. Том учил его жонглировать
и играть на арфе и флейте, а Беслан обучал его владению  мечом.  Его  другие
"дядюшки" давали другие уроки, с удивительно разнообразным набором  навыков.
Мэт намеревался начать обучать его обращению с боевым посохом и двуреченским
луком, как только он приобрет„т достаточно сил„нок. Что мальчик  узнавал  от
Чела Ванина или остальных парней из отряда Красной Руки, Мэт даже  не  хотел
знать.
   Люка, заметив приближающегося Мэта,  поднялся  со  своего  разукрашенного
стула, и его дурацкая улыбка исчезла, сменившись  кислой  гримасой.  Оглядев
Мэта  сверху  до  низу,  он  завернулся  в  этот  нелепый  плащ  с  широкими
завитушками и заявил громким голосом:
   - Я занятой человек. У меня есть много дел, которые  необходимо  сделать.
Может быть, в скором времени я буду иметь честь принять Верховную Леди Сюрот
для частного показа. - Не промолвив  больше  ни  слова,  он  зашагал  прочь,
придерживая разукрашенный плащ одной рукой так, что порывы  ветра  раздували
его позади словно знамя.
   Мэт подобрал свой плащ обеими руками. Ему плащ нужен был  для  тепла.  Он
видел Сюрот во Дворце, хотя никогда не видел е„ вблизи. Так близко,  как  он
хотел, во всяком случае. Он не мог представить, чтобы она придала какое-либо
значение Великой Путешествующей Выставке Валана Люка с Великолепным  Показом
Замечательных Вещей и Чудес - так было  написано  на  натянутом  между  двух
высоких столбов у входа на  выставку  полотнище  красными,  в  шаг  высотой,
буквами. Если она вс„ же появится, она, вероятно, сожр„т львов. Или запугает
их до смерти.
   - Он вс„ же согласился, Том? - спокойно спросил  он,  хмуро  глядя  вслед
Люка.
   - Мы можем путешествовать с ним, когда он уедет из Эбу Дар,  -  сдержанно
ответил человек. - За плату. - Он фыркнул, дунул в усы, и раздраженно пров„л
рукой по своим белым волосам. - Мы должны есть и спать словно  короли,  судя
по тому, сколько он запросил, но, зная его,  я  сомневаюсь  в  этом.  Он  не
думает, что мы - преступники, так как мы до сих пор на свободе, но он знает,
что мы бежим от чего-то, иначе мы могли  бы  двигаться  другим  способом.  К
сожалению, он не намеревается уезжать, самое раннее, до весны.
   Мэт произн„с несколько отборных проклятий. Только весной. Свет знает, что
Тайлин сделает с ним, имея срок до весны. Возможно, идея с Ванином и  кражей
лошадей не была такой уж плохой. - Дайте  мне  больше  времени  для  игры  в
кости, - сказал он, словно цена не имела значения. - Если он хочет  столько,
сколько ты говоришь, я нуждаюсь в толстом кошельке. Одну вещь я могу сказать
про Шончан - им, кажется, не  надоедает  проигрывать.  -  Он  старался  быть
осторожным, так долго, насколько позволит его изменчивая удача, и  пока  ещ„
ни разу не столкнулся с угрозами перерезать ему глотку за  мошенничество,  с
тех пор как он окреп настолько, что  смог  покидать  Дворец  на  собственных
ногах. Он полагал, что  на  это  распространилось  влияние  его  удачи  или,
возможно, то, что он является  та'вереном,  наконец-то  сгодилось  хоть  для
чего-то.
   Беслан воспринял его серьезно. Смуглый стройный человек ненамного  моложе
его, он был беспечным и жизнерадостным, когда Мэт впервые встретился с  ним,
всегда готовым прогуляться по  тавернам,  особенно  если  это  заканчивалось
женщинами или драками. С тех пор, как прибыли Шончан,  он  повзрослел,  стал
более серь„зным. По его мнению, Шончан не понимали шуток. -  Мэт,  моя  мать
будет недовольна, если узнает, что я помогаю е„ красавчику покинуть Эбу Дар.
Она женит меня на ком-нибудь с косоглазием и усами,  словно  у  тарабонского
солдата.
   Даже по истечению столького времени, Мэт по-прежнему вздрагивал. Он никак
не мог привыкнуть, как может сын Тайлин принимать в порядке  вещей  то,  что
его мать делает с Мэтом. Конечно, Беслан  полагал,  что  она  стала  немного
собственнической - заметьте, совсем немного!  -  но  это  было  единственной
причиной, по которой он желал помогать.  Беслан  заявил,  что  Мэт  был  тем
самым, что было необходимо его матери, чтобы на время забыть о соглашении, к
которому ее вынудили Шончан! Иногда Мэт желал вернуться  назад  в  Двуречье,
где ты, по крайней мере, знаешь, как думают другие люди. Иногда.
   - Мы можем теперь вернуться во Дворец? - сказал Олвер, скорее требуя, чем
вопрошая. - У меня урок чтения с Леди Риселле. Она позволяет оставаться моей
голове на е„ груди, в то время как она читает мне.
   - Значительное достижение, Олвер, - сказал  Том,  поглаживая  усы,  чтобы
скрыть улыбку. Наклонившись ближе к другим двум мужчинам, он понизил  голос,
чтобы избежать ушей мальчика. - Женщина заставляет меня играть на  арфе  для
не„ прежде, чем она позволяет отдохнуть моей голове  на  такой  великолепной
подушке.
   - Риселле каждого заставляет  сперва  е„  развлечь,  -  захихикал  знаючи
Беслан, а Том с удивлением вытаращился на него.
   Мэт застонал. На сей раз не из-за своей ноги  или  факта,  что  казалось,
каждый человек в Эбу Дар, исключая Мэта Коутона, избирал грудь, чтобы класть
на не„ свою голову. Те проклятые кости только что снова начали кувыркаться в
его голове. Приближалось что-то плохое. Что-то очень плохое.

ГЛАВА 16
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

   Идти назад к городу было легче, чем две мили по холмам, от чего даже боль
из раненной ноги Мэта ушла на некоторое время, но  вернулась  назад,  прежде
чем они смогли достичь вершины холма, с  которого  могли  разглядеть  мощные
укрепления Эбу Дар гипсово-белого цвета, которые не могла  пробить  ни  одна
катапульта. Внутри стен город тоже казался белым, хотя тут и там пробивались
сквозь общий цвет разноцветные шпили и купола храмов. Белые  дома,  шпили  и
башни, белые дворцы - все словно мерцало даже в серый зимний день. Тут и там
в башнях были отломаны зубцы или зияли провалы в стене домов,  показывавшие,
где прошли  сражения,  но  по  правде  Шончан  произвели  не  так  уж  много
разрушений. Они были слишком сильны и действовали очень быстро  при  захвате
управления  городом,  чтобы  им  успели  оказать  серьезное   организованное
сопротивление.
   В окрестностях и в самом  захваченном  городе  велась  неожиданно  бойкая
торговля для этого  времени  года.  Шончан  повсеместно  поощряли  торговлю,
требуя только  чтобы  купцы  и  капитаны,  покидающие  город  давали  клятву
Предвестникам ожидать Возвращения и  служить  Тем-Кто-Возвращается-Домой.  В
действительности  не  многие  возражали  против  этой  клятвы,  так  как  ее
произнесение никак не повлияло на размерянную  жизнь  горожан.  Гавань  была
переполнена кораблями, и, как заметил Мэт, они постоянно прибывали.  В  этот
полдень он вышел из Эбу Дар и пересек Рохад - мрачный район, который  многие
предпочли бы не навещать во второй раз. Когда он впервые после ранения  смог
ходить, он часто спускался к докам посмотреть  на  гавань.  Он  приходил  не
любоваться на корабли со странными парусами  или  поглазеть  на  захваченные
корабли Морского Народа,  а  выискивал  глазами  флаги  с  Золотыми  Пчелами
Иллиана, Меч и Руку Арад Домана или Полумесяц Тира. Теперь он больше туда не
ходит. Изредка только бросал взгляд в сторону порта. Игральные кости  в  его
голове грохотали как гром. Что-то должно случиться, а он был не уверен,  что
он этого хочет. Их появление всегда  предвещало  какие-то  изменения  в  его
жизни.
   Плотный поток людей тек сквозь  ворота,  и  пешие,  казалось,  сжимались,
чтобы втиснуться в них между фургонами  и  повозками,  которых,  похоже,  не
убывало, а новые все  прибывали  и  ожидали  своей  очереди  пройти.  Каждый
выезжающий верхами был Шончан, независимо были они также бледны  как  жители
Кайриена или с более темным оттенком кожи как у Морского  Народа.  Некоторые
носили широкие  брюки  и  неяркие  кафтаны  из  плотной  шерсти  с  высокими
воротниками, упиравшимися в подбородок и  с  рядом  блестящих  металлических
пуговиц по лицевой  стороне,  или  легкие  и  длиннополые  платья,  покрытые
сложной вышивкой почти как у женщин. Это  были  Высородные,  как  женщины  в
странных платьях для верховой езды, которые, казалось, были сделаны из узких
складок, юбки которых с длинными разрезами  по  бокам  выставляли  на  показ
ноги, обутые в разноцветную обувь, а  длинные  рукава  свисали  до  стремян.
Некоторые были в вуалях, которые скрывали все кроме глаз, так  что  лица  не
были  видны  низкорожденным.  Однако  большинство  всадников  носили   яркие
странные пластинчатые доспехи. При этом некоторыми солдатами  были  женщины,
хотя из-за странных шлемов, похожих на головы гигантских насекомых, было  не
ясно кто именно. По крайней мере, ни  кто  не  носил  черно-красные  доспехи
Стражи Последнего Часа. Даже сами Шончан рядом с ними начинали нервничать, и
этого было достаточно, чтобы предупредить Мэта обходить их стороной.
   В любом случае, ни один Шончан не обращал внимания  на  группу  мужчин  и
мальчика, медленно  бредущих  к  городу  вдоль  колонны  ожидающих  телег  и
фургонов. Мужчины медленно брели, а Олвер скакал. Нога Мэта  задавала  темп,
но он старался не позволить остальным видеть насколько сильно  он  опирается
на свой посох. Игральные кости обычно предупреждали о событиях,  которые  он
сумел пережить, расплачиваясь кусками своей шкуры, продираясь сквозь  битвы,
падающие на его голову дома. Тайлин. Он опасался того, что могло  произойти,
когда они остановятся на сей раз.
   Почти все фургоны  и  телеги,  покидавшие  город,  сопровождались  Шончан
верхом на них или идущими рядом и одетыми гораздо проще, чем те верхами.  Но
если сознательно вглядываться в ожидающую толпу, то было заметно, что многие
ожидающие явно жители Эбу Дар или  окрестностей:  люди  в  длинных  жилетах,
женщины в юбках подвернутых с одной стороны, открывающих ножки в чулках  или
красочных гетрах. В их фургоны и  телеги  были  впряжены  волы.  Иноземцы  и
торговцы с небольшими караванами фургонов выделялись в толпе. Здесь  на  юге
зимой можно было торговать удачнее чем дальше к северу,  где  торговцы  были
вынуждены бороться с снежными  заносами  на  дорогах,  и  некоторые  из  них
прибыли из далека. Тучная Доманийка с темными румянами на меднокожих  щеках,
управлявшаяся с четырьмя  фургонами,  куталась  в  плащ,  мрачно  взирая  на
старшего пяти фургонов, опережающих ее в очереди.  То  был  плотный  мужчина
рядом с возницей фургона,  скрывающий  густые  усы  за  тарабонской  вуалью.
Конкуренты, конечно. Тощая уроженка  Кандора  с  серьгой  в  ее  левом  ухе,
украшенной большой жемчужиной, и с серебряной  цепью  поперек  груди  сидела
спокойно в седле, руки в перчатках лежали на свернутых  поводьях.  Возможно,
она все еще не знала, что, как только она прибыла в город, и ее серый  мерин
и лошади, запряженные в фургоны, оказались вовлечены в некую лотерею. Каждую
пятую лошадь местных жителей и, чтобы  не  препятствовать  торговле,  каждую
десятую лошадь иноземцев конфисковывали  Шончан.  Конечно,  они  платили  за
лошадей некую цену, но далекую от реальной рыночной стоимости животного. Мэт
всегда замечал лошадей, даже если был занят чем-то еще. Толстый кайриенец  в
однотонном кафтане как у  его  возниц  на  нервно  гарцующей  кобыле  что-то
сердито кричал из-за задержки. Очень хорошая  сбруя  на  этой  кобыле.  Она,
наверное, подошла бы офицеру. Что же произойдет, когда остановятся игральные
кости?
   Широкие арки ворот в город находились под охраной, хотя, наверное, только
Шончан бы так назвали этих "охранников". Сул'дам в синих платьях с  молниями
и дамани на серебристых ай'дам одетые в серые платья  патрулировали  взад  и
вперед сквозь поток людей и  фургонов.  Даже  одной  из  этих  пар  было  бы
достаточно, чтобы подавить любые беспорядки, за исключением полномасштабного
нападения, и возможно даже, что, не было реальных причин для их присутствия.
В первые дни после падения Эбу Дар, когда он  еще  был  привязан  к  постели
ранением, они прочесали город в поиске женщин, способных направлять, которых
они назвали Марат'дамани. Теперь они удостоверились, что  никто  не  мог  им
противостоять. Каждая сул'дам на всякий случай носила с собой дополнительный
поводок, намотанный на  ее  предплечье.  Пары  патрулировали  так  же  доки,
встречая каждое прибывающее судно и лодку.
   Возле ворот стоял длинный внушительный помост, возвышающийся почти на  20
футов над землей, на котором виднелись насажанные на  пики,  сморщенные,  но
все еще легко узнаваемые, головы шести мужчин и  двух  женщин,  осмелившихся
выступить против милости Шончан. Выше них весел символ их правосудия - топор
с изогнутым лезвием и топорищем,  замотанным  белым  шнуром.  Таблички  ниже
каждой из голов разъяснял преступление, которое послужило причиной их казни:
убийство  или  насилие,  грабеж  с  насилием  и  нападение  на   одного   из
Высокородных.   Меньшие   правонарушения   карались   штрафами,    телесными
наказаниями   или   обращением   в   да'ковале.   Шончан   были    абсолютно
беспристрастны. Ни один из Высокородных явно не был указан - кто-то, из тех,
что заслужили наказание, будет отослан назад в  Шончан,  или  удавлен  белым
шнуром  -  но  три  из  этих  голов  принадлежали  Шончан.   Их   правосудие
распространялось и на господ. Две таблички, с обвинениями  в  бунте,  висели
ниже голов женщины и мужчины. Это были головы Госпожи Судов Ата'ан Миер и ее
Господина Мечей.
   Мэт ходил через эти ворота достаточно часто,  поэтому  он  сразу  заметил
появление этого помоста. Олвер, напевавший песню, сбился с мотива. Беслан  и
Том шагали рядом  голова  в  голову,  и  Мэт  однажды  только  уловил  тихое
"рискованное дело" от Тома, но он не понял, о чем они  говорили.  Затем  они
попали в длинный, темный туннель сквозь стену,  и  из-за  грохота  фургонов,
проходивших мимо, что-либо  услышать  стало  невозможно,  даже  если  сильно
постараться. Держась подальше от  колес  фургона,  Том  и  Беслан  вырвались
вперед, тихо переговариваясь, Олвер устремился за ними, но когда  Мэт  снова
вышел на дневной свет он уперся в спину Тома прежде, чем он понял,  что  все
уже остановились, прямо возле выхода из туннеля. Уже  готовый  выдать  едкое
замечание он вдруг увидел, на что  они  все  смотрели.  Люди,  выходящие  из
туннеля толкали и пихали его в бока, но он все стоял и смотрел.
   Улицы Эбу Дар были всегда полнолюдьми, но не так как сейчас, как если  бы
прорвалась  плотина,  сдерживавшая  прилив  человечества  в   город.   Толпа
заполняла улицу перед ним от одной стены до другой, окружая  стада  домашних
животных, подобных которым он  никогда  не  видел  прежде:  белые  коровы  с
длинными  изогнутыми  рогами,  бледно-коричневые  козлы,  заросшие   длинной
прекрасной шерстью, которая свисала до  камней  мостовой,  овцы  с  четырьмя
рогами. Каждая из улиц, которые он видел, была  забита.  Крики  и  проклятия
возниц фургонов и телег почти утонули в гуле голосов и шуме от животных. Мэт
не смог бы различить слов, но  он  мог  отличить  акценты.  Растянутая  речь
Шончан. Некоторые из них толкали соседей и указывали на  него  в  его  яркой
одежде. Они глазели и таращились на все, как будто  они  никогда  не  видели
гостиницу или лавку ножовщика раньше, но он зарычал и дернул за край  шляпы,
натягивая ее низко на глаза.
   "Возвращение", - пробормотал Том, и если бы  Мэт  не  был  сразу  за  его
спиной, он бы не расслышал: "В то время как мы прохлаждались с Люка  прибыли
Коринне."
   Мэт думал что Возвращение Шончан будет  выглядеть  как  вторжение  армии.
Один из возниц закричал и замахнулся кнутом на нескольких мальчишек, которые
взбирались внутрь фургона, чтобы впихнуть в него нечто, похожее  на  лозу  в
деревянной бадье с землей. На другой фургон был нагружен  длинный  пресс,  а
следующий, уже направившийся к туннелю, перевозил большие чаны, напоминающие
чаны пивоваров, сопровождающиеся запахом хмеля. Корзины цыплят, уток и гусей
странных расцветок украшали другие фургоны. Ясно, что эти птицы были не  для
продажи, а хозяйство фермеров. Это была армия, только не  та,  что  он  себе
представлял. С такой  армией  бороться  было  во  сто  крат  тяжелей  чем  с
солдатами.
   "Лопни мои глаза, нам будет тяжеловато пробираться сквозь  это  море!"  -
проворчал Беслан в отвращении, приподнимаясь на цыпочки,  чтобы  попробовать
разглядеть проход поверх толпы:
   - "Как  долго  нам  придется  продираться  прежде  чем  мы  доберемся  до
свободных улиц? "
   Мэт попытался вспомнить, когда он впервые увидел,  что  гавань  заполнена
кораблями. Полна кораблями. Возможно два или три судна были в  порту,  когда
они покидали лагерь Люка на заре,  возможно  еще  несколько  находились  под
парусом. Это означало, что там могли быть еще,  ожидающие  очереди  войти  в
гавань. Свет! Сколько могло уже разгрузиться  с  самого  утра?  Сколько  еще
осталось? Свет, сколько людей могло находиться на таком количестве кораблей?
И почему они все прибыли сюда вместо Танчико? Мурашки поползли по его спине.
Возможно, эти корабли были не последние.
   "Вам бы лучше попробовать пройти задворками и переулками", -  сказал  он,
повышая голос, так чтобы сквозь шум могли слышать остальные:
   - "А не то вы не доберетесь до Дворца до ночи".
   Беслан нахмурился:
   - "Ты с нами не вернешься? Мэт, если ты снова попробуешь купить билет  на
корабль... Ты знаешь, что она не будет такой доброй на сей раз".
   Мэт нахмурился в ответ:
   - "Я хочу только немного пройтись", - солгал он. Как только  он  вернется
во Дворец, Тайлин начнет баловать и ласкать его. Все было бы не так плохо, в
действительности - за исключением того, что ее не волновало, что все  видели
как она его щиплет или нежно шепчет на ушко, даже ее сын. Кроме  того,  что,
если когда он вернется  туда  игральные  кости  в  его  голове  остановятся?
"Собственническое" это определение слабо отражало  поведение  Тайлин  в  эти
дни. Кровь и пепел, эта женщина могла бы даже решить выйти за него замуж! Он
еще не хотел жениться, но он знал, на ком он женится. И это была  не  Тайлин
Квентиара Митцобар. Вот только, что бы  он  смог  сделать,  если  она  решит
по-другому?
   Внезапно он вспомнил слова Тома: " рискованное дело". Он знал Тома и знал
Беслана.  Олвер  таращился  на  Шончан  так,  словно  ничего  кроме  них  не
существовало на свете. Он хотел ускользнуть, чтобы взглянуть поближе, но Мэт
как раз вовремя сжал его плечо и подтолкнул в руки Тома:
   - "Заберите мальчика назад во Дворец и позанимайтесь с  ним,  после  того
как Риселле закончит свои уроки. И забудьте по  любое  безумие,  которое  Вы
затеваете. Ваши головы, и голова Тайлин вместе с вами, могут оказаться возле
ворот", - И его собственная. Никогда нельзя это забывать!
   Два человека обернулись на него без всякого выражения на лицах, как бы  в
подтверждение его подозрений.
   - Возможно мне лучше пойти с тобой, - сказал Том наконец. - Мы  могли  бы
поговорить. Ты поразительно удачлив, Мэт, и у тебя  есть  некоторый  талант,
назовем его - "предприимчивость". - Беслан кивнул. Олвер  вертелся  в  руках
Тома, пытаясь смотреть во все стороны сразу и не беспокоясь о чем беседовали
старшие.
   Мэт кисло хмыкнул. Почему это люди всегда хотят,  чтобы  он  был  героем?
Рано или поздно герои бывают убиты.
   - Мне не о чем с тобой беседовать. Они - здесь, Беслан. Если Вы не смогли
остановить их входящих в город, Вы не сможете выкинуть их  из  города.  Ранд
будет иметь с ними дело, если все слухи правдивы. - Снова, кружащиеся  цвета
пронеслись сквозь его голову, и на  секунду  он  почти  наяву  услышал  звук
игральные костей. - Вы приняли эту проклятую  присягу  ожидать  Возвращения;
все мы. - Отказ от нее означал быть закованным в цепи и отправиться работать
в доках, или на чистку каналов в Рахад. Вместе с теми, кто вообще  не  давал
клятвы. - Ждите Ранда. - Цвета мелькнули еще раз и пропали. Кровь  и  пепел!
Ему нужно только  прекратить  думать  о...  О  некоторых  людях.  Они  опять
мелькнули. - Все образуетс