до того, как возвышение  Артура  Ястребиное  Крыло  заставило  Тар
Валона беспокоиться совсем о других вещах.  Нечто  похожее  случилось  и  за
много лет до того, при выступлении приспешников Раолина Проклятия Тьмы. Имел
ли Ранд каких-то сподвижников или нет, вспомнить Эгвейн не могла, но  Стражи
о подобных вещах всегда  извещены,  для  того  и  несут  они  караул,  чтобы
предотвратить нападение.
   Но если палантин Амерлин набросила себе на плечи Элайда или  какая-нибудь
другая Айз Седай,