себя спокойнее, зная, что вы вдвоем  следите  за  мной,  на
случай...
   Она не хотела называть вещи своими именами. На случай, если кто-то явится
в то время, когда она будет спать. Серый Человек или Черные Айя. Или  кто-то
иной, превративший Белую Башню,  когда-то  совершенно  безопасное  место,  в
дремучий лес, полный ямин и ловушек. Да, кто-то может войти в комнату,  пока
она будет лежать на кровати совершенно беззащитная. Лица ее подруг  выразили
полное понимание.
   Взбив пуховую подушку, Эгвейн стала располагаться на кровати поудобней, а
Илэйн поставила стулья с обеих сторон ее ложа.  Найнив,  потушив  в  комнате
свечи, в полной темноте уселась на один из стульев. Илэйн села на другой.
   Закрыв глаза,  Эгвейн  старалась  уснуть,  успокаивая  себя.  Но  это  не
удавалось: на грудь ей, пробуждая тревожные мысли, давило  каменное  кольцо.
Само его  присутствие  донимало  девушку  сильней,  чем  та  боль,  что  она
испытывала после посещения кабинета Шириам. Каменное колечко теперь казалось
ей тяжелей кирпича. Мысли ее о доме, об укромных прудах с тихой  водой,  обо
всех  тех  вещах,  что  были  связаны  с  ее  детством,  из-за   постоянного
беспокойства ускользали из ее сознания.  Тел'аран'риод.  Незримый  Мир.  Мир
Снов. Мир, что ждал за порогом сна.
   Найнив начала тихонько напевать. Безымянную песню, песню без слов. Эгвейн
узнала этот мотив - эту же колыбельную напевала ей мать,  убаюкивая  Эгвейн,
когда та была совсем крошкой. В те времена  она  лежала  в  своей  маленькой
кроватке, под головкой - взбитая подушка, а сама  девочка,  укрытая  теплыми
одеялами, вдыхала запахи розового масла, свежего хлеба. И еще...
   Ранд, ну как ты? А ты, Перрин? Кто же она была такая?
   Девушка погружалась в сон.

***

   И вот Эгвейн стоит среди пологих холмов, тут и там расцвеченных  полевыми
цветами. Небольшие перелески, состоящие из лиственных  деревьев,  разбросаны
по лощинам, иные из них взбираются на вершины холмов. Над яркими  соцветиями
порхают бабочки, их крылышки переливаются желтым, голубым и зеленым.  Где-то
поблизости перекликаются между собой два  жаворонка.  В  небесной  голубизне
плывут в меру пушистые,  очень  белые  кучевые  облачка,  и  легкий  ветерок
неуловимо сочетает в воздухе  приятную  прохладу  и  ласковое  тепло.  Такая
чудная погода бывает в редкие, особенные весенние дни.  Такой  день  слишком
хорош, просто-таки чудесен, он может быть лишь сном.
   Взглянув на свое платье, Эгвейн рассмеялась от восторга. Ну как  нарочно!
Самый любимый ею оттенок небесно-голубого шелка, отделанные белым в разрезах
юбки. Но стоило девушке нахмуриться, как платье тут же  переменило  цвет  на
зеленый.  По  рукавам  и  на  груди  платье  было  вышито  рядами  крохотных
жемчужинок.  Вытянув  ногу,  девушка  взглянула  на  носок  своей  бархатной
туфельки. Наряд был прекрасен!
   Единственным, что противоречило всей этой  гармонии,  было  перекрученное
кольцо из многоцветного камня, свисающее с ее шеи на кожаном шнурке.
   Вздохнув, Эгвейн взяла кольцо на ладонь. Оно почему-то стало легким,  как
перышко. Девушка была уверена:  подбрось  сейчас  кольцо  в  воздух,  и  оно
поплывет, как пушинка чертополоха. Больше она  его  не  боялась.  Не  желая,
чтобы оно постоянно попадалось ей на глаза, Эгвейн засунула кольцо под вырез
своего платья.
   - Вот он. Тел'аран'риод, о котором говорила Верин! - промолвила Эгвейн. -
Мир Снов, мир Корианин Недеал. Он не кажется мне опасным.
   Но Верин сказала, что он опасен. Из Черной она Айя  или  нет,  но  Эгвейн
знала: в любом случае лгать Айз Седай никогда не  станут.  Может  быть,  она
ошиблась? Но Эгвейн не верила, что Верин ошибалась.
   Эгвейн решила  убедиться,  что  и  здесь,  в  Тел'аран'риоде,  она  может
раскрыть себя Единой Силе. И даже тут саидар  отозвалась.  Эгвейн  направила
тоненький поток, на  редкость  легко  и  деликатно  обратила  его  в  теплый
ветерок, пустив бабочек по  трепещущим  спиралям,  соединила  их  кругами  и
собрала в общую стайку.
   И немедля отпрянула от  саидар.  Бабочки  запорхали,  как  и  прежде,  не
обратив никакого внимания  на  свое  краткое  приключение.  Но  Мурддраал  и
некоторые из Отродий Тени способны учуять, что кто-то здесь направляет Силу.
Осматриваясь, девушка отказывалась верить, что в такой  идиллии  могут  быть
этакие злобные твари, но это вовсе не означало, будто здесь  нет  врагов.  А
Черные Айя захватили все те тер'ангриалы, что изучала Корианин  Недеал.  Это
неприятно напомнило Эгвейн о причинах, заставивших ее оказаться здесь.
   - Ничего, я уже знаю: и здесь тоже я способна направлять Силу, -  сказала
она сама себе. -  Но  коли  буду  стоять  на  месте,  то  ничего  не  узнаю,
ничегошеньки! Но может, если я посмотрю вокруг... - Она шагнула вперед...
   ...и оказалась в сыром темном коридоре гостиницы.  Эгвейн  знала:  она  -
дочь хозяина гостиницы, да, это была именно гостиница.  Не  было  слышно  ни
звука,  все  выходящие  в  коридор  двери  были  плотно  притворены   Эгвейн
задумалась, кто бы мог жить за обыкновенной деревянной дверью в  двух  шагах
от нее, и в этот миг дверь Нешумно распахнулась.
   Комната оказалась пустой, и холодный ветер стонал  в  ней,  прорываясь  в
открытые окна и шевеля в камине потухший пепел. На полу лежала, свернувшись,
большая собака, и ее хвост, покрытый густой шерстью, закрывал ей нос. Собака
расположилась между дверью и толстым столбом  из  грубо  отесанного  черного
камня. Столб как будто вырастал прямо из пола в центре  комнаты.  У  столба,
опершись  на  него  спиной,  сидел  широкоплечий  парень,  волосы  его  были
взлохмачены. Одет он был в нижнее белье, а голова его свесилась  так,  точно
он спал. Массивная черная цепь обегала столб и пересекала грудь юноши. Концы
ее он крепко сжимал в руках. Спал он или не спал, но мускулы его напрягались
так, чтобы цепь постоянно оставалась натянутой - он будто сам привязал  себя
к столбу.
   - Перрин?! - входя в комнату, воскликнула Эгвейн. - Перрин, что случилось
с тобой? Перрин?
   Собака подняла голову,  встала.  То  была  не  собака,  а  матерый  волк,
черно-серый,  сверкнул  белый  оскал  клыков.  Желтые  глаза  волка  изучали
девушку, точно мышь. Мышь, предназначенную для съедения.
   Эгвейн невольно отступила назад, в коридор.
   - Перрин,  проснись!  Здесь  волк!  -  Верин  рассказывала  ей,  что  все
происходящее  с  нею  в  Тел'аран'риоде  происходит  на  самом  деле,  и   в
доказательство правдивости своих слов показывала девушке шрам. Зубы у  волка
сверкали огромные, точно ножи! - Перрин, проснись! Скажи  ему,  что  я  твой
друг! - Эгвейн тронула саидар. Волк подступил к ней ближе.
   Перрин поднял голову,  сонные  глаза  его  открылись.  На  Эгвейн  теперь
уставились  сразу  две  пары  желтых  глаз.  Волк  изготовился   к   прыжку,
подобрался.
   - Прыгун, нет! - выкрикнул Перрин. - Эгвейн! Дверь качнулась и  закрылась
перед самым лицом Эгвейн. Девушку окутала полная тьма.
   Она ничего не видела, но чувствовала, как на  лбу  ее  выступили  крупные
капли пота. Нет, не от жары. О Свет, где же я? Мне не  нравится  это  место!
Как мне хочется проснуться!
   Послышался какой-то стрекот. Эгвейн вздрогнула, но тут же поняла, что это
сверчок. Басовито проквакала лягушка, и ей  из  темноты  ответил  целый  хор
лягух. Как только глаза девушки привыкли к  тьме,  Эгвейн  различила  вокруг
себя деревья. Звезды были скрыты  облаками,  а  луна  в  небе  висела  узким
серебряным серпиком.
   Справа от девушки между деревьями что-то  светилось  и  мерцало.  Костер,
кем-то разожженный в час привала.
   Она немного поразмыслила, потом двинулась на этот свет. Чтобы унестись из
Тел'аран'риода. одного желания мало, и к тому же Эгвейн не  торопилась,  ибо
ничего нужного пока узнать не успела. Кроме того, она была цела и невредима.
Пока еще  цела  и  невредима,  с  дрожью  подумала  она.  Девушка  не  имела
представления, кто или что ожидает ее у огня. Там  может  сидеть  Мурддраал.
Вдобавок я одета не так, чтобы бегать по лесу. Но это была последняя  из  ее
осторожных мыслей. Эгвейн решила действовать. Она была горда тем, что знает,
как избежать глупых поступков. Вдохнув поглубже, она подобрала свои шелковые
юбки и стала тихо продвигаться вперед. Лес она  знала  не  так  хорошо,  как
Найнив, но вполне достаточно, чтобы не наступать на сухие сучья. И  вот  уже
она, выглядывая из-за ствола старого дуба, смотрит на огонь.
   У огня она увидела всего одного человека. Высокий юноша сидел на земле  и
глядел на огонь. Ранд. Этот огонь не сжигал  дрова.  Он  ничего  не  сжигал.
Пламя плясало на голом земляном пятачке. Эгвейн чувствовала: этот огонь даже
не опалил почву!
   Девушка  и  пошевелиться  не  успела,  как  Ранд  поднял  голову.  Эгвейн
удивилась, увидев, что он курит  трубку;  тонкая  ленточка  табачного  дымка
вилась над юношей. Вид у Ранда был усталый, совершенно измотанный.
   - Кто здесь?! - громко окликнул Ранд. - Вы так шуршите листвой,  что  все
мертвые уже проснулись! Покажитесь мне!
   От обиды у Эгвейн поджались губы, но она смело выступила вперед. И  вовсе
я не шуршала!
   - Ранд, это я! Не бойся. Это сон. Должно быть, я - в твоих сновидениях.
   Он вскочил на ноги так неожиданно, что  она  застыла  как  мертвая.  Ранд
казался ей выше ростом, шире в  плечах,  чем  она  его  помнила.  И  немного
опаснее. Наверное, даже куда более, чем немного. Его голубовато-серые  глаза
обжигали, точно замороженное пламя.
   - А ты думаешь, я не знаю,  что  это  сон?  -  Он  усмехнулся.  -  И  мне
известно: он не менее реален! - Он рассеянно всматривался в  темноту,  будто
кого-то искал. - Долго ты еще будешь стараться?! - крикнул Ранд  в  ночь.  -
Скольких ты еще пошлешь ко мне? В каких обличьях? Вначале - мать мою послал,
потом - отца, теперь - Эгвейн! Хорошенькие девушки  не  сумеют  выпросить  у
меня поцелуй, даже если я их уже знаю! У тебя нет надо мной воли. Отец  Лжи!
Я тебя отвергаю!
   - Ранд! - неуверенно позвала девушка. - Это же я, Эгвейн!
   Внезапно в его  руках  непонятно  откуда  явился  меч.  Клинок  -  слегка
изогнутый сполох пламени, а на клинке выгравировано изображение цапли.
   - Мать дала мне медовый пряник, - сказал он надтреснутым голосом, - но от
пряника пахло ядом. А у отца моего в руке был нож, он хотел всадить его  мне
между ребер. А она... она предложила мне и поцелуи, и все, что я  захочу.  -
Пот разгладил его лицо, взгляд его буквально опалял девушку.  -  А  ты?  Что
принесла мне ты?!
   - Выслушай меня. Ранд ал'Тор! Не то сейчас я собью с тебя спесь!
   Эгвейн тронула саидар, направила  потоки  так,  чтобы  спряденный  воздух
удерживал Ранда в сети.
   Меч  взвился  в  его  руках,  вертелся  волчком,  гудя,  как  распахнутая
огнедышащая печь.
   Девушка  охнула  и  пошатнулась,  ощущение  было  такое,  будто   лопнула
натянутая слишком туго веревка и ударила ее.
   Ранд рассмеялся.
   - Ты видишь: я учусь! - крикнул он. - Когда у меня это получается. - Лицо
его исказилось, он стал наступать на Эгвейн. - Не могу  видеть  ее  лицо!  -
выкрикнул он. - Только не ее лицо, чтоб тебе сгореть!..
   Меч сверкнул в воздухе.
   Эгвейн бросилась бежать.
   Она не ведала, как это вышло, но  она  нашла  себя  вновь  среди  покатых
холмов, под солнечным небом, где перекликались  жаворонки,  играли  бабочки.
Она глубоко вздохнула, сбрасывая с себя страх.
   Я наконец  что-то  узнала...  Но  что  же?  Что  Темный,  как  и  прежде,
преследует Ранда? Я и раньше об этом знала. Но может  быть.  Темный  намерен
убить его? Это уже другое. А вдруг Ранд уже сошел с ума и не  понимает,  что
говорит? О Свет. а почему я не в силах помочь ему? Бедный Ранд, о Свет!..
   Торопясь успокоиться, она снова вздохнула поглубже.
   - Единственный способ помочь Ранду - укротить его! - прошептала Эгвейн. -
Или выйти ему навстречу и убить его.  -  Желудок  у  нее  стал  сжиматься  и
скручиваться узлом. - Нет, я не сделаю этого! Никогда!
   У ног Эгвейн на  кустик  морошки  села  малиновка,  и  гребешок  у  птицы
поднялся, когда она наклонила  голову,  с  опаской  поглядывая  на  девушку.
Эгвейн стала разговаривать с птицей:
   - Ну хорошо, я все равно ничего не узнаю и никому не  помогу,  если  буду
тут стоять и сама с собой разговаривать. Или мне с тобой потолковать?
   Эгвейн сделала шаг к кусту, и малиновка тотчас  улетела  в  заросли.  Еще
один шаг, вспышка пурпура, и птица исчезла в  ветвях.  Эгвейн  тем  временем
сделала третий шаг вперед.
   Остановившись, она  за  ремешок  вытянула  колечко  из-за  выреза  своего
платья. Почему оно-то не изменилось? Все вокруг до сих пор изменялось  столь
стремительно, что она и дыхание перевести не успевала. Почему теперь  ничего
не происходит? Может, где-то тут кроется  некий  ответ?  Девушка  неуверенно
огляделась. Полевые цветы над ней явно насмехались,  а  жаворонок  со  своей
песней как будто заливался смехом. Эгвейн показалось, что все вокруг создано
ее собственным воображением. Тогда,  задумав  новое  желание,  она  сжала  в
ладонях тер'ангриал и сказала:
   - Перенеси меня туда, где я должна сейчас быть! -  Она  закрыла  глаза  и
сконцентрировалась на кольце. Все-таки  оно  из  камня,  Земля  должна  дать
девушке почувствовать кольцо. - Ну сделай же это! Перенеси меня туда, где  я
необходима! - Она опять обняла  саидар,  проводя  в  кольцо  тонкую  струйку
Единой Силы. Эгвейн знала: для работы кольцу поток Силы  не  нужен,  поэтому
она не больно-то и старалась его усиливать. Немного Силы - вполне  довольно.
- Отправь же меня туда, где я могу найти ответ! Мне нужно узнать, чего хотят
Черные Айя. Перенеси меня туда, где мне будет ответ!
   - Наконец ты нашла свой путь, дитя мое! Здесь ты найдешь  ответы  на  все
свои вопросы!
   Глаза Эгвейн открылись и узрели весь мир. Она стояла в огромном зале, его
высокий куполообразный потолок поддерживал целый  лес  массивных  колонн  из
красного камня. В воздухе висел, сияя,  исполненный  из  кристалла  меч,  он
медленно вращался, рассыпая искристые  отблески.  Эгвейн  решила,  что  это,
наверное, тот самый меч, к которому тянулся Ранд в том ее  сне.  Да,  в  том
самом сне! Все вокруг было таким  реальным,  и  девушке  пришлось  напомнить
себе, что это тоже сон.
   Из тени между колоннами выступила навстречу  ей  старуха,  безобразная  и
согнутая в три погибели, она прихрамывала, опираясь на палку.  Подбородок  у
нее был острый, костлявый, но еще более костист и остер был  у  нее  нос,  и
казалось, что все ее лицо состоит из поросших волосами бородавок.
   - Кто вы? - спросила ее Эгвейн. В  Тел'аран'риоде  она  всегда  встречала
только знакомых ей людей, но эту женщину, как  ни  силилась,  припомнить  не
могла.
   - Я - бедная  старая  Сильви,  моя  леди,  -  прокудахтала  старуха.  Она
ухитрилась изогнуться так, будто делала  реверанс  и  желала  доказать  свою
преданность Эгвейн. -  Ты  узнаешь  бедную  старую  Сильви,  моя  леди?  Все
прошедшие годы я верно служила вашему роду. Неужели мое старое лицо  до  сих
пор пугает тебя? Не допускай этого, моя леди. Когда  требуется,  оно  служит
мне не хуже, чем кому-то самое расхорошенькое личико!
   - Да, разумеется, - проговорила Эгвейн.  -  Выразительное  лицо.  Хорошее
лицо!
   Эгвейн надеялась, что женщина ей поверила. Кто бы  ни  была  эта  Сильви,
Эгвейн была уверена: старуха знает ее. Может быть, она подскажет и ответы на
мучающие ее вопросы?
   - Сильви, ты говорила, что здесь я найду все ответы.
   - О, ты пришла за ответами именно  туда,  куда  следовало,  моя  леди!  В
Сердце Твердыни сплошь одни ответы. И  тайны.  Но  Благородные  Лорды  будут
недовольны, если увидят здесь нас  с  тобой,  моя  леди.  Очень  недовольны.
Никто, кроме Благородных Лордов, сюда не входит. И кроме  слуг,  конечно.  -
Она издала хитрый, зловещий смех. - Ведь Благородные Лорды не подметают и не
работают тряпкой. А слуга - кто его заметит?
   - А какие тут тайны?
   Но Сильви ей не ответила, она заковыляла прямиком к сияющему мечу.
   - Заговоры! - пробурчала она себе под нос. - Все они заявляют, что служат
Великому Повелителю, а сами все интригуют, хотят  возвратить  потерянное.  И
каждый и каждая надеются, что, кроме  него  или  нее,  никто  не  вынашивает
собственных планов. Ишамаэль - дурак!
   - Что?! - недовольно воскликнула Эгвейн. - Что ты сказала об Ишамаэле?
   Старуха обернулась. На лице ее красовалась кривая улыбка, она явно искала
расположения Эгвейн.
   - Я повторила то, что говорят бедняки,  моя  леди.  Называешь  Отрекшихся
дураками, и это отвращает от тебя их силу. А ты после чувствуешь себя лучше,
вне опасности. Даже Тень не может тебя одолеть, если  ее  дурацкой  назовут!
Попробуй сама, моя леди, не сомневайся. Ну скажи-ка: "Ба'алзамон - дурак!"
   Губы Эгвейн тронула кривая улыбка. И она произнесла:
   - Ба'алзамон - дурак! А ты права, Сильви! Посмеявшись над Темным, девушка
и впрямь почувствовала себя прекрасно. Старуха хихикнула. Как раз у  нее  за
плечом в воздухе вращался меч.
   - Сильви, что это такое?
   -  Калландор,  моя  леди!  Ты  ведь  о  нем   кое-что   слышала,   верно?
Меч-Которого-Нельзя-Коснуться! - Она вдруг махнула своей  палкой  за  спину.
Фута не достав до меча,  палка  с  туповатым  кваканьем  отскочила  обратно.
Сильви улыбнулась еще шире. - Меч-Который-Вовсе-не-Меч, хотя  лишь  немногие
избранные ведают, что он такое. Но прикоснуться к сему  оружию  сможет  лишь
единственный человек на свете. Те, кто определил мечу  место  именно  здесь,
позаботились об этом. Настанет день, когда рукоять Калландора сожмет в своей
руке Дракон Возрожденный и этим свершением докажет всему миру: он и  вправду
Дракон.  Таково  первое   доказательство   его   подлинности.   Льюс   Тэрин
возвращается для того, чтобы весь мир признал его и перед  ним  преклонился.
Но Благородным Лордам не  по  нраву,  что  этот  меч  находится  здесь.  Они
предпочитают не иметь никакого отношения к Силе. Будь это в их  власти,  они
бы с радостью от него избавились. Если б могли. Я полагаю, кое-кому  другому
тоже хотелось бы овладеть мечом, да вот не могут - и  все  тут.  Что  бы  ни
отдал один из Отрекшихся за то, чтобы взять в руку Калландор!
   Эгвейн рассматривала сверкающий меч все пристальней. Если  Пророчества  о
пришествии Дракона не лгут, если Ранд и вправду  Дракон,  как  провозгласила
Морейн, он действительно в должный день овладеет мечом, но как может сбыться
остальная известная  ей  часть  Пророчеств,  касающаяся  Калландора.  Эгвейн
представить себе не могла, ибо осуществиться  подобному  невозможно.  Однако
ежели существует способ взять его, вдруг Черные Айя знают, как это  сделать.
Но если известно им сумею узнать и я!
   Она  осторожно  потянулась  к  Силе,  попыталась  проверить,  что  именно
удерживает меч на месте, защищает его. Ее щуп ощутил нечто - и  остановился.
Да, она распознала, которая из Пяти Сил здесь пущена в  дело.  Почувствовала
Воздух, Огонь и Дух. Она сумела прочесть сложный узор, созданный посредством
саидар, запечатленный с такой силой, которая изумила ее. В этом переплетении
имелись бреши, разрывы, в которые можно было просунуть невидимый  свой  щуп.
Когда Эгвейн так и поступила, то ощущение было такое, словно она пытается  в
лоб преодолеть самую плотную часть плетения. Она решила прорваться напролом,
но ее ударило, отбросило, и девушке  пришлось  отвести  щуп.  Одна  половина
оберегающего меч барьера была сплетена с использованием саидар, другая,  та,
которую она не могла ни ощутить, ни прикоснуться к ней, была  сотворена  при
посредстве саидин. Нельзя было сказать в  точности,  что  сей  барьер  являл
собой цельную монолитную стену, но сравнение  было  очень  близко.  Каменная
стена остановит слепую женщину с тем же успехом,  как  и  ту,  которая  ясно
видит ее!
   Вдалеке послышалось эхо чьих-то шагов. Стук сапог.  Эгвейн  не  могла  бы
сказать, сколько человек приближалось к ней и с какой стороны они шли, а вот
Сил