и не начинался  буран, который вовсе останавливал армию.
Было  отчего  подумать о  трех непредсказуемых последствиях, и  последнее из
них, снег, очевидно, являлось самым неприятным.
     Когда   женщины   подошли   к   маленькой   залатаной  палатке,   пышно
именовавшейся Кабинетом  Амерлин, от одного  из высоких фургонов  отделилась
тень и у  Эгвейн перехватила  дыхание.  Приблизившись,  тень преобразилась в
женскую фигуру. Женщина откинула капюшон и тут же натянула обратно, но этого
оказалось достаточно, чтобы узнать черты Лиане.
     - Она будет нести караул  и оповестит нас,  если кто-нибудь появится, -
пояснила Суан.
     -  Хорошо, -  пробормотала  Эгвейн,  скрывая  досаду.  Отчего  Суан  не
предупредила ее заранее? А то ведь она чуть не испугалась, что наткнулась на
Романду или Лилейн.
     В  погруженном во тьму  Кабинете  Амерлин,  словно  тень  среди  теней,
терпеливо  дожидался  укутанный в  плащ лорд  Брин.  Обняв  Источник, Эгвейн
направила  Силу,  но не стала  зажигать  ни  лампу,  ни  свечи, а  сотворила
светящийся шар,  зависший  над  маленьким складным  столиком,  служившим  ей
письменным столом. Крохотный тусклый  шарик, такой, что  и  снаружи  вряд ли
заметят, и потушить  можно в мгновение ока. Она не могла допустить, чтобы ее
обнаружили.
     Бывали Амерлин, правившие твердой рукой, обладавшие не меньшей властью,
чем весь  Совет, вместе взятый,  но  бывали и другие, имевшие столь же  мало
влияния, как она сама, или даже меньше, хотя подобные, нечастые  случаи были
глубоко сокрыты в тайной истории Белой Башни. Некоторые растратили свою силу
по  мелочам,  утеряв   изначальное  могущество,   но  добиться  обратного  -
преодолеть слабость и  обрести реальную власть - за три с  лишним тысячи лет
удалось  лишь  очень и очень  немногим. Эгвейн хотелось знать, как  добились
этого Мириам  Копан  и горстка подобных  ей,  но если  кто-то  и  удосужился
сделать на сей счет записи, они были давно утрачены.
     Почтительно поклонившись,  Брин не  выказал ни  малейшего удивления  ее
предосторожностью.  Он знал, что, встречаясь  с ним тайно, она  подвергается
опасности. Сам облик этого крепкого, седого мужчины с грубоватым обветренным
лицом располагал  к  доверию, но Эгвейн  доверяла ему больше, чем многим, не
только поэтому. На его плечах красовался подбитый  куницей красный шерстяной
плащ  со знаком  Пламени  Тар  Валона,  преподнесенный  Советом,  однако  за
последние недели Брин не  меньше дюжины раз  дал понять, что  независимо  от
мнения Совета о  ней  -  а каково  это  мнение ему, отнюдь  не слепцу,  было
совершенно ясно! -  для него она Амерлин и он следует за нею. О, разумеется,
Брин никогда не высказывался прямо, но его  осторожные  намеки не  оставляли
сомнений. Рассчитывать на большее значило  бы ожидать слишком многого. Число
подводных течений  в лагере едва ли не  равнялось  числу  Айз  Седай, и иные
течения были достаточно сильны, что бы затянуть Брина в омут. А  заодно и ее
саму- проведай Совет об этой встрече.  Эгвейн полагалась на него  в  большей
степени, чем на  кого бы  то ни было,  кроме  Суан, Лиане, Илэйн  и  Найнив,
верила  ему, как ни  одной из сестер, принесших ей клятву, и хотела бы иметь
смелость верить еще больше. Сгусток белого света отбрасывал слабые, дрожащие
тени.
     - У вас новости, лорд Брин? - спросила  Эгвейн, снова подавляя надежду.
Его появление  посреди ночи  могло объясняться  дюжиной всевозможных причин,
чреватых ловушками и  капканами  новостей. Возможно, Ранд решил  добавить  к
Иллианской  короне  одну-две  новых,  или Шончан,  неведомо  каким  манером,
захватили  еще один город, или Отряд  Красной Руки неожиданно двинулся своей
дорогой, вместо того, чтобы следовать тенью за Айз Седай...
     -  К северу  от нас  стоит войско.  Мать, - спокойно  ответил Брин. Его
затянутые в кожаные  перчатки ладони покоились на  рукояти длинного меча.  -
Солдаты  по большей части  андорские, но к  ним присоединилось немалое число
мурандийцев.  Люди, посланные мною  в  дальнюю разведку, доставили  известие
меньше часа назад. Командует Пеливар, с  ним идет  Арателле. Они - Верховные
Опоры двух самых могущественных Домов Андора и  привели с собой другие Дома,
не меньше дюжины. Кажется, их  войско быстро  продвигается на юг. Если вы  -
чего  я  не  советую -  продолжите  путь в прежнем направлении  и с  прежней
скоростью, наши передовые отряды встретятся дня через два, в крайнем случае,
через три.
     Эгвейн  ухитрилась сохранить невозмутимый  вид,  не позволив облегчению
прорваться наружу. Случилось то, чего она  так хотела, на что так надеялась,
чего уже почти  отчаялась добиться. А вот Суан - как ни странно - охнула,  и
хотя тут же хлопнула себя рукой по губам, было уже поздно. Брин покосился на
нее, приподняв бровь. Впрочем, она немедленно приняла  подобающий Айз  Седай
невозмутимый  вид,  почти   заставлявший  забыть   о  ее  молодом  лице,   и
требовательно спросила:
     -  Неужели тебя мучает совесть и ты  не станешь  сражаться против своих
земляков -андорцев? А  ну  отвечай  - здесь я не  твоя прачка!  - Нет, в  ее
невозмутимости определенно имелась трещина.
     - Как  прикажешь, Суан Седай.  - В тоне  Брина  не  было  и  намека  на
насмешку,   но  Суан  закусила  губу.  Напускная  холодность  испарялась   с
поразительной быстротой. Брин поклонился ей - не  слишком  низко, но  вполне
учтиво - и спокойно сказал: - Разумеется,  я буду сражаться с теми, на  кого
укажет  Мать. Даже здесь  Брин не мог  позволить себе большей откровенности.
Имея дело с Айз Седай, он выучился осторожности. Так же, как и Эгвейн. Порой
ей казалось, что осторожность стала ее второй натурой.
     - А  если  мы  не  продолжим  путь?  -  спросила  она.  Все возможности
обсуждались ею с Суан и, иногда, с  Лиане несчетное число раз, но  девушка и
сейчас продолжала тщательно продумывать каждый шаг, как на скользкой ледяной
дорожке. - Если мы остановимся здесь?
     -  Коль  скоро вы найдете способ обойтись  без боя,  это  будет  верным
решением, -  без промедления отвечал Брин. - Но имейте  в виду, скорее всего
уже завтра они  выйдут  на позицию, прекрасно  подходящую  для обороны. Один
фланг  прикроет река  Арман,  другой -  большое торфяное  болото,  а впереди
окажется  множество ручьев и  прудов, что затруднит лобовую  атаку.  Пеливар
остановится  там и  будет выжидать:  он свое дело знает. Случись переговоры,
Арателле  скажет  свое слово,  но копья и мечи она  оставит  на  него. Мы не
сможем добраться туда раньше  него, да  и  в любом случае ту позицию  удобно
защищать с севера, а не  с юга.  Если вы намерены дать бой, советую оседлать
тот кряж, который мы пересекли два дня  назад. Выступив  сегодня на восходе,
мы  окажемся там  гораздо раньше, чем он.  Тогда  Пеливар  дважды  подумает,
прежде чем напасть на нас, даже имей он в три раза больше солдат.
     Шевеля полузамерзшими  пальцами  ног, Эгвейн досадливо  вздохнула. Есть
разница между тем, чтобы не позволять холоду касаться тебя, и тем, чтобы его
не  чувствовать.  Но она  не  могла позволить  себе  отвлекаться  на  холод;
следовало сосредоточиться на другом.
     - А пойдут ли они на  переговоры, представься такой случай? - прозвучал
осторожный вопрос.
     - Скорее всего, да. Мать. Мурандийцы почти не в счет,  они прибились  к
войску, решив использовать сложившиеся обстоятельства в своих интересах. Под
моим началом  тоже немало  выходцев из Муранди. Пеливар и Арателле - вот кто
принимает решения.  А их  цель - тут я готов биться об заклад - не допустить
вашу  армию в Андор.  Но... - Брин угрюмо покачал головой, - если  придется,
они  будут драться, даже зная,  что столкнутся не только с солдатами, но и с
Айз  Седай.  Думаю, они  слышали те же рассказы,  что и  мы.  - о той битве,
случившейся где-то на востоке.
     -   Рыбий   потрох!  -  проворчала  Суан,   которой  явно   недоставало
самообладания. - Недопеченные слухи  и  сырые сплетни еще не доказательство,
что там вообще была какая-то битва. А если и была, то даже такой простофиля,
как ты, должен знать, что сестры никогда не  позволили бы себе принять в ней
участие! - Да, этот мужчина явно выводил Суан из себя.
     Сам  Брин,  как  ни  странно,  лишь  улыбнулся.  Впрочем, он  частенько
поступал так, когда Суан выказывала свой  норов. При других обстоятельствах,
будь на его месте кто-нибудь другой, Эгвейн назвала бы эту улыбку нежной.
     -  Для нас  было бы лучше,  чтоб они этим слухам верили, - мягко сказал
военачальник, и  лицо  Суан  потемнело.  Можно было  подумать,  она услышала
страшное  оскорбление.  Эгвейн не  могла  понять, почему каждое слово  Брина
действует на эту обычно уравновешенную, разумную женщину, как красная тряпка
на быка, но разбираться не имела времени.
     - Суан, я вижу кто-то забыл унести отсюда вино с пряностями.  При такой
погоде оно не могло скиснуть. Пожалуйста, подогрей его для нас.
     Вовсе  не  хотелось  унижать Суан  в  присутствии  Брина,  но ее  нужно
привести в чувство, и  такой способ казался наиболее приемлемым. К тому же и
впрямь не следовало оставлять серебряный кувшин на столе.
     Суан  не  повела  и бровью, но ее взгляд - только  на  миг!  - сделался
таким, что было решительно невозможно представить себе эту женщину стирающей
мужское белье. Не  проронив  ни слова, она направила Силу,  слегка подогрела
вино в серебряном кувшине  и, наполнив два гладких серебряных кубка, вручила
один Эгвейн. А другой оставила себе,  предоставив лорду Брину наливать  вино
самому.
     Согревая о кубок застывшие пальцы, Эгвейн погасила вспышку раздражения.
Может быть, Суан просто никак  не может прийти в  себя  после  гибели своего
Стража? Она ведь и сейчас то и дело плачет  без всякой видимой причины, хотя
и пытается это скрывать. Так или иначе, переживания Суан следовало выбросить
из головы. По сравнению с тем, что решалось  сейчас, чувства  одной  женщины
все равно что муравейник рядом с горой.
     -  Если  удастся,  я хотела  бы избежать битвы,  лорд  Брин,  - сказала
Эгвейн. -  Армия  собрана  против Тар Валона, а  не для того,  чтобы воевать
здесь.  Пошлите  гонцов,  пусть  как  можно  скорее  устроят  встречу  между
Престолом Амерлин, лордом Пеливаром, леди Арателле и всеми прочими, кому, по
вашему  мнению,  надлежит  на ней присутствовать.  Но не здесь.  Наш  драный
лагерь не производит должного  впечатления. Повторяю: как можно скорее. Если
получится - хоть завтра: я не имею ничего против.
     - Так  быстро мне не успеть. Мать, -  спокойно отозвался  Брин. -  Даже
если я отправлю гонцов сразу по возвращении в свой лагерь, сомневаюсь, чтобы
они вернулись с ответом раньше завтрашнего вечера.
     - Тогда возвращайтесь поскорее.  - Холод пробирал Эгвейн до  костей, но
голос  ее звучал ровно. - И  еще  одно. Я хочу,  чтобы  вы, насколько  будет
возможно, сохраняли и намеченную встречу, и само появление андорского войска
в тайне от Совета.
     На  сей раз она просила его  пойти на  поистине чудовищный  риск. Гарет
Брин слыл одним из лучших ныне живущих полководцев, но Совет раздражало, что
он командовал армией, не подлаживаясь  под Восседающих. Поначалу они терпели
его, ибо имя славного военачальника способствовало набору солдат, но теперь,
когда  армия   выросла   до  тридцати   тысяч   человек  и  люди  продолжали
присоединяться к  ней даже после того как  начались  снегопады, многие стали
подумывать, а нужен ли им  лорд Брин и  дальше? Не говоря уж  о тех, которые
считали  его  ненужным  с  самого начала. И  возникни  у  Совета  повод  для
вмешательства, Брин не отделался бы отстранением от командования. Его вполне
могли отдать  в руки палача  по  обвинению  в  измене. Он не  стал  задавать
вопросов. Возможно, потому, что  не рассчитывал услышать ответы. Или потому,
что думал, будто уже знает ответы.
     - Не  скажу, что  мои солдаты очень много общаются с  людьми  из вашего
лагеря, но про армию Пеливара знает  уже немало народу и это вряд ли удастся
долго хранить в секрете. Однако сделаю что смогу.
     Так просто. А  ведь она только что сделала первый шаг по тропе, которая
приведет ее на Престол Амерлин в Тар  Валон,  если не превратит в бесправную
куклу  в  руках Совета,  говорящую  лишь  то,  что сочтут нужным Романда или
Лилейн.  В  столь  важный,  переломный момент  должны  были грянуть трубы, а
небеса -  разразиться громом. В легендах  всегда бывало именно  так.  Эгвейн
затушила  световой шар, но, когда Брин повернулся к выходу,  поймала  его за
руку,  словно  схватилась  за  спрятанный  под  рукавом  толстый  и  твердый
древесный сук.
     - Вот еще что. Едва  ли вы хотите, чтобы осаду Тар Валона начала армия,
измотанная  долгими переходами.  Наверное, солдатам нужно отдохнуть. Сколько
надо времени?
     Впервые  он  ответил не сразу, и  Эгвейн пожалела, что  затушила  свет.
Кажется, Брин хмурился.
     - Даже  если не принимать во внимание лазутчиков и соглядатаев Башни, -
медленно произнес он, - вести о продвижении армии летят быстрее птиц. Ко дню
нашего прибытия Элайда  подготовит  встречу.  Вы  знаете,  что она увеличила
численность Гвардии  Башни?  Примерно до пятидесяти  тысяч человек. Но месяц
отдыха  нам  бы  не повредил.  На худой конец, сойдет и  дней десять, однако
лучше бы месяц.
     Вроде бы случайный вопрос о Гвардии Башни несколько задел ее, напомнив,
что Совет и Айя сообщают ей лишь то, что находят нужным, и Брин это знает.
     -  Думаю, вы  правы, -  промолвила  она, стараясь, чтобы  голос  звучал
бесстрастно. - У стен Тар Валона времени на отдых не будет. А сейчас пошлите
гонцами  самых   быстрых  всадников.   Как   по-вашему,  там   не  возникнет
затруднений?  Пеливар  с Арателле выслушают их? - Ей не удалось скрыть нотку
беспокойства,  слишком  уж  многое  стояло на  кону.  Если  сейчас  придется
сражаться, это разрушит не только ее планы.
     Тон Брина ни чуточки не  изменился, но как-то получилось, что его голос
зазвучал успокаивающе:
     - Пока достаточно светло, чтобы увидеть белые перья. Они признают  знак
перемирия, и выслушают гонцов. Пожалуй, мне пора идти. Мать. Путь неблизкий,
и скачка предстоит долгая, даже для всадников с запасными лошадьми.
     Как  только  за  ним  опустился  полог,  Эгвейн  тяжело  вздохнула.  Ей
казалось,  что  вот-вот  вернется  мучительная головная  боль.  Обычно после
встреч  с  Брином  она  чувствовала  облегчение,  как  бы  проникалась   его
уверенностью. Сегодня ей пришлось манипулировать им, и она знала, что это от
него  не укрылось. Для мужчины он был очень  наблюдателен. Но позволить себе
большую откровенность Эгвейн не могла - слишком велик риск. Во всяком случае
до тех пор, пока Брин не объявил о своей преданности, может быть, не  принес
клятву  верности,  как Мирелле  и прочие. Приди ему в  голову, что она хочет
использовать людей  и бросить  их на произвол судьбы, пары сказанных им слов
будет достаточно,  чтобы передать ее  во власть Совета, связанной по рукам и
ногам, как поросенок  на блюде. Эгвейн  отпила большой глоток, чувствуя, как
тепло пряного вина растекается по жилам.
     - Для нас лучше, чтобы они верили этим слухам,  - пробормотала она. - А
еще лучше, чтобы эти слухи содержали хоть малую долю правды. Даже  если  мне
не удастся ничего другого, Суан, я надеюсь, что смогу освободить нас от Трех
Обетов.
     - Нет!  - воскликнула Суан,  и в  голосе ее  звучало потрясение. - Даже
попытка  сделать это крайне опасна,  а если ты преуспеешь... Упаси нас Свет,
если ты преуспеешь, то погубишь Белую Башню.
     - О чем ты толкуешь, Суан? - откликнулась Эгвейн. - Я пытаюсь следовать
Обетам, хоть и не приносила их, но Обеты никак не помогут нам против Шончан.
Если сестры не могут сражаться прежде, чем возникнет явная  угроза их жизни,
нас перебьют или посадят на поводки - это лишь вопрос времени!
     На миг она почувствовала на шее холодок аидам, превращающего  в  собаку
на  привязи.  Выдрессированную, беспрекословно повинующуюся собаку.  Девушку
пробрала  дрожь, и она порадовалась, что в палатке  темно.  Тени  скрывали и
лицо Суан. Та, кажется, открыла рот, но Эгвейн не дала ей вставить и слова.
     - Кто бы об этом говорил,  но только не ты,  Суан!  - сердито  выпалила
девушка, скрывая  за гневом свой страх.  Никогда больше никто не наденет  на
нее  ошейник. - Сама-то, освободившись от  Трех Обетов, не упустила ни одной
возможности.  И  правильно сделала.  Не  лги  ты напропалую,  мы до  сих пор
торчали  бы  в Салидаре и  толкли  воду в ступе. Все, и  ты в том числе. Без
твоей лжи насчет Логайна и Красных меня в жизни не провозгласили бы Амерлин!
Элайда получила бы  возможность править  без помех, и уже через год никто бы
не вспомнил,  что она незаконно захватила Престол Амерлин. И  вот  она точно
погубила  бы  Башню,  будь уверена. Разве ты  не понимаешь, как она с Рандом
поступила?  Я не  удивлюсь.  вздумай  она  похитить  его даже  сейчас.  А не
похитить, так  устроить  еще  какую-нибудь пакость. Скорее всего,  Айз Седай
сражались  бы теперь с Аша'манами,  и это при  том, что Тармон Гай'дон не за
горами!
     -  Я лгала, когда  ложь  казалась целесообразной, -  вздохнула Суан,  -
когда она была  необходима. - Плечи ее поникли, слова звучали, как признание
в   преступлении,  в   котором  страшно  сознаваться   даже  себе  самой.  -
Действительно  лгала,  почти  всем.  Кроме тебя.  Но не  думай, будто мне не
приходило в голову попытаться ложью подтолкнуть тебя к решению или отвратить
от него.  И  удержала меня вовсе не боязнь лишиться твоего доверия. - Даже в
темноте было видно,  как она  умоляюще  простерла руки. - Свету ведомо,  как
много значит для меня твоя дружба, но главная причина не в этом. И не в том,
что, обнаружив  обман,  ты  содрала бы с меня  шкуру.  Просто я  знала,  что
полностью потеряю  себя,  если не стану  придерживаться Обетов. Поэтому я не
лгу ни тебе,  ни Гарету Брину,  чего  бы  мне  то ни стоило. И при первой же
возможности. Мать, я снова принесу Обеты на Клятвенном Жезле.
     - Почему? - тихо спросила Эгвейн. Значит, Суан подумывала о возможности
лгать и  ей. За это и вправду стоило содрать шкуру, но гнев куда-то исчез. -
Обычно  я  не  прощаю  лжи,  Суан.  Лишь  тогда,  когда  это  на  самом деле
необходимо. - Она вспомнила время, проведенное среди Айил, и  добавила: - Во
всяком  случае,   когда  ты  готова  за  это   платить.  Я  видела   сестер,
поплатившихся за куда меньшее. Но ты, Суан,  одна из первых Айз Седай нового
сорта.  Свободная,  ничем не связанная. Я верю, когда  ты говоришь,  что  не
лгала мне. - И лорду  Брину, - промелькнула быстрая мысль. Странно, при  чем
здесь Брин? - Почему же ты отказываешься от свободы?
     - Отказываюсь? - рассмеялась Суан. - Я ни от чего не отказываюсь! - Она
выпрямила спину,  голос обрел силу и  страстность. - Именно Обеты делают нас
чем-то  большим, чем группа  женщин, вмешивающихся в  дела  мира.  Или  семь
групп. Или пятьдесят. Обеты - нить веры, связующая  воедино всех  сестер,  и
живущих, и умерших, начиная  с  первой,  возложившей руки на Жезл. Они, а не
саидар,  делают нас Айз Седай.  Направлять способна и любая из  дичков. Люди
могут  рассматривать  сказанное нами как угодно, но услышав от  сестры: "Это
так",  каждый  знает,  что услышал  правду,  и верит  услышанному. Благодаря
Обетам ни  одна  королева не боится, что сестры произведут опустошение  в ее
городах. Худший  из.  негодяев знает, что может не опасаться за  свою жизнь,
пока сам  не  посягнул  на жизнь сестры. О да,  Белоплащники  считают  Обеты
ложью, а кое у кого странные  представления о том, что они за собой  влекут,
но в мире найдется немного мест, куда  не смогла бы  явиться Айз Седай и где
бы ее не выслушали  благодаря Обетам. Три Обета - сама суть принадлежности к
Айз Седай, следовать им - это и значит быть Айз Седай. Выброси их в мусорную
кучу, и  останется лишь песок, смываемый  приливом. Отказываюсь? Нет, я хочу
обрести себя!
     - А Шончан?