щиколоток; на лифе и по бокам  юбки
ветвились серебряные  молнии  на  красных  вставках.  Вторая,  в  унылом
темно-сером платье, была выше  большинства  мужчин,  с  рассыпанными  по
плечам золотистыми волосами и испуганными зелеными  глазами.  Серебряный
ошейник,  охватывающий  ее  горло,  соединялся  серебряным   поводом   с
серебряным браслетом на запястье женщины в голубом платье.
   Они отошли в сторону, пропуская  Моргейз  и  ее  стражу.  Крючконосый
офицер пробормотал что-то вроде "дерсу'л'дам". Что бы это  значило?  Его
тягучий выговор затруднял понимание.  Он  обращался  к  смуглой  женщине
почти как к равной; та слегка наклонила голову, потянула за повод, и  ее
золотоволосая спутница опустилась  на  каменный  пол,  оперлась  о  него
коленями и ладонями и наклонила голову. Когда  Моргейз  и  ее  стражники
проходили мимо, смуглая женщина нагнулась и  одобрительно,  почти  нежно
погладила  вторую  по  голове,  как  собачку,  и,  что  самое   ужасное,
коленопреклоненная  женщина  смотрела  на  нее   с   удовлетворением   и
благодарностью.
   Моргейз потребовалось много сил, чтобы колени у нее не подкосились  и
ее не вывернуло наизнанку. Рабство - а это именно оно, никаких сомнений!
- само по себе ужасало, но она не сомневалась, что женщина, которую вели
на поводу, умела направлять. Невероятно!  Может,  все  это  просто  сон,
ночной кошмар?
   Пусть это окажется так! Как сквозь туман она увидела еще одну  группу
солдат в красно-черных доспехах, а потом...
   Приемная Пейдрона Найола - теперь Валды, а точнее, того, кто  овладел
Цитаделью, - изменилась. Огромный золотой солнечный диск с расходящимися
лучами, выложенный на полу, остался, но все  трофейные  знамена  Найола,
которые  Валда  хранил,  будто  это  он  их  завоевал,  исчезли,  как  и
обстановка, за  исключением  резного  кресла  Найола  с  прямой  высокой
спинкой, которым впоследствии тоже пользовался Валда; сейчас это  кресло
стояло между двумя высокими, мрачно расписанными ширмами. На одной  была
изображена хищная черная птица с белым хохолком и широко  распростертыми
крыльями с белыми кончиками, с безжалостным клювом;  на  другой  -  кот,
желтый с черными пятнами, упирающийся лапой в странное мертвое существо,
очень похожее на оленя, но вдвое меньше, с  длинными  прямыми  рогами  и
белыми полосками.
   В комнате находилось много народу, но Моргейз толком больше ничего не
успела разглядеть. Вперед выступила женщина с резкими  чертами  лица,  в
голубом одеянии. Одна сторона ее головы была выбрита, а темные волосы на
другой заплетены в  свисающую  с  правого  плеча  длинную  косу.  Полные
презрения голубые глаза больше подошли бы ястребу или кошке.
   - Вы находитесь в присутствии Верховной Леди Сюрот,  главы  Тех,  Кто
Идет Впереди, прокладывая путь Возвращению, - нараспев, с тем же тягучим
акцентом произнесла женщина.
   Крючконосый офицер без всякого предупреждения схватил  Моргейз  сзади
за шею и заставил ее опуститься на пол рядом с ним. Ошеломленная,  и  не
только потому, что почти задохнулась, Моргейз увидела, как он  поцеловал
пол.
   - Отпусти ее, Эльбар, -  растягивая  слова,  сердито  сказала  другая
женщина. - Нельзя так обращаться с королевой Андора.
   Эльбар оторвал голову от пола, но остался на коленях.
   - Я унизил себя, допустив ошибку. Верховная Леди.  Молю  о  прощении.
Его голос звучал по-прежнему холодно и ровно.
   - Такое трудно простить, Эльбар. -  Моргейз  взглянула  вверх.  Сюрот
поразила ее. У нее была обрита почти вся голова,  остались  лишь  черный
гребень блестящих волос на макушке и грива, стекающая за спину. -  Может
быть, после наказания. Оставь меня! Иди! - Она махнула рукой  с  ногтями
по крайней мере в дюйм длиной; ногти большого и указательного пальцев на
обеих руках сверкнули голубизной.
   Эльбар поклонился, по-прежнему стоя на коленях, спокойно поднялся  и,
пятясь, вышел.  Только  тут  Моргейз  заметила,  что  остальные  солдаты
остались за дверью. И до нее дошло еще кое-что.  Эльбар  бросил  на  нее
всего один взгляд, прежде чем исчезнуть, но никакого возмущения,  вполне
естественного, поскольку именно она явилась причиной  наказания,  в  его
глазах не было.
   Может, и никакого наказания не будет? А  все  это  просто  спектакль,
продуманный заранее и разыгранный специально для нее?
   Сюрот   направилась   к   Моргейз,   осторожно   придерживая   руками
бледно-голубое  верхнее   платье,   из-под   которого   виднелись   юбки
снежно-белые, с сотнями мельчайших складок. Платье было расшито  узорами
в виде виноградных лоз  и  пышных  красных  и  желтых  цветов.  Двигаясь
достаточно быстро, Сюрот, однако, подошла к Моргейз только тогда,  когда
та поднялась на ноги.
   - Ты не пострадала? - спросила  Сюрот.  -  Если  ты  пострадала  хоть
немного, я удвою наказание.
   Моргейз поправила платье, стараясь не смотреть на  фальшивую  улыбку,
которая не затронула глаз.  Она  бросила  взгляд  по  сторонам.  Четверо
мужчин и столько же женщин стояли  на  коленях  у  стены,  все  молодые,
красивые, все одеты... Моргейз резко отвела  взгляд.  Их  длинные  белые
одеяния были почти прозрачны! В дальнем конце ширм стояли на коленях еще
две пары женщин. В каждой паре одна была в  сером  платье,  а  другая  в
голубом, с вышитыми молниями;  эти  женщины  были  соединены  серебряным
поводом, тянувшимся от запястья  одной  к  шее  второй.  Моргейз  стояла
недостаточно близко, чтобы утверждать с уверенностью, но у нее  возникло
ощущение, что женщины в сером могли направлять. Ей стало не по себе.
   - Со мной все хорошо, спасибо... - На полу  лежало  что-то  огромное,
красновато-коричневое, больше всего похожее на груду  дубленых  коровьих
шкур. И вдруг это нечто зашевелилось и начало подниматься.  -  Что  это?
Моргейз ухитрилась не разинуть рот от изумления, но  вопрос  сорвался  с
языка, прежде чем она смогла удержаться.
   - Как тебе мой лопар? - Сюрот  еще  быстрее  прежнего  устремилась  в
сторону странного существа. Оно подняло круглую голову, и Сюрот почесала
его кулаком под подбородком. Чем-то оно напомнило Моргейз медведя,  хотя
было  крупнее  самого  большого  медведя,  о   котором   ей   когда-либо
приходилось слышать, - без шерсти с головы до пят, без  заметного  рыла,
вокруг глаз торчат тяжелые, устрашающего вида  гребни.  -  Алмандарагала
мне подарили щенком, в честь моего первого дня подлинного имени.  В  том
же году, еще совсем ребенком, он предотвратил первую попытку убить меня.
   В голосе Сюрот сейчас слышалась настоящая теплота. Когда она  гладила
животное, этот... лопар оскалился, обнажив крепкие острые  зубы;  согнув
передние лапы, он начал то выпускать,  то  втягивать  когти  с  длинными
острыми концами, по шесть штук на каждой  лапе.  И  замурлыкал  -  такое
басовитое урчание издавала бы сотня кошек сразу.
   - Замечательно, - ослабевшим голосом произнесла Моргейз.
   Что еще за день подлинного имени?  Сколько  раз  пытались  убить  эту
женщину, если она говорит об этом так небрежно?
   Аопар коротко и жалобно взвыл, когда Сюрот отошла от него, но  быстро
успокоился  и  лег,  положив  голову  на  лапы.  Он  явно   пребывал   в
замешательстве - уставился  на  Моргейз,  но  время  от  времени  бросал
быстрые взгляды на дверь и узкие окна, очень похожие на бойницы.
   - И все же, сколь бы ни был предан лопдр,  он  не  идет  ни  в  какое
сравнение с дамани. - Теперь в голосе Сюрот не было и намека на теплоту.
Алмандарагал и глазом не успеет моргнуть, как Пура и Джинджин  прикончат
сотню убийц. - При упоминании имени одна  из  одетых  в  голубое  женщин
дергала  серебряный  поводок,  и  находящаяся  на   другом   его   конце
складывалась вдвое, как та, которая повстречалась Моргейз в коридоре.  -
После возвращения у нас стало гораздо больше  дамани,  чем  прежде.  Это
очень богатые земли для охоты на марат дамани. Пура, - небрежно добавила
Сюрот, - раньше была одной из женщин... Белой Башни.
   Моргейз почувствовала слабость в коленях. Айз Седай? Она во все глаза
уставилась  на  вновь  припавшую  к  полу  женщину,   названную   Пурой,
отказываясь  верить.  Нет,  ни  одну  Айз  Седай  нельзя  заставить  так
раболепствовать. К тому  же  любой  женщине,  способной  направлять,  не
только Айз Седай, ничего не стоило схватить этот поводок и  задушить  им
свою мучительницу. Да  что  там  это  по  силам  вообще  любой  женщине.
Нет-нет, тут что-то не то, эта Пура не  могла  прежде  быть  Айз  Седай.
Моргейз очень хотелось сесть, но она сомневалась, что у нее хватит  духу
попросить кресло.
   - Это очень... интересно. - Хорошо  хоть,  голос  у  нее  не  дрожит.
Однако не думаю, чтобы меня попросили прийти  только  ради  того,  чтобы
поговорить об Айз Седай.
   Никто ее, конечно, не приглашал. Сюрот уставилась на нее,  не  двинув
ни единым мускулом, если не считать  подергивания  пальцев  левой  руки,
украшенной длинными ногтями.
   - Тера! - неожиданно  пролаяла  женщина  с  резкими  чертами  лица  и
выбритой половиной головы. - Каф для Верховной Леди и ее гостьи!
   Одна из женщин в прозрачном одеянии,  самая  старшая,  но  все  равно
очень  молоденькая,  грациозным  прыжком  вскочила  с  места.  Что-то  в
выражении ее похожего на розовый бутон  свежего  рта  подсказывало,  что
приказание разозлило или обидело ее, но она стрелой метнулась за высокую
ширму с изображением орла и тут  же  появилась  снова,  неся  серебряный
поднос с двумя маленькими белыми чашечками. Изящно опустившись на колени
перед Сюрот, Тера склонила темную головку и одновременно подняла поднос,
так что он оказался выше ее.
   Моргейз покачала головой - любую служанку в Андоре, осмелившуюся  так
себя вести - или так одеваться, - мигом  с  негодованием  вышвырнули  бы
вон.
   - Кто вы? Откуда?
   Сюрот  подцепила  кончиками  пальцев  одну  из   чашек   и   вдохнула
поднимающийся над ней пар. Сюрот милостиво  кивнула  Моргейз  на  вторую
чашку.
   Моргейз, якобы не заметив кивка, взяла чашку. Глотнула.  И  изумленно
взглянула на то, что пила. Жидкость темнее любого чая была и несравненно
более горькой. Пить такое... Тут не поможет никакой мед. Сюрот  поднесла
чашку ко рту и снова с явным удовольствием вдохнула аромат.
   - Нам о многом нужно поговорить, Моргейз, и все же  для  начала  буду
краткой. Мы, Шончан, вернулись,  чтобы  возвратить  себе  то,  что  было
украдено у наследников Верховного Короля, Артура Пейндрага  Танриала.  -
Сюрот явно испытывала удовольствие, но совсем  иного  сорта,  не  такое,
которое получала от каф; она внимательно  наблюдала  за  лицом  Моргейз,
которая была не в силах отвести взгляд. -  То,  что  было  нашим,  снова
будет принадлежать нам.
   Поистине, таков закон жизни - украденное никогда не на пользу вору. Я
начала Возвращение с Тарабона. Многие вельможи этой страны уже поклялись
повиноваться и служить; чтобы выполнить эту клятву, им не придется долго
ждать. Их  король  -  не  припомню  его  имени  -  погиб,  оказывая  мне
сопротивление. Останься он в живых, его посадили  бы  на  кол  за  мятеж
против Хрустального Трона. Я собиралась взять его семью в собственность,
но, к сожалению, их не удалось найти. Зато теперь есть  новые  король  и
панарх, которые присягнули на верность Императрице - да живет она  вечно
- и Хрустальному Трону.  С  разбойниками  будет  покончено;  в  Тарабоне
забудут голод и раздоры, народ  почувствует  себя  спокойно  под  крылом
Императрицы. Сейчас я приступила к военным действиям в Амадиции.  Вскоре
все встанут на колени перед Императрицей - да живет она вечно  -  прямой
наследницей великого Артура Ястребиное Крыло.
   Служанка унесла поднос, и чашка осталась в руках  у  Моргейз.  Темная
поверхность кафа не дрожала, но многое из того, о чем разглагольствовала
Сюрот, для Моргейз не имело никакого смысла. Императрица?  Шончан?  Чуть
больше года назад поползли дикие слухи об армии Артура Ястребиное Крыло,
вернувшейся из-за Океана Арит, но только самые простодушные  верили  им;
вряд ли сейчас даже болтливые рыночные торговцы повторяли эти слухи. Что
тут правда, а что пустая похвальба? В любом  случае  того,  что  Моргейз
удалось понять, более чем достаточно.
   - При всем уважении к имени Артура Ястребиное Крыло, Сюрот, - женщина
с резкими чертами лица возмущенно открыла рот, но промолчала, подчиняясь
мановению пальца с длинным голубым ногтем,  -  должна  сказать,  что  те
времена  давно  миновали.  У  народов,  живущих  здесь  сейчас,  древняя
родословная. Ни одна страна не подчинится тебе  или  вашей  Императрице.
Если вам и удалось подчинить часть Тарабона, -  Сюрот  шумно  втянула  в
себе воздух, глаза у нее засверкали, - вспомните о том, что  эта  страна
охвачена волнениями, она фактически распалась  на  отдельные  провинции.
Справиться с Амадицией будет гораздо труднее. Узнав о вас, самые  разные
страны тут же выступят ей на помощь. - Действительно  ли  так  будет?  -
Сколько бы вас ни было, легкой дичи для своего вертела вам не найти.  Мы
не раз сталкивались с ужасной опасностью и ничего, справлялись.
   Советую заключить мир, прежде чем вас раздавят.
   Вспомнив о бушевавшей в ночи саидару Моргейз изо всех  сил  старалась
не смотреть на этих... дамами. Так, кажется, эта  женщина  называла  их?
Немалых усилий ей стоило и никак не обнаружить своего волнения.
   Сюрот улыбнулась, ее лицо снова напомнило  Моргейз  застывшую  маску;
глаза ее сверкали, точно полированные драгоценные камни.
   - Всем придется сделать выбор. Те, кто выберет повиновение,  терпение
и службу, будут править своими странами именем Императрицы, да живет она
вечно.
   Сюрот еле заметно двинула  длинными  ногтями,  и  женщина  с  резкими
чертами лица пролаяла:
   - Тера! Танец лебедя!
   Сюрот непонятно почему поджала губы.
   - Не лебедя, Алвин, слепая дура! - прошипела она себе под  нос,  хотя
из-за ее акцента Моргейз сомневалась, что расслышала правильно. Холодная
улыбка вновь застыла на ее лице.
   Сидящая у стены женщина  вскочила  со  своего  места  и  на  цыпочках
выбежала на середину комнаты, держа руки  за  спиной.  Остановившись  на
выложенном на полу изображении сияющего золотого солнца,  символа  Детей
Света, она начала медленно исполнять своеобразный стилизованный танец  -
раскидывала руки в стороны, точно крылья, и роняла их вниз. Изогнувшись,
она отставила левую ногу, согнув колено, вскинула обе руки, точно взывая
к кому-то, и откинулась назад так сильно, что руки, все  тело  и  правая
нога расположились по одной прямой. Прозрачное белое  одеяние  придавало
зрелищу неприличный вид. Моргейз чувствовала, что у нее все жарче пылают
щеки, по мере того как танец, если это можно так назвать, продолжался.
   - Тера новенькая и еще недостаточно натаскана, - пробормотала  Сюрот.
Танцы обычно исполняют десять или двадцать  даковале  вместе,  мужчин  и
женщин, отобранных за совершенную красоту  форм,  но  иногда  доставляет
удовольствие смотреть и  на  одну.  Очень  приятно  владеть  прекрасными
вещами, не правда ли?
   Моргейз нахмурилась. Как можно владеть другим  человеком?  Сюрот  уже
говорила, что хотела "взять  кого-то  в  собственность".  Моргейз  знала
Древний Язык и понимала смысл слова даковале. оно означало что-то  вроде
"тот, кем владеют". Это отвратительно. Ужасно!
   - Невероятно, - сухо произнесла она. -  Может,  мне  уйти,  чтобы  не
мешать вам восхищаться... танцем?
   - Минутку, - сказала Сюрот, с улыбкой глядя  на  танцующую  Теру,  на
которую Моргейз, напротив, старалась не смотреть. - Все  должны  сделать
свой  выбор,  как  я  уже  сказала.  Прежний  король   Тарабона   выбрал
сопротивление - и погиб. Прежняя панарх попала  в  плен,  но  отказалась
дать клятву. Каждый из нас волею судьбы  -  или  волею  Императрицы,  да
живет она вечно, - занимает определенное место в этой жизни. Но тех, кто
непригоден для своего места, можно свергнуть и отбросить вниз,  даже  на
самое дно. Тера явно очень грациозна. Как  ни  странно,  Алвин  неплохая
наставница. Надеюсь, пройдет  не  так  уж  много  лет,  и  Тера  обретет
истинное мастерство в танцах, используя всю свою грацию. - Теперь улыбка
и сверкающий взгляд Сюрот обратились к Моргейз.
   В этом взгляде сквозило явное удовлетворение, но почему?  Определенно
это как-то связано с танцовщицей. Ее имя повторялось  так  часто,  будто
имело какое-то особое значение. Но какое?.. Моргейз повернула  голову  и
посмотрела на девушку, которая в этот  момент  поднялась  на  цыпочки  и
медленно вращалась на месте, подняв вверх ладони сложенных  и  вытянутых
рук.
   - Это неправда, - тяжело дыша, с трудом  выдавила  из  себя  Моргейз.
Нет!
   - Тера, - сказала Сюрот, - как тебя звали, прежде чем ты  стала  моей
собственностью? Какой титул ты носила?
   Тера застыла, вытянувшись вверх, дрожа и бросая то испуганные взгляды
на женщину с резкими чертами лица, Алвин, то совсем уже панические  -  в
них трепетал ни с чем не сравнимый ужас - на Сюрот.
   - Теру раньше звали Аматерой, если это угодно  Верховной  Леди,  -  с
придыханием произнесла она. - Тера  была  панархом  Тарабона,  если  это
угодно Верховной Леди.
   Чашка выпала из руки Моргейз и вдребезги разбилась об пол, расплескав
черный каф. Это неправда! Она никогда  не  встречалась  с  Аматерой,  но
немало слышала о ней. Нет. У  многих  женщин  примерно  такого  возраста
темные глаза и рот с недовольным, обиженным выражением. Пура никогда  не
была Айз Седай, и эта женщина...
   - Танцуй! - рявкнула Алвин, и Тера снова поплыла в танце,  больше  не
глядя ни на Сюрот, ни на остальных.
   Кем бы она ни была раньше, не  оставалось  сомнений,  что  сейчас  ею
владело одно желание - не допустить никакой ошибки. Моргейз изо всех сил
сражалась со взбунтовавшимся желудком.
   Сюрот подошла совсем близко, от ее лица веяло зимним холодом.
   - Все оказываются перед выбором, - негромко сказала она. В голосе  ее
звучала сталь. - Кое-кто из моих пленниц рассказывает, что одно время ты
жила в Белой Башне. По закону марат'дамами не  избежать  поводка.  Но  я
обещаю, что тебя, в глаза обругавшую меня и назвавшую ложью  мои  слова,
постигнет другая участь. - Интонация не оставляла сомнений, какую участь
она имела в виду. Улыбка,  так  и  не  затронувшая  глаз,  вернулась.  -
Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор, Моргейз, дашь мне клятву и будешь
править Андором именем Императрицы, да живет она вечно. - Сейчас Моргейз
впервые была абсолютно уверена в том, что эти слова - чистейшая ложь.  -
Я поговорю с тобой снова завтра  или,  может  быть,  послезавтра,  когда
найду время.
   Отвернувшись от Моргейз, Сюрот скользнула мимо одинокой танцовщицы  к
креслу с высокой спинкой.  Когда  она  уселась,  изящно  расправив  свои
одежды, Алвин пролаяла снова. Казалось, она  просто  не  умела  говорить
иначе.
   - А теперь все - танец лебедя! Молодые мужчины и женщины, стоявшие на
коленях у стены, вскочили и  присоединились  к  Тере,  образовав  четкую
линию перед креслом Сюрот. Похоже, только лопар еще замечал Моргейз. Она
не могла вспомнить, чтобы ей когда-либо за всю ее жизнь  так  откровенно
указали на дверь. Подобрав юбки -  а  вместе  с  ними  собрав  все  свое
достоинство, - она вышла.
   Далеко она, конечно, не ушла. Солдаты в красно-черных доспехах стояли
в приемной, точно  статуи,  -  бесстрастные  лица,  лакированные  шлемы,
жесткие глаза и челюсти, как жвалы чудовищных насекомых. Один, чуть выше
Моргейз, без единого слова схватил ее за плечо и отвел в ее комнаты.  По
сторонам двери стояли два тарабонца  с  мечами,  в  стальных  кирасах  с
горизонтальными полосами. Они низко поклонились, опустив руки на колени.
Заблуждение, что поклон  предназначен  ей,  развеялось,  как  только  ее
провожатый впервые открыл рот.
   - Служите с честью, - сказал  он  резким  сухим  тоном,  и  тарабонцы
выпрямились, даже не взглянув на Моргейз. - Присматривайте за  ней!  Она
не дала клятвы.
   Темные  глаза,  замерцав,  на  мгновение  уставились  на  нее  поверх
ко