а
другом,  чтобы  никто из  нас не  предал. Ты  ведь  согласился со всем этим,
Саммаэль. Почему же теперь начал юлить?
     Найнив  вздрогнула,  когда  Бергитте коснулась  ее  руки.  и они  вновь
оказались  возле  фургонов,  луна  так же  сияла  сквозь облака.  Окружающее
казалось  почти обыденным по сравнению  с тем, где Найнив довелось  побывать
немногим ранее.
     - Почему... -  начала было Найнив,  но ей пришлось сглотнуть вставший в
горле комок. - Почему ты перенесла нас оттуда? - Сердце ее рвалось из груди.
- Нас заметила Могидин?
     Найнив так увлеченно следила за  другими Отрекшимися  - те являли собой
причудливую  смесь  обыденности  и  чужеродности,   -  что  совсем  позабыла
приглядывать  за  Могидин.  Бергитте покачала головой, и  у Найнив  вырвался
нервный вздох облегчения.
     - Едва ли я хоть на миг отвела от нее взор, а она ни единым мускулом не
шевельнула,  - промолвила Бергитте. - Но мне не нравится, когда  я настолько
открыта. Если б она взглянула вверх, или кто-то из тех четверых...
     Найнив, как она ни куталась в свою шаль, бил озноб.
     -  Равин и Саммаэль. - Как бы ей  хотелось, чтоб голос ее не был  таким
хриплым. - Других ты не узнала?
     Разумеется,  Бергитте их  узнала; глупо было  спрашивать,  но Найнив от
потрясения была сама не своя.
     - Спинка стула скрывала  Ланфир. Другая - Грендаль. Не считай ее глупой
лишь потому,  что она  развалилась в  кресле,  при виде которого смутится  и
содержатель клетушек Сендзе. Она хитра, а своих  любимых зверюшек использует
в ритуалах,  от  которых самый грубый солдат, какого я знала,  поклялся бы и
близко к женщине не подходить.
     - Грендаль хитра, - раздался голос Могидин, - но не слишком.
     Бергитте  крутанулась  на голос,  мелькнула в лунном  свете  серебряная
стрела, почти  натянулся серебряный лук - и лучницу вдруг отшвырнуло  прочь.
Она пролетела шагов тридцать и  тяжело врезалась в фургон  Найнив.  Удар был
настолько силен,  что Бергитте отбросило шагов на пять от фургона. Она упала
наземь и замерла.
     Найнив отчаянным рывком потянулась к  саидар. Сквозь  ярость пробивался
страх,  но гнева хватало  -  однако она  будто налетела на невидимую  стену,
отделившую  ее  от  теплого  свечения Истинного  Источника.  Найнив едва  не
взвыла.  Что-то схватило ее за щиколотки,  дернуло ноги  назад и оторвало от
земли;  руки  закинуло вверх  и за спину,  пока  запястья  не коснулись  над
головой лодыжек. Одежда, превратившись в порошок,  ссыпалась с тела, а коса,
запрокидывая  голову,  оттянулась  назад,  к  ягодицам.  Найнив  лихорадочно
попыталась вырваться из  сна. Ничего не  произошло.  Она  висела  в воздухе,
сложенная  пополам, будто какое-то пойманное  существо. Каждый мускул ее был
растянут до предела, до боли. Мелкая дрожь била Найнив;
     пальцы ее, коснувшись  ступней, слабо дернулись.  Найнив подумала, что,
если рискнет пошевелить еще чем-то, переломит себе хребет.
     Как ни  странно, страх  исчез. Да и  поздно теперь бояться. Найнив была
уверена, что  сумела  бы действовать  с  нужной  быстротой, если б не  ужас,
спеленавший ее в тот самый миг, когда требовалось действовать. Хотела же она
одного: дотянуться до горла  Могидин  и сжать его  изо всех сил. Ну  и какой
сейчас от  этого  толк? Каждый вдох  и  выдох  болью отзывались  в груди и в
горле.
     Могидин встала туда, где Найнив  могла ее видеть.  Свечение саидар злой
насмешкой над бессилием жертвы окутывало Отрекшуюся.
     -  Деталь  кресла Грендаль,  - заметила она.  Одеяние  Могидин, как и у
Грендаль, было  точно  из  тумана,  становилось  то  черной  мглой, то почти
прозрачной дымкой,  а  то превращалось  в  сверкающее  серебро.  Отделка  же
менялась  почти  постоянно. Найнив  уже видела Отрекшуюся  в таком наряде  в
Танчико. - Сама бы я о таком не подумала, но  иногда у Грендаль есть... чему
поучиться. -  Найнив зло посмотрела на Могидин, но та  будто не  заметила. -
Поверить  не  могу,  что  ты  в самом  деле вознамерилась выслеживать  меня.
Неужели  ты  возомнила  себя  ровней мне?  Только потому, что  единожды тебе
крупно повезло застать меня врасплох? - Она язвительно рассмеялась. - Если б
ты  знала, скольких  усилий мне  стоило тебя  отыскать.  А ты явилась ко мне
сама. - Могидин обежала взором фургоны, задержала взгляд на львах и медведях
и  опять  повернулась  к Найнив:  - Зверинец?  Отыскать  тебя  будет  легко.
Впрочем, вряд ли мне теперь это понадобится.
     - Тебе же  хуже, чтоб ты сгорела,  -  огрызнулась  Найнив. Как  сумела.
Сложенная  вдвое,  она  с  трудом  выталкивала  из  себя  слова.  Найнив  не
осмеливалась посмотреть в сторону Бергитте - да и головы повернуть не могла.
Однако, вращая глазами, будто  то  ли от страха, то ли от ярости, она успела
кое-что  разглядеть.  Внутри у Найнив  сразу сделалось холодно и пусто, хотя
она и висела распяленная, точно  овечья  шкура на просушке. Бергитте лежала,
распростершись на земле, из колчана  у пояса высыпались серебряные стрелы, а
серебряный  лук валялся  в  спане от  неподвижной руки. - Повезло, говоришь?
Коли  тебе не удалось бы сейчас, точно  крысе,  прошмыгнуть  за  мной, я  бы
порола тебя, пока ты не  заверещишь! Я бы тебе шею  свернула, как куренку. -
Если Бергитте погибла, то у Найнив остался всего один шанс, да и тот слабый.
Рассердить  Могидин, чтобы  та в ярости быстро ее убила.  Если  б только был
хоть  какой-то способ предупредить  Илэйн! Что ж,  тогда предостережением ей
станет  смерть  Найнив.  -  Помнишь,  ты  говорила,  что  сделаешь  из  меня
приступочку, на  лошадь залезать? И как я сказала, что ты  у меня пойдешь на
то  же самое?  Сразу  после того, как  я  тебя  отлупила. Когда ты хныкала и
умоляла  пощадить   тебя.  Готова  была  что  угодно  мне   предложить.  Ты,
бесхребетная трусиха!  Дерьмо ты из  ночного горшка! Ты, кусок...  -  И  тут
что-то  плотное вползло  в  рот  Найнив,  придавив язык и  широко  раздвинув
челюсти.
     - Ты так проста и предсказуема, - пробормотала Могидин. - Уж поверь, ты
меня  достаточно  разозлила.  Не  думаю,  что  использую  тебя   в  качестве
приступочки. - От  ее улыбочки по телу Найнив мурашки побежали. - Пожалуй, я
тебя  в лошадь  превращу. Здесь это очень даже возможно. В лошадь, в мышь, в
лягушку...  - Она помолчала, прислушиваясь. -  Или в сверчка. И  всякий раз,
как окажешься в тел'аран'риоде, ты  будешь лошадью, пока я не пожелаю иного.
Или  кто-то  другой,  обладающий  необходимыми  познаниями.  - Могидин вновь
замолчала,  вид у нее был чуть ли не сочувствующий.  - Нет,  не буду  давать
тебе ложных надежд. Ныне нас осталось только девять, тех,  кому ведомы тайны
подобных уз, и вряд ли тебе захочется  попасть в руки кому-то из них. Ничуть
ни меньше, чем ко мне. Каждый раз, как я буду приводить тебя сюда, ты будешь
лошадью.  Получишь  собственное  седло,  уздечку.  Я даже  стану  тебе гриву
расчесывать.  - Косу Найнив чуть  с корнем не  выдрало.  - Разумеется, ты  и
тогда  будешь  помнить,  кто  ты такая. Думаю, наши  прогулки  доставят  мне
удовольствие, чего не скажешь о тебе. - Могидин вздохнула поглубже, и платье
ее,  потемнев, заблестело  в  слабом  свете. Найнив  не была  уверена, но ей
почудилось, будто оно сделалось цвета свежей крови. - Из-за тебя я вынуждена
обратиться к  Семираг. Потом, когда с тобой будет покончено, я смогу всецело
отдаться делам  поважнее. Та  маленькая желтоволосая девчонка  с  тобой? Она
тоже с этим зверинцем?
     Кляп исчез изо рта Найнив.
     -  Одна  я, ты, безмозглая... Боль.  Найнив будто били -  от лодыжек до
плеч,  удары  сыпались по  всему телу. Она пронзительно  взвыла. Опять.  Она
попыталась стиснуть зубы, но собственный  нескончаемый вопль врезался в уши.
Она всхлипнула, слезы  бесстыдно катились по щекам; Найнив  безнадежно ждала
следующей порции боли.
     - Она  с  тобой? - терпеливо спросила  Могидин. -  Не теряй  время,  не
пытайся заставить меня  тебя убить. Не выйдет. Ты  еще проживешь много  лет,
служа мне.  Я  тебя  вышколю,  и твоим  весьма  жалким способностям найдется
какое-нибудь  применение. Лучше  не запирайся.  Иначе те  ощущения,  что  ты
испытываешь сейчас, могут показаться лаской любовника. А теперь отвечай мне.
     Найнив с трудом перевела дыхание.
     -  Нет,  -  прорыдала  она. - Когда мы покинули Танчико, она  убежала с
одним мужчиной. По годам он  ей в дедушки годится, но у него были деньги. Мы
прослышали, что  случилось в  Башне,  - Найнив  была  уверена, что  об  этом
Могидин известно, - и она побоялась возвращаться.
     Отрекшаяся засмеялась:
     -  Восхитительная байка!  Я почти понимаю, что так привлекает  Семираг,
когда она ломает чью-то  волю и  дух. Да, ты, Найнив ал'Мира, доставишь  мне
массу  удовольствия. Но  сначала ты  приведешь  ко  мне эту  девицу,  Илэйн.
Отгородишь  ее щитом, свяжешь, принесешь  и положишь  к  моим  ногам. Знаешь
почему? Потому что  некоторые  вещи в тел'аран'риоде и в самом деле сильнее,
чем в  мире яви. Потому-то ты и будешь тут холеной белой  кобылой,  когда бы
мне ни захотелось тебя сюда привести.  И отсюда ты уносишь с собой в мир яви
не только раны.  Еще  и принуждение. Подумай над моим  повелением.  Недолго,
поскольку эта мысль скоро станет твоей собственной.  Подозреваю, что девушка
приходится тебе  подругой.  Но  ты приведешь  ее  ко  мне, как любимую...  -
Могидин вскрикнула, когда наконечник серебряной стрелы неожиданно возник под
ее правой грудью.
     Найнив мешком шмякнулась на землю. Удар, будто молотом по животу, вышиб
из  легких  весь  воздух.  Силясь  вздохнуть,   Найнив  старалась  заставить
истерзанные мускулы действовать и сквозь боль прорывалась к саидар.
     С  трудом поднимаясь на  ноги, Бергитте  неверной  рукой  нашаривала  в
колчане стрелу.
     - Беги, Найнив! - Это был невнятный крик. - Беги!
     Голова  Бергитте то и дело склонялась  набок, а поднятый серебряный лук
дрожал в ее руках.
     Сияние вокруг Могидин усилилось, пока не  стало похоже, будто ее объяло
слепящее солнце.
     Ночь  накрыла Бергитте  океанской  волной,  обрушив на девушку черноту.
Мрак схлынул, и поверх  опавших опустевших одежд упал серебряный лук. Одежда
истаяла, точно выжигаемый  солнцем туман, остались лишь сверкающие под луной
лук и стрелы.
     Могидин,  тяжело дыша, упала на колени,  обеими  руками схватившись  за
древко пробившей ее насквозь  стрелы. Свечение  вокруг Отрекшейся померкло и
погасло. Потом она  исчезла, и на то место, где она стояла, упала серебряная
стрела с темным пятном крови.
     Минула, как показалось  Найнив,  целая вечность, прежде чем она  сумела
встать на четвереньки. Плача, она подползла к оружию Бергитте.  На  этот раз
слезы вызвала  вовсе  не боль. Стоя на коленях нагая - и ей была безразлична
ее нагота, - Найнив схватила лук.
     -  Прости,- вымолвила она сквозь рыдания.-  О-о, Бергитте, прости меня!
Бергитте!
     И не было ей ответа, только горестно крикнула ночная птица.
     Лиандрин вскочила на ноги, когда с грохотом распахнулась  дверь спальни
и в гостиную ввалилась Могидин;
     по ее шелковой сорочке расплывалась кровь. К Отрекшейся кинулись Чесмал
и Тимэйл, подхватили под руки, помогая Могидин устоять на ногах, но Лиандрин
осталась подле ее  кресла. Остальных Черных сестер  не было. Насколько знала
Лиандрин, их  вполне  могло не быть и в Амадоре. Могидин говорила только то,
что полагала  нужным знать своим слугам,  а  за вопросы,  которых не любила,
наказывала.
     - Что случилось? - запричитала Тимэйл. Коротким взглядом Могидин вполне
могла бы испепелить ее на месте.
     - У тебя есть какие-то хилые способности к  Исцелению, - ломким голосом
сказала  Отрекшаяся,  обратившись   к   Чесмал.  Кровь  окрасила   ее  губы,
нарастающим ручейком стекала из уголка рта. - Займись. Сейчас же, тупица!
     Темноволосая  гэалданка  без   промедления  возложила  руки  на  голову
Могидин. Лиандрин презрительно усмехнулась про себя. Сияние окружило Чесмал,
чье миловидное личико пошло от волнения пятнами; страх и тревога  исказили и
тонкие черты лисьей  мордочки Тимэйл. Подумать  только, какие они преданные!
Какие  послушные милые собачки. Могидин  приподнялась  на  цыпочки,  вскинув
голову. Глаза  ее распахнулись, тело  била крупная дрожь; Отрекшаяся, словно
ее в лед сунули, учащенно дышала широко раскрытым ртом.
     Несколько мгновений - и все было кончено. Сияние вокруг Чесмал пропало,
и  пятки  Могидин  опустились  на  синий  узорчатый  ковер.  Не  поддерживай
Отрекшуюся Тимэйл, она  и свалиться могла бы. При  Исцелении малую  долю сил
отдавала  та,  которая  направляла;  остальное  оно  отнимало у  того,  кого
Исцеляли. Как бы тяжела  ни была рана,  кровь остановилась, но сил у Могидин
осталось  мало, словно несколько недель она лежала  больной. Сдернув с пояса
Тимэйл  золотисто-кремовый шарфик  из тонкого  шелка, она  вытерла  им  рот.
Чесмал  помогла ей  повернуться к  двери в  опочивальню.  И  вот  Отрекшаяся
оказалась спиной к Лиандрин, вдобавок еще и ослабевшая.
     И Лиандрин ударила, собрав все силы, какие только смогла, вложив в свой
удар те крохи знаний,  которые сумела  добыть, поняв,  что с ней сделала эта
женщина.
     В  тот  же миг саидар заполнила Могидин  точно  потоп.  Наскок Лиандрин
наткнулся  на  барьер,  отсекший  ее  от  Источника,  и пропал втуне. Потоки
Воздуха подцепили Лиандрин  и швырнули на стенные панели, да так,  что у нее
клацнули зубы. Распластанная, беспомощная, Лиандрин застыла у стены.
     Чесмал и Тимэйл смятенно переглянулись, не понимая, что  же  произошло.
Они  продолжали поддерживать Могидин, а  та подошла  к Лиандрин, по-прежнему
невозмутимо утирая рот шарфиком Тимэйл.
     Могидин  направила  Силу,  и кровь на  ее сорочке  почернела  и  сухими
чешуйками осыпалась на ковер.
     -  В-вы  не поняли.  Великая Госпожа,  - срывающимся голосом  вымолвила
Лиандрин.  - Я  только помочь хотела, чтоб  вам лучше спалось.  - Впервые  в
жизни то, что она вновь  заговорила как простолюдинка, ничуть не обеспокоило
ее.  - Я всего-то... - Она придушенно  осеклась, когда поток Воздуха схватил
ее  язык и вытянул меж зубов. Карие глаза  Лиандрин выкатились из орбит. Еще
чуток потянуть, и...
     - Оторвать его? - Могидин изучала лицо Лиандрин, но говорила будто сама
с собой. - Пожалуй, нет.  Какая жалость  для тебя, что эта женщина, ал'Мира,
заставила меня  думать  на манер  Семираг. Иначе я могла бы  попросту  убить
тебя. - Неожиданно  она принялась  скреплять  щит узлом, тот  становился все
сложнее и запутанней,  пока  Лиандрин  совершенно не сбили  с толку изгибы и
петли.  А  узел продолжал  затягиваться  и сплетаться. - Ну вот, - довольным
тоном  сказала  немного  погодя Могидин. - Тебе очень долго  придется искать
кого-нибудь, кому под силу распутать это плетение. Но для поисков  у тебя не
будет ни малейшей возможности.
     Лиандрин ищуще уставилась в лицо Чесмал, потом - Тимэйл, в поисках хоть
какого-то  намека  на  сочувствие, на  жалость. Глаза Чесмал были  холодны и
строги;  глаза  Тимэйл сверкали,  и она  улыбалась,  водя  кончиком языка по
губам. И улыбка ее не сулила ничего доброго.
     -  Ты думала, что немного узнала о принуждении, - продолжала Могидин. -
Я тебя еще кое-чему научу. - Лиандрин задрожала, глаза Могидин заполнили все
ее поле  зрения,  голос вползал в уши,  гулко  отзываясь в голове. - Живи. -
Мгновение  прошло,  и  от  улыбки Отрекшейся Лиандрин  прошиб холодный  пот,
бисеринками выступивший на лице.  - У принуждения много ограничений, но если
приказать кому-то что-то  сделать и запечатлеть  повеление  в  самой глубине
разума,  то  такой приказ  останется действенным на  всю жизнь  человека. Ты
будешь жить, как бы тебе ни хотелось расстаться  с жизнью. И об этом ты тоже
не раз задумаешься.  Много ночей ты проплачешь, желая умереть и  ощущая свое
бессилие.
     Поток,  удерживающий язык Лиандрин, исчез, и она, успев лишь сглотнуть,
опять заговорила:
     - Пожалуйста, Великая Госпожа,  клянусь, я  нисколько не хотела... - От
пощечины  Могидин  в  голове  у   нее  зазвенело,  перед  глазами  заплясали
серебристо-черные пятнышки.
     - Однако есть... своя прелесть... в том, чтобы  сделать нечто  подобное
собственноручно, - прошептала Отрекшаяся. - Осмелишься просить еще?
     - Пожалуйста,  Великая Госпожа...- От второй пощечины мотнулась голова,
разметались волосы.
     - Еще?
     - Пожалуйста... - Третья  чуть не вывихнула челюсть.  Щека  у  Лиандрин
горела как в огне.
     - Если ты настолько неизобретательна, мне незачем тебя слушать. Слушать
будешь ты. Кажется, то, что я для  тебя придумала,  привело бы  в  восторг и
саму Семираг.  - Улыбка Могидин  предвещала еще меньше хорошего,  чем улыбка
Тимэйл.  - Ты  будешь  жить, неусмиренная, но осознавая, что  сможешь  вновь
направлять,  если только сумеешь найти ту,  которая распустит  отсекший тебя
щит. Однако это только начало. Эвон, пожалуй, обрадуется новой судомойке, и,
уверена,  супруга Арене захочет подольше  и пообстоятельнее  побеседовать  с
тобой  о своем муже. Вероятно, твое  общество  им настолько понравится,  что
сомневаюсь, чтоб в ближайшие годы тебя выпустили  за порог этого дома. И все
эти долгие-долгие годы ты будешь сожалеть об одном: что не служила мне верно
и преданно.
     Лиандрин  замотала   головой,   губы  ее  беззвучно  шептали  "нет"   и
"пожалуйста" - говорить она не могла, только плакать.
     Повернув голову к Тимэйл, Могидин сказала:
     -  Позаботься  о  ней и  отведи к ним. И скажи, пусть  не убивают  и не
увечат ее. Я желаю, чтобы она  верила, что может избежать своей судьбы. Даже
тщетная надежда позволит ей жить - и страдать.
     Опираясь  на  руку  Чесмал,  Отрекшаяся  двинулась  прочь,   а  потоки,
удерживающие Лиандрин распяленной у стены, исчезли.
     Ноги Лиандрин подломились, точно соломенные, она рухнула на пол. Однако
щит остался - Лиандрин тщетно билась  об него,  ползя за Могидин  и стараясь
уцепиться за краешек ее шелковой сорочки, и судорожно всхлипывала:
     - Сжальтесь, Великая Госпожа...
     -  Они  - со  зверинцем,  - сообщила  Могидин  Чесмал.  - Сколько вы ни
искали,  все без толку, пришлось мне самой их найти. Обнаружить же  зверинец
будет нетрудно.
     - Я  буду верно служить, - плакала Лиандрин. От  страха ее руки и  ноги
будто  в  воду превратились, и ползком  она  не поспевала  за  Могидин. А ни
Отрекшаяся,  ни  Чесмал даже  не оглядывались  на  нее,  ползущую  позади. -
Свяжите меня узами, Великая Госпожа.  Что  угодно  сделайте!  Я  буду  вашей
верной собакой!
     - На север  направляется много зверинцев. - сказала Чесмал, в ее голосе
слышалось желание  загладить  свой  промах. -  И  все -  в Гэалдан,  Великая
Госпожа.
     - Тогда я  должна отправиться в  Гэалдан, - проговорила Могидин.  -  Ты
раздобудешь лошадей порезвей и отправишься... -  Дверь  опочивальни  отсекла
остальные ее слова.
     - Я  буду  преданной  собакой, - всхлипывала  Лиандрин,  скорчившись на
ковре. Приподняв голову, она сморгнула слезы и увидела, что Тимэйл глядит на
нее, улыбается и потирает руки. - Мы могли бы  одолеть  ее,  Тимэйл. Втроем,
вместе, мы могли бы...
     -  Втроем? - засмеялась Тимэйл. - Тебе  бы  толстяка  Эвона  одолеть! -
Глаза ее сузились, она изучала оградивший Лиандрин щит. - Да ты, считай, все
равно что усмирена!
     -  Пожалуйста,  выслушай!  -  Лиандрин тяжело  сглотнула,  но,  как  ни
старалась,   голос  ее  все  равно  оставался  хриплым,  хоть  и  жарким  от
нетерпения, когда  она продолжила  с лихорадочной быстротой: -  Помнишь,  мы
говорили  о раздорах,  которые  должны  иметь  место среди  Избранных.  Если
Могидин  так  таится, она наверняка прячется от  других  Избранных  Если  мы
схватим  ее  и передадим  им, только  подумай, какое  место  мы займем.  Нас
возвысят над королями и королевами! Мы сами можем стать Избранными!
     На  мгновение -  о, благословенное, чудесное мгновение!  -  по детскому
личику Тимэйл пробежало облачк