тку,  которой  почти  не
пользуются. Через город я  проехала под видом служанки Айз Седай. - Королева
пробежала пальцами по скромному  платью и издала смешок, столь же холодный и
странный,  как ее  запах. -  Меня  видели  многие,  мои  же солдаты, но  под
надвинутым капюшоном никто не признал.
     -  В такие времена,  как нынче, осторожность и впрямь свидетельствует о
мудрости, - произнес  Перрин,  стараясь снова не попасть впросак.  - Но рано
или  поздно вам придется  открыться.  -  Вроде то что надо,  подумалось ему.
Вежливо, и в самую  точку.  Королеве наверняка  не хотелось тратить время на
пустую болтовню. А ему очень не хотелось огорчить Фэйли,  допустив очередную
промашку.  -  Но почему  вы вообще приехали? Могли  бы  прислать  письмо или
просто передать ваш ответ  через  Берелейн. Вы  признаете Ранда  или  нет? В
любом случае я обещаю вам безопасное возвращение в Бетал.
     Перрину  казалось,  что  он высказался очень  удачно. У Аллиандре могли
быть и другие причины для страха, но в первую очередь ее наверняка тревожило
то, что она одна, без охраны, находится в чужом лагере.
     Но, похоже,  не все разделяли его точку зрения. Фэйли  потягивала пунш,
улыбалась  королеве и  делала вид, будто вовсе  не  смотрит  в  его сторону,
однако Перрин уловил знакомый блеск в быстром, словно бы случайно упавшем на
него взгляде.  Глаза Берелейн сузились, она смотрела на  Перрина открыто, не
сводя  взора  с его  лица. Анноура  выглядела столь же внимательной, сколь и
задумчивой. Неужто, по их мнению, он опять угодил пальцем в небо?
     Вместо  того  чтобы  ответить  на  прозвучавший, очень  важный  вопрос,
Аллиандре сказала:
     - Первенствующая много рассказывала мне о  вас, лорд Айбара, о вас и  о
Лорде Возрожденном Драконе,  да благословит Свет его имя. -  Последние слова
звучали как затверженная наизусть фраза, какую  произносят не задумываясь. -
У меня не  было возможности лицезреть его, поэтому, чтобы принять решение, я
сочла  необходимым встретиться  с  вами.  О  человеке  можно  немало узнать,
повидав того, кому он доверил говорить от своего имени. - Склонив голову над
чашей, Аллиандре  смотрела на Перрина сквозь  опущенные ресницы.  Сделай так
Берелейн,  Перрин решил бы,  что она с ним  заигрывает,  но этот  взгляд был
осторожным и испытующим, словно  женщина присматривалась к опасному хищнику.
-  А  здесь  я  увидела ваши  знамена, -  тихо  добавила  королева. - О  них
Первенствующая не упоминала.
     Перрин  нахмурился, но успел овладеть собой.  Значит, Берелейн много  о
нем рассказывала? Интересно, что она наговорила?
     - Знамена нужны для того, чтоб  на  них смотрели. - Гнев  сделал  голос
Перрина  грубым,  потребовалось  усилие,  чтобы  смягчить  тон.  Кто-кто,  а
Берелейн точно  заслуживала  выволочки.  -  Поверьте,  у нас  нет  намерения
возродить  Манетерен.  - Вот так, теперь он говорит столь же  холодно, как и
сама  Аллиандре.  - Каково  же  ваше  решение? Ранд  в мгновение  ока  может
перебросить сюда десять тысяч, сто тысяч солдат.
     Ранд такое действительно мог. Но Шончан уже в Амадоре и к тому же в Эбу
Дар! О Свет, сколько же их?
     Прежде чем  заговорить,  Аллиандре  деликатно пригубила пунша, и  опять
уклонилась от прямого ответа:
     - Как вам, наверное, известно, земля слухами полнится, и самые безумные
из слухов  многие принимают на веру.  Что  и  не удивительно  - в дни, когда
Возродился Дракон, неведомые пришельцы провозглашают себя вернувшейся армией
Артура Ястребиное Крыло и даже сама Белая Башня расколота мятежом.
     -  Это касается только Айз Се дай, - резко заявила Анноура, -  и больше
никого не должно заботить.
     Берелейн вспыхнула и бросила на советницу раздраженный взгляд, которого
та предпочла не заметить.
     Отвернувшись от Анноуры -  королева  ты  или  нет,  но  кому понравится
выслушивать такое от Айз Седай? - Аллиандре взволнованно продолжила:
     -  Мир   летит  кувырком,  лорд  Айбара.  Представьте,  мне  донесли  о
разграблении села айильцами. Здесь, в Гэалдане!
     Внезапно Перрин осознал, что за ее горячностью кроется  нечто  большее,
чем  обида на  резкость Айз Седай. Королева смотрела на него  выжидающе.  Но
чего она ждала? Заверений? Увещеваний?
     - В Гэалдане нет никаких айильцев, кроме моих. -  отозвался он. - Что ж
до Шончан,  то они  и вправду  могут быть потомками воинов Артура Ястребиное
Крыло, но сам  Артур Ястребиное Крыло умер тысячу лет  назад.  Один раз Ранд
уже  разбил их,  разобьет снова.  -  Битва  у  Фалме запечатлелась  в памяти
Перрина столь же отчетливо, как и Колодцы Дюмай, хотя ему хотелось  забыть и
то.  и  другое. Но у  Фалме Шончан было явно  недостаточно, чтобы  захватить
Амадор  и  Эбу Дар, даже принимая во внимание их дамани. Балвер говорил, что
теперь  с ними идут  и солдаты из Тарабона. - Могу так же сообщить вам,  что
восставшие Айз Седай поддерживают  Ранда. Во всяком случае, скоро выступят в
его поддержку.
     Так,  по  крайней  мере,  считал сам  Ранд.  Он  полагал,  что  горстке
взбунтовавшихся сестер  некуда  податься, кроме как к  нему. Перрин, однако,
испытывал на сей  счет сомнения.  До Гэалдана  доходили слухи, будто  у этих
сестер целая  армия. Правда, по тем же слухам сестер-бунтовщиц насчитывалось
больше, чем  было  Айз Седай  во  всем мире,  тем  не менее... О  Свет,  чем
убеждать королеву, Перрин предпочел бы, чтобы кто-нибудь убедил его!
     - Почему бы  нам не  присесть? -  предложил  он. - Я  отвечу  на  любые
вопросы, какие вы сочтете нужным  задать, чтобы придти к решению, но в ногах
правды нет.
     Подтянув  к себе  складной стул, Перрин  в  последний момент успел-таки
вспомнить,  что не стоит с размаху шлепаться на него. Стул все равно жалобно
заскрипел.  Лини и две другие служанки засуетились, расставляя стулья вокруг
него,  но  остальные  не шелохнулись. Аллиандре взирала на  Перрина,  Фэйли,
Берелейн  и Анноура -  на Аллиандре. Только Галленне просто-напросто  заново
наполнил свою чашу из серебряного кувшина.
     Неожиданно Перрин сообразил,  что,  высказавшись насчет  купцов,  Фэйли
больше ни разу не раскрыла рта. Он был благодарен Берелейн и за  молчание, и
за то, что она не стреляла в него глазами хотя бы в присутствии королевы, но
маленький совет Фэйли ему бы не повредил. О Свет, она ведь стократ лучше его
знает, что следует делать и говорить в таких обстоятельствах.
     Гадая,  встать ему  со стула  или  все остаться сидеть, Перрин поставил
свою  чашу  на маленький  столик  и  предложил  жене  продолжить разговор  с
Аллиандре.
     - Если кто и сумеет объяснить все как надо, так это ты, - сказал он.
     Фэйли  одарила  мужа  довольной улыбкой,  но  поддержать  разговор и не
подумала.
     Внезапно  Аллиандре  не глядя, словно  ожидая, что там окажется поднос,
отставила  свою  чашу в сторону. Поднос  там и оказался, но лишь в последний
момент,  и  с трудом  поспевшая Майгдин  что-то  тихонько  буркнула.  Перрин
надеялся, что Фэйли этого не заметит: она не выносила, когда слуги вели себя
подобным образом. Он стал подниматься навстречу  шагнувшей  к нему королеве,
но  та,  к  величайшему  его изумлению, приблизившись, грациозно  опустилась
перед ним на колени и взяла его руки в свои. Прежде чем Перрин успел понять,
что,  собственно, происходит, Аллиандре свела вместе  тыльные  стороны своих
ладоней, так что те  оказались между ладонями Перрина. При этом  сжимала она
его руки  крепко; он сомневался, что сумеет  высвободиться,  не причинив  ей
боли.
     - Во  имя  Света, -  твердо произнесла  королева, - я, Аллиандре Марита
Кигарин,  присягаю  в  служении  Перрину Айбара,  лорду Двуречья,  отныне  и
навеки, пока он  не освободит меня по  собственной  воле. Свои земли  и свой
трон я передаю в его руки, порукой чему моя клятва.
     В шатре воцарилась тишина, нарушенная изумленным  восклицанием Галленне
и глухим стуком - это ударилась о ковер выпавшая из его рук чаша.
     Затем Перрин услышал шепот Фэйли, такой тихий, что  никто другой не мог
разобрать ее слов.
     - Во имя  Света я, Перрин  Айбара,  принимаю  обет  верности  Аллиандре
Мариты Кигарин и обещаю ей и ее подданным покровительство и защиту и в войне
и в ненастье, и  в любых невзгодах, какие может принести время. Земли и трон
Гэалдана я передаю ей как своему преданному вассалу. Во имя Света я...
     Должно  быть, именно такие слова  надлежало  произносить  при  принятии
вассальной присяги по обычаю Салдэйи. Благодарение Свету, Фэйли была слишком
сосредоточена  на  подсказке,  чтобы заметить,  что  Берелейн  рьяно  кивает
головой, явно пытаясь внушить Перрину то же самое. Обе выглядели так, словно
ожидали случившегося. А  вот  Анноура застыла  с  раскрытым ртом  и казалась
ошарашенной, будто рыба, обнаружившая, что вода вокруг исчезла.
     -  Почему?  -  мягко   спросил  Перрин.  не   обращая  внимания  ни  на
раздраженное  шипение Фэйли,  ни на недовольное хмыканье  Берелейн. Чтоб мне
сгореть!  -  думал  он. -  Я кузнец, простой  кузнец!  Никто не присягает  в
верности кузнецам! А  королевы, королевы вообще никому не  присягают.  - Мне
говорили, что я та'верен; наверное, все дело в этом. Может, вы передумаете?
     - Я надеюсь,  что вы та'верен, милорд, - невесело рассмеялась Аллиандре
и сжала  его руки крепче прежнего. - Надеюсь  всем сердцем, ибо боюсь, ничто
иное не сможет спасти Гэалдан. Я пришла к такому решению,  как только узнала
от Первой  Майена,  что вы здесь, а  наша встреча лишь  подтвердила верность
моего шага. Гэалдану нужна защита,  и если я не в  силах обеспечить ее, долг
повелевает  мне обратиться  за покровительством. Вы можете  защитить страну,
милорд,  вы  и  Лорд Дракон  Возрожденный,  да  благословит  Свет  его  имя.
Наверное, мне  следовало бы напрямую принести  обет ему, но вы его  человек.
Присягая вам, я  присягаю и Лорду Дракону. - Глубоко вздохнув, она вымолвила
еще одно слово. - Пожалуйста.
     От нее исходил запах отчаяния, а глаза выдавали страх.
     Перрин помедлил. Это было именно то, чего добивался Ранд, даже  больше,
но ведь он простой  кузнец! И будет ли он считаться кузнецом, после того как
совершит подобную церемонию? Аллиандре умоляюще смотрела на него. Интересно,
а сам на себя та'верен действует?
     - Во  имя Света, я Перрин Айбара, принимаю обет... - Горло пересохло до
хрипоты,  прежде  чем  он  закончил  повторять  нашептываемую  Фэйли  фразу.
Остановиться, бы подумать - но было уже поздно.
     Со вздохом  облегчения  Аллиандре поцеловала  его руки. Подобного стыда
Перрин  не  испытывал никогда в жизни. Поспешно  встав,  он осторожно поднял
королеву  на ноги и тут понял, что решительно не представляет, как поступать
дальше. Горделиво сияющая Фэйли  больше не шептала никаких  подсказок. Запах
Берелейн говорил об облегчении, да и выглядела она так, словно ее только что
вытащили из огня.
     Перрин не сомневался, что сейчас заговорит Анноура - у Айз Седай всегда
есть что  сказать, был  бы повод вмешаться  в чужие  дела, - но Серая сестра
молча протянула Майгдин опустевшую чашу. Анноура таращилась на него с ничего
не  выражающим  лицом. Майгдин делала то же  самое, да так засмотрелась, что
пунш перелился  через край, на запястье  Айз  Седай. Та посмотрела на чашу с
удивлением,  словно вовсе о ней забыла.  Фэйли нахмурилась. Лини нахмурилась
еще строже, и Майгдин, схватив полотенце, бросилась вытирать Айз Седай руку,
что-то бормоча под нос. Услышь Фэйли это бормотание, она пришла бы в ярость.
     Перрину казалось, что он и так сказал больше чем надо, однако Аллиандре
тревожно облизывала губы. Она ждала чего-то большего, но чего?
     - Теперь, раз тут мы закончили, я должен найти Пророка, -  промолвил он
и поморщился, решив, что его слова прозвучали слишком резко. Ну не обучен он
толковать с благородными  особами, а уж тем  более  с королевами. - Полагаю,
вам будет угодно вернуться в Бетал, пока никто не узнал о вашем отьезде.
     - По последним дошедшим до меня сведениям, - молвила в ответ Аллиандре,
-  Пророк  Лорда  Дракона  находился в Абиле. Это крупный город  в Амадиции,
лигах в сорока к югу отсюда.
     Сам того не желая, Перрин нахмурился, хотя тут же придал лицу спокойное
выражение. Выходит,  Балвер прав.  Прав в  одном еще не значит,  что прав во
всем, однако,  кажется,  имеет смысл  прислушаться  к  тому, что говорил  он
насчет Белоплащников. И насчет Шончан. Много ли с ними тарабонцев?
     Фэйли скользнула к Перрину, взяла его  за руку и, глядя  на Аллиандре с
лучезарной улыбкой проворковала:
     - Сердце мое, ты ведь не  хотел сказать,  что наша гостья должна уехать
немедленно? Не отдохнув с дороги. Мы  знаем, как много у тебя важных дел, но
ты вполне можешь вверить ее нашим заботам и попечению.
     Перрин не  вытаращился  в изумлении, хотя одному Свету ведомо, чего это
ему  стоило. Какие еще дела,  что может быть важнее,  чем королева Гэалдана?
Нет,  Фэйли явно хотела выпроводить  его и  поговорить с Аллиандре  наедине.
Если повезет, потом она расскажет ему, о чем  шла речь. Может быть, даже все
- если  очень  повезет. Пусть Илайас сколько угодно похваляется, будто знает
салдэек, но  Перрину и  без него  известно, что  надо  быть круглым дураком,
чтобы попытаться выведать у его жены все ее секреты. Или дать ей понять, что
кое-какие тебе уже удалось вызнать.
     По  разумению  Перрина  расставание  с  королевой  не  требовало  таких
церемоний, как встреча, однако же  он отвесил поклон и попросил  прощения за
то,  что вынужден  удалиться,  а она, в  свою очередь,  присела  в  глубоком
реверансе  и  поблагодарила  за  оказанную  ей  незаслуженно высокую  честь.
Покончив с расшаркиваниями,  Перрин  подал  Галленне знак  следовать за ним,
резонно  рассудив,  что  раз  уж Фэйли  отослала  его,  едва  ли ей  хочется
оставаться в обществе этого лорда. Но о чем она тут собирается толковать?
     За порогом шатра одноглазый  мужчина наградил Перрина таким хлопком  по
плечу, что человек более хлипкий полетел бы кубарем.
     - Чтоб мне сгореть! - воскликнул Галленне. - В жизни ни о  чем подобном
не  слыхал!  Теперь  я  могу сказать,  что  воистину  видел,  как  действует
та'верен. Но чего ты от меня хотел?
     Как  раз на это у Перрина ответа  не  было, но  именно  в  этот  миг со
стороны майенского лагеря  донеслись возбужденные голоса, столь громкие, что
двуреченцы  стали  выглядывать из-за деревьев,  хотя происходящее  все равно
было скрыто от них склоном холма.
     - Прежде всего взглянем, что там творится, - ответил Перрин.  Что бы ни
творилось, переполох дал ему возможность подумать. В частности, и о том, что
же ответить Галленне.
     Выждав немного после  ухода мужа,  Фэйли отослала служанок, заявив, что
дамы позаботятся о себе сами. Майгдин так увлеченно таращилась на Аллиандре,
что  Лини пришлось потянуть ее за рукав.  Фэйли взяла это на заметку,  решив
разобраться  попозже.  Поставив чашу, она  последовала за тремя  служанками,
будто бы  для того, чтобы поторопить их, но  у порога задержалась. Перрин  с
Галленне размашистым шагом направлялись через перелесок к майенскому лагерю.
Хорошо.  Большинство  из Ча  Фэйли сидели  неподалеку  на  корточках. Поймав
взгляд Парелиана, она  подала ему знак  - быстрое  круговое движение  сжатым
кулаком  на  уровне  пояса,  которое нельзя  было  углядеть сзади.  Конечно,
сигналы Ча Фэйли не могли сравниться с прекрасно разработанным языком жестов
Дев, но служили неплохо. В один миг тайренцы и кайриэнцы рассредоточились по
двое и по трое и взяли шатер в кольцо. Со стороны они  вовсе  не походили на
бдительную  стражу  - стояли  кто  здесь,  кто  там, беспечно  болтая  и  не
выказывая ни  к чему интереса, - но теперь никто не подошел бы к шатру ближе
чем на двадцать шагов без того, чтобы это не стало ей известно.
     Больше всего Фэйли беспокоил Перрин. Она ожидала чего-то важного с того
мгновения,  как  увидела в  шатре  Аллиандре собственной  персоной, но  обет
верности ее просто ошеломил.  Однако сейчас Фэйли опасалась, как бы  мужу не
взбрело  в  голову вернуться, чтобы  еще  раз  приободрить Аллиандре. С него
станется, он ведь всегда думает сердцем, когда надо пустить в  ход голову. И
головой, когда нужно сердцем. При этой мысли ее кольнуло чувство вины.
     - Прекрасных служанок ты подобрала на обочине, - проговорила Берелейн с
деланным сочувствием в голосе, и Фэйли  вздрогнула от  неожиданности, ибо не
слышала,  как  та подошла. Служанки  направлялись  к повозкам.  Лини грозила
Майгдин пальцем; Берелейн переводила взгляд с  Фэйли  на них и обратно.  Она
заговорила тише, но тон остался  насмешливым:  -  Старшая,  по крайней мере,
кажется,  знает свои  обязанности, а не  просто про них слышала,  а  вот про
младшую Анноура говорила  мне,  что она -  дичок. По  словам Анноуры, совсем
слабенькая, но от дичков всегда хлопоты и  волнения. Рано или поздно все про
нее прознают,  пойдут  разные  сплетни,  и  кончится  тем,  что  она сбежит.
Насколько  я  слышала, с  дичками  всегда так.  Вот  что  получается,  когда
подбираешь служанок, как приблудных собак.
     - Мне они вполне подходят,  - холодно  отозвалась Фэйли,  размышляя  об
услышанном. Дичок, вот как? Надо  будет поговорить  с  Лини. Слабенькая,  не
слабенькая, а может пригодиться. - Но я всегда знала, что никто не смыслит в
прислуге лучше тебя. - Берелейн заморгала, не зная, как  понимать сказанное,
а Фэйли не позволила  себе выказать  удивление. -  Анноура, -  молвила  она,
обернувшись,  - не  могли бы вы дать нам  возможность поговорить,  установив
малого стража от подслушивания?
     Казалось  не  слишком  вероятным,  чтобы  Сеонид  или  Масури  вздумали
подслушивать, прибегнув к Единой Силе - Перрин  взбесился  бы, узнай он, как
взнуздали эту  парочку Хранительницы Мудрости, - но кто  мог поручиться, что
Хранительницы сами не выучились этому полезному умению? Фэйли не сомневалась
в том, что Эдарра и прочие выжали Сеонид с Масури досуха.
     -  Уже сделанно,  леди Фэйли,  - кивнула Серая сестра,  и ее  унизанные
бусинками косы  качнулись  с тихим стуком. Берелейн поджала  губы, и Фэйли в
очередной раз испытала удовлетворение. Нашла где выставляться - в ее, Фэйли,
собственном шатре! Эта особа заслуживает худшего из наказаний, а пока пускай
позлится из-за того, что кто-то встрял между ней и ее советницей.
     Впрочем,  Фэйли  тут  же  раздраженно  прикусила  губу  -   ей  следует
сосредоточиться  на  деле, а  не  радоваться  по-детски, что  сумела поддеть
Берелейн.  Ничуть не  сомневаясь  в  любви  мужа, она  все  равно  не  могла
заставить  себя относиться к Первенствующей по-иному, и это  заставляло  ее,
даже против воли, вести игру,  в которой Перрин слишком часто служил фигурой
на доске. Или призом, как думала  Берелейн. Еще бы Перрин порой не  вел себя
так, словно и вправду мог стать призом.
     Фэйли выбросила все эти мысли из головы. Она законная жена и знает, что
ей делать, но сейчас у нее другие заботы.
     При упоминании о малом страже Аллиандре задумчиво посмотрела на Анноуру
- ей стало ясно, что разговор предстоит серьезный, - однако обратилась она к
Фэйли:
     - Ваш муж чрезвычайно грозен, леди Фэйли, - молвила она. - И внешность,
его, не сочтите за обиду, обманчива: не сразу поймешь, что за ней скрывается
проницательный  ум. Соседствуя с  Амадицией,  мы в Гэалдане по необходимости
играем  в Даэсс Деи мар, но я сомневаюсь,  что кто-нибудь сумел  бы привести
меня к решению так  же быстро  и ловко,  как  это сделал ваш  муж.  Намек на
угрозу там, нахмуренная бровь здесь... Весьма грозный мужчина.
     На  сей раз Фэйли  потребовалось  изрядное усилие, чтобы скрыть улыбку.
Эти  южане слишком большое значение  придают Игре Домов,  и Аллиандре, узнай
она, что Перрин просто говорил то, что  думал, едва  ли могла воздать ему по
заслугам. Может, говорил он слишком  свободно, но  порой это  приносило свои
плоды. Люди, привыкшие к хитросплетениям и интригам,  принимали честность за