длежит ей.  Седовласая,  но
стройная Эдель Гаэлин со Сторожевого  Холма  держалась напряженно  и  прямо,
всем своим видом показывая, что возраст и долгие годы пребывания в должности
Мудрой  дают ей преимущество перед  Дейз Круглолицая Элвин Тарон, Мудрая  из
Дивен Райд, ростом была ниже всех. С лица этой женщины никогда, даже если ей
приходилось заставлять  людей  делать то,  чего  им вовсе  не  хотелось,  не
сходила  добродушная  материнская  улыбка.  Последней  шла Милла  ал'Азар  с
Таренского Перевоза, самая молодая из всех. Эдель она едва ли  не годилась в
дочери и среди прочих держалась не совсем уверенно.
     Фэйли медленно  обмахивалась веером.  Ей очень захотелось, чтобы сейчас
рядом оказался Перрин.  Очень. Каждая из  этих женщин  пользовалась  в своей
деревне не меньшим влиянием, чем мэр, а в некоторых отношениях даже большим.
С ними  нельзя вести  себя  как с  простыми просительницами, и это усложняло
дело  При Перрине они  смущались,  словно девчонки, глупо улыбались и думали
только о том, как бы ему угодить, но с ней. В  Двуречье веками не было своей
знати,  а  чиновников  правившей  в Кэймлине  королевы  здесь  не видели  на
протяжении семи поколений Все местные жители, включая и этих четырех женщин,
понятия не имели, как следует держаться с лордами и леди, и  только начинали
осваивать эту  науку. Порой они забывали, что Фэйли  - леди, и видели  в ней
лишь   молодую  женщину,  у  которой  Дейз  всего  несколько  месяцев  назад
распоряжалась на  свадьбе  Они  могли  кланяться  и повторять  "да, миледи",
"разумеется, миледи", и вдруг ни с того ни с сего принимались поучать ее, не
видя в этом ничего особенного
     Все, Перрин, с меня хватит, подумала Фэйли.
     Сейчас они приседали - как умели - и наперебой приветствовали ее:
     - Свет да осияет вас, леди Фэйли.
     Однако Дейз, еще  не  успев  выпрямиться,  заговорила  о  деле, видимо,
решив, что  с любезностями покончено. Тон ее  был вроде  бы и учтив, но  она
словно хотела сказать: "Хочешь не хочешь, а выслушать меня тебе придется"
     - Еще трое мальчишек сбежали, миледи. Дэв Айеллин, И вин Финнгар и Элам
Даутри. Сбежали поглядеть на мир, наслушавшись рассказов лорда Перрина.
     Фэйли растерянно заморгала.  Эта  троица  давно вышла  из мальчишеского
возраста. Дэв и  Элам одних лет с Перрином, а Ивин - ровесник  Фэйли. К тому
же двуреченская молодежь могла разузнать что-то  о большом мире не только из
скупых и немногословных рассказов ее мужа.
     - Если желаете, я попрошу Перрина поговорить с вами.
     Женщины заерзали и засуетились. Дейз  оглянулась, будто ожидала, что он
вот-вот  появится, Эдель и Милла непроизвольно принялись расправлять юбки, а
Элвин перебросила через плечо и поправила косу. Неожиданно они осознали, что
делают,  и  замерли,  стараясь  не  глядеть  друг  на  друга.  И  на  Фэйли.
Единственное преимущество  Фэйли перед ними заключалось  в  том, что все они
терялись перед ее мужем и прекрасно это знали.
     - Не стоит его  беспокоить  по  пустякам, - сказала Эдель. - Подумаешь,
мальчишки сбежали. Досадная мелочь,' и только.
     Элвин добавила к ее словам  улыбку, подобавшую скорее матери, говорящей
с дочуркой:
     - Но раз уж мы здесь, пожалуй, стоит поговорить и кое о чем поважнее. О
воде. Многие встревожены.
     - Дождя нет уже который месяц,- добавила Эдель, и Дейз кивнула.
     На сей раз Фэйли прищурилась.  Эти женщины  достаточно умны, и уж им-то
следовало знать, что тут Перрин ничего поделать не может.
     -  Источники  еще  не пересохли,  к  тому  же  Перрин  велел вырыть еще
несколько  колодцев.  -  Вообще-то  он лишь  предложил  это,  но  между  его
предложением и  приказом особой разницы  не  было.  -  И оросительные каналы
будут прорыты  задолго до сева.  - Это было  ее затеей.  В Салдэйе орошалась
добрая половина полей,  а в здешних  краях  о таком никто и  не слыхивал.  -
Конечно,  каналы  роют  только на  всякий случай. Рано  или поздно дожди все
равно пойдут.
     Дейз снова кивнула, а за ней и Элвин с Эдель. Все это они знали не хуже
Фэйли.
     - Дело не в дожде, - пробормотала Милла. - То есть, я  хочу сказать, не
совсем  в  дожде.  Нынче  у нас не просто засуха.  То,  что сейчас творится,
неестественно. Ни одна из нас не может слушать ветер.
     Остальные Мудрые насупились,  по-видимому,  решив,  что  она  сболтнула
лишнее.
     Считалось,  что Мудрые умеют  предсказывать  погоду, слушая  ветер,  во
всяком случае, так утверждали они сами.
     Милла понурилась, но упрямо продолжала:
     - Не  можем, и все! Вместо этого приходится смотреть на облака, следить
за  птицами, и  муравьями,  и  гусеницами,  и...  - Она  глубоко вздохнула и
выпрямилась, но  по-прежнему  старалась не  встречаться  взглядом с  другими
Мудрыми.  Интересно,  подумала  Фэйли,  как  она у себя в Таренском Перевозе
ладит с деревенским Советом, и особенно с Кругом Женщин. Впрочем, и Совет, и
Круг,  так  же  как и Милла, только-только приступили  к своим  обязанностям
Нашествие троллоков  опустошило Таренский  Перевоз,  и  все  власти пришлось
выбирать заново. -  Это  неестественно, миледи.  Давно пора выпасть  первому
снегу, а погода стоит как в середине лета. Мы не просто встревожены, миледи,
мы напуганы!  Если другие  не решаются сказать об этом открыто, то признаюсь
я.  Я ночами  глаз  не смыкаю.  Уже месяц нормально  не  спала,  и... -  Она
спохватилась,  сообразив,  что действительно  зашла слишком  далеко.  Мудрой
подобало  владеть  собой  при  любых  обстоятельствах,  а  она  взяла  да  и
рассказала напрямую обо всех своих страхах.
     Остальные Мудрые перевели взгляды с Миллы на Фэйли. Они молчали, и лица
их были столь же непроницаемы, как у Айз Седай.
     Теперь  Фэйли  поняла. Милла сказала чистую  правду.  Погода  стояла не
просто необычная -  неестественная. К Фэйли и  самой порой сон  не шел.  Она
молилась о дожде, а еще лучше о снеге, стараясь не думать, что может таиться
за  этой  затянувшейся  жарой. Мудрые пришли  к  ней, а ведь  это  их дело -
успокаивать людей. Куда же податься ей, коли у нее на сердце та же тревога?
     Однако, возможно, сами  того не сознавая, эти  женщины  пришли как  раз
туда,  куда  следовало.  Часть  соглашения  между  простонародьем и  знатью,
усвоенного   Фэйли  с  малолетства,  требовала   от  благородных   заботы  о
безопасности  и  благополучии простых  людей.  Если она не имела возможности
помочь им на деле, то могла хотя  бы напомнить,  что худые времена не вечны.
Если  сегодня плохо,  то завтра,  в крайнем случае  послезавтра,  непременно
станет лучше. Фэйли вовсе не была в этом уверена, но ее учили поддерживать и
ободрять  тех, кто  от  нее  зависит,  а не  усугублять  их  тревоги  своими
страхами.
     - Перрин рассказывал мне о своих земляках задолго до того, как я попала
сюда, - сказала Фэйли. Перрин был скуп на  похвалы, но  всегда правдив.  - Я
знаю, что,  когда град  выбивает  ваши  посевы,  когда  зимняя  стужа  губит
половину  стад,  вы  гнетесь,  но  не  ломаетесь,  а  потом,  распрямившись,
начинаете  все сначала. Когда троллоки  опустошали Двуречье, вы  поднялись и
дали  им  отпор,  а  покончив  с  ними,  тут  же  принялись  восстанавливать
разрушенное. - Это Фэйли видела собственными глазами. Она не ожидала от южан
такой стойкости и упорства. Такие люди  не ударили  бы  в  грязь  лицом и  в
Салдэйе, даже на северных  ее окраинах, где набеги  троллоков  были  обычным
делом. - Я не могу обещать вам,  что  завтра погода переменится  к  лучшему.
Могу только заверить, что мы с Перрином будем делать все, что в наших силах,
чтобы помочь вам. Вы и без меня знаете - нужно уметь принимать то, что несет
с  собой каждый  новый день, и готовиться встретить следующий.  Именно такие
люди живут в Двуречье. Именно таковы и вы.
     Понятливости всем четырем Мудрым было не занимать. Если раньше они даже
себе не сознавались,  зачем явились в манор, то теперь пришлось. Будь они не
столь сообразительны, могли бы, пожалуй, и обидеться, но этого не случилось.
Женщины уразумели,  что те самые  слова, которые они говорили себе не раз, в
иных устах и звучат по- иному. И конечно же, они смутились.  Щеки их пылали,
и больше всего им хотелось оказаться где-нибудь подальше.
     - Ну да, конечно, - сказала наконец Дейз, уперев кулаки в пышные бока и
с  вызовом  поглядывая на  других Мудрых. - Я то же самое говорила, разве не
так? У леди Фэйли  есть  голова на  плечах.  Дельная  девушка,  я это  сразу
сказала, как только она к нам приехала. Так и сказала.
     Эдель фыркнула:
     - Да  кто же с этим спорит, Дейз? Я что-то не слышала. - И, обратившись
к Фэйли, добавила: - У вас и вправду здорово получается.
     Милла неумело присела:
     - Спасибо, леди Фэйли. Я сама  твердила людям то же самое, но когда  вы
сказали, это совсем другое дело...
     Дейз  прервала  ее   нарочито  громким  кашлем  -  видно,  сочла  такую
откровенность чрезмерной. Милла покраснела еще сильней.
     -  Хорошая работа, миледи, - сменила тему  Элвин, наклонившись вперед и
пощупав предназначенную  для верховой езды юбку.  - Но у нас,  в Дивен Райд,
есть одна тарабонская мастерица, она может сшить для вас  наряд и получше. Я
с  ней  поговорю, если вы  не возражаете. Теперь  она  шьет вполне приличные
платья,  что  годятся  для замужних женщин.  - На  лице ее  вновь  появилось
материнское выражение - сочетание добродушия и неколебимой  твердости. - Она
чудесно шьет, вы уж мне  поверьте. И конечно же, сочтет за честь сшить наряд
для  вас,  тем  паче у  вас  такая  фигура,  что  работать  с  вами  -  одно
удовольствие.
     Дейз ехидно заулыбалась еще до того, как Элвин закончила говорить.
     -  Терилла  Марза у нас,  в  Эмондовом  Лугу, уже шьет  для леди  Фэйли
полдюжины платьев. Причем одно из них бальное - вот уж красота.
     Элвин выпрямилась, Эдель поджала губы, и даже Милла задумчиво  опустила
глаза.
     Насколько понимала Фэйли, аудиенцию  можно было  завершать. Доманийскую
мастерицу приходилось твердой рукой удерживать  от  попыток одевать Фэйли  в
наряды,  годные для придворных празднеств  в  Эбу Дар. А идея  сшить бальное
платье  принадлежала  скорее  Дейз,  чем самой Фэйли. Фасон его был  ближе к
салдэйскому, чем к доманийскому, но что с того. Фэйли понятия не имела, куда
его надевать,  справедливо полагая, что балы в Двуречье  заведутся не скоро.
Мудрые  же тем временем будут  соперничать  друг  с  другом и  спорить,  чья
деревня лучше оденет леди.
     Фэйли  предложила своим гостьям  чай и как  бы ненароком  обронила, что
стоит  подумать, как лучше приободрить людей. Это можно было воспринять  как
намек, и они заторопились, сожалея, что дела не позволяют им задержаться.
     Наконец  Мудрые направились к выходу, и  Фэйли проводила их  задумчивым
взглядом. Последней, как обычно,  шла  Милла - словно девчонка, что плетется
за старшими сестренками.  Пожалуй,  стоит поговорить об этом  кое с  кем  из
Круга  Женщин  с  Таренского  Перевоза.   Каждой  деревне  необходимо  иметь
сильного, авторитетного мэра и уважаемую всеми  Мудрую. Поговорить осторожно
и  деликатно. А  то  ведь когда Перрин узнал, что  она  говорила с  жителями
Таренского Перевоза о выборах мэра - почему бы селянам и не знать, что  лорд
и леди поддерживают верного  человека,  у которого голова  варит? - так вот,
когда он узнал... Перрин не из тех, кто легко впадает в ярость, но на всякий
случай Фэйли предпочла запереться в своей спальне и не высовываться, пока он
не остынет. А остыл он лишь после того, как она клятвенно обещала ему больше
не вмешиваться в выборы мэра - ни открыто, ни за его спиной. Так-то оно так,
но насчет  Круга Женщин  он  ничего не сказал -  наверное, просто забыл, - а
стало быть, тут она ничем не связана. Пусть-ка его забывчивость сослужит ему
самому добрую службу. И Таренскому Перевозу тоже.
     Подумав о  Перрине, Фэйли вспомнила и о другом обещании - том, что дала
себе, - и принялась  обмахиваться  веером еще  энергичнее.  Сегодняшний день
выдался не самым  урожайным на  глупости  и даже не  самым  трудным по части
взаимоотношений с Мудрыми. Во  всяком случае,  они не приставали с вопросами
насчет  того, скоро  ли она подарит лорду Перрину наследника, благослови его
Свет.  Но изнуряющая  жара все равно  заставила ее злиться.  В конце концов,
почему она одна должна отдуваться? Пусть Перрин исполняет свой долг, или...
     В  небе  прогрохотал  гром,  и   за  окном  сверкнула  молния  В  Фэйли
всколыхнулась надежда. Если бы пошел дождь...
     Она побежала по коридорам в поисках Перрина Ей хотелось разделить с ним
радость долгожданного дождя. И  сказать  ему пару ласковых. Перрин был  там,
где она и  ожидала  его  застать, - на третьем  этаже,  на  крытой  веранде.
Рослый, широкоплечий и большерукий, в простом  коричневом кафтане, он стоял,
прислонившись к колонне, и задумчиво  смотрел  вниз. Не вверх, а вниз. Фэйли
остановилась на пороге.
     Гром  прогремел снова, и небо  прочертила  молния.  Огненный зигзаг  на
безоблачном небосводе. Никаких туч. Никакого  дождя, даже  намека.  Никакого
снега На лице Фэйли выступили бусинки пота, но она поежилась.
     - Прием  закончился? -  спросил Перрин, и Фэйли  вздрогнула.  Он ведь и
головы не поднял. Трудно было привыкнуть к тому, какой тонкий у него слух. А
может, он просто учуял ее запах. Хотелось верить, запах духов, а не пота.
     -  А  я  думала, что найду  тебя с  Гвилом или Хэлом. Это было одним из
худших  его недостатков. Фэйли пыталась как  следует обучить прислугу, чтобы
все было как в  настоящем маноре,  а Перрин держался со слугами запанибрата.
Ему  ничего не  стоило распить с ними жбан другой эля. Хорошо еще, что он, в
отличие от многих мужчин, не  заглядывался на каждую юбку. Ему даже в голову
не  пришло, что Калли Коплин нанялась в услужение, надеясь не только стелить
лорду  постель,  но  и  делить  ее  с  ним.  А  когда  Фэйли  выставила  эту
вертихвостку вон, он даже не заметил.
     Подойдя ближе, она увидела,  за чем он так внимательно  наблюдал. Внизу
двое  обнаженных по пояс мужчин  упражнялись на деревянных мечах. Тэм ал'Тор
был крепок и кряжист, с заметной сединой, Айрам же  строен, молод  и  гибок.
Айрам учился быстро. Очень быстро. Тэм прежде служил в армии и  был мастером
клинка, но юноша крепко наседал на него.
     Фэйли  непроизвольно  перевела   взгляд  на  палатки,  поставленные  на
обнесенном  каменной оградой  поле  в полумиле  от манора, по направлению  к
Западному Лесу.  Лудильщики разбили  лагерь рядом со  своими  недостроенными
фургонами, похожими на домики на колесах. Само собой,  с  тех пор  как Айрам
взял в руки меч, они не признавали его своим. Туата'ан никогда, ни при каких
обстоятельствах не прибегали к насилию.
     Интересно,-  подумала  Фэйли,-  тронутся  они  дальше  после  того, как
соорудят новые  фургоны  взамен  сожженных троллоками?  После  того  как все
укрывавшиеся  по  зарослям  Лудильщики  собрались вместе, оказалось,  что их
уцелело не больше сотни. Может, они и двинутся в путь, а вот Айрам наверняка
останется  здесь.   У  Туата'ан  не   принято  селиться   или  даже  подолгу
задерживаться на  одном  месте. Во всяком случае, прежде  такого не  бывало.
Правда,  как поговаривал двуреченский люд, прежде много о  чем не слыхивали,
но  с  тех пор как  нагрянули троллоки, все  как  вверх дном  перевернулось.
Эмондов Луг, располагающийся всего шагах в ста к югу от манора, стал заметно
больше, чем был, когда  Фэйли  увидела его  впервые. Все погоревшие дома уже
восстановили, да  и новых немало  понастроили. Появились  и невиданные ранее
кирпичные дома  с  черепичными  крышами. По  тому,  как быстро  разрасталась
деревня,  следовало  ожидать, что вскоре и  манор окажется в  черте Эмондова
Луга. Толковали, что не худо бы  построить  стену,  -  вдруг снова объявятся
троллоки.  Всюду  перемены. По  деревенской улице  шествовал могучий Лойал в
сопровождении  стайки ребятишек. Еще  недавно  облик  огромного -  в полтора
человеческих  роста  -  огир  с ушами  торчком и  широченным  носом  вызывал
изумление  и  страх. Теперь  же  матери, несколько  месяцев  назад  пугавшие
Лойалом  детишек,  сами  посылали своих  чад  к огир, чтобы тот  почитал  им
книжку. Чужаки в чудного покроя одеждах болтались по всему Эмондову Лугу, но
никто  не обращал на них внимания, так же как и на трех айильцев - мужчину и
двух  женщин в серо-коричневых,  с разводами куртках и штанах. Даже двух Айз
Седай приветствовали почтительными  поклонами или  приседаниями, но не более
того. Перемены, куда ни глянь. Над  крышами виднелись  два шеста  с флагами,
установленные на Лужайке, неподалеку  от Винного Ручья.  На  одном полотнище
изображена красная волчья голова, ставшая эмблемой Перрина, а на другом алый
летящий орел - древний герб Манетерена. Сам Манетерен был стерт с лица земли
во  время Троллоковых  Войн, но некогда Двуречье относилось к  манетеренским
владениям, и двуреченцы  подняли  этот стяг почитай что единодушно. Перемены
на каждом шагу, хотя многие еще не поняли,  что все изменилось  и продолжает
меняться, неумолимо и  безвозвратно. Но Перрину в конце концов  придется это
усвоить. Разумеется, с ее помощью.
     - Бывало,  я охотился с Гвилом на  кроликов,  - пробурчал Перрин. - Он,
хоть и постарше, частенько брал меня с собой на охоту.
     Фэйли не  сразу поняла, о чем говорит муж, а сообразив, рассердилась не
на шутку:
     - Как ты не поймешь, Гвил старается сделаться хорошим  слугой, а ты ему
мешаешь. Да- да, мешаешь тем, что  вечно зовешь  его покурить да поболтать о
лошадях,  словно ровню.  - Она перевела дух. Говорить с Перрином на эту тему
было очень непросто. - Перрин, у тебя есть долг перед твоими земляками, и ты
должен его исполнять, нравится тебе это или нет.
     - Я знаю, - тихо отозвался Перрин. - Чувствую, как меня тянет к нему.
     Голос мужа  звучал так странно, что Фэйли, потянувшись, ухватила его за
короткую  бородку  и  заставила  взглянуть  ей  в  лицо.  В  его  загадочных
золотистых глазах застыла грусть.
     - Что ты имеешь в виду? Я понимаю, что Гвил тебе симпатичен, но...
     - Я не  о Гвиле, Фэйли. О  Ранде.  Я  нужен  ему!  Внутри  у Фэйли  все
сжалось. Она убедила себя, старалась убедить, что эта опасность миновала. Но
ее  муж  та'верен, тот,  вокруг  кого нити  человеческих  судеб  сплетаются,
повинуясь его тяготению. Мало того, он вырос в одной деревне с двумя другими
таверенами,  один  из которых был  вдобавок еще и Возрожденным Драконом.  Ей
приходилось жить с этим, мириться как с неизбежностью, ибо изменить что-либо
она не могла.
     - Что ты собираешься делать?
     - Поеду  к нему. - Перрин  на мгновение  отвел  глаза  в сторону. Фэйли
проследила  за  его  взглядом  и  приметила  прислоненные  к  стене  тяжелый
кузнечный молот и боевой  топор с выгнутым полумесяцем лезвием  и рукоятью в
три фута длиной. -  Я никак не  мог...  - Голос его упал почти до  шепота, -
...никак не мог  решиться  сказать тебе. Я  уеду  сегодня  ночью,  когда все
улягутся. Сдается мне, времени осталось в обрез, а путь предстоит неблизкий.
Мастер ал'Тор и мастер Коутон помогут тебе с выбором мэра, если потребуется.
Я с  ними  говорил. - Он старался говорить весело и беззаботно, но это  были
жалкие  и тщетные попытки. - И с  Мудрыми  у  тебя  не будет особых  хлопот.
Забавно, раньше я их побаивался. Они  казались  мне  грозными и суровыми,  а
оказалось, что иметь с ними дело очень просто, надо только быть потверже.
     Фэйли поджала губы. Выходит, он уже и  с Тэмом поговорил, и с Абеллом -
только  ей ни  слова.  И надо  же сказать такое о Мудрых! Заставить  бы  его
побыть денек в ее шкуре, чтобы понял, каково иметь дело с этими женщинами.
     -  Мы  не сможем  собраться так  быстро, - возразила она. - Потребуется
время, чтобы все подготовить и собрать подобающую свиту.
     У Перрина сузились глаза.
     - Мы? Но ты  не можешь ехать. Это будет... - Он закаш