чь. Конь остановился шагах
в пятидесяти от нее.
     - Тебе не стоило посылать  на поиски  Нугела и Кроя, - хрипло промолвил
невидимый всадник.  - Я едва не убил их,  прежде чем понял, кто они такие. А
ты. Авар, можешь не прятаться за деревом.
     Справа от Мирелле шелохнулась ночная тьма. На Аваре тоже был плащ, и он
никак не ожидал, что его увидят.
     - Это безумие, - прошептала Нисао.
     - Тише, - шикнула на нее Мирелле и позвала: - Иди ко мне.
     Конь остался стоять на месте - волкодав, оплакивающий погибшую хозяйку,
не сразу привыкает к новой. Мирелле осторожно сплела  поток Духа и коснулась
той части  его естества,  в  которой была  заключена их  связь.  Приходилось
действовать весьма осторожно, чтобы он  ни  о  чем  не  догадался,  - одному
Творцу ведомо, чем это в противном случае кончится.
     - Иди  ко мне, - повторила Мирелле. На сей раз конь двинулся вперед,  а
потом всадник соскочил на  землю и последние  шаги прошел пешком.  В тусклом
лунном свете  его худощавое лицо казалось высеченным из камня Возвышаясь как
башня, он подошел к  Мирелле, и та, взглянув в  холодные голубые глаза  Лана
Мандрагорана, увидела в них смерть.
     Помоги мне Свет, взмолилась Мирелле,  гадая, что же ей делать, чтобы он
достаточно долго оставался в живых.



        ГЛАВА 53. Празднество Света

     Улицы   Кайриэна   были  запружены  танцующими  людьми,  что   донельзя
раздражало  Перрина,  с  трудом  прокладывавшего  себе  путь  сквозь  толпу.
Какая-то  пухленькая, низкорослая  женщина, смеясь, попыталась втянуть его в
вереницу, пристроившуюся  за лихо  наигрывавшим на флейте полуголым  носатым
малым.  Перрин лишь покачал головой, но женщина тут  же отстала -  то  ли ее
напугали  его желтые глаза, то ли не понравилось мрачное выражение лица. Она
вновь  присоединилась  к змеящейся веренице, но продолжала  оглядываться  на
Перрина,  пока их не разделила  толпа. Другая женщина,  седеющая, но все еще
красивая, неожиданно  обвила шею Перрина  гибкими руками и жадно прильнула к
его губам.  Перрин  мягко  приподнял незнакомку  под мышки и  поставил ее  в
сторонку, чему она весьма удивилась. Парни и девушки примерно  его возраста,
выделывая немыслимые коленца, принялась  хватать  Перрина  за  полы кафтана,
стараясь  затянуть  его   в  хоровод.  Перрину  пришлось  оттолкнуть  самого
назойливого  и по-волчьи рыкнуть на остальных. Весельчаки  опешили, но уже в
следующий миг продолжили плясать и кривляться - некоторые пытались подражать
его рычанию. Шел первый день Празднества Света - самый короткий день в году,
последний  день  старого года. Праздник этот  отмечали повсюду,  в  Двуречье
сегодня наверняка тоже устроили танцы, но такого беспутства, как в Кайриэне,
Перрин  не мог  себе представить. Похоже,  за два дня  Празднества кайриэнцы
хотели  полностью  вознаградить  себя  за  целый  год  добропорядочности   и
сдержанности. Все приличия были отброшены, барьеры  между  простонародьем  и
знатью забыты напрочь. Потные  женщины в домотканых платьях крутили  в вихре
танца  таких  же  потных  мужчин  в   шелковых  кафтанах  с  горизонтальными
разрезами,  конюхи  и  возницы  вовсю  отплясывали  с  расфранченными  леди.
Обнаженные  по пояс мужчины щедро оделяли  вином каждого встречного. Похоже,
всякий  мужчина  мог  поцеловать любую  женщину  -  этому занятию  кайриэнцы
самозабвенно предавались у всех на виду. Перрин не  знал, куда девать глаза.
Некоторые знатные дамы с  причудливыми  высокими прическами были обнажены до
талии под легкими шелковыми  накидками,  причем  ни  одна из  них отнюдь  не
стремилась  запахнуться. Что  же до простолюдинок, то  те  обходились  и без
накидок  - единственным  их прикрытием  являлись волосы, зачастую  не  очень
длинные. Подобно мужчинам, они пили вино сами  и наливали каждому желающему.
Заливистый  смех  смешивался  с  какофонией флейт,  барабанов,  рогов, цитр,
биттернов  и  цимбал. От  подобного зрелища  и Круг  Женщин, и Совет Деревни
Эмондова  Луга наверняка  хватил бы удар,  Перрину же бесстыдство кайриэнцев
лишь добавляло  раздражения.  Куда  более он досадовал  из-за  необъяснимого
отсутствия  Ранда,  исчезнувшего  шесть  дней  назад.   А  Нандера  сказала,
несколько часов!  Пропала и Мин - то ли отправилась с Рандом, то ли застряла
в айильском лагере. Похоже, никто ничего не  знал, а если и знал - объяснять
не  собирался.  Хранительницы Мудрости, когда  Перрин пытался припереть их к
стенке,  отделывались туманными отговорками на  манер Айз  Седай, а  Сорилея
напрямик заявила, что ему  лучше заняться  своей  женой, а  не совать нос  в
дела, вовсе не касающиеся мокроземцев. Как она прознала про нелады между ним
и Фэйли, Перрин  не знал, да и не слишком этим интересовался. Он чувствовал,
что  нужен  Ранду, и ощущение это  с  каждым днем становилось  все  сильнее.
Сейчас он возвращался из Рандовой школы - до последнего  времени она служила
ему  прибежищем,  но  сегодня  и  там  все  предались  разгулу  и  пьянству.
Начальствующую над школой женщину по  имени Идриен он с трудом и немалым для
себя смущением  оторвал от молодого  человека,  годящегося ей  в сыновья, но
услышал одно:  если  кто что и знает, так  это Фил.  Перрин отыскал  и этого
Фила,  отплясывавшего с тремя девицами,  которые годились ему  во  внучки, и
понял, что цепляться к этому малому с расспросами - дело пустое. Фил вряд ли
помнил собственное имя, что и немудрено  в таких обстоятельствах. Ох уж этот
Ранд, чтоб ему сгореть! Знал ведь и о видении Мин, и о том. что Перрин может
ему понадобиться, и на  тебе - улизнул, не  сказав никому ни слова!  Похоже,
ему удалось вывести из себя даже Айз Седай. Как раз в это утро Перрин узнал,
что они уже три дня как отбыли в Тар Валон, заявив,  что дожидаться Ранда не
имеет  смысла. Что  же  все-таки затеял  Ранд? От  нестерпимого зуда Перрину
хотелось кого-нибудь укусить.
     В  Солнечном Дворце горели  все лампы  и  свечи -  коридоры и залы были
залиты светом. В Двуречье сейчас тоже зажигали все светильники, какие  могли
раздобыть,  - все дома должны оставаться  освещенными  двое суток. Дворцовая
челядь по большей части отправилась в  город, а  те, кто остался, не столько
работали, сколько смеялись,  танцевали и пели Даже здесь некоторые женщины и
совсем  юные  девчушки,  едва  достигшие  возраста,  в   котором  двуреченки
заплетают косы, и седовласые матроны были обнажены  по пояс. Встречавшиеся в
коридорах айильцы  выглядели недовольными, что  случалось нечасто,  ибо  они
умели скрывать свои чувства. Особенно раздосадованными выглядели Девы, хотя,
как подозревал  Перрин,  их гнев никак не был  связан с наготой кайриэнок. С
каждым  днем, прошедшим  после исчезновения Ранда, они  все  больше и больше
походили на рассерженных кошек.
     На сей раз Перрин решил не прятаться и  шагал по  коридорам открыто. Он
почти хотел встретиться с Берелейн и  предвкушал, как схватит ее за шкирку и
будет трясти, покуда она не подожмет  хвост и не пустится наутек. Но как раз
сегодня, - может быть, к счастью - Берелейн в коридоре ему не попалась.
     Когда Перрин  вошел  в свою комнату,  Фэйли на миг оторвала  взгляд  от
игровой доски. От нее по-прежнему исходил запах ревности, но гораздо сильнее
чувствовался  гнев,  а  еще  сильнее -  разочарование.  Ну  чем,  скажите на
милость,  он ее разочаровал? Почему она не хочет с ним  разговаривать? Скажи
она хоть словечко, хоть намекни, что  все будет по- прежнему, и он  встал бы
на колени  и взял всю  вину на себя. Вину за что  угодно,  любую напраслину,
какую ей  вздумается на  него возвести. Но  Фэйли  лишь  передвинула  черный
камушек и пробормотала:
     - Твой ход, Лойал... Лойал?
     Уши  Лойала  беспокойно дернулись,  длинные  брови  опали.  Запахи огир
различал ничуть не лучше  Фэйли, зато превосходно чувствовал  настроение - в
этом  с  ним  не мог  сравниться  ни  один  человек.  Когда  Фэйли и  Перрин
находились  в  одной комнате,  вид  у  Лойала  был  такой,  будто  он  готов
расплакаться. Гулко вздохнув - вздох его напоминал порыв  ветра в пещере,  -
огир передвинул белый камушек. Его  отвлекающий  маневр  сулил  ловушку  для
большей части  камушков  Фэйли,  однако  следовало  ожидать, что  она успеет
заметить  угрозу. Силы у нее  и Лойала были примерно одинаковы, и играли они
куда лучше Перрина.
     Возле  дверей  спальни появилась Сулин с подушкой в руках. На  Фэйли  и
Перрина она  поглядывала хмуро, а запах ее напоминал  запах волчицы, которой
уже изрядно надоело позволять волчатам  трепать ее хвост. Кроме того, от нее
исходил  запах беспокойства  и  страха. Последнее казалось Перрину странным,
хотя он и  сам не знал, что  может быть странного  в боязливости  седовласой
служанки
     Плюхнувшись  в  кресло,  Перрин  взял  в  руки первый  попавшийся том в
тисненом золотом кожаном переплете и раскрыл его наугад.  Однако он не читал
и  даже  не знал, что это  за книга. Глубоко вздохнув, он отсеял все запахи,
кроме исходивших от  Фэйли. Разочарование, ревность и гнев заглушали  слабый
аромат цветочного мыла, но Перрин учуял и с жадностью вдохнул ее запах. Одно
слово. Ему всего-то и нужно одно ее слово.
     Послышался  стук, и  Сулин направилась  к двери,  поглядывая  на Фэйли,
Перрина и Лойала  с таким  видом, словно удивлялась, почему никто из них сам
не откроет дверь. Увидев на пороге Добрэйна, она насмешливо ухмыльнулась - с
тех пор как исчез Ранд,  она частенько позволяла себе  такие ухмылочки, - но
потом сделала глубокий вздох и явно через силу придала своему лицу смиренное
выражение.  Она склонилась  перед Добрэйном так низко, словно  он был  самое
меньшее королем,  но при этом ее чуть ли не била дрожь.  Исходившая от Сулин
волна гнева заглушила все  прочие запахи. Гнева и стыда. Запах стыда Перрину
случалось улавливать  и прежде, но он никогда еще не был  столь силен. Сулин
готова была умереть от стыда.
     Добрэйн,  само  собой,  не  удостоил  ее  и  взглядом. Вид у  него  был
подавленный - он явно не танцевал, да и выпивкой от него не пахло. Бритая на
солдатский манер голова  напудрена, глядят мрачно глубоко  сидящие глаза. До
сих  пор  Перрин  встречался  с  этим  человеком  лишь  единожды  и  отметил
исходивший от него опасливый запах. То был не страх, а скорее осторожность -
так  мог  чувствовать  себя человек,  пробирающийся сквозь  густые  заросли,
полные ядовитых змей. Сегодня этот запах был раз в десять сильнее.
     -  Да  пребудет  с тобой Благодать, лорд Айбара,  - промолвил  Добрэйн,
склонив голову. - Могу я поговорить с тобой с глазу на глаз?
     Перрин  отложил  книгу  и  жестом  предложил  кайриэнцу  занять  кресло
напротив.
     -  Да  осияет вас  Свет, лорд Добрэйн.  -  Если  этому господину угодно
разводить церемонии - пожалуйста.  Он,  Перрин,  в  грязь  лицом не  ударит.
Однако все хорошо в меру. - У  меня нет секретов от жены. И от  Лойала тоже,
он мой друг.
     Неожиданно  он почувствовал на себе  пристальный взгляд Фэйли и едва не
задохнулся  от нахлынувшего запаха  - подлинного ее запаха -  от Фэйли пахло
любовью к нему, этот запах напомнил Перрину о  ее самых нежных ласках, самых
жарких  поцелуях.  Он  подумал было  отослать подальше  Добрэйна, а заодно и
Лойала  с Сулин  - раз  уж у Фэйли такой  запах, он  непременно  сумеет  все
уладить, - но незваный гость уже уселся в кресло.
     - Нет в  мире большего богатства,  нежели жена, которой можно доверять,
лорд  Айбара, - заявил Добрэйн, однако перед тем  как продолжить, бросил  на
Фэйли испытующий взгляд. - Сегодня Кайриэн перенес  две тяжкие утраты. Утром
был найден мертвым в своей постели  лорд Марингил.  Похоже, его  отравили. А
незадолго до этого пал от  ножа  разбойника  Благородный Лорд Мейлан.  В дни
Празднества Света уличное убийство - большая редкость.
     - Почему вы рассказываете это мне? - спросил Перрин.
     Добрэйн развел руками.
     - Ты друг Лорда Дракона, а его нет в городе. - Он помолчал  и с видимой
неохотой  продолжил:  -  Вчера  вечером  Колавир  собрала у себя  за  ужином
представителей   многих   не  слишком  могущественных   Домов  -  Дагандред,
Чулиандред, Анналин, Осиеллин... ну и других. По отдельности каждый из них -
ничто, но  все  вместе они  сила.  Разговор шел  о  союзе  с Домом Сайган  и
поддержке притязаний Колавир на  Солнечный  Трон.  Колавир  не предпринимала
особых  усилий, чтобы сохранить эту встречу в тайне.  - Добрэйн снова умолк,
внимательно  присмотрелся к Перрину и лишь после этого счел необходимым кое-
что пояснить: - Это более чем  странно, поскольку и  Марингил, и Мейлан сами
домогались трона и любой из них, узнай он о такой встрече, стер бы Колавир в
порошок.
     Только сейчас Перрин  сообразил, к  чему клонит Добрэйн, хотя и не  мог
взять в толк, чего  ради этот человек ходит вокруг да около. Жаль, что Фэйли
не  пожелала участвовать в разговоре,  - в таких делах она  разбиралась куда
лучше его. Краешком  глаза Перрин приметил, что она, хоть  и склонилась  над
доской, искоса поглядывает на него.
     -  Лорд  Добрэйн,  если  вы подозреваете  Колавир в  преступлении,  вам
следует обратиться... к Руарку.  -  Перрин едва не  ляпнул "к Берелейн",  но
спохватился.  Даже  при  этом струнка  ревности  в  запахе  Фэйли  зазвучала
сильнее.
     - К айильскому дикарю? -  фыркнул Добрэйн. - Лучше уж тогда к Берелейн,
но и от этого не будет никакого  толку. Я готов допустить, что эта майенская
девица умеет  поддерживать повседневный  порядок,  но  она, похоже,  думает,
будто каждый день похож на Празднество Света. Колавир велит нашинковать ее и
подать к столу с перцами. Нет, ты друг Возрожденного Дракона и...
     Добрэйн осекся,  поскольку в комнату без  стука вошла Берелейн. В руках
она держала завернутым в одеяло длинный узкий предмет.
     Нахлынувшая ярость заставила Перрина позабыть обо всем. Как посмела эта
женщина заявиться сюда?! Она что,  вздумала с ним заигрывать на глазах у его
жены?!
     -  Вон отсюда! -  взревел он, вскакивая с места. -  Убирайся, пока я не
вышвырнул тебя пинком!
     Берелейн  вздрогнула  и, выронив свою  ношу, подалась назад,  однако из
комнаты не ушла. Спохватился и Перрин. Все смотрели  на него.  Лицо Добрэйна
выглядело невозмутимым, но запах его выдавал  искреннее недоумение. У Лойала
отвисла челюсть, а уши встали торчком. Фэйли холодно улыбалась - к удивлению
Перрина, появление  Берелейн вовсе не вызвало у нее вспышки ревности. Зато -
невесть почему - от жены пахло обидой.
     И тут Перрин увидел,  что уронила Берелейн. Одеяло развернулось, открыв
взгляду пояс с украшенной изображением дракона пряжкой и меч. Меч Ранда! Мог
ли Ранд отправиться куда бы то ни было, не взяв с собой меч?  Перрин не  был
склонен  к скоропалительным выводам,  но от того, что это  могло  значить, у
него мурашки пошли по коже, а из горла вырвался волчий рык.
     -  Они схватили его! -  вскричала Сулин,  да так,  что Перрина пробрала
дрожь. - Айз Седай схватили и увели с собой моего первого брата!
     Щеки ее блестели от слез.
     - Успокойся, добрая  женщина. Ступай в  соседнюю комнату и успокойся, -
твердо  сказала Берелейн и, обратившись к Перрину и Добрэйну, добавила: - Мы
не можем допустить, чтобы она разнесла повсюду...
     - Ты не узнала  меня, - вмешалась  Сулин.  -  Только  и видишь, что это
дурацкое платье да отросшие волосы. Смотри, как  бы я не устроила тебе то же
самое, что, как я слышала, устроил в Тирской Твердыне Руарк.
     Перрин растерянно переглядывался с Добрэйном, Лойалом и даже с Фэйли, -
правда,  та быстро  отвела  взгляд, в то время  как Берелейн съежилась  и то
бледнела, то заливалась краской. Запах ее указывал на невыносимый стыд.
     Никто и шевельнуться не успел, как Сулин  шагнула к выходу и распахнула
дверь. Проходившая мимо желтоволосая Дева несколько удивленно ухмыльнулась.
     - Протри глаза, Луайн, - резко бросила ей Сулин. Кажется, она не только
горэрила,  но и  жестикулировала,  однако  находившиеся  в комнате  не могли
видеть движений ее рук. Так или иначе, ухмылка Луайн мигом пропала. -  Скажи
Нандере, чтобы немедленно  шла сюда. И Руарк тоже. А мне принеси кадинсор да
ножницы,  чтобы обрезать  эти космы. Чего  ты ждешь,  женщина?  Беги! Ты Фар
Дарайз Май или Шаеен М' таал?
     Желтоволосая  Дева  припустила прочь, а Сулин,  удовлетворенно  кивнув,
повернулась назад, к комнате, и закрыла за собой дверь.
     Фэйли застыла с разинутым ртом.
     - Должно  быть,  эта женщина сошла  с ума,  - проворчал Добрэйн,  - но,
благодарение Свету,  она не  успела  ничего рассказать этой дикарке. Мы сами
решим, что  сообщить  айильцам, ее же на всякий  случай придется  связать. И
заткнуть ей рот.
     Он  вытащил  из кармана темно-зеленый шарф, но Перрин удержал кайриэнца
за руку.
     - Она айилка, Добрэйн, - промолвила Берелейн. - Дева Копья. Я просто не
узнала ее в ливрее.
     Как  ни  странно,  Сулин  бросила  предостерегающий  взгляд  именно  на
Берелейн.
     Перрин медленно выдохнул - а он-то, дурень, собрался защищать эту седую
служанку от Добрэйна. Державшая шарф рука кайриэнца замерла в воздухе, но он
по-прежнему вопросительно смотрел на Перрина, - видать, полагал, что связать
Сулин все же было бы не лишним. Шагнув между ним и Девой, Перрин поднял меч.
     - Я хочу удостовериться, - начал он и неожиданно понял, что стоит очень
близко к Берелейн.
     Та,  в свою очередь,  обеспокоенно взглянула на Сулин и  придвинулась к
нему, словно ища защиты. Однако запах ее не указывал на беспокойство, то был
запах охотницы, а не добычи.
     - Надобно во  всем разобраться,  - продолжил  Перрин, подходя  к креслу
Фэйли. Неспешно, как и подобает человеку, просто пожелавшему подойти поближе
к своей жене. - Сам по себе меч еще ничего не доказывает.
     Фэйли  поднялась и, обойдя стол, встала  за  спиной Лойала,  пристально
разглядывая доску.  Берелейн, в  свою  очередь, скользнула по направлению  к
Перрину - она боязливо посматривала  на  Сулин, но страхом от  нее отнюдь не
пахло. Перрин, как бы невзначай, двинулся следом за Фэйли.
     - Ранд  говорил, что трем  Айз Седай с  ним не  справиться, - продолжал
Перрин. Фэйли обошла  вокруг стола и вернулась  на  свое место.  -  А как  я
понимаю, он никогда не позволял приближаться  к себе более чем трем  сестрам
сразу.
     Берелейн  вновь придвинулась к  Перрину,  он  -  к  Фэйли,  а та  снова
поднялась с кресла и  оказалась за спиной  Лойала. Лойал же  обхватил голову
руками  и тихонько стонал.  Тихонько для огир. Берелейн выглядела  женщиной,
ищущей защиты, но запах ее указывал на решимость.
     Резко обернувшись, Перрин ткнул ее растопыренными пальцами в грудь, так
что она пискнула от неожиданности.  Сообразив, куда уткнулись его пальцы, он
отдернул  их, словно  обжегшись,  однако  ухитрился  придать  своему  голосу
твердость.
     -  Стой, где  стоишь! Оставайся  на месте. -  Перрин попятился от  нее.
Ревность Фэйли заполняла его нос, но  и запах обиды - невесть  почему - стал
еще сильнее. Но почему?
     -   Не  многим   мужчинам  под  силу  заставить  меня  повиноваться,  -
рассмеялась Берелейн,  -  но ты,  кажется, из  таких. -  Ее лицо, тон и, что
важнее всего, запах стали серьезными. - Я отправилась в покои Лорда Дракона,
поскольку не могла избавиться  от опасений. Все знали, что Айз Седай прибыли
сюда, дабы сопроводить  Лорда  Дракона  в Тар  Валон, и трудно было  понять,
почему  они  вдруг  отказались от  своего  намерения.  Мне  самой эти сестры
нанесли  не  менее  десяти визитов, и  всякий раз  разговор шел о  том,  что
следует делать  после его  отъезда в  Башню. Сомнений  в этом отъезде у них,
похоже, не было...  -  Берелейн  умолкла, и у Перрина создалось впечатление,
что она размышляет, стоит ли  говорить больше в присутствии Фэйли. Возможно,
ее смущало присутствие Добрэйна, но  скорее дело  было  все-таки в  Фэйли. И
запах охотницы  появился снова. -  У меня  создалось впечатление, что мне не
мешало  бы  подобру-поздорову вер