ит на голове.
     Вздыхая,   Ранд  зашагал  дальше,  по-прежнему   не  слушая  Вейрамона.
Когда-нибудь придет день, и он наконец начнет  понимать женщин. Когда у него
найдется на это достаточно времени. Впрочем, Ранд подозревал, что на это ему
и всей жизни не хватит.
     Клановые вожди стояли отдельной  группой -  вместе  с вождями септов  и
представителями  от воинских сообществ. Кое-кого из них Ранд узнал.  Смуглый
Гейрн,  вождь Джиндо Таардад. и  Мангин,  который по-свойски кивнул Ранду  и
презрительно скривился при виде тайренцев. Стройный, как  копье, Джуранай, в
этом походе глава Аэтан Дор, Красных  Щитов, молодой, пусть и с  несколькими
седыми прядями в светло- каштановых  волосах, и Ройдан, с массивными плечами
и обильной  сединой, он возглавлял Ша'мад Конд, Громоходцев. После того  как
айильская   колонна  миновала  Джангайский   Перевал,  эта   четверка  порой
присоединялась к наставникам Ранда и тоже учила его сражаться без оружия.
     - Не хочешь сегодня поохотиться? - спросил Мангин у подходившего Ранда,
и тот удивленно посмотрел на него:
     - Поохотиться?
     - Позабавиться тут особо  нечем, но мы можем половить в мешок барана. -
Ехидный  взгляд, которым Мангин стрельнул в тайренцев, не оставлял сомнений,
какого барана он  имеет в виду, но Вейрамон и его сопровождающие не заметили
этого взгляда айильца.  Или  притворились,  что  ничего  не поняли. Лордик с
надушенным платочком вновь принялся его нюхать.
     - Пожалуй, как-нибудь в другой раз, -  ответил Ранд, качая  головой. Он
думал,  что  со  временем  подружится со  всей этой  четверкой,  особенно  с
Мангином,  чье  чувство юмора очень напоминало Мэтово. Но уж если у  него не
хватает времени в женщинах разобраться, то заводить новых друзей времени нет
наверняка. К сожалению, и на старых друзей времени  почти не остается. А Мэт
тревожил его.
     На гребне холма над кронами деревьев  возвышалась выстроенная из бревен
вышка.  На  самой  верхушке,  спанах  в  двадцати  или  больше  над  землей,
располагалась  широкая платформа. Айильцы,  разумеется, не умели работать  с
деревом, разве что с  мелкими поделками справлялись,  но  среди  кайриэнских
беженцев отыскалось немало плотников.
     У подножия  первого  наклонного марша  лестницы Ранда ожидали вместе  с
Ланом и Эгвейн с Морейн. Эгвейн успела хорошо загореть - она вполне сошла бы
за  айилку, если  б  не темные  глаза. За  низкорослую айилку. Ранд быстро и
изучающе глянул девушке в лицо, но не увидел ничего, кроме усталости. Должно
быть, Эмис и другие  ее наставницы слишком усиленно занимаются  с Эгвейн. Но
вряд ли она поблагодарит его, коли он вздумает заступиться.
     -  Ну,  ты  решила? - спросил  Ранд, остановившись  рядом  с  девушкой.
Вейрамон наконец- то заткнулся.
     Эгвейн медлила с ответом, но Ранд подметил, что перед тем, как кивнуть,
на Морейн она не оглянулась.
     - Я сделаю, что смогу.
     Ее нежелание  тревожило  Ранда.  Морейн  он не  просил  - она не  могла
воспользоваться Единой Силой как оружием против  Шайдо, пока они не угрожали
ей. Или требовалось убедить ее, что они все - Приспешники Темного. Но Эгвейн
не давала Трех Обетов,  и Ранд  был уверен,  что  она поймет  его  просьбу и
причину, по которой  он ее об этом попросил. Тем  не  менее, когда  три  дня
назад Ранд подошел к ней со своим предложением, она побледнела как полотно и
до сегодняшнего дня избегала его. Ладно, хорошо хоть согласилась. Хорошо все
то, что сделает сражение с Шайдо короче.
     Лицо Морейн не изменилось, однако Ранд не сомневался, что знает,  о чем
она думает. Эти спокойные черты Айз Седай, эти глаза  - не изменившись ни на
йоту, они выражали ледяное осуждение.
     Заткнув обрубок копья за ремень. Ранд поставил ногу на первую ступеньку
лестницы - и тут заговорила Морейн:
     - Почему ты опять носишь меч?
     Такого вопроса Ранд ожидал в последнюю очередь.
     -  А почему  бы и нет? -  пробормотал  он  и полез  наверх. Не очень-то
удачный ответ, но она поймала его врасплох.
     Ранд поднимался по ступеням, в  боку заныла так и не зажившая до  конца
рана - не  очень больно, но  она  словно грозила  вот-вот открыться. Ранд не
обращал внимания  на рану  -  когда он напрягался,  часто  возникало похожее
ощущение.
     За Рандом  поднимались  Руарк  и  остальные вожди  кланов; Бэил наконец
отвязался от  Мелэйн и  теперь замыкал  процессию,  но  Вейрамон, к счастью,
остался  вместе со  своими двумя лизоблюдами у подножия вышки.  Благородному
Лорду  известно, что следует делать;  большей информации ему не требовалось,
да он и не хотел ничего  знать. Чувствуя на себе взгляд Морейн,  Ранд бросил
взгляд вниз. Но  на  него  глядела вовсе  не Морейн. За  ним следила Эгвейн,
лицом  она сейчас настолько походила на Айз Седай, что  Ранд, положа руку на
сердце, и  не видел никакой разницы. Лан склонил голову к Морейн. Ранд  лишь
надеялся, что Эгвейн не передумает.
     Наверху, на  просторном помосте,  два невысоких, мокрых от пота молодых
парня в одних рубашках устанавливали скрепленную медными кольцами деревянную
трубу в  три шага длиной и больше локтя в поперечнике на  вращающуюся  раму,
прикрепленную  к перилам.  В  нескольких шагах от нее  уже была  установлена
такая же. Ее  поставили сразу, как  только  день  назад  закончили возводить
вышку.  Третий мужчина, тоже без куртки, утирал лысину полосатым  платком  и
ворчал на подручных:
     - Полегче  с ней.  Полегче, я сказал!  Только посмейте вы,  не  имеющие
матерей ласки, хоть на волосок сбить линзы в оправах!  Я вам ваши безмозглые
башки откручу  и задом наперед поставлю! Потуже крепи, Джол! Туже! Если  она
упадет, когда Лорд Дракон  будет в нее  смотреть, вам обоим лучше самим вниз
прыгнуть. И не из-за него. Вы всю мою работу погубите,  и тогда я вам  такое
устрою! Лучше сами себе черепушки о камни расколите!
     Джол и второй малый. Кайл, продолжали работать - быстро, но, похоже, не
особенно обеспокоившись  угрозами старшего. За несколько лет они  привыкли к
манере Кина Товира с  ними  разговаривать. Идея  этой  вышки  пришла Ранду в
голову,  когда  среди  беженцев- мастеровых  он обнаружил  мастера,  который
занимался изготовлением  линз  и всевозможных  зеркал,  да  еще  и  двух его
учеников в придачу.
     На первых порах ни один из троих не  заметил, что на  платформе они уже
не   одни.    Вожди   кланов   поднимались   по    ступеням    бесшумно,   а
разглагольствования  Товира  заглушили  шаги  Ранда.  Самого  Ранда  удивила
внезапно появившаяся в открытом люке вслед за Бэилом голова Лана -  хоть и в
сапогах, а шуму Страж  производил  не больше айильцев.  Ростом же  даже  Ган
оказался на голову выше кайриэнцев.
     Когда  новоприбывших в  конце  концов заметили, два ученика вздрогнули,
выпучив глаза,  будто  никогда прежде айильцев не видывали,  потом согнулись
перед Рандом в  полупоклоне, да так  и  замерли.  Мастер по линзам  при виде
айильцев тоже дернулся, но поклонился сдержаннее" одновременно вновь вытирая
лысину.
     - Говорил же я вам, милорд Дракон, что сегодня вторую закончу! -  Товир
ухитрялся  говорить  почтительно,  но   не  менее  брюзгливо,   чем  помыкая
подмастерьями. -  Превосходная мысль,  эта  вышка! Мне бы и в  голову  такое
никогда не пришло, но как только  вы начали  спрашивать,  как далеко сумеете
увидеть  со  зрительными  стеклами...  Дайте  только  время, я вам  смастерю
зрительную трубу - вы отсюда Кэймлин увидите. Если башня окажется достаточно
высока, - благоразумно добавил он. - Есть некие ограничения.
     -  Вы  уже  сделали  больше, чем  я  хотел, мастер Товир. - И  уж точно
больше, чем  надеялся Ранд. Он уже успел  взглянуть через  первую зрительную
трубу.
     Джол и Кайл по-прежнему стояли со склоненными  головами, согнувшись под
прямым углом.
     - Пожалуй, лучше вам своих ребят с собой вниз увести, - промолвил Ранд.
- Чтоб нам тут не толпиться в тесноте.
     Места на помосте хватало  и для вчетверо большего числа людей, но Товир
незамедлительно ткнул Кайла толстым пальцем в плечо:
     - Давайте, ступайте, вы, конюхи с руками-крюками. А то вы Лорду Дракону
мешаете.
     Подмастерья  слегка  выпрямились и  пошли  следом за  Товиром, круглыми
глазами глядя больше  на Ранда, чем  на айильцев. И все трое быстро скрылись
на лестнице. Кайл был на  год старше Ранда, а Джол - на два.  Оба родились в
городах куда больше, чем мог себе представить Ранд, живя в Двуречье. Оба они
бывали в Кайриэне и видели, пусть и издали, короля и Престол Амерлин, а он в
то время еще овец пас. По всей вероятности, о мире  им известно даже больше,
чем  ему, - в  каком-то  отношении. Качая  головой, Ранд  склонился  к новой
зрительной трубе.
     Кайриэн  будто впрыгнул в поле зрения. Рощи, которые тот, кто привык  к
чащобам Двуречья,  никогда  бы не назвал лесами, обрывались, как отрезанные,
далеко  не  доходя  до города. Высокие  серые стены  с  массивными  башнями,
безукоризненным  прямоугольником  стоящие  у  реки,  словно  издевались  над
плавными изгибами и округлостями  холмов. За  стенами высились другие башни;
образуя безупречно совершенный рисунок, они казались  узлами неведомой сети,
накрывшей весь город. Некоторые из тех башен были раз в двадцать выше  стен,
но их тем не менее окружали строительные леса. Легендарные поднебесные башни
до сих пор не восстановили после того, как они сгорели в Айильскую Войну.
     Когда Ранд в  последний раз  видел столицу  Кайриэна,  ее  полукольцом,
опираясь  концами  на берег реки, охватывал  еще один  город  -  Слобода, по
тесноте  сущий кроличий садок, столь  же шумно-вульгарный,  как  сам Кайриэн
напыщенно-строгий и чопорный Дома в Слободе были деревянные. Теперь же вдоль
каменных стен тянулась широкая полоса пепла и обугленных бревен. Каким чудом
огонь не перекинулся за стены, в Кайриэн, Ранд не понимал.
     Над всеми  городскими  башнями развевались знамена - с  такой дали ясно
разглядеть было невозможно, однако разведчики описали их. На половине из них
красовались  полумесяцы Тира,  остальные, что, как ни странно, не вызвало  у
Ранда  большого  удивления, походили на  Драконов Стяг, который Ранд оставил
реять над Твердыней Тира. Ни на одном из знамен не было восходящего солнца -
герба Кайриэна.
     Ранд  чуть  сдвинул трубу, и город исчез  из  поля  зрения. На  дальнем
берегу реки чернели закопченные остовы каменных  зернохранилищ. Некоторые из
кайриэнцев, с кем  беседовал Ранд,  утверждали,  будто поджог этих громадных
амбаров привел к бунту, а затем и к смерти короля Галдриана, и таким образом
- к гражданской войне. Другие же настаивали, будто именно убийство Галдриана
стало  причиной мятежа,  а там уж и  пожары  вспыхнули  Ранд сомневался, что
когда-нибудь узнает, какое  из двух  мнений верно, и вообще соответствует ли
истине хоть одно.
     По  берегам широкой  реки виднелось  множество сгоревших барж, но возле
города не заметно  было ни  одного обугленного  каркаса.  Айильцы испытывали
смущение  - "страх" слишком сильное слово  для  этого чувства - перед массой
воды,  которую нельзя  перешагнуть или перейти вброд,  однако Куладин  сумел
устроить заграждения из плавучих  бревен,  перегородив Алгуэнью  ниже и выше
города,  и  выставил  достаточно  постов, чтобы  эти преграды не  разрушили.
Остальное довершили зажигательные стрелы. Без ведома и позволения Куладина в
Кайриэн и оттуда не проскользнет никто, разве что крыса или птица.
     На  холмах вокруг города признаков осаждающей его  армии почти  не было
заметно. Тут  и там взмахивали крыльями  стервятники,  несомненно,  пируя на
трупах  тех, кто  безуспешно пытался вырваться из города, но ни одного Шайдо
видно не было. Айильцев редко можно заметить, если они того не хотят.
     Ну-ка,  стоп. Ранд повернул  трубу обратно, к  безлесой верхушке холма,
где-то в миле от городских  стен. Навел зрительную трубу на кучку людей. Лиц
различить он не мог,  ясно было  лишь,  что на всех -  кадинсор. И  еще одна
бесспорная деталь.  У одного из этих людей обнажены руки.  Куладин  Ранд был
уверен, что это всего-навсего игра воображения, но ему померещилось,  будто,
когда Куладин шевельнулся,  в солнечных лучах блеснули металлические чешуйки
на предплечьях - знаки, в точности подобные его собственным. Это была работа
Асмодиана. Всего лишь с  целью отвлечь  Ранда, занять его на  то время, пока
Асмодиан  составлял бы  собственные  планы.  Но, не будь этого, сколь многое
обернулось  бы  совершенно иначе? Наверняка Ранд не  стоял бы на этой вышке,
разглядывая осажденный город и ожидая скорой битвы.
     Внезапно  в воздухе  над  верхушкой далекого холма  что-то мелькнуло  -
нечто вроде длинной  кляксы, и  двое мужчин  рухнули  как  подкошенные.  Вид
упавших, еще подергивающихся, по-видимому, пронзенных одним и тем же копьем,
до крайности потряс Куладина и его соратников. Ранд был потрясен не  меньше.
Водя зрительной  трубой, Ранд  высматривал человека, который  мог бы  кинуть
копье с  такой силой. Должно быть,  неизвестный храбр -  и глуп, - раз сумел
подобраться настолько близко. Зона Рандовых поисков быстро расширялась -  на
таком расстоянии  не способна поразить  цель рука  ни  одного человека, даже
самого сильного. Ранд начал уже подумывать, не  огир ли то был,  что само по
себе маловероятно: нужно очень постараться, чтобы разозлить огир и чтобы тот
обратился к насилию. И тут глаза Ранда уловили еще один быстрый прочерк.
     Ошеломленный, юноша чуть  было не выпрямился,  а потом  резко  повернул
трубу обратно,  к  стенам Кайриэна.  Копье, или что это там  было, прилетело
оттуда. Ранд был в этом абсолютно уверен. Но  совершенно другой  вопрос, как
такое  возможно?  На  таком  далеком  расстоянии  Ранд  сумел  разобрать  на
городских стенах и верхушках башен лишь случайное движение.
     Подняв голову.  Ранд увидел,  как от соседней зрительной трубы отступил
Руарк, уступая место Гану. Для того-то  и была задумана вышка со зрительными
трубами.  Разведчики  сообщали,  что  сумели узнать,  о  расстановке  боевых
порядков Шайдо,  а с  помощью  этих труб  вожди  собственными  глазами могли
увидеть местность, на которой произойдет битва. Они уже разработали план, но
еще  один взгляд на место предстоящего сражения никогда не лишний.  О битвах
Ранд знал мало, но Лан считал, что план вождей хорош. Вернее, Ранд не знал о
сражениях  сам,   своим  умом;   но   временами  в  голову  тишком  вползали
воспоминания, и тогда  ему казалось, что знает  он куда больше,  чем ему  бы
хотелось.
     - Ты видел? Эти... копья?
     Лицо у  Руарка было такое  же  озадаченное,  как у Ранда.  Тем не менее
айилец кивнул.
     -  Последнее  попало  в другого  Шайдо,  но  он  отполз  в  сторону.  К
сожалению, не в Куладина. - Он указал на зрительную трубу, и Ранд пустил его
на свое место.
     Было ли это таким уж невезением? Со смертью Куладина угроза Кайриэну не
минула бы, как и всем  прочим городам  и весям. Теперь,  очутившись  по  эту
сторону  Драконовой Стены, вряд ли Шайдо  покорно вернулись  бы обратно лишь
потому, что человек, которого они считают настоящим Кар'а'карном, погиб. Его
гибель потрясла бы их до  глубины души, но не настолько, чтобы они двинулись
обратно. И  после всего увиденного  воочию Ранду не  хотелось, чтобы Куладин
отделался так легко. Я могу  быть так суров,  как  потребуется, думал  Ранд,
поглаживая рукоять меча. Для него я буду беспощаден.



        ГЛАВА 42. Быстрей стрелы


     Скучнее нет  вида, чем крыша палатки  изнутри,  но, лежа без  куртки на
подушках с алыми кистями - недавнее приобретение Мелиндры, - Мэт внимательно
разглядывал  серо-бурую  ткань.  Точнее говоря,  он  смотрел куда-то за нее.
Закинув одну руку за голову,  во  второй  он покачивал  чеканный  серебряный
кубок,  болтая в нем славное  южнокайриэнское вино. Маленький бочонок такого
вина обошелся ему  в стоимость двух хороших коней  - сколько стоили  бы  два
хороших коня, если б  мир и все в нем не перевернулось вверх тормашками. Тем
не  менее Мэт  считал, что удовольствие того стоит и цена не  велика. Иногда
капля- другая  выплескивалась на  руку, но  Мэт этого не замечал и  пока  не
пригубил вина.
     Говоря  начистоту,  дела  давно  уже  не  просто  внушали  опасение,  а
превратились  в нечто большее.  Опасение - это  когда застрял в  Пустыне, не
зная, как оттуда выбраться. Это когда в  самый  неожиданный  момент  на тебя
наскакивают Приспешники  Темного, когда под покровом ночи нападают троллоки,
когда жуткий Мурддраал вымораживает твою кровь своим безглазым взором. Такие
вещи обрушиваются быстро, и  обычно не  успеешь как следует задуматься,  все
уже  кончилось.  Определенно, подобной судьбы  нарочно искать не станешь, но
раз так обернулось, то,  приспособясь, и с этим прожить можно. Но  это верно
для  тех времен, когда Мэт  знал,  куда и зачем они направляются. И  никакой
спешки не было. Думай хоть дни напролет.
     Я - не проклятый герой, угрюмо думал Мэт, и не проклятый солдат. Дудки!
Он яростно гнал  от  себя воспоминания, как  меряет шагами крепостные стены,
как отдает приказ своим последним резервам выдвинуться туда, где над зубцами
вала вдруг поднялись штурмовые троллочьи лестницы.  Это не был  я,  испепели
Свет того, чьи это воспоминания! Я...  Мэт  не понимал, кто  он такой, и эта
горькая мысль ничуть не  радовала. Но,  кем  бы он ни  был, всегда для  него
находились таверны, азартные игры, женщины и танцы. В этом он  был уверен. И
еще  -  добрый конь и любая дорога в мире,  на выбор. И вовсе не то,  что он
сейчас делает - рассиживает  в ожидании, когда кто-то  утыкает его  стрелами
или попытается пронзить мечом или сунуть ему  копье  в ребра. Согласиться на
это  или  что-то вроде этого  значит  свалять дурака, а  дураком  он быть не
желает, ни для Ранда, ни для Морейн, ни для кого другого.
     Мэт  сел. и  серебряный  медальон  в  виде лисьей головы,  висевший  на
кожаном  шнуре, выскользнул из незашнурованного ворота  рубахи.  Он заправил
медальон  обратно, сделал  хороший глоток вина. Медальон обезопасил Мэта  от
Морейн,  и  с  ним  ему  не страшна любая Айз  Седай, главное,  чтоб они  не
отобрали  его, а  кто-то из них, бесспорно,  рано или поздно  попробует  это
сделать.   Но  ничто,  разве  что   собственный  ум,  не  убережет  Мэта  от
какого-нибудь  дурня,   который  убьет  его  вместе   с  еще  тысячей-другой
придурков. Как не убережет и от Ранда или от судьбы та'верена.
     Мужчина обязан  найти  для себя выгоду, ведь в подобной  ситуации  сами
события вроде как обвиваются  вокруг него,  изгибаются  к  нему. В  каком-то
смысле Ранд, видно,  отыскал нечто  такое  для себя.  Сам же Мэт  как-то  не
замечал, чтобы вокруг  него  что-то  изгибалось, менялось, - пока не  бросал
игральные  кости.  Впрочем,  кое  от  чего,  случавшегося  с  та'веренами  в
сказаниях,  отказываться не стоит. Богатство и слава сыпались им  в карманы,
будто  с  неба;  мужчины  и  женщины,  желавшие  их  убить,  становились  их
ревностными последователями, а женщины со льдом во взоре смягчались, и холод
в их глазах сменялся пылкой страстью.
     Вообще-то говоря, Мэту на  нынешнюю жизнь жаловаться грех. И вряд  ли б
он  захотел поменяться  местами с  Рандом: чересчур высоки  ставки,  слишком
дорогая цена,  чтобы влезать в  игру.  Все равно что  навьючить на себя  все
тяготы та'верена и никаких удовольствий не получить взамен.
     -  Пора  сматываться,  - заявил  Мэт  пустой  палатке, потом  задумчиво
помолчал  и  отхлебнул  из кубка.  - На  Типуна - и рысью! Может, в  Кэймлин
отправиться?  - Вовсе  не  плохой город,  нужно лишь  от королевского дворца
подальше  держаться. - Или в  Лугард. -  Мэт  наслушался  о  Лугарде  всяких
толков.  Славное местечко - для таких парней, как он. - Пора оставить Ранда,
он - сам по себе, а я - сам по себе. У него теперь армия проклятых айильцев,
и о нем заботится больше Дев, чем он сосчитать сумеет. Я ему не нужен, ну ни
капельки.
     Последнее