ялись лишь по особому приглашению, а Послушницы, исключительно в качестве прислуги за столом. Это была просторная комната с высоким потолком, белые стены которой украшали красочные зимние гобелены, и золоченый широкий лепной карниз. Квадратные столы с изящными резными ножками, предназначенные, судя по размерам, только на четверых, обычно были расставлены на удалении друг от друга для соблюдения уединения во время беседы, сегодня же некоторые из них были сдвинуты вместе, чтобы вместить больше сестер. Оказавшись единственными в зале в шалях, они привлекали любопытные взгляды, не говоря уже о сдерживаемых улыбках. Морейн чувствовала, что щеки ее заалели, но для того чтобы заставить ее прекратить надевать шаль всякий раз, когда она покидала свои комнаты, потребуется нечто большее, чем простые улыбки. Ей наплевать даже если над ней будут смеяться. Ей слишком тяжело она досталась. Суан прошествовала по ярким плиткам, образующим узоры из цветов всех Айа, с царственным изяществом, небрежно поправляя шаль на плечах, словно стремясь еще сильнее привлечь к ней внимание. Она не страдала от излишней застенчивости.
     Здесь не было никаких скамеек, лишь изящные низкие резные стулья в том же стиле что и столы. Кроме того, в их бывшей столовой Принятые ели то, что приготовит кухня, здесь же молоденькая служанка с Пламенем Тар Валона на груди, сделав реверанс, мелодичным голоском продекламировала сегодняшнее меню. Принятые обычно ели из тяжелой глиняной посуды, которую сами же и уносили на своих подносах, здесь та же служанка подала заказ на серебряном подносе в тарелках из тонкого Тарабонского фарфора, инструктированного Пламенем Тар Валона по краям. Конечно, Тарабонскийи фарфор не мог сравниться с привезенным с островов Ата'ан Миэйр, однако, был не намного дешевле.
     Суан пожаловалась, что её рыба была слишком пережарена, между тем не оставив от неё ничего кроме костей, и озиралась так, словно подумывала о добавке. Морейн, заказав густой овощной суп с говядиной, обнаружила, что у нее совершенно нет аппетита, и съела только маленький кусочек черного хлеба, запив единственной чашкой чая. Она обязана была сбежать, но для этого нет возможности. Бросить работу, на которую тебя назначила сама Престол Амерлин, было просто немыслимо. А может быть Совет решил, что игра не стоит свеч? С ней никто ведь больше не беседовал с той поры, как Тсутама спросила, не думала ли стать Королевой Кайриэна. Могли же они действительно так решить. Надежда была слабой, но надежда - это все, что у неё осталось.
     Едва они возвратились в апартаменты Голубых, Эдит вновь вызвала их к себе, и без лишних церемоний каждой вручила по векселю на сумму в тысячу корон золотом. - "Каждый год в этот день вы будете получать от Башни такую же сумму", - сказала она. - "если же вас здесь не будет, деньгами распорядятся согласно Вашим указаниям". Неприязнь, связанная с темой их первой аудиенции, уже прошла. На ее губах сияла безмятежная улыбка, безмятежная и довольная от того, что она получила двух новых Голубых. - "Тратьте с умом. Если понадобится, вы можете потребовать еще, но будете просить слишком часто - придется давать объяснения перед Советом Башни. И поверьте, давать объяснения Совету не доставляет удовольствия. По любому вопросу".
     У Суан глаза вылезли на лоб, когда она увидела на какую сумму выписан вексель, и еще больше, при упоминании о возможности получить еще. Немногим купцам удавалось за год заработать такую сумму, а многие дворяне обходились намного меньшими суммами, но Башня не могла себе позволить, чтобы Сестры выглядели бедными. Во Дворце Солнца Морейн научилась тому, что власть только увеличивается, если убедить противника в том, что она у вас есть, и проявление богатства расценивалось, в этом случае, как веский довод.
     У нее был собственный банкир, однако Суан предоставила право на инвестиции своих финансов Башне, несмотря на попытки Морейн познакомить ее с частной банковской системой. Отец Суан за жизнь не заработал тысячу корон, и она не собиралась подвергать такую огромную сумму какому бы то ни было риску. Ничто, из сказанного Морейн, не смогло ее переубедить. Она заботилась только о безопасности вклада, а в этом отношении, банкирский дом, достаточно древний, что давал золотой кредит самому Артуру Ястребиное Крыло, никак не мог соревноваться с первым банком, основанным после Разлома.
     В красовавшейся на плечах шали с голубой каймой, Морейн покинула Башню в паланкине, нанятом ею на площади заполненной полуденной толпой бродяг и лавочников, акробатов и жонглеров, музыкантов, торговцев пирогами и жареными орехами, стоявших между тем на почтительном расстоянии от величественного здания. Не многие решались приблизиться к Башне ближе, чем на сто шагов, если они не направлялись туда по собственным делам или делам Башни. Двое плотных носильщиков в темно-коричневых куртках с завязанными сзади длинными волосами, плавно несли ее по улицам, под окрики переднего: "Дорогу Айз Седай! Дорогу Айз Седай!"
     Окрики, казалось, не произвели никакого эффекта, а возможно, в них никто не поверил. Даже несмотря на то, что тяжелые занавески были привязаны к стойкам палантина, разглядеть шаль не представлялось возможным, не начни она вульгарно опираться на подлокотники. Никто, услышав окрики носильщиков, не начинал двигаться быстрее, чем при окрике возниц фургонов, а часто и того медленнее. У возниц хотя бы имелся при себе кнут, которым они не упускали шанса воспользоваться. Несмотря на толчею, достаточно скоро они добрались до здания, похожего на маленький дворец, расположенного на широком бульваре в окружении высоких деревьев без листвы. Носилки коснулись тротуара, и она, открыв дверцу, покинула палантин. Хотя здание было построено в южном стиле, с высоким белым куполом, расположенными по четырем углам узкими шпилями, и с широкой мраморной лестницей, поднимающейся на широкий портик с белой колоннадой, все же оно создавало впечатление сдержанности. Резьба на стенах, представлявшая ансамбль из виноградных лоз и листьев, не смотря на мастерское исполнение, была довольно скромна и едва заметна. Никто не поручил бы деньги нищему банкирскому дому, но, никто не будет вести дела с банком, который слишком щедро тратит их на себя.
     Привратник, с двумя красными полосами на рукавах его темного сюртука, с поклоном проводил ее через высокие передние двери, предоставив ее услугам просто одетого лакея. Это был симпатичный молодой человек, ну разве что слишком высокий. Он степенно доставил ее к кабинету Госпожи Дормайл - маленькой седой женщины, почти на ладонь ниже Морейн. Еще отец Морейн вёл дела с банком старшего брата Илайн Дормайл, который к тому же вел её собственные счета в Кайриэне, что значительно облегчило ей выбор банка по прибытии в Тар Валон.
     При виде ее шали слабая улыбка нарушила обычно серьезное выражение лица Госпожи Дормайл, и она расправив своё темное платье, украшенное красной каймой, присела в почтительном реверансе, не кратком, но и не слишком глубоком. Но как помнила Морейн, она оказала ей такой же прием, даже когда Морейн явилась в платье Принятой. Хотя, зная сколько Морейн оставила в первый раз, и сколько поступало в банк ежегодно из ее имений за все прошедшие годы, улыбка могла быть искренней.
     "Могу я вас поздравить, Морейн Седай?" - тепло произнесла она, провожая Морейн к уютному креслу с высокой резной спинкой. - "Не хотите ли бокал вина с пряностями, или чашечку чая? Может быть, вы изволите отведать медовых пряников или маковых ватрушек?"
     "Спасибо", - Ответила Морейн с улыбкой. - "Вина будет достаточно". - Морейн Седай. В первый раз ее так назвали, и ей безусловно понравилось как это звучит.
     Как только женщина отдала соответствующие распоряжения лакею, она не спрашивая разрешения села в кресло напротив Морейн. Не станете же вы требовать от собственного банкира соблюдать все церемонии.
     "Полагаю, вы прибыли, чтобы внести ваше жалование". - Конечно, банкир обязан знать о подобных вещах. - "Что же касается другого вопроса, то боюсь, что всю известную мне информацию я уже сообщила в письме, которое отправила вам. С тех пор мне не удалось узнать ничего нового".
     На мгновение улыбка застыла на губах Морейн. Усилием воли восстановив душевное равновесие, она постаралась предать голосу беззаботный тон. - "Давайте предположим, что я ничего не знаю, и вы повторите мне все заново. Возможно, я смогу узнать что-то новое, если услышу это снова".
     Госпожа Дормайл склонила голову в знак согласия. "Как вам будет угодно. Девять дней назад ко мне явился молодой кайриенец, одетый в форму капитана Гвардии Башни и представился как Риез Гортанес. Манера речи выдавала в нем образованного человека, возможно даже дворянина. К тому же он был высоким: на добрые три ладони выше меня, косая сажень в плечах, с заметной солдатской выправкой. Он был гладко выбрит. Лицо приятное, несмотря на шрам приблизительно в дюйм длиной. Вот здесь". Одним пальцем, она начертила линию проходящую от уголка её левого глаза до уха.
     Ни имя, ни описание не пробудили ничего в памяти Морейн, но даже если бы она что-то вспомнила, она бы ни чем это не выдала. Она сделала лёгкий кивок женщине, чтобы та продолжала.
     "Он предоставил приказ, подписанный якобы Престолом Амерлин, согласно которому, мне следовало немедленно предоставить ему отчеты о всех ваших сбережениях, находящихся в моем банке. К несчастью для него, мне хорошо знакома подпись Тамры Оспении, и к тому же Белой Башне прекрасно известно, что не смотря на огромное уважение, которое я испытываю к ней, я ни при каких обстоятельствах не афиширую дела моих патронов без их распоряжения на этот счет. Нескольким моим лакеям удалось скрутить и запереть его в пустующей кладовой, а затем я послала за настоящими Гвардейцами. Я лишь сожалею, что лично не постаралась выведать у него имена его хозяев, но как Вы знаете, закон Башни не одобряет самосуд".
     Лакей вернулся с декоративным серебряным кувшином и двумя кубками на подносе, тоже серебряными, и она замолчала, пока он не удалился. - "К сожалению, он сбежал прежде, чем прибыли Гвардейцы", - продолжила она, наливая темное вино, испускающее сладкий аромат специй. - "Подкуп". Гримаса отвращения на мгновение скривила её рот, и она с легким поклоном предложила кубок Морейн. - "Я наказала провинившегося юношу, выпоров его так, что держу пари, он все еще морщится, когда садится. После этого я направила его юнгой на речное судно, идущее с грузом ледяных перцев в Тир, где он останется без копейки, разве что умолит капитана оставить его на судне. Я позаботилась об этом, убедив капитана заранее перечислить его зарплату мне. Он - симпатичный юноша. Думаю, ему это удастся. Полагаю, именно на это она и рассчитывала, выплатив деньги вперед".
     Взглянув на банкира поверх кубка, Морейн шутливо выгнула бровь. Сейчас она очень порадовалась собственной выдержке и хладнокровию, как и во время испытания на шаль.
     "Фальшивый капитан Гвардии нарушил закон Башни, Морейн Седай", - вежливо ответила госпожа Дормайл на невысказанный вопрос, - "и я была обязана передать его правосудию Башни, но что касается внутренних дел, то я предпочитаю решать их самостоятельно. Вам же, я рассказываю это только потому, что вы были напрямую вовлечены в этот принеприятнейший инцидент. Понимаете?"
     Морейн кивнула. Естественно. Ни один банк не может позволить просочится наружу сведениям о том, что один из его служащих взял взятку. И еще она подозревала, что молодой человек отделался так легко, только потому, что он был чьим-то сыном или племянником, иначе бы он отправился вниз по реке не на корабле, а кверху брюхом. С банками лучше не шутить.
     Госпожа Дормайл не стала интересоваться мнением Морейн и тем, что ей может быть известно. Это было не ее дело. На её лице не отразилось даже тени любопытства. Именно это было одной из причин, по которой Морейн никогда не держала серьезных сумм в Башне. Когда она была только послушницей, без права посещать город, в деньгах не было особой нужды, но её собственные понятия о частной жизни заставили ее продолжить туже практику, когда ее возвысили до Принятой. Закон Башни требовал равного представления каждой Айя в банке Башни, и теперь, когда она носила шаль, ей меньше всего хотелось, чтобы её личные дела стали достоянием Голубых или других Айя, особенно в свете того, что ей только что сообщили.
     Единственная причина, по которой Башня скрыла от нее письмо Госпожи Дормайл, была в том, что Совет надеялся убаюкать ее бдительность и уверить в том, что они отказались от своих планов усадить ее на Солнечный Трон. Но они уже сделали свой первый шаг, или, как она подозревала, приложили максимум усилий скрыть от нее свои действия, словно воры, пытающиеся срезать у зазевавшейся дамочки кошелек, далеко не в первый раз. Но достаточно, чтобы раскусить, какую игру они затевают. Ничто иное не объясняло появления кайриенца, пытавшегося выяснить, где, и как она тратит свои деньги. О Свет, они пытались провернуть это прежде, чем она смогла что-то заподозрить, и найти какой-нибудь выход.
     Естественно, она не позволила этим мыслям отразиться на её лице. Просто потягивала вино, позволив теплой сладкой жидкости катиться по её горлу, натянув на лицо маску полного спокойствия. - "Я считаю, вы поступили абсолютно правильно, госпожа Дормайл, даже во вред собственным интересам. Будьте добры, перечислите на ваш счет соответствующую компенсацию за причиненные неудобства". - Сохраняя достоинство, банкирша покачала головой, отказываясь, но потом приняла распоряжение Морейн. Свет, она должна найти выход!
     Она уже начала строить планы. Еще не для бегства, а пока для его подготовки. Она отдала свой вексель, дав перед уходом инструкции, которым госпожа Дормайл ничуть не удивилась. Возможно, потому, что она тоже была кайриенкой и знала о Даес Де'маер не понаслышке, или потому, что все банкиры вытесаны из камня. А, быть может, она имела и прочих клиенток Айз Седай. Если так, то Морейн узнает об этом, лишь только, если проболтаются сами сестры. Могильные камни более общительны, чем Илайн Дормайл.
     Вернувшись в Башню, она первым делом принялась расспрашивать сестёр имена хороших швей. Не меньше пяти Голубых упомянули имя Таморы Алкохимы как лучшей портнихи в Тар Валоне, и даже те, кто назвали другие имена, соглашались с тем, что Таморе классная швея. Поэтому на следующий день, наняв палантины, она, с безостановочно ворчащей о непомерных расходах Суан, отправились к лавке госпожи Алкохимы. С ума сойти. Из-за какого-то серебряного пенни. Потребовалось приложить много труда, чтобы убедить Суан отправиться вместе с ней. И как только женщина рассчитывала обойтись всего четырьмя платьями? Необходимо отучить ее на всем экономить.
     Заведение госпожи Алкохимы, с бесконечными стеллажами, заполненными рулонами лучших сортов шерсти и шелка всевозможных оттенков, было одним из множества магазинов, расположенных на первом этаже здания, состоявшего казалось, из одних кривых линий. Оно замечательно ей подходило. Она была слишком светлокожая для доманийки. По сравнению с ней Гайтара показалась бы мужеподобной. Когда она вошла чтобы лично их приветствовать - а их шали обеспечили им подобное свидетельство почтения - она, казалось, текла, изящно огибая небольшие полки, заполненные тесьмой и лентами, и манекены, одетые в наполовину законченные наряды. Хотя полудюжина ее помощниц, все молодые и симпатичные женщины, отличающиеся друг от друга платьями, согласно стилям их родных земель, присели в глубоких реверансах, от швеи реверанса не последовало. Она прекрасно осознавала свое место в этом мире. Её бледно-зеленое платье, изящное и в то же самое время довольно простое, демонстрировало всю глубину её таланта, хотя оно и подчеркивало ее фигуру в довольно тревожной манере, которая не оставляла никаких сомнений по поводу того, что скрывалось под шелком.
     Как и ожидалось, томная улыбка Таморы увеличилась, когда она выслушала их заказ. Немногие из её клиентов всего лишь за одно посещение заказывали полный шкаф нарядов. По крайней мере, ее улыбка увеличилась от заказа Морейн. После всех усилий, Суан согласилась заказать шесть платьев, по одному на каждый день недели, считая те, что у нее уже имелись, но она настояла, чтобы их сшили из шерсти. Морейн заказала двадцать, половина с юбками для верховой езды, и все из лучшего шелка. Возможно, хватило бы и меньше, но Совет мог проверить. А заказ двадцати, смог бы убедить их в ее намерении надолго задержаться в Тар Валоне.
     Вскоре она и Суан оказались в задней комнате, где под наблюдением Таморы четыре её помощницы раздели их догола, снимая мерки, и поворачивая их так и этак, чтобы швея могла оценить, с чем ей придется работать. При других обстоятельствах, Морейн, наверное, умерла бы от стыда. Но это было для швеи, в чем и заключалось различие. После этого настал черед выбора тканей и фасонов. Тамора безусловно знала, что означает бахрома на их шалях, поэтому преобладали оттенки голубого цвета.
     "Запомни, я хочу приличные добротные платья", - сказала Суан. - "С высоким воротником, и без всяких выкрутасов". - Эти слова подчеркивались выразительным взглядом на наряд госпожи Таморы, что едва не вызвало стон у Морейн. Да поможет ей Свет, не может же Суан, и дальше продолжать в том же духе!
     "Думаю, что для меня это слишком легкомысленно", - пробормотала Морейн, когда высокая золотоволосая девушка в зеленом платье с низким прямоугольным декольте накинула на себя кусок полотка из голубого шелка. - "Мне бы хотелось чего-нибудь в кайриенском стиле, но без вставок с цветами Дома, конечно", - предложила она. Она никогда не сможет носить цвета Дома Дамодред внутри Башни.
     "Конечно-конечно, кайриенский стиль", - произнесла Тамора, в задумчивости теребя свою полную нижнюю губу. - "Вам это очень подойдет. Но этот оттенок просто создан для вашей светлой кожи. Как минимум половина ваших нарядов должна быть светлых оттенков, а другая половина покрыта вышивкой. Вам к лицу элегантность, а не простота".
     "Может быть, только каждый четвертый наряд?" - Кайриэнский стиль ей идет? Неужели она намекает, что ей не подойдет доманийский стиль? Она бы сама в жизни не одела ничего подобного. Наряд Таморы был просто неприличен! Но это было дело принципа.
     Швея отрицательно закачала головой. - "Как минимум треть в светлых тонах", - произнесла она уверенно. - "Минимум. И половина с вышивкой". - Еле заметно кивнув, она вновь провела большим пальцем по нижней губе.
     "Треть и половина", - поспешила согласиться Морейн прежде, чем она передумала. С хорошей портнихой часто приходится торговаться о нарядах. А немного вышивки ее не убьет.
     "А нет ли у вас чего-нибудь подешевле, госпожа Алкохима?" - заявила Суан, рассматривая замечательный отрез голубой шерсти обернутый вокруг ее талии. Свет, она спрашивала о цене! Не удивительно, что одевающие ее девушки были просто в шоке.
     "Не могли бы вы извинить меня, всего на одну минутку, Тамора?" - произнесла Морейн, дождавшись ответного кивка швеи, отдала рулон шелка девице из Андора, стремительно отвела Суан в сторону.
     "Слушай меня внимательно, Суан, и не вздумай возражать", - прошептала она торопливо. - "Нам не стоит заставлять Тамору ждать слишком долго. Не спрашивай о цене; она скажет тебе сколько это будет стоить после того, как мы сделаем выбор. Здесь не бывает ничего дешевого, но платья сшитые тебе Таморой сделают из тебя Айз Седай не хуже шали. И она Тамора, а не госпожа Алкохима. Ты должна соблюдать приличия, иначе она решит, что ты над ней издеваешься. Попытайся относиться к ней как к сестре, которая стоит немного выше тебя. Чуточку смирения не помешает. Лишь капелька уважения, и она расскажет тебе, что тебе стоит носить больше, чем ты у нее выведаешь сама".
     Суан бросила через плечо хмурый взгляд в сторону доманийки. Свет, она еще хмурилась! - "А проклятый башмачник тоже станет нам объяснять, какие туфли следует покупать, а затем сдерет с нас за покупку словно за пятьдесят новых сетей?"
     "Нет", - нетерпеливо ответила Морейн. Тамора лишь приподняла