аряд для  верховой
езды с чрезмерно низким вырезом; длинные, пышные волосы обрамляли прекрасное
лицо  с   огромными  зелеными  глазами.  Такая  красавица   не  оставила  бы
равнодушным ни одного мужчину. Но Делана уставилась на нее вовсе не поэтому.
Руки незваной гостьи свободно висели по  бокам, а вот пальцы были сложены  в
особую комбинацию  -  большой просунут  между указательным и  средним. Знак,
ведомый лишь немногим  из тех, кто  носит шаль. Однако  эта женщина - Делана
находилась достаточно близко к ней, чтобы судить с уверенностью, - вообще не
обладала способностью направлять Силу.
     -   Да,  припоминаю,  -   сказала  Делана,  -  кажется,  мы  и  вправду
встречались. Ступай, дитя, и постарайся усвоить разницу между предположением
и вопросом.
     Люсильда присела в  реверансе, столь быстром и  глубоком, что чуть  пол
носом не  клюнула. В  других обстоятельствах  Делана проводила бы ее тяжелым
вздохом: не умела она ладить с послушницами, а почему - и сама не знала.
     Едва послушница покинула комнату,  как Халима без приглашения уселась в
кресло, где  недавно сидела Суан, закинула ногу на ногу и,  взяв  со столика
чашку со все еще теплым чаем, отпила  глоточек. Поверх чашки она поглядывала
на Делану.
     Та впилась в нее суровым взглядом.
     - Кем  ты  себя вообразила, женщина? Сколь  бы высокое положение  ты ни
занимала,  нет и не может быть никого выше Айз Седай. Где ты выучилась этому
знаку?
     Заговорила  Делана лишь  потому,  что ее взгляд, - возможно,  впервые в
жизни, - не возымел ни малейшего воздействия.
     Халима одарила ее насмешливой улыбкой:
     - Ты на самом деле думаешь, что  тайны,  скажем так... более темных Айя
такой уж секрет? Что  же до высокого положения, то ты  прекрасно знаешь, что
должна  будешь   повиноваться  и   последнему   нищему,   коли   он   подаст
соответствующий знак. Ну а моя история заключается в том, что я сопровождала
в  пути некую  Кабриану  Мекандес,  Голубую сестру.  К  сожалению,  Кабриана
неудачно упала  с лошади, разбилась и умерла. Страж ее от горя перестал есть
и вскорости последовал за ней. - Халима улыбнулась. - Перед тем как Кабриана
умерла, мы с ней о многом беседовали.  Она рассказала мне о Салидаре. И  еще
много интересного,  например, что ей удалось разузнать о планах Белой Башни,
касающихся вас. И Возрожденного Дракона.
     Еще раз обнажив белоснежные зубы в ослепительной улыбке, Халима бросила
на собеседницу пристальный взгляд, словно оценивая, смогла ли та уследить за
ходом ее мысли, и вернулась к своему чаю.
     Делана была  не  из  тех, кто легко  сдается.  Ей доводилось  вынуждать
королей заключать мир, к которому они вовсе  не стремились, силой заставлять
королев  подписывать  совсем  не нравившиеся им  соглашения. Что  верно,  то
верно,  она исполняла бы повеления помянутого Халимой нищего, яви он  нужные
знаки и произнеси нужные слова Но поданный Халимой знак означал,  что Халима
- Черная сестра. А она таковой быть  не могла. Вероятно, эта  женщина решила
похвастаться запретным  знанием и  к  тому же  сочла  такой способ  наиболее
подходящим, чтобы  заставить Делану выслушать ее рассказ.  Делане эта Халима
определенно не нравилась.
     -  Как я  понимаю, требуется, чтобы  я  убедила Совет  выслушать тебя и
поверить в правдивость твоего рассказа, - грубовато сказала Делана. - Ну что
ж, первое  не так уж сложно.  Второе  тоже, если  ты действительно  знаешь о
Кабриане достаточно,  чтобы твоя история  выглядела  достоверно.  Тут я тебе
ничем  помочь не смогу - мне с ней всего-то пару раз доводилось встречаться.
Но  полагаю, у нее нет возможности  нежданно  объявиться и  подпортить  твое
выступление.
     - Ни малейшей. - На лице Халимы появилась все та же насмешливая улыбка.
-  И если потребуется, я смогу  пересказать всю жизнь Кабрианы. Я знаю о ней
больше, чем знала она сама.
     Делана  только кивнула. Смерть сестры всегда  заслуживает сожаления, но
что сделано, то сделано.
     - В таком случае трудностей не возникнет. Совет примет тебя как гостью,
и, по моей просьбе, тебя непременно выслушают.
     - Гостья - не совсем то,  что я имела в виду. Мне требуется нечто более
постоянное. Пожалуй,  должность  твоего писца или  что-то  в этом  роде. Мне
необходимо проследить, чтобы  этим вашим Советом руководили должным образом.
И я собираюсь не только  рассказать им  о Кабриане,  но и  время от  времени
давать указания тебе.
     - А теперь послушай меня! Я... Халима оборвала ее, не повышая голоса:
     - Послушай лучше меня. Мне позволено назвать тебе имя, которым я  порой
пользуюсь. Аран'гар.
     Делана тяжело откинулась назад. Это имя упоминали в ее снах. Впервые за
долгие годы Делане Мосалэйн стало по-настоящему страшно.



        ГЛАВА 31. Красный воск

     Когда  Эамон Валда проезжал по запруженным народом улицам Амадора, стук
копыт  его  вороного коня  заглушался уличным шумом и  гамом.  Валда истекал
потом, тем паче что был закован в безупречно отполированные латы, а со спины
его на круп могучего скакуна свисал белоснежный плащ. Правда, броню покрывал
слой  пыли,  но оно и не диво после долгой дороги. Он  старался  не обращать
внимания  на  грязных,  оборванных   мужчин,  женщин  и  особенно  детей,  с
потерянным видом бесцельно слонявшихся по городу.
     Даже здесь. Они  были даже здесь. Впервые  в  жизни  лицезрение могучих
каменных  стен и  башен  Цитадели Света  с реявшими над ними знаменами, этой
неприступной   твердыни,    служившей   единственным   оплотом    истины   и
справедливости, не  подняло его дух. Спешившись на  главном дворе, он бросил
поводья подбежавшему  Чаду  и  принялся наставлять того, как  позаботиться о
коне. Конечно же, конюх и без него знал, что следует делать, и брюзжал Валда
исключительно из-за скверного настроения. Повсюду сновали облаченные в белые
плащи люди  - несмотря  на жару,  они выглядели  энергичными  и деятельными.
Хотелось верить, что это не видимость, а истинное рвение.
     Молодой  Дэйн  Борнхальд  торопливо  пересек  двор  и  прижал  кулак  к
обтянутой кольчугой груди в бравом военном приветствии.
     - Свет да осияет вас, милорд Капитан. Хорошо ли доехали от Тар Валона?
     Глаза молодого  офицера  были  налиты кровью, и от него  разило бренди.
Валда поморщился - пьянству, а уж тем паче с утра, не могло быть оправдания.
     - Во всяком случае быстро, - проворчал Валда,  стягивая латные рукавицы
и затыкая  их  за пояс, на котором висел меч.Нет,  то было  не  бренди, хотя
Валда  готов  был  биться  об заклад,  что парень пьян.  А  на  путешествие,
учитывая  немалое  расстояние,  и впрямь  ушло  не  так  уж  много  времени.
Лорд-Капитан  даже  решил наградить  своих  солдат и,  после  того  как  они
разобьют  лагерь,  разрешить  им провести  ночь в городе.  Сам  марш  прошел
удачно, неудачным и даже вредным Эдмон  Валда находил  приказ, во исполнение
которого его легиону пришлось проделать этот путь. Приказ вернуться в Амадор
в тот самый момент, когда Башня раскололась и достаточно одного решительного
удара,  чтобы  обрушить  ее  и  навсегда  погрести  проклятых  колдуний  под
обломками. Марш получился запоминающимся, тем  паче что каждый день приносил
все худшие и  худшие новости. Ранд ал'Тор укрепился в Кэймлине. Для Валды не
имело  значения, кто он: истинный Дракон или Лжедракон. Этот человек обладал
способностью направлять  Силу, а всякий, кто  этим  занимается, - Приспешник
Темного, и никак  иначе. В Алтаре его приверженцы, так называемые  Принявшие
Дракона, прямо-таки  кишмя  кишели,  а Гэалдан наводнило  скопище мерзавцев,
следовавших за каким-то Пророком. Они объявились и в самой Амадиции.
     Правда,  ему  удалось несколько поуменьшить  численность этого отребья.
Задача была не столь уж простой: нелегко сражаться с противником, который не
принимает  боя  лицом к  лицу, а  при  первой угрозе  рассеивается,  пытаясь
раствориться,  затеряться  среди этих омерзительных  беженцев  и  еще  более
отвратительных безмозглых бродяг, вбивших себе в голову,  будто ал'Тор будет
теперь  устанавливать свои порядки.  Но Валда нашел  решение, хотя оно и  не
вполне  его устраивало. Путь  следования  его  легиона  был  отмечен  горами
трупов, над которыми кружили стаи ленивых, обожравшихся стервятников. Раз уж
не  было  никакой возможности  отличить  последователей  Пророка  от обычных
бездельников, одних  никчемных негодяев от других, приходилось убивать всех,
кто  попадался  на  пути. Невелика  беда  - добрые люди  сидят  дома,  а  не
болтаются  по проезжим  дорогам. Так  или  иначе.  Творец отличит грешных от
праведных.
     - В городе болтают, будто здесь находится Моргейз, - сказал Валда.
     Он не  верил этому слуху, ибо в Андоре только и говорили,  что о смерти
своей королевы, и потому немало удивился, когда Дэйн кивнул.
     Однако  когда  молодой  человек  принялся  расписывать роскошные  покои
Моргейз, ее  блестящие  выезды  и  охоты и уверять,  будто она в  любой день
готова подписать соглашение с Чадами Света, удивление сменилось отвращением.
Не скрывая своих чувств, Валда сердито нахмурился. Впрочем, от Найола ничего
другого ждать  и  не приходилось. Когда-то этот человек  был великим воином,
одним из лучших полководцев, но ныне постарел и стал слишком мягкосердечным.
Валда  понял  это,  как  только  приказ  Найола достиг  Тар  Валона.  Найолу
следовало выступить на  Тир при первом же известии  об ал'Торе. Собрать  все
силы,  объединить  все   народы  и  под  знаменами  Чад  повести  их  против
Лжедракона. Надо было сделать это еще  тогда, а теперь время упущено. Ал'Тор
овладел Кэймлином и  собрал  достаточно  сил,  чтобы  устрашать  малодушных.
Впрочем, если Моргейз здесь, это поправимо. Доберись  до нее  он, Валда, она
подпишет соглашение  без промедления. Он научил бы ее повиновению, а вздумай
она противиться вступлению Детей Света в Андор, привязал бы ее за запястья к
посоху. Вот было бы знамя - самое подходящее для похода на Андор.
     Дэйн  ждал - вне всякого сомнения, рассчитывал на  приглашение к обеду.
Как  младший по чину, он не  мог  пригласить  Валду сам,  но, надо полагать,
хотел поговорить со своим бывшим командиром  о Тар Валоне  и, может быть,  о
своем погибшем  отце. Впрочем, о Джефраме  Борнхальде  Валда был  не слишком
высокого мнения, ибо считал этого человека слишком мягким.
     -  Приходи ко  мне в  лагерь на обед к  шести,  Чадо Борнхальд. Надеюсь
видеть тебя трезвым.
     Все-таки Борнхальд был пьян - он разинул рот и, прежде чем отсалютовать
и  уйти,  пробормотал  что-то невнятное. Что же  происходит?  Ведь Дэйн  был
многообещающим  молодым  офицером.  Слишком   щепетильным  -  вечно  пытался
доискаться  доказательств  вины,  будто  это  самое  главное, -  но  все  же
многообещающим. Более твердым, чем его отец. Позор и беда, что такой человек
растрачивает себя на бренди.
     Недовольно  бормоча себе  под  нос  -  рыба гниет с головы,  и уж  коли
офицеры  предаются пьянству в  самой Цитадели  Света, стало быть,  виноват в
этом  не кто  иной, как Найол, - Валда отправился в  свои покои. Ночевать он
намеревался в лагере, но горячая ванна пришлась бы ему очень кстати.
     Однако   в   просторном  каменном   коридоре  навстречу   ему   попался
широкоплечий молодой человек, на белом  плаще которого за  эмблемой  золотой
солнечной  вспышки красовался алый пастуший посох  -  символ Руки Света.  Не
останавливаясь и  даже не  поднимая на  Валду глаз, Вопрошающий почтительным
тоном промолвил:
     - Не угодно ли Лорду-Капитану посетить Храм Истины?
     Сдвинув брови, Валда проводил его не слишком любезным  взглядом - он не
жаловал Вопрошающих. Признавая, что кое-какая польза от них есть, он, тем не
менее,  считал  Вопрошающих  захребетниками,  нацепившими  эмблему   с  алым
посохом,  дабы избежать  встреч  с вооруженным противником. Валда хотел было
повысить  голос  и  одернуть  этого малого,  но  передумал.  Вопрошающие  не
отличались строгим соблюдением дисциплины, но даже для  них  было немыслимо,
чтобы рядовой ни с  того ни с сего принялся давать советы Лорду-Капитану. Он
решил, что с ванной придется повременить.
     Храм Истины, одно из величайших чудес мира, в какой-то мере восстановил
душевное равновесие  Валды. Храм Истины представлял  собой гигантский купол,
снаружи  ослепительно  белый,   внутри   же  выложенный  золотыми  листьями,
сверкавшими в свете  бесчисленных  подвесных лампад. По  окружности высились
ряды  белоснежных, отполированных  до  блеска  колонн,  но сам огромный свод
простирался  безо всякой поддержки  на  сто  шагов  в поперечнике. В  центре
беломраморного  пола находилось мраморное же  возвышение - оттуда до вершины
купола было  не  менее пятидесяти шагов, - с которого при  проведении  самых
важных  и  торжественных церемоний обращался  к Чадам Лорд Капитан-Командор.
Когда-нибудь на этом месте будет стоять он, Эамон Валда. Найол не вечен.
     В огромном зале находилось немало Чад - в Храме было на что посмотреть,
хотя никто, кроме Детей Света, не мог любоваться  его великолепием. Однако -
Валда не сомневался -  его  пригласили  сюда не для того, чтобы наслаждаться
красотой строения. За высокими колоннами тянулись ряды колонн пониже - таких
же незатейливых по  форме,  но отполированных  до зеркального блеска,  а  за
колоннами находились ниши, украшенные древними фресками. Все  они изображали
сцены триумфа  Чад  Света. Валда  неспешно  шел вдоль  колонн,  заглядывая в
каждую  нишу.  Наконец он  приметил рослого  седого мужчину, разглядывавшего
одну  из  фресок,  ту,  что  изображала  казнь  Серении Латар,  единственной
Амерлин, угодившей в руки Чад. Правда, на виселицу ее подняли  уже мертвой -
живую колдунью не больно-то вздернешь, но это к делу  не относится. Шестьсот
девяносто три года назад восторжествовали закон и справедливость.
     - Тебя что-то огорчает, сын мой? - послышался мягкий, негромкий голос.
     Валда слегка опешил.  Пусть Радам Асунава и Верховный Инквизитор, но он
все  равно  Вопрошающий.  А  Эамон  Валда  -  Лорд-Капитан   и  член  Совета
Помазанников - никакой ему не сын.
     - Я не приметил ничего огорчительного, - уклончиво ответил он.
     Асунава вздохнул. Его изможденное, аскетичное лицо казалось воплощением
мученичества, самый  его пот походил на слезы, но в глубоко  запавших глазах
горело  пламя - впору подумать, будто  именно оно иссушило старческую плоть.
На плаще  Верховного  Инквизитора  не было эмблемы солнечной вспышки. Только
посох, словно Асунава стоял вне ордена Чад Света. Или над ним.
     -  А времена ныне  огорчительные.  Беспокойные времена.  Цитадель Света
укрывает колдунью, - промолвил Асунава.
     Валда сдержал  усмешку. Пусть Вопрошающие и захребетники,  но опасаться
их  нелишне даже для ЛордаКапитана. Этот  Асунава, раз уж  ему  не  под силу
добраться  до Амерлин, наверняка мечтает  повесить  королеву. Валде было все
едино, умрет Моргейз или будет жить, главное, извлечь из ее пребывания здесь
всю возможную  пользу.  Он ничего  не ответил, и  густые седые брови Асунавы
опустились. Глаза его смотрели словно из глубоких пещер.
     - Времена ныне беспокойные, - повторил он, - и нельзя  позволять Найолу
ни за что ни про что губить Чад Света.
     Валда довольно  долго молча  рассматривал фреску.  Наверное, ее  создал
хороший  художник, хотя в искусстве  Лорд-Капитан не  разбирался  и ничуть к
этому  не  стремился.  Во  всяком  случае, эшафот  и виселица  выглядели как
настоящие.  В  этом  он  знал  толк.  Наконец  Валда  обернулся   к  старому
инквизитору:
     - Я готов выслушать тебя.
     - Тогда мы поговорим, сын мой. Позже, когда  рядом не будет лишних глаз
и  чужих ушей. Да осияет тебя  Свет,  сын мой. И,  не сказав более ни слова,
Асунава широким шагом удалился. Белый плащ слегка колыхался  на  его плечах,
эхом отдавался стук его сапог - он словно впечатывал каждый  шаг в  каменные
плиты. Некоторые из Детей Света низко кланялись проходившему мимо Верховному
Инквизитору.
     Из  узкого оконца высоко  над дворцом Найол наблюдал за тем, как  Эамон
Валда спешился, поговорил  с молодым Борнхальдом и ушел, явно пребывая  не в
духе.  Этот Валда  вечно  не в духе - его все  выводит из  себя.  Будь  хоть
малейшая возможность  вернуть  легион  Чад из  Тар  Валона, оставив  там  их
чересчур  нервного командира, Найол непременно  бы за  нее ухватился.  Валда
неплохой  боевой  командир, но не более  того. Все  его  представления  и  о
тактике, и о стратегии сводятся к атаке.
     Покачивая головой, Найол направился в палату для аудиенций - у него дел
было не в пример больше, чем у Валды. Моргейз все еще сопротивлялась, словно
ее осадили в неприступной крепости, в избытке снабженной  всеми необходимыми
припасами.  Она  отказывалась признать, что  заперта  на  дне  долины, а все
господствующие высоты вокруг заняты противником.
     Как только Найол появился в передней, из-за стола поднялся Балвер.
     - Здесь был  Омерна, милорд.  Он оставил для вас это.  - Писец коснулся
рукой лежавшей на столе стопки перехваченных красной  лентой бумаг. - И это.
- Поджав тонкие губы, Балвер извлек из кармана крошечную костяную трубочку.
     Найол взял трубочку и тяжелой  поступью направился во внутренние покои.
Невесть почему этот Омерна глупел  прямо на глазах  - с каждым днем толку от
него  становилось все  меньше.  Хоть все его  отчеты  и  являлись  полнейшим
вздором, ему  вовсе  не следовало  оставлять  их на столе у Балвера. И  даже
такой  олух, как Омерна, должен знать, что костяные футляры с тремя красными
полосками  полагается  вручать лично  Найолу  и  никому  больше.  Он  поднес
трубочку к огню и, прежде чем отколупнуть ногтем восковую печать, убедился в
том,  что  она не  нарушена.  Наверное,  придется устроить  Омерне  взбучку,
заставить его трепетать перед Светом. Пусть Омерна не, более чем приманка, а
вовсе не начальник лазутчиков, но нельзя же быть уж таким дураком.
     Нацарапанное путаным убористым почерком на полоске тонкой бумаги письмо
- этой тайнописью  пользовались только  личные  агенты  Найола  -  оказалось
очередным посланием от Варадина. Найол едва не бросил его в огонь, не читая,
но что-то  в  конце,  куда  случайно  упал взгляд,  привлекло его  внимание.
Сосредоточившись,   Найол  прочел  письмо  полностью,   вдумчиво  вникая   в
тайнопись. Может, Варадин и спятил, но даже в этом не мешает удостовериться.
Вначале  шла  обычная  тарабарщина  насчет  Айз  Седай на  привязи, странных
животных  и тому подобное, но в конце...  Варадин  сообщал, что  ему удалось
найти для Асидима Файсара надежное укрытие в Танчико. Он непременно вывез бы
Асидима Файсара из  города, но  Предвестники  выставили такую стражу, что  и
шепоток не пролетит за стены.
     Найол  задумчиво потер подбородок. Он лично направил Файсара в Тарабон,
дабы тот посмотрел, не удастся ли что-нибудь спасти. Файсар ничего не знал о
Варидине,  и Варидин  не  должен был ничего знать  о  Файсаре. "Предвестники
выставили такую охрану,  что  и  шепоток не  пролетит  за стены". Бред, да и
только. Сунув бумагу в карман, Найол вернулся в переднюю.
     -  Балвер,  каковы последние  новости с запада? - Западом  они называли
между собой земли, лежавшие вдоль границы с Тарабоном.
     - Ничего нового, милорд.  Патрули, слишком углубляющиеся на тарабонскую
территорию,  не  возвращаются.  Но  хуже всего  толпы  беженцев,  пытающиеся
перебраться на нашу сторону.
     Патрули не возвращаются... Да, Тарабон - это ров, наполненный крысами и
ядовитыми гадами, но...
     - Балвер, как скоро твой гонец смог бы добраться до Танчико?
     Балвер и  глазом не моргнул. Заговори  с ним лошадь, этот малый и тогда
не выказал бы удивления.
     - По ту  сторону границы трудно  добыть свежих коней, милорд. В обычных
обстоятельствах  я  бы сказал, что на это уйдет дней  двадцать,  может, даже
чуток поменьше. Ну а  ныне в два раза больше, да и то если повезет. При