Лорду Дракону, - с поклоном ответил Таим и зашагал
обратно к амбару.
     Только сейчас Ранд заметил, что Девы - Энайла, Сомара, Сулин, Джалани и
прочие  -  смотрят  на  него  озабоченно  и  участливо.  Они  принимали  как
неизбежность почти все, что он делал, все, от одной мысли  о чем всех, кроме
айильцев,  пробирала  дрожь,  все, сути  чего  они  совершенно не  понимали.
Принимали как данность и тревожились за него.
     - Ты не должен так утомляться, - тихонько промолвила Сомара.
     Ранд взглянул на нее, и женщина покраснела. Таим  уже отошел, но все же
эту реплику мог и  услышать. Нельзя  было  говорить с ним  в такой манере на
людях.
     Энайла тем временем вытащила из-за пояса шуфа и протянула Ранду.
     -  Солнце слишком  жаркое,-  пробормотала  она.-  Не ровен час,  голову
напечет.
     -  Ему нужна  жена, - заметила другая Дева, - а то  за ним и приглядеть
некому.
     Ранд  не мог определить, кому из них принадлежали  эти слова - подобные
разговоры  даже  Энайла с Сомарой вели только  у него  за спиной, - зато  он
прекрасно знал, кого они  имели в  виду, говоря о жене. Конечно же, Авиенду.
Да и то сказать, кто может  быть лучшей женой для  сына Девы, если не бывшая
Дева, отрекшаяся от копья, чтобы стать Хранительницей Мудрости?
     Подавив  вспышку гнева, он  обмотал  шуфа вокруг головы  и вынужден был
признать,  что  это  оказалось  как  нельзя кстати. Солнце  и  впрямь палило
нещадно, а серовато-коричневая ткань  удивительным образом отражала тепло. К
тому же повязку мгновенно увлажнил пот,  что тоже помогало  переносить зной.
Интересно,  подумал Ранд, знает ли Таим, каким образом Айз  Седай ухитряются
не позволять  ни  жаре,  ни  холоду касаться  их? Салдэйя  лежала далеко  на
севере, но этот человек, так же как и айильцы, почти не потел.
     - Чего я не  должен делать, - буркнул Ранд, - так это  торчать здесь  и
терять попусту время.
     - Терять время? - переспросила Джалани чересчур  невинным голоском. Она
перевязывала заново шуфа и на миг  обнажила голову,  показав почти  такие же
яркорыжие,  как у Энайлы, волосы. - Не может быть, чтобы Кар'а'карн напрасно
терял время. Я, помнится, както раз и  сама вспотела, так  же как он сейчас,
но мне пришлось бежать целый день, от восхода до заката.
     Девы покатились  со  смеху. Рыжеволосая, по меньшей  мере лет на десять
его старше,  Майра хлопнула  себя  по  бедру, златовласая Дезора уткнулась в
ладони, Лиа, чье лицо пересекал шрам, раскачивалась из стороны в  сторону, а
Сулин и вовсе сложилась пополам, держась за живот. Что ни говори,  а юмор  у
айильцев   какой-то  чудной.  В  преданиях  никогда  не  упоминалось,  чтобы
кто-нибудь вышучивал героев, и Ранд сомневался, чтобы короли разрешали своим
подданным эдак  прохаживаться  на  свой счет. Проблема отчасти заключалась в
том, что айильские вожди и даже вождь вождей Кар'а'карн не были королями.  В
известном  смысле они обладали  не  меньшей  властью,  но  любой айилец  мог
свободно  обратиться к вождю и высказать все, что у него на  уме. Но главным
было даже не это.
     Ранд вырос в Двуречье, и  воспитал его Тэм ал'Тор, жена которого. Кари,
умерла, когда мальчику  было всего  пять лет.  Но  настоящей  матерью  Ранда
являлась  Дева, родившая его на склоне  Драконовой  Горы и  умершая во время
родов,  а отцом - айильский клановый вождь. Несмотря на такое происхождение,
сам  Ранд  не  считал  себя  айильцем,  однако  в  нынешних  обстоятельствах
айильские обычаи касались его напрямую.  Он и ступить  не мог без оглядки на
эти  странные понятия. Девы Копья не  имели права выходить замуж. Если Дева,
зачавшая и выносившая ребенка, не желала отречься  от копья, она должна была
отдать  свое   дитя  Хранительницам  Мудрости.  Те   передавали  ребенка  на
воспитание другой женщине, причем,  кому именно, для родной матери  навсегда
оставалось тайной.  Лишь приемные мать и отец  знали, чье дитя  они  растят.
Айильское поверье гласило, что рожденному Девой во всем сопутствует удача, и
именно сыном Девы, взрощенным в мокрых землях, должен,  согласно Пророчеству
Руидина, быть Кар'а'карн.  Поэтому в глазах этих Дев Ранд ал'Тор, первый сын
Девы, ставший известным всем, как бы  воплощал  в себе детей Фар Дарайз Май,
детей, которых  матери никогда не видели. Большинство  из  них,  и  те,  кто
постарше,  как Сулин,  и  молодые,  вроде Джалани, приветствовали  Ранда как
давно  утраченного, а ныне вернувшегося брата. На людях  они  выказывали ему
почтение, подобающее  вождю,  но, оставаясь  наедине, держались  с ним как с
братом, причем зачастую как с младшим, что никак не было связано с возрастом
самих женщин. А мужчинам не особенно нравится, когда их ровесницы обращаются
с ними как с несмышленышами.
     - Значит, нам следует отправиться  туда, где  я  не буду так  потеть, -
промолвил Ранд, выдавив из себя ухмылку.
     В  конце  концов, Девы  имели  право на некоторую  фамильярность,  ведь
многие из них уже отдали за него свои жизни, а еще большему числу предстояло
погибнуть в ближайшем будущем.  Услышав слова Ранда, они  притихли,  готовые
следовать  за  Кар'а'карном, куда  он укажет, и  защищать его. Но он еще  не
решил,  куда именно  идти.  Башир  дожидался его  тщательно  спланированного
посещения, которое должно было выглядеть случайным, но если об этом прознала
Авиенда,  она наверняка тоже находится рядом с салдэйским лордом. А  ее Ранд
старался избегать, во всяком  случае, остерегался оставаться  с ней наедине.
Остерегался прежде всего потому, что ему хотелось остаться с ней наедине. Он
тщательно это скрывал, ибо, прознай Девы, что творится у  него в голове, они
бы ему и вовсе жизни не дали. Суть же заключалась в том, что он вынужден был
держаться  от  нее  подальше.  Ранд будто  распространял  вокруг себя недуг,
обрекавший  на  смерть всякого,  кто оказывался рядом.  Он  был  мишенью,  и
окружавшие его люди гибли один за другим. Скрепя сердце, кляня  себя за это,
он позволил гибнуть Девам, но они были воительницами, а Авиенда отреклась от
копья, чтобы стать Хранительницей Мудрости. Ранд и сам точно  не знал, какие
чувства  он к ней испытывает, но  в одном не сомневался:  погибни она, умрет
что-то и в  нем  самом.  Хорошо еще, сама девушка относилась к  нему  совсем
по-другому. Авиенда старалась не упускать его из виду, но причиной тому было
веление Хранительниц  Мудрости, поручивших ей надзирать за ним. Впрочем, она
и сама считала необходимым держать его под приглядом - ради Илэйн. Ни то, ни
другое  жизни Ранду не  облегчало. Однако он  быстро нашел  решение,  причем
достаточно  простое.  Баширу  придется  подождать, а он тем временем посетит
Вейрамона и избежит  таким образом встречи с  Авиендой. Конечно, это едва ли
можно счесть весомой причиной для принятия решения, но что остается мужчине,
если женщина не желает прислушаться к голосу рассудка? Возможно,  так  будет
лучше.  Те,  кому  следует,  все  равно прознают  о якобы  тайном  визите  к
Вейрамону,  причем сочтут, что выведали  тщательно оберегаемый  секрет. Ну а
встреча  с Баширом и салдэйцами  состоится ближе к  вечеру, отчего еще проще
будет счесть ее совершенно случайной. Вот уж воистину,  хитришь да  мудришь,
покуда сам себя не заморочишь. Все эти увертки  достойны кайриэнского лорда,
ведущего Игру Домов.
     Коснувшись  саидин.  Ранд открыл  врата. Светящаяся  щель  расширилась,
открыв взору внутреннее убранство полосатого шатра - просторного  и пустого,
если   не   считать  ковров,   вытканных   мозаичными  тайренскими  узорами.
Вероятность засады здесь была еще меньше,  чем  на ферме, но это не помешало
Энайле, Майре  и  прочим закрыть  лица вуалями  и  выпрыгнуть  наружу.  Ранд
помедлил и оглянулся.
     Кели  Гульдин понуро шагал  к фермерскому  дому,  а рядом,  ведя  двоих
ребятишек,  поспевала   жена.  Она  говорила  мужу  что-то  утешительное   и
поглаживала его по плечу, но  даже  на  таком  расстоянии Ранд  разглядел ее
сияющее лицо.  Не иначе  как Кели испытания  не прошел. Таим  стоял напротив
Джура Грейди,  и  оба не сводили глаз  с  трепетавшего язычка пламени.  Сора
Грейди  прижимала к  груди  сынишку.  На  мужа  она  не смотрела.  Взгляд ее
по-прежнему был устремлен на Ранда.
     Женский глаз ножа острее,  он  разит куда  больнее,  - гласила еще одна
двуреченская поговорка.
     Пройдя  сквозь врата. Ранд пропустил  следовавших за ним Дев и отпустил
Источник. Он делал то, что должен был делать.



        ГЛАВА 4. Чувство юмора

     В полутемной палатке было так жарко,  что Кэймлин, лежащий в восьмистах
милях  к  северу, мог показаться прохладным  местом, а уж когда Ранд откинул
полог,  то поневоле зажмурился - солнце  ударило в глаза, словно молотом  по
наковальне. Стоило порадоваться тому, что по подсказке Дев он надел шуфа.
     Над расцвеченным зелеными полосами шатром реял  Драконов стяг,  а рядом
развевалось темно-красное знамя с древним символом Айз Седай. Несчетные ряды
палаток  покрывали  выжженную,  вытоптанную  сапогами  и  конскими  копытами
равнину.  Высокие и  низкие,  конические  и приземистые,  они  были,  вернее
когда-то были,  по  большей  части  белыми,  но  ныне  белоснежная  парусина
выгорела,  запылилась  и  изрядно запачкалась. Немало  попадалось  и цветных
шатров,  над которыми  реяли ярко расцвеченные  знамена  лордов.  Здесь,  на
рубежах Тира, на краю Равнины Маредо,  собралось  огромное войско - тысячи и
тысячи  тирских  и  кайриэнских  солдат.  Айильцы разбивали  свои  лагеря  в
стороне, подальше  от жителей  мокрых  земель; айильских  палаток уже сейчас
было раз в пять больше, чем всех прочих, и с каждым днем прибывали все новые
воины.  Одного вида  такой армии  было достаточно, чтобы  иллианцев  проняла
дрожь - трудно представить себе нечто способное противостоять подобной силе.
     Энайла  и  другие  Девы  с  опущенными вуалями уже находились снаружи и
смешались с айильцами, охранявшими шатер. Одеты и вооружены  те были так же,
как Девы, но ростом и статью  превосходили их, как  львы леопардов.  Сегодня
стражу здесь несли  Ша'мад Конд -  Громоходцы, а командовал ими сам  Ройдан,
возглавлявший  это  сообщество  по  эту   сторону  Драконовой  Стены.  Честь
составить  личную  охрану Кар'а'карна принадлежала Девам  Копья, но и другие
воинские сообщества претендовали на право оберегать вождя вождей.
     Одна  деталь  в наряде некоторых  воинов отличала их  от  Дев. Примерно
половина из них  носила присобранную у висков темно-красную головную повязку
с  черно-белым  диском  над бровями  - древним символом Айз  Седай.  Впервые
подобные повязки появились  совсем недавно - всего несколько месяцев  назад.
Носившие  их называли себя  сисвай'аман,  что  на Древнем  Наречии  означало
"Копья  Дракона",  или,  точнее,  "Копья,  кои  принадлежат Дракону".  Ранду
становилось  не по  себе от одного вида подобных повязок и  от того, что они
означают, но поделать он ничего не  мог - когда он пытался заговорить на эту
тему с  айильцами, те  делали вид, будто  не понимают, о чем идет речь. Девы
таких повязок не носили, во всяком случае, при нем, но почему - ему так и не
удалось узнать.  Рассказывать  об этом они  не  желали, точно так  же, как и
мужчины.
     - Я вижу  тебя, Ранд  ал'Тор,  -  сказал  Ройдан. В некогда  золотистой
шевелюре  айильца  было  куда  больше  серебра,  чем  золота,  а  лицо воина
выглядело так,  будто его можно  было, а коли судить по рубцам да шрамам,  и
случалось  использовать вместо наковальни. В сравнении  с  такой физиономией
даже  его льдисто-голубые глаза казались мягкими и добрыми.  Он,  как и  все
айильцы, предпочитал не смотреть на меч Ранда. - Да обретешь ты прохладу.
     Это принятое  у айильцев приветствие было всего лишь данью обычаю.  Сам
Ройдан почти не потел, но жители Пустыни, где вечно печет солнце, а тенистое
дерево - диковина, почитали прохладу за наивысшее благо.
     - Я  вижу тебя, Ройдан, - отозвался Ранд в соответствии с обычаем. - Да
обретешь  ты  прохладу.  Скажи,  есть   здесь  поблизости  Благородный  Лорд
Вейрамон?
     -  Он  там. - Ройдан кивком  указал на расцвеченный  красными  полосами
павильон под темно-алой крышей. Вокруг него выстроилась вышколенная стража -
тайренские воины в полированных нагрудниках, надетых поверх черных с золотом
одеяний  Защитников  Твердыни.  Все  они  держали  копья  под  одним  строго
выверенным  углом.  Над головами караульных на горячем, словно исходящем  из
печи ветру реяли знамена - Три Полумесяца Тира,  белые  на ало-золотом фоне;
Восходящее    Солнце    Кайриэна,    разбрасывающее   золотистые   лучи   по
небесно-голубому полю, и между ними - Драконов стяг.
     -  Все вожди  из  мокрых  земель собрались там, -  промолвил  Ройдан и,
взглянув Ранду прямо  в глаза, добавил: - Бруана уже три дня не приглашали в
этот шатер. - Бруан являлся вождем Накай Айил, того самого клана, к которому
принадлежал и Ройдан. Вдобавок они оба происходили из  септа Соляная Залежь.
- И не  его одного. Ни Гана из Томанеле, ни Деарика из Рийн  - ни одного  из
клановых вождей.
     - Я  поговорю  с ними об  этом,- заверил его Ранд.-  Передай  Бруану  и
другим вождям, что я  здесь. Ройдан с весьма серьезным видом кивнул.  Искоса
поглядывая  на мужчин, Энайла  склонилась к  Джалани и  заговорила  шепотом,
который, впрочем, легко было расслышать шагов с десяти:
     - Знаешь,  почему  их прозвали Громоходцами? Да потому, что, даже когда
они стоят на месте, ты то и дело смотришь на небо, ожидая молнии.
     Девы зашлись от хохота.
     Молодой айильский  воин подпрыгнул выше головы Ранда, выбросив в воздух
обутую  в мягкий сапог ногу. Красивый  юноша,  если не считать пересекающего
лицо бледного  шрама  и  черной повязки,  прикрывающей выбитый глаз.  На его
голове тоже красовалась повязка Копья Дракона.
     - А вы знаете, почему Девы часто используют язык жестов? - выкрикнул он
в  полете, а приземлившись, скорчил рожу. Но не Девам - он обращался к своим
товарищам, делая вид, будто женщин поблизости  вовсе  нет. - Да  все потому,
что, даже когда у них во рту языки от трескотни отсохнут, прекратить болтать
им все едино невмоготу.
     Ша'мад Конд расхохотались, так же как и Девы.
     - Одни только Громоходцы и находят честь в  том,  чтобы охранять пустой
шатер, - промолвила  Энайла, с нарочито печальным видом покачивая головой. -
Небось, когда они просят вина, гай'шайн  приносят им пустые чаши, а они знай
себе пьют да пьянеют почище, чем мы - от оосквай.
     Громоходцы, по всей  видимости, сочли  шутку Энайлы  весьма удачной. Во
всяком случае, одноглазый воин не стал продолжать обмен остротами, он, как и
некоторые  другие, обернулся к Девам, поднял круглый, обтянутый бычьей кожей
щит и потряс копьем. Энайла удовлетворенно кивнула и последовала за Рандом.
     Ранд окинул взглядом раскинувшийся вокруг  военный лагерь, размышляя  о
странном  айильском остроумии.  В воздухе стоял  запах пекшегося на  угольях
хлеба, жарившегося  на вертелах мяса и булькавшей в подвешенных на  треногах
котлах похлебки.  Солдаты всегда  стремились  набить  животы  впрок,  ибо  в
походах  наесться  досыта  удается  нечасто.  К  ароматам готовящейся  снеди
примешивался сладковатый  запах сушеного бычьего навоза  - здесь, на Равнине
Маредо, это топливо было доступнее, чем хворост.
     То  тут,  то  там  сновали лучники,  арбалетчики и копейщики  в  обитых
стальными  пластинами  кожаных  безрукавках, но  знать -  и  кайриэнская,  и
тирская  презирала  пехоту,  а потому  на  виду  чаще  красовались всадники.
Тайренские дворяне носили ребристые, с ободками и гребнями шлемы, сверкающие
кирасы,  кафтаны  с  пышными  рукавами и  плащи цветов начальствовавших  над
отрядами  лордов.  Кайриэнцев  отличали  темные плащи, плоские нагрудники  и
шлемы,  напоминавшие колокола. У некоторых за спиной  красовались  флажки на
коротких  древках, именовавшиеся кон и служившие знаком,  отличающим мелкого
дворянина или офицера. Впрочем, в большинстве  случаев это было одно и то же
-  в  Кайриэне,  точно так  же, как  и в Тире, простолюдинам редко удавалось
выбиться  в  командиры.  Тирские  и  кайриэнские  воины  держались  порознь.
Сутулившиеся  в  седлах  всадники-Тайренцы  насмешливо  кривились  при  виде
низкорослых кайриэнцев,  которые,  в  свою  очередь, старались держаться как
можно прямее и  совершенно  не замечать тех.  Оба государства  враждовали  с
незапамятных  времен,  пока Ранд не объединил  бывших  противников под своей
властью.
     Старики и подростки с крепкими дубинками в руках расхаживали по лагерю,
выискивая крыс.  То один,  то другой оглушал  крысу  палкой и  подвешивал  к
поясу.  Большеносый  малый в заляпанной кожаной безрукавке  на голое тело, с
луком за  спиной и колчаном у пояса выложил на  стол перед одной  из палаток
связку нанизанных  на шнурок воронов и ворон, а взамен получил туго  набитый
кошель. Здесь, на юге, мало кто верил, что  Мурддраалы  используют воронов и
крыс  в   качестве  соглядатаев.  Да  что   там,  многие  сомневались   и  в
существовании самих Мурддраалов и троллоков,  но это не мешало им  ревностно
истреблять крыс да ворон. Ежели Лорду Дракону угодно очистить лагерь от этих
тварей,  почему  бы  и  не  услужить  ему, тем  паче что платит Лорд  Дракон
полновесным серебром.
     Ранда узнали,  и  послышались приветственные  возгласы.  Далеко не  все
знали его в лицо, но кто еще мог разгуливать по лагерю в сопровождении Дев и
с Драконовым скипетром в руке?
     - Да осияет Свет  Лорда Дракона! Да сопутствует  удача Лорду Дракону! -
доносилось со всех сторон.
     Возможно, многие кричали это от чистого сердца, хотя трудно понять, что
у  людей  на  душе,  когда  они  орут во всю  глотку. Впрочем,  другие  лишь
ошарашенно  таращились на  него,  а  то и поворачивали  коней да отъезжали в
сторонку. В конце концов, кто знает, что  взбредет в голову  Лорду Дракону -
вдруг  он  начнет метать молнии или заставит землю разверзнуться под ногами.
Всем ведь известно, что мужчины, направляющие Силу, рано или поздно сходят с
ума, а от сумасшедшего можно ожидать чего угодно. Что же касается Дев, то на
них настороженно  поглядывали все. Вид вооруженных  женщин сам  по  себе был
зрелищем  непривычным, к  тому  же  айильцев  считали  столь же  опасными  и
непредсказуемыми, как и безумцев.
     Несмотря на  шум, Ранд  слышал, как  переговаривались у  него за спиной
Девы.
     - У него отменное  чувство юмора,- сказала  Энайла.-  Кто-нибудь знает,
как его зовут?
     - Его зовут Лейран, - ответила Сомара. - Он из Косайда Чарин. Небось ты
оценила его чувство юмора потому, что он предпочел твою шутку своей. Но руки
у него, похоже, крепкие.
     Некоторые Девы захихикали.
     - Разве Энайла  не рассмешила тебя, Ранд  ал'Тор? -  спросила  шагавшая
рядом с ним Сулин. - Ты не смеялся. Ты вообще никогда не смеешься. Порой мне
кажется, что у тебя нет чувства юмора.
     Ранд  остановился как  вкопанный и обернулся  к ней, да так резко,  что
Девы потянулись к вуалям и принялись озираться по  сторонам  в поисках того,
что могло встревожить Кар'а'карна.
     Ранд прочистил горло.
     -  Как-то  раз  поутру  лучший  петух вспыльчивого, сварливого  старого
фермера по имени Хью взлетел на росшее рядом с прудом дерево и ни в какую не
хотел спускаться. Видя, что самому ему петуха не снять, Хью зашел к соседу У
илу и попросил того помочь. Эти двое между собой не  ладили,  но Уил  все же
согласился. Они направились к пруду и стали взбираться на дерево, причем Хью
полез первым.  Они надеялись спугнуть  петуха, но птица только перелетала  с
ветки на  ветку,  все выше  и выше.  Хью карабкался следом за петухом, а Уил
следом за Хью. Возле самой макушки ветка обломилась, и Хью шлепнулся прямо в
пруд,  разбрызгав воду и  тину.  Уил  поспешно  спустился  вниз  и с  берега
протянул Хью руку, но тот даже  не шевельнулся, хотя его затягивало в ил, да
так, что скоро из воды только нос торчал.  Хорошо, что один со