ман. Своим
солдатам  я велел держаться от вас подальше,  но не допущу,  чтобы они стали
вашей добычей. Вздумаете вредить Черной Башне, охотиться  за моими людьми  -
глядите,  как бы  вам  не  угодить  на  вертел.  Давайте  вместе постараемся
избежать осложнений.
     Мерана  пробыла  Айз  Седай  достаточно  долго,  чтобы не  вздрагивать,
оказавшись в шаге от могилы, но на сей раз ей действительно было не по себе.
Аша'ман.  Черная  Башня. Мазрим  Таим! Как могло  все  зайти так далеко?  Но
Аланна  уверяла,  что  у  него  уже не  меньше  ста человек.  Откуда  ей это
известно,  она умалчивала, да никто к ней и не приставал - ни одна сестра не
раскроет  своих  лазутчиков.  Впрочем,  не  это  важно.  За   двумя  зайцами
погонишься - ни одного  не поймаешь, гласила старая пословица, а нынче самый
важный заяц в мире - ал'Тор. Другим придется подождать.
     - А он... он еще здесь или... ушел? - спросила Мерана. И Верин и Аланна
весьма спокойно отнеслись к известию о способности Ранда Перемещаться, а вот
Меране это внушало некоторое беспокойство.  Кто знает, какие еще забытые Айз
Седай умения он освоил? - Аланна? Ты меня слышишь?
     Стройная Зеленая сестра вздрогнула, возвращаясь оттуда, куда увлекли ее
мысли. Похоже, отвлекалась она частенько.
     -  Он  в городе.  Полагаю,  что во дворце. - Голос  ее  все  еще звучал
мечтательно и будто  сонно. - Дело в том, что...  у него рана в боку. Старая
рана,  лишь наполовину исцеленная.  Как  только  сосредоточусь на ней, слезы
наворачиваются. Как можно жить с такой болью?
     Сеонид  кольнула  Аланну  взглядом - всякая  женщина,  имевшая  Стража,
ощущала  его раны. Но Мерана знала, что  испытала Аланна, потеряв Овэйна,  и
потому, когда заговорила, голос ее звучал не слишком резко:
     - Что ж, когда были ранены Терил с Фареном, я едва не лишалась чувств -
это при том, что мы не ощущаем всей боли. Но ни один из них даже не замедлил
шагу.
     - Я думаю,  - тихонько сказала Масури,  - мы  не о том  толкуем. -  Она
всегда  говорила  тихо,  но,  в отличие  от  многих  Коричневых,  всегда  по
существу.
     Мерана кивнула:
     - Да. Я размышляла о том, чтобы занять рядом с ним место Морейн...
     Послышался  стук  в  дверь, и  на  пороге появилась  служанка  в  белом
переднике,  с  чайным  подносом в  руках. Заварной чайник  был серебряным, а
чашки фарфоровыми - в "Розовом венце" привыкли к знатным постояльцам. К тому
времени когда служанка, поставив поднос, удалилась, от мечтательности Аланны
не осталось и следа. В ее темных глазах сверкало пламя, какое Меране едва ли
доводилось видеть. Зеленые весьма  ревниво относятся к своим Стражам, а Ранд
ал'Тор теперь принадлежал  ей, каким бы способом она этого  ни  добилась. От
почтительности не осталось и следа;
     она напряглась, как клинок, дожидаясь лишь следующих слов Мераны, чтобы
дать ей достойный  отпор. Но Мерана умолкла, подождала, пока разольют чай, а
потом пригласила к столу и Верин с Аланной. Глупая женщина заслуживала того,
чтобы  малость  помучиться,  но...   Может,   это  вовсе  и  не   похоже  на
изнасилование.
     -  Да,  хотела,  но,  поразмыслив,  отказалась  от этого, -  продолжила
Мерана. - Может, мне и стоило попытаться, но боюсь, Аланна, что после твоего
поступка он не испытывает особого довери'я к Айз Седай и рассмеялся бы мне в
лицо.
     - Он высокомерен, словно король, - сердито сказала Сеонид.
     - Таков, каким его описывали Найнив и Илэйн, - добавила, качая головой,
Масури.  - Даже  хуже. Надо же,  заявил,  будто  способен чувствовать, когда
женщина направляет Силу. Я уж хотела было обнять саидар, чтобы поставить его
на место, но раздумала.
     - И все эти айильцы, - неприязненно произнесла Сеонид, происходившая из
Кайриэна, - и мужчины и женщины... Думаю, моргни мы не так, они  закидали бы
нас своими копьями. Одна рыжая, она, по крайней мере, была в  юбке. смотрела
на нас прямо-таки с ненавистью.
     Порой,  подумала  Мерана, Сеонид  забывает, что  главная  угроза  может
исходить от самого ал'Тора.
     Аланна непроизвольно покусывала  верхнюю губу, ну прямо как молоденькая
девушка. Хорошо, что за ней присматривает Верин, в таком состоянии ее нельзя
оставлять  одну.  Верин спокойно  попивала  чай, но  ее  острые глазки могли
смутить кого угодно.
     Мерана поймала себя на том, что  сочувствует Аланне. Она слишком хорошо
помнила,  что  после смерти  Базана  представляла  собой  обнаженный  клубок
нервов.
     -  К  счастью,  -  промолвила  она,  - у  его  подозрительности  есть и
положительные стороны. В  Кайриэне  его  посетило  посольство  Элайды  -  он
рассказал  об   этом  со  всей  откровенностью.  Так  вот,  благодаря  своей
подозрительности он их близко не подпустит.
     Сеонид поставила чашечку на блюдце:
     - Он попытается использовать нас друг против друга.
     - И  возможно, до известной  степени в этом преуспеет, - сухо  заметила
Масури. - Но у  нас есть преимущество,  мы знаем о нем больше, чем Элайда. Я
думаю, ее посланницы  рассчитывали встретить пастуха, обряженного в шелковый
кафтан. А Ранд, кем бы он ни был, уже  не  таков. Похоже, Морейн неплохо его
обучила.
     - Мы были предупреждены, - сказала Мерана. - А они - едва ли.
     Растерянно заморгав, Аланна уставилась на них:
     -  Значит... выходит, я  ничего не испортила? - Три Айз  Седай кивнули.
Аланна  перевела  дух  и  расправила  юбку, словно  только  сейчас  заметила
складки. - Может быть, я еще сумею  заставить  его  принять меня. - Лицо  ее
стало гораздо спокойнее, в  глазах  появилась  уверенность. - Что же до  его
амнистии, то нам,  видимо, придется временно  воздержаться от  осуществления
каких-либо планов. Но это не значит, что мы не должны  их строить. На минуту
Мерана пожалела о своей снисходительности.  Женщина совершила такой поступок
и думает лишь о том, не повредит ли это ее успеху. Однако она вынуждена была
признать,  что Аланна, наверное, вела бы себя иначе, сумей она действительно
заполучить Ранда.
     -  Все  так,  Аланна,  но  это  "временно"  продлится  столько, сколько
потребуется.
     Аланна поджала губы, однако, выдержав паузу, кивнула.
     - Но как привести его  к послушанию? - промолвила Верин. - В таком деле
нужна осторожность. Волк не собака, он любой поводок оборвет, как нитку.
     Мерана призадумалась. Она не собиралась раскрывать все карты перед этой
парочкой,  не слишком-то уж приверженной  Совету  в  Салидаре, и  к тому  же
опасаясь,  как  бы  Верин не  попыталась взять  руководство на себя. Сама-то
Мерана  считала,  что знает,  как  совладать с  Рандом; потому ей и поручили
возглавить  посольство;  вся  ее  жизнь прошла  в  труднейших переговорах  и
улаживаниях споров между, казалось, непримиримыми врагами. Ее посредничество
всегда  приводило к  заключению договоров  и  мирных соглашений,  а  если  в
конечном итоге они и  нарушались,  то  такова  уж несовершенная человеческая
природа. Единственной неудачей Мераны - единственной за  все сорок шесть лет
- был Пятый Фалмский Договор. Все это она знала, но за долгие годы некоторые
инстинкты укоренились слишком глубоко.
     -  По счастью, сейчас в Кэймлине находятся некоторые влиятельные особы.
Мы встретимся с ними и...
     - Меня беспокоит Илэйн, -  твердо заявила Дайлин. Тем более твердо, что
она находилась наедине с Айз Седай,  а  в  присутствии Айз Седай нельзя дать
почувствовать слабину. Особенно  если ты одна.  И  Айз Седай знает, что ты с
ней наедине.
     Кайрин Седай  улыбнулась, но ни ее улыбка,  ни  спокойные голубые глаза
решительно ни о чем не говорили.
     - Вполне возможно, Дочь-Наследница еще  объявится и воссядет на Львиный
Трон.  То, что люди считают невозможным, редко  оказывается  таковым для Айз
Седай.
     - Возрожденный Дракон говорит, что...
     - Мужчины  не в меру разговорчивы,  леди Дайлин, но ты знаешь, что я не
лгу.
     Поглаживая серую шею тайренского скакуна,  Луан внимательно посматривал
по  сторонам  - вдруг  в  конюшню войдет  кто-нибудь  посторонний  - и  едва
увернулся от конских  зубов. Вообще-то  от  всяких неожиданностей должен был
уберечь Страж Рафелы, но в последнее время  Луан не доверял никому. Особенно
тем, кто наносит такого рода визиты.
     - Я не уверен, что понял вас правильно, - коротко сказал он.
     - Единство лучше раскола,  -  отозвалась Рафела, -  мир лучше войны,  а
терпение лучше смерти.
     Луан моргнул, услышав столь неожиданное  окончание более чем  банальной
фразы, а круглолицая Айз Седай улыбнулась:
     - Лорд Луан, разве для Андора не будет благом, если Ранд ал'Тор оставит
эту страну единой и мирной?
     Запахнув  халат,  Эллориен  уставилась  на Айз Седай,  ухитрившуюся без
доклада попасть к ней в ванную, - не  иначе как никто из слуг ее не заметил.
Сидевшая  на  табурете  по  другую  сторону  полной   воды  мраморной  ванны
меднокожая женщина, похоже, не видела в этом ничего особенного.
     - Кому, - прервала молчание Эллориен, - тогда достанется  Львиный Трон,
Демира Седай?
     - Колесо  плетет, как  ему угодно, - услышала она и поняла, что другого
ответа не будет.



        ГЛАВА 44. Цвет веры

     После  того  как  Ванин  отправился  к  стоянке  отряда,  Мэт   занялся
собственным устройством  и  довольно скоро  выяснил, что свободных  комнат в
Салидаре нет, все заняты послушницами, Принятыми и Айз Седай, и даже конюшни
забиты  битком. Однако  серебряная монетка помогла ему договориться с тощим,
пронырливым конюхом; шесть их лошадей получили место на отгороженном высокой
стеной дворе, который пришлось для этого освободить от мешков с овсом, а Мэт
и  его солдаты устроились на  сеновале, где, пожалуй, было даже  прохладнее,
чем в
     комнатах.
     - Ничего ни у кого  не просите, - распорядился Мэт, раздавая оставшиеся
деньги своим  людям. -  И не принимайте никаких  подарков. Платите за  все -
отряд не должен быть никому и ничем  обязан. Он напустил на себя уверенность
и  сумел все-таки внушить ее  своим спутникам. По его приказу они развернули
знамена -  оба, и с Драконом, и  с символом Айз  Седай, - выставили их перед
входом  на сеновал на всеобщее обозрение. У бедолаги конюха глаза полезли на
лоб, но Мэт мигом успокоил его, швырнув золотую марку.
     - Пусть все знают, кто мы такие, - с усмешкой пояснил он.
     Следовало дать Эгвейн  понять, что  ей не удастся  так просто  от  него
отделаться,  а из-за этого приходилось выглядеть дураком. Впрочем,  толку от
этих  знамен никакого  не  было.  Правда,  люди на них  глазели,  показывали
пальцами,  даже  несколько  Айз  Седай  подошли,  посмотрели  и  невозмутимо
удалились. Мэт ожидал,  что от  него потребуют  убрать знамена,  но этого не
случилось. Зато когда он  снова заглянул в Малую Башню,  какая-то Айз  Седай
недвусмысленно заявила: Амерлин весьма занята,  а если  и может его принять,
то только через денек-другой. Илэйн  вообще исчезла, так же  как  и Авиенда,
но, поскольку никаких слухов об убийстве не появлялось, Мэт предположил, что
Айз Седай пытаются силком натянуть на айильскую девицу белое платье. Это его
не волновало,  лишь бы никто никого не резал. Ему бы не хотелось докладывать
Ранду о том, что одна из них убила  другую. Как- то раз  он мельком приметил
Найнив,  но та мигом шмыгнула за угол, а  когда он  сам  доковылял до  этого
угла, ее и след простыл.
     Большую часть дня после обеда  он  провел в  поисках  Тома и Джуилина -
любой из них  мог бы побольше  рассказать о том, что здесь к  чему, и, кроме
того, Мэт хотел извиниться  перед  менестрелем за свои замечания насчет того
письма.  Увы, оба словно сквозь землю  провалились.  Задолго до темноты  Мэт
пришел к выводу,  что  их  от него  прячут. Не иначе  как Эгвейн добивается,
чтобы он вскипел, решил Мэт и отправился танцевать.
     Пусть видят, он даже не горячится.
     Судя по всему, празднование по поводу избрания  Амерлин  предполагалось
продолжать в  течение целого месяца, и хотя днем все в Салидаре  работали, с
наступлением темноты  возобновлялось гуляние. На всех перекрестках разжигали
костры, и невесть откуда появлялись  скрипки, флейты и даже цимбалы. Городок
полнился музыкой  и смехом, а спать люди ложились уже далеко за полночь. Айз
Седай  танцевали прямо на улицах с конюхами и  возчиками в грубом домотканом
платье,  а  Стражи  вовсю  отплясывали со  скинувшими  фартуки  служанками и
кухарками.  Но Эгвейн нигде не было видно, - видать, решила, что  Амерлин не
пристало выделывать коленца  на улице. Однако пропали и  Илэйн,  и Найнив, и
Джуилин, и Том.  Старый  волокита не упустил бы  случая  повеселиться,  даже
сломай он обе ноги, - стало быть, его и вправду удерживают где-то силком. Ну
и ладно, решил Мэт, буду веселиться. Пусть  видят, что мне на них наплевать.
Но веселье его обернулось не совсем так, как задумывалось.
     Некоторое время он танцевал с необычайно красивой - такой красотки ему,
пожалуй, еще не случалось видеть - стройной, но притом полногрудой женщиной,
жаждавшей узнать о Мэте Коутоне как можно больше. Это, конечно,  не могло не
льстить.  Она прижималась к нему так, что Мэт чуть ли не поневоле заглядывал
ей за вырез платья. Все бы ничего,  но посматривала на него эта Халима - так
ее  звали  - довольно  странно, и  усмешка  у  нее была хитрая.  К  тому  же
танцевала она скверно, все время порываясь вести  сама, - и  в конце  концов
Мэт запросил пощады.
     Оно  бы  и  ладно, но не  успел  он  отойти  и на  десяток  шагов,  как
серебряная  лисья  головка  похолодела.  Мгновенно  обернувшись,  он  увидел
Халиму, в упор смотревшую на него при свете костра.  Продолжалось это  всего
лишь миг - в следующий она схватила за руку рослого Стража и закрутила его в
вихре  танца, но  Мэт мог поклясться,  что  успел заметить потрясение  на ее
прекрасном лице.
     Скрипки  наигрывали  знакомую   ему   мелодию,   знакомую   по   старым
воспоминаниям,  но за тысячу лет она почти не изменилась. Зато слова теперь,
наверное, совсем другие. Те, что звучали у него в голове, многим бы здесь не
понравились.
     Айз  Седай убеждает, в  сладких речах, Что  покоится мир на  ее плечах.
Положись на нее во всем и всегда, И минует тебя любая беда.
     Но  вера гнетет,  словно  тяжкое бремя, Прорастает  ею  темное семя, Из
сердца кровавая хлещет струя, Цвет последнего вздоха - вот вера моя И смерти
самой цвет.
     -  Айз   Седай?  Эта?  -  Вопрос   Мэта  вызвал  у   молодой  толстушки
презрительный смех. Она была миленькой, и  в других обстоятельствах  Мэт  не
упустил  бы  случая ее приголубить. -  Куда ей! Халима всего  лишь помощница
Деланы Седай. Вечно цепляется к мужчинам, она такая. Вешается на шею каждому
встречному  просто  ради  забавы.  Всыпать  бы  ей  как следует,  но  Делана
покровительствует этой вертихвостке.
     Королева  твердит с высокого трона, Будто тяготы  власти  несет корона,
Справедливость вершит испокон времен, Положись на нее, коли ты умен.
     Но вера гнетет с неистовой силой,
     Как собачий вой над разверстой могилой.
     Подступает тьма, измену тая,
     Звук последнего вздоха - вот вера моя
     И смерти самой звук.
     Может, он все  же ошибся. Наверное, ошибся, а  потрясена она была  тем,
что он ее  оставил.  Кто же бросит  такую красавицу,  пусть  даже  она  и не
слишком  хорошо  танцует?  Надо полагать,  в  этом-то  все  и  дело. Правда,
оставался  вопрос:  кто  и почему? Мэт окинул  взглядом  танцующих  и зевак,
стоявших в сторонке и ждущих  своей  очереди. Златовласая Охотница за Рогом,
казавшаяся  до боли знакомой, танцевала с каким-то простоватым с виду малым,
коса  ее развевалась.  Айз  Седай  было  нетрудно  узнать по  лицам,  но как
выяснишь, которая из них пыталась... что бы она там ни пыталась.
     Мэт   зашагал  к  следующему   костру,  стараясь  выкинуть  из   головы
надоедливую песенку, но  она  звучала в его  голове куплет за куплетом -  от
"короля  на престоле" и "лорда и леди" до "любви всей  жизни".  Та,  древняя
память подсказывала, что некогда он написал эту песню, желая выразить любовь
к жизни. "И смерти самой вкус". На следующем перекрестке скрипач и женщина с
флейтой играли "Пух и перья" - славную деревенскую песенку.
     Можно ли  доверять  Эгвейн? В какой мере? Она ведь теперь, надо думать,
Айз  Седай. Конечно, Айз  Седай,  раз  уж сделалась  Амерлин,  пусть даже  у
здешней компании дурех. Впрочем, будь Эгвейн хоть сто раз Айз Седай, она  не
из тех, кто наносит удары исподтишка. Найнив, та могла бы, хотя ограничилась
бы пинком... Бедро у Мэта до сих пор ныло. И одному Свету  ведомо, что может
откаблучить Илэйн. Но во всяком  случае они явно  пытаются  его отпугнуть. И
дальше  будут  пытаться.  Ну и пусть, лучше всего просто  не обращать на них
внимания. Все  одно они со  своей дурацкой Силой  ничего с  ним поделать  не
смогут, и чем чаще  будут  пробовать, тем скорее  поймут,  что все  это  без
толку.
     Подошла  Мирелле и,  остановившись рядом с  Мэтом, стала  наблюдать  за
танцующими.  Мэт помнил ее, но смутно,  и не думал,  что  она может быть для
него  опасной. Вовсе нет.  Она была хороша  собой  - не  столь  красива, как
Халима, но все же очень хороша, - и, когда  на ее лице  играли блики костра,
он почти забывал, что эта женщина Айз Седай.
     - Славный сегодня  вечерок,  -  с  улыбкой  промолвила  она  и  как  бы
невзначай  завела разговор. Любовавшийся  ею  Мэт даже не сразу сообразил, к
чему она клонит.
     -  Мне  так не кажется, -  кратко, но  вежливо  ответил он, как  только
представилась такая возможность. Вот что бывает, стоит забыть, что Айз Седай
есть Айз Седай.
     Она улыбнулась:
     - Ты получил бы ряд преимуществ, и уж поверь, мне  и в голову не пришло
бы пристегнуть тебя  булавкой  к своему подолу. А получить ты бы мог многое.
Ты  избрал  опасную  стезю  - или  ее для  тебя  избрали.  У  Стража  больше
возможностей остаться в живых.
     - Я так не считаю. Спасибо за предложение, но...
     Нет.
     - Все-таки подумай, Мэт. Если только... если
     только Амерлин уже не связала тебя узами.
     - Нет.
     Эгвейн ни  за что бы не  стала...  Или все-таки?.. Может, и попробовала
бы, не будь у него медальона.
     -  Прошу прощения,  -  промолвил  Мэт  и с  легким  поклоном поспешил к
хорошенькой  голубоглазой  молодой  женщине,  притопывающей  ножкой  в  такт
музыке.
     Губки у нее  были  прямо-таки созданы  для поцелуев, а ему,  в конце-то
концов, хотелось просто порадоваться
     жизни.
     - Завидя такие глазки, я не мог пройти мимо. Может, потанцуем?
     Мэт  слишком  поздно  заметил  кольцо  Великого  Змея  на  правой  руке
красотки, а услышав несомненно знакомый голос, совсем опешил.
     -  Помнится,  я  спрашивала, не из  тех  ли ты, мальчик, кто  прибегает
тушить пожар, когда дом уже сгорел  дотла,  но ты,  похоже,  взял за  обычай
прыгать прямо  в  огонь. А теперь ступай, поищи другую. Может, кто-нибудь  с
тобой и станцует.
     Суан Санчей! Суан, усмиренная и убитая - это все  знали,  - помолодела,
похорошела и снова носит кольцо Айз Седай. Это ж надо, он пригласил на танец
Суан
     Санчей!
     Прежде  чем Мэт  успел проморгаться, к  нему подлетела  гибкая, молодая
Доманийка  в  таком  тонком  платье,  что  на  фоне  костра оно просвечивало
насквозь. Бросив на Суан ледяной  взгляд и  получив в ответ точно  такой же,
доманийская  красотка схватила Мэта за руку  и чуть ли не затащила  в  круг.
Ростом она не уступала айилкам и оказалась чуточку выше Мэта.
     - Ты  меня не узнаешь? -  проворковала она медовым голоском. - Я Лиане,
может, еще помнишь. - Женщина рассмеялась бархатным, ласкающим слух смехом.
     Мэт едва  не  сбился с  такта.  Лиане тоже носила  кольцо.  Двигался он
механически, почти не понимая,  что делает. Хоть Лиане была высока ростом, в
его руках порхала  как перышко. Танцевала она прекрасно, однако Мэту было не
до того.
     Как? Как, во имя Света?.. Мэт ничего не  мог уразуметь. В довершение ко
всему,  как  т