я само собой, если вы немного подождете.
   - Ты не понял, Мэт, - в отчаянии воскликнул Беслан. - Мать все еще  сидит
на троне, и Сюрот говорит, что это она управляет всей Алтарой. При  этом  не
только окрестностями Эбу Дар, а возможно  гораздо  большей  территорией,  но
мать должна поклясться служить какой-то женщине с той стороны  Океана  Арит.
Сюрот говорит, что я должен жениться на одной из их  Высокородных  и  обрить
голову, и мать прислушивается к ней. Сюрот может  притворяться,  что  они  -
ровня, но когда Сюрот говорит она должна слушать. Независимо  от  того,  что
говорит Сюрот, Эбу Дар больше  не  принадлежит  нам,  и  так  будет  впредь.
Возможно, мы не можем выбить их силой оружия, но мы можем сделать страну  не
слишком приветливой для их присутствия. Белоплащники уже пробовали. Спросите
их, что они называют "Алтарским полднем".
   Мэт мог представить  никого  не  спрашивая...  Он  прикусил  язык,  чтобы
удержаться от замечания, что солдат Шончан, находящихся сейчас  в  Эбу  Дар,
гораздо больше чем, было  Белоплащников  во  всей  Алтаре  в  течение  Войны
Белоплащников. Улица, полная Шончан никак не место для болтовни,  даже  если
большинство, казались простыми фермерами и возницами.
   - Я знаю, что ты достаточно горяч, чтобы твоя голова попала  на  пику,  -
сказал он тихо. Настолько  тихо  как  смог  чтобы  быть  услышанном  в  этом
непрекращающемся гаме, визге и кряканья. - Ты знаешь об их  Взыскующих.  Тот
парень что, похож на конюха, мог бы быть одним из них, или та тощая  женщина
с узелком на спине.
   Беслан с таким негодованием взглянул на пару, которую  указал  Мэт,  как,
если они действительно были Взыскующие и могли сообщить о нем. - Возможно ты
запоешь по-другому, когда они доберутся до Андора, - прорычал  он,  и  пошел
сквозь толпу, пихая любого, кто попадался на пути. Мэт бы не  удивился  если
бы вспыхнула драка. Похоже этот человек сознательно "нарывался".
   Том, держащий за руку Олвера, повернулся следом, но Мэт поймал за  рукав.
- Охлади его пыл, если сможешь, Том. И сам остынь. Я думал в таком  возрасте
не "бреются вслепую".
   - Моя голова ясна, и я попробую придержать его,  -  сухо  сказал  Том.  -
Просто он не может сидеть сложа руки, ведь это - его страна. - Слабая улыбка
рассекла его морщинистое лицо. - Ты говорил, что не будешь рисковать, но  ты
будешь. И когда ты соберешься - для Беслана и меня все будет  просто  словно
вечерняя прогулка по саду.  С  тобой  рядом,  даже  слепой  цирюльник  чисто
побреет. Пойдем, парень, - сказал он, посадив Олвера на плечи. - Риселле  не
даст тебе отдохнуть, если ты опоздаешь на урок.
   Мэт глядел ему вслед, наблюдая как Том  с  Олвером  на  шее  продвигается
сквозь толпу быстрее, чем Беслан до него. Что Том имел в виду? Он никогда не
рисковал, если не был вынужден. Никогда. Он  небрежно  пригляделся  к  тощей
женщине, и  парню  с  навозом  на  его  штанах.  Свет,  они  могли  бы  быть
Взыскующими. Да, любой мог бы им быть! Этого было достаточно, чтобы воткнуть
себе шип меж лопаток, словно за ним и в правду наблюдали.
   Он прохромал значительное расстояние по улицам, которые  фактически  были
тем больше забиты людьми, животными и фургонами чем  ближе,  он  подходил  к
порту. Гостиницы вдоль канала позакрывали ставни,  лавки  торговцев  закрыты
щитами, жонглерам и акробатам, которые обычно  развлекали  толпу  на  каждом
перекрестке, не было места для выступления, даже если они еще не ушли.  Было
слишком много Шончан. Среди толпы, возможно, каждый пятый  был  солдатом,  с
достаточно твердым взглядом и плечами, чтобы  их  спутать  с  фермерами  или
мастеровыми, даже, когда они не носили доспехи. Время от времени  группа  из
сул'дам и дамани проходили по улице в небольшом вихре свободного места.  Они
встречались даже чаще патрулей. Это не значит, что они чего-то  боялись,  по
крайней мере не Шончан. Они с уважением кланялись  женщинам  с  молниями  на
синих платьях, и с одобрением улыбались когда пары  проходили  мимо.  Беслан
выскочил из его головы. Шончан нельзя выбить ничем  кроме  армии  Аша'манов,
что по слухам,  пришедшим  с  востока,  недавно  и  произошло.  Или  кто-то,
вооруженный секретом Иллюминаторов. Что же, Света ради, Алудра могла  хотеть
от литейщика колоколов?
   Превозмогая боль он старался не глядеть в сторону порта. Он хорошо усвоил
урок. Чего он действительно хотел,  это  сыграть  парочку  партий  в  кости.
Ничего если игра затянется за полночь. Предпочтительно даже  попозже,  чтобы
Тайлин наверняка уже спала, когда он вернется во Дворец.  Она  выкинула  его
игральные кости, объясняя это тем, что ей не нравятся  азартные  игры,  хотя
сделала она это только после того, как он выиграл у нее выполнение  желания,
в то время как он был еще прикован к кровати.  К  счастью,  игральные  кости
всегда можно найти, а с  его  удачей  всегда  лучше  использовать  чужие.  К
сожалению, как только он обнаружил, что она не собирается в уплату долга его
отпускать - женщина притворилась не  понимающей  о  чем  он  говорил!  -  он
использовал их как лекарство для ее зада. Серьезная ошибка, однако это  было
забавно. Так как штраф закончился она стала вдвое хуже прежнего.
   Таверны и залы, в которые он входил, были  также  забиты,  как  и  улицы,
хохочущими и поющими Шончан, и мрачными эбударцами, следящими  за  Шончан  в
угрюмой тишине. Тем ни менее, если хватало места чтобы  поднять  кружку,  то
чтобы бросить кости места нужно  намного  меньше.  Он  все  еще  не  оставил
попыток снять в тавернах или гостиницах свободную комнатку  и  спрашивал  об
этом всех трактирщиков и хозяинов гостиниц, но  все  как  один  отрицательно
качали головами. Он и не ожидал чего-то еще. Ничего не было даже перед  этим
нашествием. Он даже начал чувствовать себя столь же мрачно как и иностранные
торговцы, которых он видел глядящими в кружки с вином, задающихся  вопросом:
"как они должны забирать  товары  из  города  без  лошадей?".  У  него  было
достаточно золота, чтобы оплатить все что захочет Люка, и  даже  больше,  но
все оно было в сундуке во Дворце, и он не собирался даже пробовать взять  из
него много сразу, после того, как дворцовые слуги несли его назад  из  порта
словно дичь, пойманную на  охоте.  А  ведь  он  тогда  только,  поговорил  с
капитаном корабля. Если Тайлин узнает, а она узнает, что он пытался покинуть
Дворец с количеством золота большим, чем  ему  нужно  для  вечерней  игры  в
кости.... О, нет! Ему нужно место, каморка где-нибудь в гостинице,  размером
не больше  платяного  шкафа,  что-нибудь,  где  он  мог  бы  прятать  золото
понемногу за раз, или ему  нужен  выигрыш  один  или  несколько.  Удача  или
неудача, тем не менее, он в конечном счете понимал, что он  вряд  ли  найдет
что-то сегодня.  И  эти  проклятые  кости  все  кувыркались  в  его  голове.
Кувыркались и кувыркались.
   Он нигде не останавливался надолго, и не только из-за отсутствия игры или
места. Его яркая, почти как у Лудильщика, одежда  притягивала  все  взгляды.
Некоторые Шончан думали, что  он  был  здесь  чтобы  их  развлекать,  и  они
пытались заплатить ему чтобы он спел! Он почти что позволил им, один раз или
дважды, но как только они услышали его, они  сразу  бы  потребовали  вернуть
деньги. Некоторые эбударцы,  с  длинными  изогнутыми  кинжалами,  заткнутыми
позади поясов и звенящие от гнева, который они не могли выместить на Шончан,
хотели бы выместить его на клоуне,  которому  оставалось  только  раскрасить
лицо, чтобы стать полностью похожим на дворянина-придурка. Мэт  сразу  нырял
на переполненную улицу каждый раз, когда замечал, что взгляды  таких  парней
устремлены на него. На горьком опыте он знал, что еще  не  достаточно  окреп
чтобы дать сдачи, а  то,  что  голова  его  убийцы  будет  выставлена  возле
городских ворот, ему уже никак не поможет.
   Мэт остановился отдохнуть, где смог - на пустой  бочке,  брошенной  возле
входа в аллею, перед таверной в которой было одна или две общих комнаты,  на
каменной ступени, пока владелец таверны не вышел  и  смахнул  с  него  шляпу
своей метлой. Его живот уже начинал целоваться с его спиной, требуя пищу,  а
он сам уже стал чувствовать, что каждый  зевака  обращает  внимание  на  его
кричащие одежды. Сырой холод стал просачиваться в его кости, а единственными
игральными костями, которые он нашел, были все те же в его голове,  гремящие
словно копыта лошади. Ему казалось, что они прежде  никогда  так  сильно  не
грохотали.
   "Ничего не остается как возвращаться и быть проклятым  домашним  зверьком
Королевы!" - рычал он, используя свой посох как рычаг чтобы поднять себя  со
сломанной корзины, брошенной на  улице.  Несколько  прохожих  обернулись  на
него, как будто его лицо уже было раскрашено. Он их проигнорировал. Они были
не достойны его внимания. Он не бил их  по  голове  посохом,  как  они  того
заслуживали, глядя на человека таким образом.
   Улицы все также были полны народа как и раньше, и  он  понимал,  что  ему
повезет если он до ночи вернется во Дворец. Конечно, Тайлин может  уснуть  к
тому времени. Возможно. Его желудок рычал, достаточно громко, чтобы  затмить
игральные кости. Она могла бы приказать на кухне, чтобы они не кормили  его,
если он придет слишком поздно.
   Десять с трудом завоеванных спанов  через  усталость,  и  он  повернул  в
переулок: узкий и темный. Мостовая кончилась. Белая штукатурка на стенах без
окон была разбита и опала, выставив наружу кирпичи. В воздухе  сильно  пахло
гнилью, и он надеялся, что то по чему он шел было просто грязью, хотя  дурно
пахнущий аромат выдавал, что это было не так. Никого не было видно.  Он  мог
наконец-то идти широкими шагами. Или как-то похоже на это ковылять,  как  он
уже делал сегодня. Он едва смог  дождаться  дня,  когда  он  мог  бы  пройти
несколько миль  без  одышки  и  боли,  и  не  нуждаюсь  в  посохе.  Переулки
закручивались. Большинство из них были такими узкими, что его плечи  чиркали
по стенам, превращая город в лабиринт, в котором легко  потеряться  если  вы
заранее не знаете как пройти. Он всегда  выбирал  правильный  поворот,  даже
когда узкий, изогнутый путь внезапно разделялся на три  или  даже  четыре  и
все, казалось, извивались в том же направлении. Некоторое время назад, когда
ему было нужно скрыться от посторонних глаз он изучил эти переулки и знал их
как свои пять пальцев. Хотя, достаточно странно, он все еще чувствовал,  что
за ним наблюдают. Он подумал, что это не пройдет пока он был вынужден носить
эту проклятую одежду.
   Если бы ему пришлось продираться сквозь массу людей и животных от  одного
переулка к другому, и иногда проталкиваться через  мосты,  на  которых  люди
казалось стояли стеной, то по дороге назад к Дворцу ему пришлось  бы  пройти
еще три переполненных улицы. Спеша прошмыгнуть в темный зев  переулка  между
хорошо освещенной таверной и закрытой лавкой какого-то торговца, он  пытался
не думать о том, что сегодня готовили на дворцовой кухне. Этот переулок  был
более просторным чем большинство предыдущих, достаточно  широким  для  троих
человек, идущих вряд, если они были  друзьями.  По  этому  переулку  он  мог
спокойненько выйти на  площадь  Мол  Хара,  что  было  почти  перед  Дворцом
Таразин. Леди Сюрот тоже жила во Дворце, и повара превзошли себя в  стряпне,
после того как она приказала их  выпороть  после  первого  обеда.  Наверное,
сегодня устрицы со сливками, и золотая рыба,  а  может  креветки  с  перцем.
Через девять спанов его нога поскользнулась на чем-то, чего не было видно  в
тени, и он с проклятьем грохнулся в ледяную грязь, ухитрившись  в  последний
момент извернуться так, чтобы не упасть на больную. Ледяная жижа  немедленно
проникла под одежду. Он хотелось верить, что это вода.
   Он снова выругался,  когда  чьи-то  сапоги  приземлились  на  его  плечо.
Парень,  упавший  на  него,  с  проклятьем   отлетел   в   глубь   переулка,
приземлившись на  одно  колено  и  чудом  не  врезавшись  в  стену  таверны,
удерживая равновесие от падения плашмя в грязь. Глаза Мэта  уже  привыкли  к
неясному свету, чтобы узнать стройного, невзрачного человека. У человека был
большой шрам на щеке. Хотя, нет. У не-человека. Существо, которое видел Мэт,
было способно одной рукой вырвать горло человеку и вырвав нож из собственной
груди бросить его назад в метавшего. И он  мог  приземлиться  прямо  ему  на
голову, если бы он не упал. Возможно, небольшое везение та'верен сработало в
его пользу, благодаря Свету! Все это промелькнуло в его голове  за  секунду,
которая понадобилась голаму, чтобы подняться и повернуться к нему лицом.
   Мэт со стоном  схватил  посох  и  словно  копье  неловко  швырнул  его  в
существо.  По  ногам,  надеясь  задержать  его  хоть  на  секунду.  Существо
перетекло в сторону словно вода, увернувшись от  палки.  Его  сапоги  слегка
скользили в грязи, затем бросился на Мэта. Однако  этой  задержки  для  него
оказалось достаточно. Как только посох отправился в  свой  полет,  его  рука
метнулась к вороту рубашки, где был медальон в виде  головы  лисицы.  Порвав
кожаный шнур он выхватил медальон  наружу.  Голам  бросился  к  нему,  и  он
отчаянно раскрутил  медальон.  Металл  медальона,  который  только  что  был
холодным на его груди, с шипением бекона на раскаленной  сковороде  коснулся
руки существа. Запахло горелой плотью. Подвижный как  ртуть,  рычащий  голам
попробовал увернуться от вращающегося предмета, стараясь ухватить Мэта.  Как
только он дотянется до него, Мэт будет все равно что мертв.  Даже  пробовать
тягаться с ним не стоило, потому что Мэт помнил что было  в  прошлый  раз  в
Рахаде. Непрерывно вращая медальон, он попал, сопровождая попадание шипением
и гарью, лисьей головой в лицо голама с другой стороны. Оскалив  зубы  голам
далеко отскочил, но в присевшем на  ногах  существе,  выставившим  когтистые
руки, не было видно ни намека на слабость.
   Не позволяя медальону останавливаться, Мэт  медленно  поднялся  на  ноги,
наблюдая за существом так похожем на человека. "Он желает твоей  смерти  так
же сильно, как хочет заполучить ее", - в Рахаде улыбаясь говорил ему  голам.
Теперь он не говорил и даже не улыбался. Ему  было  не  известно,  кто  была
"она", и кто это "он", но остальное было ясно как божий день. А он с  трудом
способен устоять на ногах. Его ступня и бедро болели, и по его ребрам словно
полыхал огонь. Это не считая плеча, на которое попал при приземлении  голам.
Ему необходимо вернуться назад на улицу  к  людям.  Возможно,  там  окажется
достаточно людей чтобы удержать это создание. Маленькая надежда, но это было
все что он мог предпринять.  Улица  была  не  далеко.  Он  даже  слышал  шум
голосов.
   Он осторожно сделал шаг назад. Его ботинок в  чем-то,  что  сразу  мерзко
запахло, соскользнул, и он  шарахнулся  об  стену  таверны.  Только  ужасные
отчаянные взмахи головой лисицы остановили голама от  нападения.  Голоса  на
улице были так близко. Они должно быть шли со стороны улицы Базайна.  Базайн
уже давно умер, и Мэт скоро умрет. И никто не назовет в его честь улицу.
   "Он в этом переулке!" - закричал кто-то. -"За мной! Скорее! Уходит!"
   Мэт старался не спускать глаз с голама. Пристальный взгляд  существа  был
прикован к улице и оно колебалось. "Мне приказали избегать огласки, сберегая
то, что удалось собрать," - прошипел голам, - "так  что  ты  проживешь  чуть
дольше. Еще чуть-чуть."
   Быстро повернувшись он побежал  в  переулок,  поскальзываясь  в  грязи  и
пролетая по инерции повороты. И все же все еще казался  текучим,  исчезая  в
темноте за таверной.
   Мэт захромал следом за ним со всей скоростью на какую оказался  способен.
Он не смог бы сказать, почему, кроме того, что  оно  пыталось  убить  его  и
будет пробовать снова, и снова. Ему приказали избегать огласки. Так  что  же
голам собирался убить его для развлечения, так что ли? Если медальон мог ему
повредить, то, возможно, этим его можно и убить?
   Добравшись до угла таверны, он увидел голама, и в то же самое  время  оно
обернулось назад и заметило его. Снова,  существо  замешкалось  на  секунду.
Задняя дверь таверны была приоткрыта, донося до них  шум  попойки.  Существо
засунуло руки в отверстие, оставшееся от кирпича в кладке  в  тыльной  стене
здания напротив таверны, и Мэт прибавил скорость. Казалось маловероятно, что
ему потребуется оружие, но если голам здесь не один....  Он  не  думал,  что
переживет нападение этой твари с любым видом оружия. Руки существа, а  затем
и голова голама исчезли в отверстии. У Мэта от удивления отвалилась челюсть.
Торс и ноги голама тоже проскользнули внутрь и проклятое  существо  исчезло.
Через отверстие не больше двух ладоней Мэта.
   - Не думаю, чтобы когда-нибудь видел что-то подобно,  -  сказал  спокойно
кто-то рядом с ним, и до Мэта дошло, что он наконец-то был больше  не  один.
Говоривший  был  сгорбленный,  седой  старик  с  большим  крючковатым  носом
посереди печального лица и с котомкой на спине. Он  задвинул  очень  длинный
кинжал назад в ножны, спрятанные под одеждой.
   - Я видел, - медленно сказал Мэт. - В Шадар Логоте. - Иногда крупицы  его
собственной памяти, которую  он  считал  потерянным  навсегда  выплывали  из
ничто, как это случилось с ним только что, наблюдающим за голамом.  Это  как
раз было одно из таких воспоминаний, которые он не желал возвращать.
   - Не многие выживают после посещения  этого  места,  -  произнес  старик,
взглянув на него. Его морщинистое лицо выглядело знакомым, но так или  иначе
Мэт не мог вспомнить, где его видел. - Что же привело вас в Шадар Логот?
   Где - ваши друзья? - спросил Мэт. - Люди которым вы кричали? - В переулке
были  только  они  двое.  Звуки,  доносившиеся  с  улицы,  были  ровными   и
безмятежными, не доносилось никаких криков спешащих людей.
   Старик пожал плечами. - Я не уверен, что кто-то из них понял  то,  что  я
кричал. Их достаточно сложно  понять.  Так  или  иначе,  я  решил,  что  это
вспугнет этого парня. Знаю по опыту... - Взглянув на отверстие в  стене,  он
облегченно засмеялся, показав прорехи в зубах. - Думаю, мы  оба  только  что
схватили за хвост удачу самого Темного!
   Мэт поежился. Он слишком часто слышал  это  о  себе  и  очень  не  любил.
Главным образом, потому что был не совсем уверен в том, что это не правда.
   - Возможно, - пробормотал он. -  Простите  мне.  Я  должен  представиться
человеку, кто спас мою шею. Я - Мэт Коутон. Вы новичок  в  Эбу  Дар?  -  Эта
котомка на спине выдавала в нем странника. - Вам будет  тяжело  найти  место
для ночлега. - Он вытер об себя руку и протянул  ее  собеседнику.  Его  рука
выглядела так как будто  все  кости  были  сломаны,  а  потом  не  правильно
срослись. Однако, хватка у него была сильной.
   - Я - Ноал Чарин, Мэт Коутон. Нет, я здесь уже  несколько  дней.  Но  моя
комната в "Золотых Утках" теперь занята жирным торговцем масла  из  Иллиана,
которого этим утром выставили из его  комнат  ради  шончанского  офицера.  Я
думал сегодня остаться  ночевать  где-нибудь  в  этом  переулке.  -  Потирая
корявым пальцем кончик своего огромного носа, он захихикал  словно  спать  в
переулке было очень смешно. - Для меня это  не  будет  в  диковинку  даже  в
городе.
   - Я думаю, что могу придумать что-нибудь получше этого...  -  сказал  ему
Мэт, но продолжение умерло на его языке. Он осознал, что игральные кости все
еще бешено вращались в его голове. Во время смертельной разборки  с  голамом
он успел про них позабыть, но они все еще не останавливаясь грохотали.  Если
это предупреждение о чем-либо хуже голама, то он не  хотел  ничего  об  этом
знать. Только все равно придется. Никакого  сомнения.  Он  узнает  что  это,
когда будет уже слишком поздно.

ГЛАВА 17
РОЗОВЫЕ ЛЕНТЫ

   Порывы холодного ветра проносились через площадь  Мол  Хара,  приподнимая
плащ Мэта и стараясь заморозить грязь, прилипшую к его одежде,  когда  он  и
Ноал торопливо выбирались из переулка. Солнце уже село, наполовину скрывшис