да прежде, чем эти твари
пожрут друг друга. Даже  если  Салдэйя будет потеряна, хотя  уступать ее так
просто он не собирался, оставались Шайнар, Арафел и  Кандор. Они колебались,
а значит,  оставалась  возможность  склонить чашу весов в свою сторону. Если
Маттин Стефанеос попытается скакать одновременно на двух лошадях, что вполне
в его  духе,  его тоже можно будет заставить сделать  выбор.  Да  и Алтару с
Муранди еще  имеется  возможность подтолкнуть  в нужном  направлении,  а  об
Андоре  позаботится  Карридин.  В  Тире агенты  Балвера  убедили Тедозиана и
Истанду присоединиться к Дарлину,  превратив  демонстративный  вызов в самый
настоящий  мятеж,  и глава  лазутчиков был уверен,  что в  Андоре и Кайриэне
можно добиться того  же. Еще месяц-другой,  и  из Тар Валона прибудет  Эамон
Валда. Тогда  почти вся мощь Чад  окажется сосредоточенной в  одном месте  и
сможет быть применена там, где принесет наибольшую пользу.
     Да, на  стороне  Найола  еще немало  сил. Ничто  пока не  устоялось,  и
требовалось ему лишь одно - время.
     Спохватившись  -  он  так и  держал цилиндрик  в руке,  - Найол  ногтем
большого  пальца  отколупнул печать и  бережно извлек туго свернутую  тонкую
бумажку.
     Балвер не сказал ни слова, но губы  его вновь скривились, и на сей  раз
не в улыбке. С Омерной он мирился, ибо считал его дураком и  сам предпочитал
оставаться в  тени,  но  не  любил,  когда  сведения  поступали к Найолу  из
источников, ему, Балверу, неизвестных.
     Листок был испещрен тончайшей  паучьей вязью - шифром, который мало кто
знал. В Амадиции с ним был знаком только Найол, зато он читал эту  тайнопись
так  же легко, как собственный почерк. Увидев подпись, он удивленно моргнул,
а содержание послания озадачило его еще больше.
     Варадин, торговец коврами, был одним  из лучших личных агентов Найола и
во время Волнений сослужил ему добрую службу, разъезжая со своим товаром  по
Алтаре,  Муранди и  Иллиану. Полученный  барыш  позволил  ему  стать богатым
купцом и поселиться  в Танчико. Он поставлял  лучшие ковры ко двору короля и
Панарха и был вхож в дома знатнейших лордов, где, разумеется, держал глаза и
уши открытыми. Найол считал  его погибшим в тамошней заварухе - уже год, как
от  него  не  поступало   донесений.   Однако,   пробежав  глазами   письмо,
Капитан-Командор  решил, что лучше  бы Варадин и вправду погиб. Нацарапанное
дрожащей рукой человека,  пребывающего на  грани безумия, оно было  путаным,
бессвязным и  содержало какой-то бред  о  невиданных  чудовищах,  на которых
разъезжают  верхом,  летающих тварях, посаженных на привязь  Айз Седай и еще
каких-то    Хаилине.   Последнее   слово   на   Древнем   Наречии   означало
"предвестники",  но Варадин  даже  не  пытался объяснить, почему  он так  их
боится и кто они вообще  такие. По всей видимости, ужасающая картина распада
родной страны вызвала у него горячку.
     Найол раздраженно скомкал бумажку и отбросил в сторону.
     - Мало того, что  мне  пришлось  выслушивать идиотскую болтовню Омерны,
так теперь еще и это! Что еще есть у тебя для меня, Балвер?
     Башир, думал Найол, Башир в Кэймлине.  Если он, чего доброго, возглавит
войско  ал'Тора,  дела  могут  обернуться   совсем  худо.  Этот   полководец
пользуется заслуженной славой. Что же, и ему кинжал в спину?
     Балвер не сводил глаз с лица своего начальника, но Найол знал:  если не
сжечь  крохотный  комочек  бумаги,  он  непременно окажется  в  руках  этого
проныры.
     -  Четыре  известия  могут представлять определенный  интерес,  милорд.
Начну  с наименее  важного. Слухи о встречах между  представителями огирских
стеддингов подтвердились.  И  встречи  эти проводятся  в  большой  спешке  -
конечно,  по  огирским понятиям. - Балвер не сказал, чему были посвящены эти
встречи,  да Найол и не спрашивал, прекрасно понимая, что попасть на встречу
огир для человека задача столь  же  невыполнимая, как  и завербовать огир  в
лазутчики. Легче  заставить солнце взойти на западе. - А еще в  южных портах
замечено необычное множество судов Морского Народа. Стоят, грузов не берут и
не отплывают.
     - Чего они ждут?
     Губы Балвера на миг поджались, словно кто-то потянул за веревочку:
     - Пока не знаю, милорд.
     Балвер очень не любил  признавать, что существуют секреты, в которые он
не смог проникнуть. Но любые попытки выведать что-нибудь о намерениях Ата'ан
Миэйр были обречены на провал, все одно что  пробовать выяснить, как Гильдия
Иллюминаторов устраивает свои фейерверки. Может  быть,  огир в  конце концов
сами расскажут, что обсуждают на своих собраниях?
     - Продолжай.
     - Новости средней важности, милорд, но я бы  назвал их... неожиданными.
Надежные источники  сообщают, что Ранд ал'Тор иногда  появляется в Кэймлине,
Тире и Кайриэне в один и тот же день.
     -  Надежные?  Безумные,  а  не надежные!  Скорее всего  колдуньи завели
двух-трех двойников ал'Тора,  чтобы морочить  головы  всем, кто  не  слишком
хорошо знает его в лицо. Вот тебе и объяснение.
     - Возможно, и так, милорд. Но мои источники надежны.
     Найол захлопнул кожаную папку, скрыв лицо ал'Тора.
     - А самые важные новости?
     -  Они  поступили одновременно из двух источников в  Алтаре -  надежных
источников, милорд.  Дело в  том, что,  по  утверждениям  салидарских ведьм,
Красные  Айя   подтолкнули   Логайна  к   тому,  чтобы   провозгласить  себя
Возрожденным Драконом.  По сути создали Лжедракона. Они  держат Логайна, или
человека,   которого  называют  Логайном,  в  Салидаре   и  показывают   его
приезжающим туда вельможам. Доказательств у меня пока нет,  но я подозреваю,
что  они  пересказывают  ту  же самую историю всякому правителю, с  каким им
удается связаться.
     Сдвинув брови, Найол молча смотрел на висящие  над его головой знамена.
Знамена его противников-чуть ли  не из  всех известных земель. Мало кому  из
врагов  удавалось одолеть Пейдрона Найола единожды, и ни одному - дважды. От
времени боевые стяги  поблекли и потускнели. Как и он сам. Однако он еще  не
настолько стар,  чтобы  не  увидеть конца  начатого им дела. Каждое из  этих
знамен  добыто в кровавой сече,  когда знаешь лишь то, что  происходит перед
твоими  глазами, а  победа или поражение зависит от  случая. Слишком памятна
была ему битва  при Мойзене, во время Волнений, когда из-за грубого просчета
свои  же  отряды  обрушились  друг  на  друга. Но  по  сравнению с  нынешней
обстановка,  сложившаяся тогда, казалась  простой  и ясной, словно солнечный
день.
     Неужели он  ошибся?  Неужели  в  Башне  действительно  возможен раскол?
Раздоры между Айя? Но из-за чего,  из-за ал'Тора? Если  ведьмы действительно
передрались, многие  Чада, пожалуй,  поддержат  предложение Карридина  одним
ударом покончить с Салидаром и уничтожить как можно больше  колдуний.  Таких
найдется  немало, людей, считающих,  что они  думают  о  завтрашнем дне,  но
никогда не пытающихся заглянуть вперед хотя  бы на  месяц,  не говоря  уже о
том, чтобы  на  год.  Взять,  к  примеру,  Валду, так  и  не  удосужившегося
добраться  до Амадора. Еще  пример -  Радам  Асунава,  Верховный  Инквизитор
Вопрошающих. Валда предпочитал использовать топор даже в тех случаях,  когда
уместнее был бы кинжал. Асунава считал необходимым вздернуть каждую женщину,
проведшую  хотя бы  одну  ночь в Башне, спалить  все книги,  в которых  есть
упоминание  о Единой  Силе  или  Айз  Седай, а  заодно и отменить  сами  эти
понятия.  Дальше  этого  Асунава не видел  и  никогда не  задумывался о том,
какова может быть цена осуществления его мечтаний.  Найол же работал слишком
давно, слишком  усердно  и слишком многое  поставил на карту для того, чтобы
позволить  всему миру  увидеть, как  Цитадель Света и Белая  Башня вступят в
открытую борьбу.
     По правде говоря, ошибался Найол или нет, особого значения не имело. Из
ошибок  тоже  можно  извлечь немалую пользу. Немного везения, и он расшатает
Белую Башню так, что  ее уже не восстановишь. Расколет на  черепки,  которые
нетрудно будет растолочь  в  пыль. И  вот  тогда, лишившись  своих колдуний,
заколеблется и ал'Тор. Дрогнет, но останется достаточно сильным,  чтобы быть
пугалом,  бодецом,  с помощью  которого  Найол сможет  подгонять  нерадивых.
Говоря им, нерадивым, правду. Почти одну правду.
     -  Раскол  в  Башне  -  это не выдумка, -  сказал  он, не сводя глаз со
знамен. - Черные Айя подняли голову.  Победившие укрепились в Тар Валоне,  а
побежденные укрылись в Салидаре  и зализывают раны. - Он взглянул на Балвера
и с трудом  сдержал улыбку. Услышав  подобное,  любой  другой из  Чад  Света
принялся  бы  протестовать, уверять, будто Черных Айя не существует  или что
все  ведьмы  до  единой  -  Приспешницы  Темного.  Любой,  даже  молоденький
новобранец, только не  Балвер. Он выслушал сказанное  с таким  видом, словно
слова Найола не являлись кощунственным отрицанием всего, во что свято верили
Чада. - Нам остается лишь решить, победили Черные или  проиграли. Я полагаю,
они взяли верх.  В глазах народа  подлинными  Айз Седай останутся те, в чьих
руках Башня.  Если в Башне заправляют Черные, значит,  все Айя так или иначе
связаны  с ними. А  раз ал'Тор  -  ставленник Башни,  стало  быть, он вассал
Черных  Айя. - Взяв  со  стола  кубок,  он  отпил  вина, но от  жары  это не
помогало. - Этим объясняется и  то, почему я до сих  пор  не выступил против
Салидара. - Через своих людей Найол распускал слухи,  будто  его промедление
имеет  вескую причину.  Он  один видел,  сколь  ужасна угроза,  исходящая от
Лжедракона,  и,  дабы  не  дробить  силы и  не  позволить  разрастись  этому
страшному  злу,  до поры  закрывал глаза  на собиравшихся у порога  Амадиции
ведьм. - Тамошние женщины,  они...  они поняли, сколь  глубоко пустили корни
Черные Айя, отвратились наконец  от  зла, в  котором  погрязли, и... - Найол
осекся, ибо  больше ничего толкового придумать не мог. Они ведь все, так или
иначе.  Приспешницы  Темного -  и  какое же зло могло их отвратить? Однако в
следующее мгновение неоконченную фразу подхватил Балвер:
     -  ...и   возможно,  они  решили  отдаться  на  милость  милорда.  Даже
обратились  к нему с  просьбой о защите. Они ведь потерпели поражение,  были
изгнаны,  а  теперь  опасаются, что  Победившие  сокрушат их окончательно. А
когда человек  падает в пропасть, он  ухватится и за  руку  злейшего  врага.
Может  быть... - Балвер задумчиво застучал костлявыми пальцами  по губам.  -
Может быть, они готовы  раскаяться в своих грехах и отречься от самого имени
Айз Седай?
     Найол  воззрился на  него. Он всегда подозревал, что грехи тарвалонских
ведьм относятся как раз к тем вещам, в которые Балвер не верил.
     - Это нелепо, - промолвил он. - Такого я мог  бы  ждать  разве  что  от
Омерны.
     Лицо секретаря осталось чопорно спокойным, но он нервно потер руки, как
делал всегда, когда чувствовал себя оскорбленным.
     -  А  что  мог  милорд от него услышать,  кроме  сплетен, которыми люди
тешатся на улицах  да за кружкой вина в тавернах? Над нелепицами там никогда
не  смеются, их слушают  и пересказывают.  И  в  первую очередь верят самому
невероятному, полагая, что выдумать такое никому не под силу.
     - Но как ты собираешься это преподнести? Нельзя допускать слухов, будто
Дети Света имеют дело с ведьмами.
     - Так  ведь это  же будут всего-навсего слухи, милорд.  - Взгляд Найола
посуровел, и Балвер развел руками: -  Как будет угодно милорду. Пересказывая
историю,  каждый приукрашивает ее по-своему, а потом  чем проще рассказ, тем
больше  надежды  на то,  что  суть  его  останется  неизменной.  Я предлагаю
распустить не один, а  сразу четыре  слуха, милорд. Первый - раскол в  Башне
вызван  восстанием Черных Айя. Второй - Черные  победили  и овладели Башней.
Третий -  Айз  Седай  в Салидаре  испугались  и,  осознав  свои прегрешения,
отреклись  от  самого  имени   Айз  Седай.  И  наконец,   четвертый  -   ища
покровительства и защиты,  они обратились к милорду. Для  большинства каждый
из  этих  слухов  будет  служить  убедительным   подтверждением  правдивости
остальных. - Балвер подергал отвороты кафтана и слегка улыбнулся
     - Хорошо,  Балвер,  так  тому  и быть.  - Найол  отпил  еще  вина. Жара
заставила его вспомнить о возрасте, казалось, она иссушает даже кости. Но он
все  равно  доживет  до   того  дня,  когда   Лжедракон  будет  повержен,  а
объединенный  мир  вступит  в Последнюю Битву. Пусть даже ему  не будет дано
возглавить  народы в Тармон Гай'дон, завершение своих трудов он увидит. Свет
дарует ему это. - А кроме  того, я хочу, чтобы Илэйн Траканд и ее брат Гавин
были  найдены  и доставлены сюда, в Амадицию.  Позаботься об этом. А  теперь
можешь идти.
     Однако Балвер замешкался:
     - Милорд знает, что я никогда не дерзал давать ему советы...
     - А сейчас решился? Ну и...
     -  Нажмите  на  Моргейз,  милорд.  Прошел  уже  месяц,  а  она  все еще
обдумывает ваше предложение. Она...
     -  Довольно,  Балвер.  -  Найол  вздохнул. Порой он  жалел,  что Балвер
родился в Амадиции, а не в Кайриэне и не впитал Игры Домов с молоком матери.
- Моргейз  с  каждым днем доверяет мне все больше и больше,  что  бы  она ни
думала. Согласись  она  немедленно, я, конечно же, был бы рад,  ведь тогда я
сегодня  же  смог  бы поднять  Андор против ал'Тора,  подкрепив  ее  решение
отрядом  Чад  Света.  Но, так или иначе, каждый день, пока она остается моей
гостьей, привязывает ее ко мне все сильнее. В конце концов окажется, что она
связана  со  мной  союзом просто-напросто потому, что так  считает  весь мир
Связана накрепко. И никто не сможет сказать, что я принудил ее  к этому. Вот
что   важно,   Балвер.  Разорвать   вынужденный  союз,  особенно  если  есть
доказательства  того, что он вынужденный, совсем нетрудно.  Иное дело - союз
добровольный. Поспешишь - людей насмешишь, Балвер.
     - Как будет угодно милорду.
     Найол махнул рукой, и секретарь с поклоном удалился.
     Балвер не понимал, что Моргейз  сильный противник. И если нажать на нее
слишком напористо,  она станет  сражаться, несмотря ни на что. Но опять  же,
если нажать с умом, то сражаться она будет с тем, кого сочтет врагом, и сама
не заметит,  как угодит в ловушку. Время поджимает, вот в чем беда - слишком
тяжел груз прожитых  лет, а  ему нужны считанные  месяцы Но  он все равно не
позволит спешке погубить все его замыслы.
     В стремительном полете  сокол ударил большую утку.  Облаком разлетелись
перья, и утка стала падать на землю. Сделав резкий вираж в безоблачном небе,
сокол  настиг  падавшую  добычу и крепко вцепился  в нее когтями. Утка  была
тяжела, но сокол изо всех сил пытался принести ее дожидавшимся внизу людям
     Моргейз  призадумалась,  не похожа  ли она сама, слишком  решительная и
гордая, чтобы признать  свою ношу непосильной, на этого сокола, и попыталась
ослабить  хватку  вцепившихся  в  поводья  рук.  На  смуглом  лице  королевы
выступали бусинки пота - белая широкополая шляпа с белыми же пышными перьями
от  безжалостного  солнца не спасала.  В  расшитом золотом  зеленом шелковом
наряде для верховой езды Моргейз не походила на пленницу. Обширный, поросший
пожухлой травой луг  был усеян  людьми, конными и пешими, хотя они далеко не
заполняли его. Музыканты в коротких голубых плащах с белым шитьем наигрывали
на флейтах,  биттернах  и  барабанах легкую,  под  стать  полуденному бокалу
охлажденного  вина,   мелодию.  Дюжина   сокольничих  в   длинных,   искусно
сработанных   кожаных   безрукавках   поверх  накрахмаленных   белых   рубах
поглаживали своих  птиц, сидевших на длинных, до  локтя,  кожаных рукавицах,
или  курили,  выдувая  на  них  голубоватый  дымок  из  коротеньких  трубок.
Обряженные  в яркие ливреи  слуги - их было вдвое больше, чем сокольничих, -
сновали туда-сюда,  разнося на золоченых  подносах фрукты и золотые  кубки с
вином. А вокруг луга, под самыми деревьями, с которых почти напрочь облетела
листва, расположились закованные в сверкающие кольчуги воины. Они находились
здесь, чтобы во время охоты обеспечить безопасность Моргейз и ее свиты.
     Так, во  всяком  случае,  официально объяснялось их  присутствие,  хотя
последователи  Пророка   обосновались  милях  в  двухстах  к   северу,  а  о
разбойниках  возле самого Амадора  вроде бы никто  не слышал. И хотя  вокруг
Моргейз  собралось  немало  наездниц  в  великолепных  шелковых нарядах  - в
широкополых  шляпках  со множеством перьев, длинные  локоны  завиты по  моде
амадицийского  двора,  -   подлинную   ее  свиту,  по  существу,  составляли
болтавшийся  в седле, словно  куль с  овсом, Базел  Гилл, натянувший обшитую
железными  пластинами кожаную безрукавку  поверх  красного  кафтана, который
королева подарила ему и велела носить, дабы его не затмевали разодетые в пух
и  прах  слуги,  да  еще  более  неуклюжий,  чувствовавший  себя  неловко  в
красно-белом  плаще пажа  Пайтр  Конел.  Знатные дамы  принадлежали ко двору
Айлрона и  "добровольно"  вызвались исполнить роль фрейлин  Моргейз. Бедняга
Гилл  ощупывал свой меч  и  растерянно  поглядывал  на охрану, состоявшую из
Белоплащников. Правда, сейчас, как и всегда, когда они  сопровождали Моргейз
из  Цитадели  Света, плащей  на них не  было.  И  они  не  столько  охраняли
королеву, сколько  стерегли  ее. Вздумай  она  отъехать слишком  далеко  или
надолго  скрыться из  виду, их  командир, суровый молодой  человек по  имени
Норовин, которому очень не нравилось скрывать  свою принадлежность  к  Чадам
Света, тут  же "предложит" ей вернуться в Амадор, -  разумеется,  по причине
слишком сильной жары или  изза неожиданного известия о  появлении поблизости
разбойников. С полусотней вооруженных латников особо не поспоришь,  тем паче
памятуя о необходимости сохранять  достоинство. Именно поэтому она запретила
Талланвору  сопровождать  ее в  подобных поездках. Юный глупец  чего доброго
вступится за честь  и права своей королевы, даже если ему придется сразиться
с  сотней  врагов. Все  свободное  время  он упражнялся  с мечом,  как будто
вознамерился прорубить для нее путь к свободе.
     Неожиданно  она  ощутила  на  лице  дуновение  и  поняла,  что  Лорэйн,
склонившись  в  седле, обмахивает ее  белым  кружевным  веером. С  лица этой
стройной темноглазой женщины не сходила жеманная улыбка.
     - Наверное, вашему  величеству было приятно  узнать о вступлении вашего
сына в ряды Чад Света. И о том, что он уже получил чин.
     -  Это  и не  диво, -  подхватила  Алталин, обмахивая веером пухленькое
личико. -  Сын ее  величества и должен возвышаться быстро, словно восходящее
солнце, во всем  своем великолепии. - Она расцвела от удовольствия, заслышав
гул голосов, выражавших одобрение ее неуклюжему каламбуру.
     Моргейз не изменилась в лице, что  далось ей с трудом. Новость, которую
вчера во  время как всегда неожиданного визита  преподнес ей Найол, потрясла
королеву.  Галад  стал  Белоплащником!   Правда,  по  уверениям  Найола,  он
находится  в полной  безопасности.  Но навестить мать не  может  - служебные
обязанности держат  его в отлучке. Однако он, конечно же, будет рядом с  ней
во время ее победоносного возвращения в Андор во главе войска Детей Света.
     Но  она-то  понимала,  что  в  действительности  Галад   не  в  большей
безопасности,  нежели  Илэйн  или Гавин. Вероятно, даже в меньшей.  Ниспошли
Свет, чтобы Илэйн  была в безопасности в  Белой Башне. О Свет, хоть бы Гавин
был жив! Найол уверял, что понятия не  имеет, где он, хотя точно  знает, что
не в Тар Валоне. Так или иначе, Галад  - это  нож, приставленный к ее горлу.
Найол, конечно  же, и словом не обмолвился  о  том, что в  любое время может
отдать приказ  и послать Галада на верную смерть, - знал, что она и  так это
понимает. Оставалось лишь надеяться, что он не догадывается, насколько дорог
ей Галад, не меньше, чем Илэйн или Гавин.
     - Я рада  за  него, если  он получил то, к чему стремился, - промолвил