что-то  способен.   Шевелись  же,  ты,
растреклятая безотцовщина, козел охромелый! Пошевеливайся!
     Внезапно  ступням  стало больно, боль полезла вверх по  ногам.  Ранд не
сразу  оглянулся и скатился с пятачка расплавленного песка, над  которым еще
парило. Усики дыма от затлевших было штанов тут же унесло ветром.
     Нашарив брошенный рядом узел. Ранд с головы до ног закутал Авиенду в ее
одежду, в пледы, в тюфячок,  в  одеяла  - во все, что  успел сгрести тогда в
охапку. Каждая тряпочка сбережет крупицу тепла, а значит, и жизни.
     Глаза  девушки были  закрыты, она не двигалась. Ранд немножко раздвинул
одеяла  и  приложил  ухо  к  ее  груди.  Сердце  билось  так  редко, что  он
сомневался, в самом ли деле слышал удары. Мало  было  даже  четырех  одеял и
полудюжины  пледов, а  направить в Авиенду тепло,  как он поступил с землей,
невозможно - даже уменьшив до  предела поток, он скорей убьет  девушку, а не
согреет.  Сквозь  пелену  метели  Ранд ощущал плетение, которым заблокировал
ворота, - в миле, а то и в двух отсюда. Если попытаться сквозь вьюгу донести
к ним девушку, погибнет они оба. Им нужно укрытие, и нужно оно именно здесь.
     Ранд направил потоки Воздуха,  и снег начал двигаться по  земле вопреки
ветру, выстраиваясь в толстые  прямоугольные  стены трех  шагов в  длину,  с
проемом  для   двери   в  одной.  Стены  росли  все   выше,  снег  уминался,
утрамбовывался,  пока  не  заблестел  точно  лед.  Выше человеческого  роста
пластами намело снежную крышу. Подхватив Авиенду на руки. Ранд, пошатываясь,
шагнул  в темень новообретенного убежища, свивая  и завязывая сплетение, - в
углах заплясали язычки  пламени,  заливая берлогу  светом. Он зачерпнул  еще
чуток и направил, заделывая снегом дверной проем.
     Едва  ветер остался за  стенами, сразу  стало как будто  теплее, но все
равно этого недостаточно. Используя прием, показанный Асмодианом, Ранд сплел
Воздух и Огонь, и воздух вокруг согрелся. Закрепить плетение он не решился -
если уснешь, воздух слишком нагреется и хижина растает. Кстати,  и те язычки
пламени тоже опасно оставлять без присмотра. Но Ранд совсем выбился из сил и
продрог до костей, а потому не сумел бы надежно контролировать больше одного
плетения.
     Почву  внутри  он расчистил,  еще  возводя  снежную  хижину.  На  голой
песчаной  земле  виднелись  редкие  бурые  листья,  которых он  не узнал, да
какие-то неряшливого  вида низкие высохшие сорняки, которые тоже не были ему
знакомы. Отпустив согревавшее воздух плетение. Ранд направил Силу, изгнав из
земли стужу, и опять взялся за первое плетение.  Хватило Ранда еще только на
одно - он ухитрился нежно уложить Авиенду на землю, а не уронить ее.
     Ранд  запустил  руку под  одеяла,  пощупал  щеку девушки, плечо. Волосы
оттаяли, и  тоненькие струйки побежали по  лицу. Сам он  замерз,  но Авиенда
была вообще как ледышка. Ей необходима  каждая частичка тепла,  которую Ранд
может для нее найти, а нагреть воздух  в укрытии еще сильнее юноша  не смел.
Стены изнутри и так уже подтаяли и слегка блестели от потеков выступившей на
них влаги. Каким  бы окоченевшим он себя ни чувствовал, тепла в  нем больше,
чем в теле Авиенды.
     Быстро  раздевшись. Ранд забрался под одеяла к девушке, накинув  сверху
мокрую одежду -  как-никак она поможет удержать тепло. Усиленная Пустотой  и
саидин способность к осязанию заставляла его еще сильнее чувствовать лежащее
рядом  девичье  тело.  Ее кожа гладкостью и  нежностью превосходила шелк. По
сравнению с  ней и атлас был...  Не  думать! Ранд убрал влажные пряди с лица
Авиенды. Надо  бы высушить их, но вода больше не казалась такой холодной, да
и все  равно под рукой не было ничего, кроме одеял  и одежды.  Глаза Авиенды
были  закрыты,  грудь медленно вздымалась в  такт  дыханию.  Девушка лежала,
уткнувшись лицом ему в грудь, голова ее покоилась на его руке. Ее можно было
назвать спящей,  если б на  ощупь  Авиенда  не казалась  самой  зимой. Такая
мирная,  тихая, совсем не сердитая. Такая красивая. Прекрати об этом думать,
пришла откуда-то  издалека,  из  окружающего  Ранда  ничто команда,  строгий
приказ. Говори с ней.
     Он попытался заговорить о первом, что  ему пришло в голову, - об Илэйн,
о смятении, в которое его повергли два ее письма, но вскоре из Пустоты вслед
за мыслями о  золотоволосой Илэйн приплыли  и воспоминания о  том, как они с
ней целовались  в  укромных  уголках Твердыни. Не думай о поцелуях,  балбес!
Ранд принялся рассуждать о Мин. О Мин он в подобном ключе никогда не  думал.
Ну, несколько снов не  в  счет.  Мин надавала бы  ему пощечин,  попытайся он
полезть  к  ней  с  поцелуями,  а  то бы  еще  на  смех подняла  и  обозвала
шерстеголовым олухом. Только оказалось, что всякий раз, как речь заходила  о
любой женщине, Ранд сразу же вспоминал, что сейчас  он обнимает женщину,  на
которой нет  ни нитки. Наполненный Силой, он  чуял ее запах, каждый дюйм  ее
тела ощущал столь же явственно, будто гладил руками все эти  соблазнительные
изгибы прекрасного тела... Пустота  затрепетала. О Свет, ты же только хочешь
ее согреть! Что за свинские мысли? Гони их. прочь, нахал!
     Стараясь отогнать незваные мысли.  Ранд  заговорил о  своих надеждах на
Кайриэн, о том, что хочет принести туда  мир и покончить с голодом. Он хочет
повести за собой государства без ненужного кровопролития. Но и этот разговор
шел определенным  путем,  неизбежно  подводя  к  Шайол Гул, где  ему суждено
встать против Темного  и погибнуть -  если верны Пророчества. Представлялось
малодушием сказать,  что он  надеется каким-то  образом  выжить.  Но  может,
сумеет?  А айильцам трусость неведома -  даже самый худший из них храбр  как
лев.  "Разлом  Мира  убил  слабых, а Трехкратная  Земля  убила  трусов". Так
говорил Бэил; Ранд как сейчас слышал его слова.
     Ранд принялся вслух размышлять о том, где они могли оказаться,  куда их
нелегкая  занесла  из-за  бессмысленного,  безрассудного  бегства   Авиенды.
Куда-то  далеко-далеко, в  необычные края, где в это время года валит  снег.
Это даже не безрассудный побег,  хуже. Просто  безумие какое-то. Однако Ранд
понимал, что  бежала девушка  от него.  Сбежала  - от него! Как  же  Авиенда
должна ненавидеть его,  раз кинулась бежать как можно дальше, невесть  куда,
вместо того чтобы просто велеть ему уйти и дать ей спокойно искупаться!
     -  Надо было мне постучаться. -  Куда? В дверь собственной спальни? - Я
знаю, тебе в тягость находиться рядом со мной. Не хочешь, значит, и не надо.
Чего бы ни  требовали Хранительницы, что бы они ни говорили,  ты вернешься к
ним в палатки. И тебе больше не нужно будет приходить ко мне. А если даже ты
придешь, я...  Я тебя  отошлю. - Почему он заколебался? Она же окатывала его
то яростью,  то  холодом,  то  горечью, но  спящая... -  Что за  сумасшедшая
выходка! Ты же могла себя убить. - Он гладил девушку по волосам и, казалось,
не мог остановиться. - Если ты еще когда-нибудь учудишь нечто подобное, хоть
и менее  глупое, я тебе шею сверну. Тебе  ведь  не понять, как  мне будет не
хватать по  ночам твоего дыхания! -  Не  хватать? Да  она  его с ума  свела!
Похоже, он совсем спятил. Надо с этим кончать. - Ты уйдешь, вот и все. Пусть
даже мне придется отослать тебя обратно в Руидин. Хранительницы  Мудрости не
станут мне  перечить, если я буду говорить как Кар'а'карн.. Больше  тебе  не
придется от меня убегать.
     Рука,  которой Ранд никак не мог перестать гладить ее волосы, замерла -
девушка зашевелилась.  Он  вдруг осознал, что она теплая. Очень теплая. Надо
бы для приличия завернуться в одеяло и отодвинуться. Авиенда открыла глаза -
чистые,  пронзительно-  зеленые,  серьезно  смотрящие  на Ранда.  Она словно
ничуть  не удивилась  и  не  отстранилась.  Он  разжал объятья,  начал  было
откатываться в сторону, но она  запустила руку ему в волосы и больно сгребла
их в  горсть - если б Ранд отодвинулся хоть на дюйм, она выдрала бы ему клок
волос с корнем. Объясниться Ранду Авиенда не дала.
     -  Я  обещала своей  почти  сестре  присматривать  за тобой.  - Похоже,
девушка говорила  не только ему,  но  и себе  - тихим, почти лишенным эмоций
голосом. - Чтобы защитить свою честь, я бежала как могла. А ты последовал за
мной даже сюда. Кольца не лгут, и я больше  не могу убегать. - Голос девушки
стал решительным и твердым. - И больше я бегать не буду.
     Ранд, стараясь расцепить  ее пальцы на своем виске, попытался спросить,
что она  мелет, но Авиенда  второй  рукой прихватила волосы Ранда на  другом
виске и притянула его губы к своим. На этом всякие разумные мысли повылетали
из его  головы;  вдребезги разбилась Пустота, саидин ускользнула прочь. Ранд
сомневался, что сумеет остановиться, даже если  б и захотел, только у него и
в мыслях  такого не было,  а Авиенда определенно  этого не хотела. На  самом
деле последнее, что мелькнуло у него в голове, была мысль, что вряд ли он ее
сумеет остановить.  Потом довольно  долго никаких связных мыслей у него  и в
помине не было.
     Спустя  достаточно много времени - часа два,  а  может, и три.  Ранд не
знал -  он лежал, укрытый  одеялами,  на пледах,  закинув руки  за голову, и
смотрел,  как  Авиенда  разглядывает  и  ощупывает  скользкие  белые  стены.
Удивительно,  но они  очень  хорошо  удерживали  тепло, не требовалось вновь
обращаться  к саидин - ни  для того, чтобы не  впустить холод,  ни для того,
чтобы  согреть  воздух.  Встав  с  одеял, девушка всего-навсего  расчесала и
пригладила пальцами темно-рыжие волосы и  теперь ничуть  не  стыдилась своей
наготы. Конечно, немного  поздновато  смущаться и стыдиться этакой  малости,
как отсутствие одежды. Ранд изрядно поволновался, что поранит ее, вытаскивая
из  воды, но ссадин  у  Авиенды оказалось меньше,  чем у  него,  и  каким-то
образом царапины нисколько не портили красоты девушки.
     - Что это? - спросила она.
     - Снег.
     Как  можно доходчивей Ранд объяснил,  что такое снег,  но  Авиенда лишь
покачала  головой, отчасти изумленно, отчасти недоверчиво. Тому, кто вырос в
Пустыне,  падающая  с неба  замерзшая  вода должна  представляться  столь же
невероятным явлением, как и летящая. Согласно  записям и изустным преданиям,
единственный в Пустыне дождь прошел, когда его вызвал сам Ранд.
     Ранд  не  сдержал вздоха сожаления, когда  Авиенда стала  через  голову
надевать сорочку.
     - Как только вернемся. Хранительницам Мудрости надо будет поженить нас.
     Он   по-прежнему  чувствовал   плетение,   благодаря   которому  ворота
оставались открытыми.
     Авиенда  просунула голову в  ворот сорочки  и воззрилась на  Ранда.  Не
враждебно, но и без одобрения. Хотя и решительно.
     - Что  заставило тебя  подумать, будто мужчина имеет право просить меня
об этом? Кроме того, ты принадлежишь Илэйн.
     Через минуту он догадался захлопнуть рот.
     -  Авиенда. мы  только что... Мы вдвоем... Свет, да  теперь  мы обязаны
пожениться!  Нет, я поступаю так не потому, что должен, - торопливо прибавил
он. - Я хочу этого.
     Вообще-то в последнем Ранд был не  слишком уверен Ему казалось, что  он
мог  бы и ее полюбить,  но  ему также казалось,  что он  и  Илэйн любит.  И,
неизвестно по какой причине,  еще  и Мин сюда  приплелась Да ты распутник не
хуже Мэта! Но хоть раз Ранд наконец может поступить правильно.
     Авиенда же  фыркнула и пощупала  свои чулки,  проверяя, высохли ли они,
потом уселась и начала их надевать.
     -  Эгвейн  говорила мне о  ваших двуреченских обычаях, и  о тех, что со
свадьбой связаны
     - Ты хочешь год ждать? - недоверчиво спросил Ранд.
     - Год. Да, я именно об  этом. - Раньше Ранд не отдавал себе отчета, что
женщина, надевая чулок, так выставляет ногу на  обозрение. Странно,  что это
зрелище  оказалось столь волнующим и  захватывающим после того, как он видел
ее,  нагую, мокрую от пота и... Ранд  сосредоточился  на  том,  что  говорит
Авиенда,  и постарался  внимательнее  слушать  ее.  -  Эгвейн  говорила, что
подумывала  испросить  у  своей  матери  разрешение выйти за тебя  замуж, но
прежде чем  она обмолвилась об этом,  ее матушка сказала, что ей надо  еще с
годик  подождать, пусть  даже она  уже заплетает косу.  - Авиенда  задумчиво
нахмурилась,  подтянула  колено  под  самый  подбородок.  -   Верно?  Эгвейн
говорила, девушке  не позволяют заплетать косу, пока  она по годам  не может
замуж идти. Понимаешь, о чем я толкую? У тебя вид, как  у... рыбы. Морейн ее
в реке поймала.
     В Пустыне рыб не водилось, айильцы знали о них только из книг.
     - Конечно, понимаю, - промолвил Ранд. На самом деле он ничего не понял,
точно напрочь ослеп и оглох.  Поерзав  под  одеялами, он  постарался придать
голосу как  можно  больше уверенности: -  Вообще-то...  Ну,  обычаи  -  вещь
запутанная, и я не совсем уверен, о каких из них ты говоришь.
     Девушка подозрительно покосилась  на  него,  но айильские  обычаи  были
такими  замысловатыми, что Авиенда  поверила его словам.  В  Двуречье ты год
"ходишь", потом,  если придешься ко  двору,  обручаешься и наконец женишься.
Вот и весь обычай.
     Авиенда продолжала одеваться.
     - Я вот о чем.  Девушка в этот  год  спрашивает  согласия  у  матери. И
позволения у Мудрой.  Не  могу  сказать, что понимаю  это.  -  Белая  блуза,
которую Авиенда  надевала через голову, на  мгновение приглушила ее слова. -
Если он ей  нравится и она  считается взрослой,  чтоб идти замуж,  зачем  ей
разрешение? Ну, теперь понятно? По моим обычаям, - голос Авиенды не оставлял
сомнений, что для  нее значимы лишь они, - мне выбирать, спрашивать тебя или
нет. А я спрашивать не стану. Согласно же твоим обычаям,  - застегивая пояс,
Авиенда недоверчиво покачала головой, - я не получила согласия своей матери.
А тебе,  подозреваю,  нужно разрешение твоего отца. Или, раз твой отец умер,
отца- брата? Ну вот, разрешения нам никто не давал, значит, и  пожениться мы
не можем. - Авиенда сложила косынку и начала ее повязывать.
     -  Понятно,  - слабым голосом отозвался  Ранд. Любой парень в Двуречье,
сунувшийся к отцу за этаким дозволением, напросился бы на отменную взбучку и
несколько  дней  ходил бы с  красными ушами. Когда же он  подумал о  парнях,
обливавшихся  холодным  потом в  тревоге,  вдруг  кто-то  -  кто  угодно!  -
ненароком прознает, что они делали с девушками, на которых хотят жениться...
Что  касается последнего, Ранд припомнил,  как Найнив застигла Кимри Левин и
Бэра Даутри на сеновале отца Бэра. Кимри уже  лет  пять с  косой ходила,  но
когда с  ней  закончила разбираться Найнив,  за  дочку  взялась сама  миссис
Левин. С бедняги Бэра Круг  Женщин чуть  заживо шкуру не спустил, и  это еще
цветочки по  сравнению с тем,  что  за жизнь они устроили Кимри в тот месяц,
который сочли самым коротким  сроком, какой молодым приличествует дожидаться
свадьбы. Втихомолку, чтобы не  дошло до  ушей Круга Женщин, рассказывали как
шутку:  первую  неделю после свадьбы ни Бэр, ни Кимри сидеть не  могли. Ранд
подозревал, что Кимри запамятовала спросить согласия у матери.
     - Но, в конце концов, Эгвейн не может знать обо всех обычаях  мужчин, -
продолжил Ранд. - Женщины же не знают всего. Ну так вот, раз это начал я, то
мы должны пожениться. И никаких согласий тогда не требуется.
     -   Ты  это   начал?   -   Фырканье   Авиенды   было   выразительно   и
многозначительно. Таким  фырканьем,  хмыканьем  и подобными звуками женщины,
будь  то айилки,  андорки,  да  откуда  угодно родом, обычно  пользуются как
стрекалом -  уколоть,  подтолкнуть, похлопать.  -  Все  равно  это  не имеет
значения,  поскольку  мы  поступаем  по айильским  обычаям.  Больше  это  не
повторится. Ранд ал'Тор. - Его удивило -  и обрадовало  - сожаление, которое
он услышал  в ее голосе. -  Ты принадлежишь почти  сестре моей почти сестры.
Теперь у меня к Илэйн глох. Но это не  твоя забота Ты собираешься тут  вечно
валяться? Я слышала, что мужчины потом становятся ленивы, но осталось не так
долго ждать, когда кланы будут готовы к утреннему маршу. Ты должен быть там.
- Внезапно она  застыла, будто громом  пораженная,  и  тяжело опустилась  на
колени.  - Если  мы сумеем  вернуться...  Я не помню точно, как проделала ту
дыру. Ранд ал'Тор. Ты должен найти выход.
     Ранд   сказал,  что   заблокировал  ее  ворота  и  чувствует,  что  они
по-прежнему  открыты.  У  Авиенды  будто  гора  с  плеч свалилась,  она даже
улыбнулась  ему. Однако, когда девушка уселась,  скрестив ноги, и  принялась
расправлять  юбки, Ранду стало  ясно,  что  она не намерена поворачиваться к
нему спиной, пока он будет одеваться.
     - Ты - мне, я - тебе. Все честно,  -  подождав достаточно,  пробормотал
Ранд и вылез из-под одеял.
     Он старался  выглядеть  таким  же  беспечным, какой  была  Авиенда,  но
получалось  у него  из  рук  вон  плохо. Даже  отвернувшись от девушки, Ранд
ощущал на себе ее взгляд - будто она пальцем по  его спине водила. И вообще,
какое она имела право говорить ему, как  он хорош сзади?! Он-то о ее красоте
никаких замечаний  себе не позволил! Так или иначе, а сказала она это только
для того, чтобы  он вспыхнул. Нарочно,  чтоб смутить. Женщины ведь на мужчин
так  не  глядят.  И  они  не  спрашивают.  у матерей  разрешения... У  Ранда
появилась мысль, что жизнь с Авиендой не стала легче и проще. Ни капельки.



        ГЛАВА 32. Короткое копье


     Обсуждать было почти нечего. Даже если снаружи до сих  пор свирепствует
буран, они  все  равно могут добраться  до врат,  приспособив  вместо плащей
одеяла  и пледы.  Авиенда принялась их  делить,  а Ранд потянулся  к саидин,
наполняя себя жизнью и смертью, расплавленным пламенем и жидким льдом.
     - Пополам раздели, - сказал он девушке.  Он знал, что голос его холоден
и  бесстрастен. Асмодиан утверждал, что Ранд способен и на  большее, но пока
ему не удавалось этого добиться.
     Авиенда кинула на него удивленный взгляд, но сказала только:
     - Тебе надо больше, чем мне.
     Спорить смысла не было. По  своему опыту, начиная с жизни  в  Эмондовом
Луге  и вплоть до общения с  Девами, Ранд знал: если  женщина хочет для тебя
что-то сделать, единственный  способ ей помешать  -  связать ее  по  рукам и
ногам, особенно когда она готова чем-то пожертвовать. Удивительно, что яду в
голосе  Авиенды  не слышалось, ничего нелестного она не обронила и о  всяких
мягкотелых  и изнеженных  мокроземцах. Может,  из  случившегося между ними и
вышло  что-то хорошее,  не считая приятных  воспоминаний. Неужели она правду
сказала, что это больше не повторится? Однако Ранд подозревал: Авиенда имела
в виду в точности то, что сказала.
     Сплетя  поток Огня в палец толщиной, Ранд вырезал в  одной стене контур
двери, расширил щель сверху. К его изумлению,  внутрь ворвался дневной свет.
Отпустив  саидин,  Ранд  обменялся  пораженными  взглядами  с  Авиендой.  Он
понимал,  что  утратил  ощущение  хода  времени  -  Ты даже  о времени  года
представление потерял!  -  но они с  Авиендой не  могли  пробыть  в  снежной
берлоге так долго. Где бы  они ни  очутились ныне, до Кайриэна очень и очень
далеко.
     Ранд толкнул снежную глыбу, но та  не шевельнулась. Пришлось навалиться
спиной,  упершись  пятками,  и  как  следует налечь. Когда же  ему в  голову
пришло,  что  то же самое куда проще  сделать  с помощью Силы,  ледяной блок
запрокинулся, увлекая Ранда за собой; в лицо хлынул холодный бодрящий воздух
и режущий  глаза  дневной свет.  Однако  кусок  стены не упал,  а застыл под
углом, подпертый  наметенным вокруг убежища сугробом.  В  узкую  щель  между
хижиной и ледяной глыбой  Ранд, лежа на спине, сумел разглядеть  лишь другие
сугробы  -  укрывшие  редкие, чахлые деревца,  которых  юноша  не признал, и
наметенные, по всей видимости, вокруг валунов или кустов.
     Ранд открыл рот и тут же забыл, что собирался сказать:
     по воздуху  не  выше пятидесяти футов над ним  пронеслось нечто - серая
тварь  с кожистой шкурой, куда  крупнее лошади,  медленно взмахивая большими