то ты хочешь жениться на ней, так почему же ты бежишь от нее?"
     Ранд, стоя у камина, бросил на нее внимательный взгляд. Брак. Авиенда считала, что он женится на ней, а также и на Илэйн, и на Мин по айильским обычаям. Илэйн тоже так считала, как бы дико это ни звучало. Он думал, что она так считала. Что думала Мин? Она никогда не говорила об этом. Он не должен был позволять им связывать себя узами. Узы иссушили бы их горем, когда он погибнет.
     На этот раз уши Лойала вздрогнули предостерегающе. Уши были еще одной причиной, делавшей Огир плохими лжецами. Он сделал умиротворяющий жест, словно Мин была крупнее его. - "Действительно, хочу, Мин. Конечно же, хочу. Эрит красивая и умная. Я рассказывал вам, как она внимательно слушала, когда я рассказывал ей о...? Ну, разумеется. Я рассказываю каждому встреченному о том, что хочу на ней жениться. Но еще не время. У нас не так как у людей, Мин. Ты сделаешь все, что попросит Ранд. Эрит же будет ожидать, что я успокоюсь и останусь дома. Жены никогда не позволяют мужьям идти куда-либо или делать что-нибудь, если для этого необходимо оставить стеддинг дольше, чем на несколько дней. У меня есть моя книга и мой долг завершить её, а как я смогу это сделать, если не буду сам видеть все, что делает Ранд? Я уверен, что он сотворил многое с тех пор, как я покинул Кайриэн, и я знаю, что не смогу описать все его деяния в точности. Эрит просто не поняла бы меня. Мин? Мин, ты сердишься на меня?"
     "Почему ты думаешь, что я сержусь?" - вымолвила она прохладным тоном.
     Лойал тяжело вздохнул с явным облегчением в голосе, так что Ранд едва не вытаращился на него с изумлением. Свет, огир действительно думал, что она хотела сказать, что она не сердится! Ранд знал, что когда дело касается женщин, то это все равно, что искать путь в кромешной тьме. Любой женщины, даже Мин - а возможно, особенно Мин - но вот Лойалу предстояло хорошенько расширить свои познания в этой области, раз уж он собрался жениться на Эрит. Иначе, она освежевала бы его как жертвенного козлика. Лучше всего выпроводить его из комнаты прежде, чем Мин сделает работу Эрит за неё. Ранд прочистил горло.
     "Подумай об этом перед сном, Лойал", - сказал он. - "Возможно, к утру ты передумаешь". Отчасти он надеялся, что Лойал так и сделает. Огир был слишком далеко от дома. Хотя с другой стороны... Если то, что рассказала ему Аливия о Шончан, было правдой, то он мог бы использовать Лойала. Иногда он испытывал к себе отвращение. - "В любом случае, теперь я должен поговорить с Баширом. И с Логайном". - Вымолвив это имя, он стиснул зубы. Что Логайн делал в черном одеянии Аша'мана?
     Лойал не поднялся. Более того, выражение его лица стало крайне обеспокоенным, уши отклонились назад, а брови повисли. - "Ранд, есть еще кое-что, что я должен тебе сообщить. Об Айз Седай, прибывших с нами".
     Вновь за окнами вспыхнули молнии, а прогремевший наверху раскат грома был сильнее всех предыдущих. Иногда, затишье во время шторма лишь предвестник худшего.
     "Я же советовал тебе убить их всех, когда у тебя был шанс",- засмеялся Льюс Тэрин. - "Я говорил тебе".

***

     "Ты действительно уверена, что они были связаны узами, Самитзу?" - твердо спросила Кадсуане. И достаточно громко, чтобы быть услышанной вопреки грому, раздавшемуся над крышей особняка. Гром и молния очень подходили к ее нынешнему настроению. Ей хотелось рычать. Требовалась изрядная порция выдержки и опыта, чтобы спокойно сидеть и потягивать имбирный чай. Долгое время она не позволяла эмоциям брать верх над собой, но ей хотелось во что-нибудь впиться зубами. Или в кого-нибудь.
     Самитзу держала фарфоровую чашку, но она едва пригубила налитый в нее чай. Предложенный стул она тоже не заметила. Стройная Сестра отвела взгляд от камина по левую руку, колокольчики в ее темных волосах при этом звякнули. Она не потрудилась должным образом просушить свои волосы и они, влажные и тяжелые, свисали на ее спину. Тревога явно читалась в ее карих глазах. - "Едва ли это тот вопрос, который я способна задать сестре - особенно сейчас, Кадсуане и они, конечно же, не ответили бы мне. А кто бы ответил? Сначала я думала, что они поступили подобно Мерисе и Кореле. И бедняжке Дайгиан". - На ее лице появилось выражение сострадания. Она слишком хорошо знала боль утраты, терзавшую Дайгиан. Любая сестра, потерявшая своего первого Стража, знала эту боль слишком хорошо. "Но было очевидно, что и Тувин и Габрелле - обе с Логайном. Думаю, что Габрелле делит с ним ложе. Если они связаны узами, то именно он тот, кто это сделал".
     "Переход на сторону противника", - пробормотала Кадсуане в свою чашку с чаем. Кое для кого и измена была игрой по правилам, но сама она никогда не верила в честный бой. Ты либо сражаешься, либо нет, но справедливых правил не бывает ни для одной из сторон. Справедливость была для тех, кто выбрал правильную сторону, когда противники истекают кровью. К сожалению, она могла сделать очень немногое, за исключением попытки отыскать способ уравновесить события. Равновесие это не то же самое, что справедливость. Во что же это все выльется? - "Я рада, что ты, по крайней мере, предупредила меня прежде, чем я столкнулась с Тувин и с другими, но я хочу, чтобы ты вернулась в Кайриэн. И лучше всего, уже завтра".
     "Я ничего не могла поделать, Кадсуане", - горько сказала Самитзу. - "Половина людей, которым я отдавала распоряжения, бросалась к Сашалле, чтобы выяснить, были ли они правильными, а другая половина заявила мне в лицо, что Сашалле уже отдала другие приказания на этот счет. Лорд Башир едва спешившись разговаривал с ней о Стражах - я понятия не имею, как он об этом пронюхал, - а она впутала в это и Сорилею. Я не могла ничего сделать, чтобы предотвратить это. Сорилея вела себя, словно я только что сложила с себя все полномочия! Она ничего не понимает в наших делах, но недвусмысленно дала понять, что считает меня дурой. В моем возвращении вообще нет никакого смысла, если только ты не рассчитываешь, что я буду таскать за Сашалле ее перчатки".
     "Я рассчитываю, что ты присмотришь за ней, Самитзу. Не более того. Я хочу знать то, что делает одна из этих присягнувших Дракону Сестер, когда ни я, ни Хранительницы Мудрости не заглядываем им через плечо, и не держим хлыст. Ты всегда была очень наблюдательна". - Терпеливость не всегда была ее самой сильной чертой, но при общении с Самитзу она иногда требовалась. Желтая была и проницательна, и умна, и решительна большую часть времени, не говоря уже о том, что из ныне живущих она была лучшей целительницей - по крайней мере, до появления Дамера Флинна - но иногда она полностью теряла веру в свои силы. Кнут никогда не помогал с Самитзу, но пряник - явное одобрение - срабатывал, и было бы глупо не использовать подобное средство. После того, как Кадсуане напомнила ей как она умна, как она опытна и умела в Исцелении - с Самитзу, которая могла впасть в депрессию не сумев Исцелить мертвеца, это было просто необходимо - и как она проницательна, к Желтой сестре - истинной дочери Арафела - начало возвращаться самообладание. И самоуверенность.
     "Можешь быть уверена - что без моего ведома Сашалле и чулки не сменит", - решительно промолвила она. По правде говоря, Кадсуане меньшего и не ожидала.
     "Если не возражаешь, то позволь спросить", - судя по тону, самоуверенность к Самитзу явно вернулась полностью. Вежливые слова были для нее всего лишь необходимой формальностью. Вообще к Самитзу, за исключением моментов временной утраты веры в свои силы, абсолютно не подходили такие определения как "покладистая" или "уступчивая". - "Почему ты здесь, на окраине Тира? Что собирается предпринять юный ал'Тор? Или я должна была спросить, что ты собираешься заставить его предпринять?"
     "Он задумывает что-то очень опасное", - ответила Кадсуане. За окнами вспыхнула молния, четкие серебряные трезубцы в темном, словно ночном небе. Она точно знала, в чем его предназначение. Вот только она не знала, можно ли помешать этому.

***

     "Этому должен быть положен конец!" - голос Ранда гремел, подобно раскатам грома в небе. Перед этим разговором он снял свою куртку и закатал рукава, обнажив пару Драконов, золотом и алым обвивших его предплечья. Их златогривые головы покоились на его кистях. Ему хотелось, чтобы каждый взгляд этого человека напоминал ему, что перед ним Возрожденный Дракон. Но его руки были сжаты в кулаки, чтобы не внять увещеваниям Льюса Тэрина, придушить проклятого Логайна Аблара. - "Проклятье, мне не нужна война с Белой Башней. И ты проклятый Аша'ман не заставишь меня ее начать. Надеюсь, я понятно объясняю?"
     Логайн, спокойно и непринужденно сложивший руки поверх длинной рукояти своего меча, даже не дрогнул. Он был крупным мужчиной, хотя и ниже Ранда, с твердым пристальным взглядом, в котором не было и тени того, что он получил нагоняй или был призван к ответу. В свете ламп серебряный меч и красно-золотой Дракон ярко блестели на высоком воротнике его черной куртки, выглядевшей, словно ее только что выгладили. - "Так Вы просите, чтобы их освободили?" - спокойно спросил он. - "А отпустят ли Айз Седай всех наших, которых они связали узами?"
     "Нет!" - сказал Ранд коротко. И кисло. - "Что сделано, того уже не исправить". - Когда он предложил Мерисе, чтобы она отпустила Наришму, та была просто потрясена. Можно подумать, он попросил ее бросить щенка посреди дороги. И он подозревал, что Флинн будет столь же упорно бороться за то, чтобы остаться с Кореле, как и она сама. Сейчас между этой парочкой было явно что-то большее, чем простые узы. В конце концов, уж если Айз Седай связала узами мужчину, владеющего Силой, то, почему бы хорошенькой женщине ни влюбиться в хромого старика? - "Тем не менее, ты понимаешь, какую кутерьму вы устроили, не так ли? Как пить дать, Элайда хочет, чтобы из всех мужчин, которые могут направлять, в живых остался только я, да и то только до тех пор, пока не закончится Последняя Битва. Как только она проведает об этом, она с удвоенной силой захочет увидеть всех вас мертвыми и любыми доступными ей способами будет добиваться этого. Я не знаю, как прореагирует другая сторона, но Эгвейн всегда была мастерицей торговаться. Вероятно, мне придется отобрать столько же Аша'манов и отослать их к Айз Седай для связывания узами, сколько сейчас Айз Седай связано с вами. И то, если они тоже не решат разделаться с вами, как только это будет в их силах. Что сделано, то сделано, но больше это продолжаться не может!"
     С каждым его словом Логайн все больше напрягался, но не сводил пристального взгляда с Ранда. Было ясно, как бараньи рога, то, что он игнорировал других, собравшихся в гостиной. Мин не имела ни малейшего желания участвовать в этой встрече и отправилась к себе, чтобы почитать. Ранд был не в состоянии понять все от и до в книгах Херида Пела, но она находила их увлекательными. Тем не менее, он настоял, чтобы Лойал остался и сейчас огир притворялся, что любуется огнем в камине. Кроме того, когда он бросал взгляд на дверь, кисточки его ушей дергались, словно он задавался вопросом - нельзя ли незаметно выскочить под прикрытием бури. Рядом с огир Даврам Башир выглядел даже ниже чем, он был на самом деле, седеющий человек с темными раскосыми глазами, крючковатым носом и густыми свисающими вниз широкими усами, обрамляющими его рот. Он тоже носил меч, с более коротким лезвием, чем у Логайна, и, вдобавок, изогнутым волной, словно змея. Большую часть времени Башир провел, глядя в свой кубок с вином, но всякий раз, когда он бросал взгляд на Логайна, он неосознанно проводил большим пальцем по рукоятке своего меча. Ранд думал, что неосознанно.
     "Таим устанавливает свои порядки", - промолвил Логайн, скрывая под холодностью тона чувство неловкости от объяснения в присутствии слушателей. Внезапно сверкнувшая молния, высветила на миг его лицо, бросив резкие тени, и вновь его лицо, подобно маске, закрыл сумрак. - "Я предполагал, что приказы исходили от Вас". Взгляд Логайна скользнул, в направлении Башира, заставив его рот напрячься. - "Таим создал видимость - и многие верят - что все что делается, делается по Вашему повелению", - неохотно продолжил он, - "но у него есть свои планы. И Флинн, и Наришма, и Манфор стоят в списке дезертиров, как и всякий Аша'ман, который остался при Вас. А еще у него есть группа из двадцати или тридцати особо приближенных, причем их он обучает приватно. За исключением меня, каждый, кто носит Дракона, - из их числа, и если бы Таим посмел, то и я бы Дракона не получил. Независимо от того, что Вы сделали, пришло время обратить Ваш взор и к Черной Башне прежде, чем Таим расколет ее, а это будет хуже, чем раскол в Белой Башне. Если он так сделает, то Вы обнаружите, что большая часть верна ему, а не Вам. Они знают его, а Вас большинство из них никогда даже не видели".
     В раздражении Ранд опустил рукава и уселся на стул. То, что он сделал, было сделано, независимо от Логайна. Этот человек знал, что саидин была чиста, но он не мог поверить в то, что это сделал Ранд, или кто-либо другой. Может быть, он думал, что Создатель решил протянуть свою милосердную руку через три тысяч лет страданий? Создатель сотворил мир и затем оставил человечество, чтобы оно само выбрало, во что превратить мир: в рай или в Бездну Рока. Создатель сотворил много миров, он наблюдал за процветанием или гибелью каждого из них, и вновь и вновь продолжал создание бесконечной череды миров вне пределов бытия одного. Садовник не оплакивает каждый увядший цветок.
     На мгновение он подумал, что это, должно быть, отражение мыслей Льюса Тэрина. Он никогда так не думал о Создателе или о чем-либо подобном, что он вспоминал. Но он почувствовал, как Льюс Тэрин одобряюще кивает, словно человек, слушающий кого-то еще. Следовательно подобная мысль пришла в чью-то голову задолго до Льюса Тэрина. Много ли еще пространства их разделяло?
     "Таим подождет", - сказал он устало. Как долго Таим мог ждать? Было удивительно не слышать бушевания Льюса Тэрина, требующего убить этого человека. Он надеялся, что это принесет облегчение. - "Ты прибыл, только для того, чтобы увидеть, что Логайн благополучно добрался до меня, Башир, или чтобы сообщить мне, что кто-то ранил Добрэйна? Или у тебя тоже неотложное дело ко мне?"
     Башир, заслышав тон Ранда, поднял бровь, его челюсти сжались, когда он взглянул на Логайна, но, через мгновение, он пренебрежительно фыркнул, встопорщив свои широкие усы.
     "Два человека рылись в моей палатке", - сказал он, поставив свой кубок на стоящий у стены синий резной столик, - "у одного из них была записка. И я мог бы поклясться, что написал ее собственноручно, если бы не знал, что этого не могло быть. Распоряжение унести некие "определенные предметы". Лойал сказал мне, что у типов, напавших на Добрэйна, была такая же записка, написанная, очевидно, почерком самого Добрэйна. Не требуется много ума, чтобы понять, с чем и с кем это связано. Добрэйн и я - наиболее вероятные кандидаты охранять для Вас печати. У Вас есть три, и, как Вы говорите, три сломаны. Может быть, Тень знает, где последняя".
     Как только салдэйец закончил говорить, Лойал обернулся от камина, его уши стояли торчком, и он заговорил с явной тревогой в голосе: - "Это действительно серьезно, Ранд. Если кто-нибудь сломает все печати на узилище Темного, или, хотя бы, ещё одну или две, то Темный может вырваться на свободу. Даже ты не можешь сражаться с Темным! Я хотел сказать, что я знаю, что Пророчества гласят, что сможешь, но возможно это просто метафора". - Даже Логайн выглядел обеспокоенным, он изучающе взглянул на Ранда, словно оценивая его шансы против Темного.
     Ранд, осторожно, чтобы не показать охватившую его усталость, откинулся на спинку. С одной стороны, печати на узилище Темного - и раскол среди Аша'манов, устроенный Таимом, с другой. Была ли уже сломана седьмая печать? Начала ли Тень делать открытые шаги к Последней Битве? "Однажды ты сказал мне кое-что, Башир. Если твой враг предлагает тебе две цели..."
     "Ударь по третьей", - быстро закончил Башир, и Ранд кивнул. Так или иначе, он уже принял решение. За окнами прогремел раскат грома, сотрясая оконные переплеты. Шторм крепчал.
     "Я не могу одновременно сражаться и с Тенью и с Шончан. Я отправляю вас троих для заключения перемирия с Шончан".
     Башир и Логайн ошеломленно притихли. Потом они начали возражать, перебивая друг друга. Лойал же просто выглядел готовым рухнуть в обморок.

***

     Элза не могла сосредоточиться, слушая отчет Феарила о том, что произошло с момента их расставания в Кайриэне. Но её раздражал вовсе не резкий мужской голос. Она ненавидела молнии, и было жаль, что она не в силах сплести малого стража, чтобы оградиться от яростных вспышек молний, сверкавших за окнами, поскольку она уже сплела малого стража, оградившего комнату от чужих ушей. Никто не счел бы эту секретность подозрительной - она провела лет двадцать, стараясь, чтобы окружающие поверили в то, что она действительно замужем за этим светловолосым человеком. Если не брать в расчет голос, то Феарил, по крайней мере внешне, принадлежал к тому типу мужчин, который женщины находят весьма привлекательным для замужества - высокий, худощавый и довольно симпатичный. Жесткая складка рта только увеличивала привлекательность. Конечно, некоторые могли бы счесть странным то, что у нее одновременно никогда не было больше одного Стража, правда, считали они так недолго. Трудно найти человека с необходимыми качествами, но возможно она должна начать подыскивать. Молния вновь осветила окна.
     "Да, да, довольно", - наконец, прервала она его. - "Ты поступил правильно, Феарил. Было бы странно, если бы ты остался единственным, кто не стал искать свою Айз Седай". - Сквозь узы промелькнуло чувство облегчения. Она была весьма требовательна, когда дело касалось четкого исполнения ее приказов, хотя он знал, что она не будет лишать его жизни - пока не будет - наказание требовало от нее просто приглушить узы, так чтобы она не чувствовала его боль. Приглушить узы и малый страж, чтобы приглушить крики. Она не любила кричащих, почти так же, как и молнию.
     "Это также точно, как то, что ты рядом со мной", - продолжила она. Как жаль, что аийльские дикари все еще удерживали Феру. Хотя, прежде чем начать ей хоть немножко доверять, надо будет учинить Белой строгий допрос: почему она поклялась? До поездки в Кайриэн, она не знала, что у них с Ферой есть что-то общее. Очень жаль, что из ее ячейки больше никого не направили в Кайриэн, а она не подвергала сомнению полученные ею приказы, не больше, чем Феарил подвергал сомнению полученные от неё самой. - "Я думаю, что кое-кому в скором времени придется умереть". - Как только она решит кому. Феарил склонил голову в легком поклоне, и узы донесли всплеск удовольствия. Он любил убивать. - "А пока, ты будешь убивать каждого, кто посмеет угрожать Дракону Возрожденному. Каждого!" - Когда она сама была пленницей дикарей, на нее снизошло озарение. Дракон Возрожденный был обязан дожить до Тармон Гай'дон, иначе как Великий Повелитель смог бы нанести ему поражение?

ГЛАВА 25

КОГДА НОСИТЬ ДРАГОЦЕННОСТИ

     Перрин нетерпеливо шагал взад и вперед по разноцветному ковру, лежащему на полу шатра, чувствуя чувствуя себя неловко в кафтане из зеленого шелка, который он одевал довольно редко с тех пор, когда его сшили по приказу Фэйли. Она говорила, что расшитая серебром ткань очень идет его широким плечам, но широкий кожаный пояс на котором висел его топор был самым обыкновенным, как у обычного крестьянина, и только подчеркивал его глупые претензии быть кем-то большим, чем он был на самом деле. Время от времени он натягивал потуже свои перчатки или поглядывал на свой шикарный плащ, висевший наготове на спинке стула. Дважды он вынимал из рукава листок бумаги и, развернув его не останавливаясь, изучал наброски карты Мэйдена. Это было то место, в котором держали Фэйли.
     Джондин, Гет и Хью перехватили сбежавших жителей Мэйдена, но единственно полезной вещью, которой они добились, была эта карта, составить которую тоже оказалось не просто - беженцы не желали надолго останавл