свой  узелок,  и  посадил  ее  себе  за  спину.
Юбка-штаны позволили ей с легкостью сидеть верхом на Ходоке.
   - Морейн должна купить тебе лошадь, - пробормотал Перрин. -  Пешим  ходом
тебе весь путь не осилить.
   - Ты силен, кузнец, - сказала девушка, потирая  руку.  -  Но  я  тебе  не
какая-нибудь железяка. - Она чуть сдвинулась и приткнула  перед  собой  свой
узел и плащ. - Я и сама могу купить себе лошадь, если понадобится. А куда мы
едем?
   Лан уже двинулся от пристани к. городу, Морейн и Лойал следовали за  ним.
Огир оглянулся на Перрина.
   - Никаких вопросов. Забыла? И зовут  меня  Перрин.  Понятно,  Заринэ?  Не
"большой мужчина", и не  "кузнец",  и  не  как-нибудь  еще.  Перрин.  Перрин
Айбара.
   - А меня - Фэйли. Понял, лохматый?
   Издав звук, похожий на рычание, он погнал  Ходока  вслед  за  остальными.
Заринэ обхватила его сзади за талию, чтобы не  слететь  с  крупа  мышастого.
Перрину показалось, что девушка смеется.

Глава 42
В "БАРСУКЕ"

   Смех Заринэ - если это был  смех  -  утонул  в  городском  гаме,  который
показался Перрину значительно более громким, чем в Кэймлине и Кайриэне.  Гул
Иллиана и в самом деле был иным, звуки протяжные, иной высоты, но  источники
их были Перрину знакомы - шарканье шагов, рокот  колес,  металлический  стук
подков по неровным грубым плитам мостовой,  скрип  осей  экипажей  и  телег,
плывущие из раскрытых дверей и окон гостиниц и таверн музыка,  пение,  смех.
Голоса. Жужжание голосов казалось  Перрину  таким  густым,  будто  он  сунул
голову в улей. Огромный город жил своей привычной жизнью.
   Из боковой улицы до его ушей донеслись гулкие удары молота о  наковальню,
и плечи кузнеца сами собой задвигались им в такт. Его  руки  соскучились  по
молоту, по кузнечным клещам, сжимающим кусок раскаленного добела металла, от
которого при каждом ударе летят искры. Звон кузницы стих  позади,  утонув  в
рокоте телег и фургонов, болтовне лавочников и уличных  зевак.  В  привычных
запахах лошадей и людей, стряпни, свежей  выпечки  и  многого  другого,  что
составляло особый дух городов, Перрин уловил аромат болота и соленой воды.
   Когда путники подъехали к мосту в черте города - низкой каменной арке над
водной гладью канала, имевшего не более  тридцати  шагов  в  ширину,  Перрин
сначала удивился, но, миновав третий, понял, что  каналов,  которыми  Иллиан
оказался изрезан вдоль и поперек,  здесь  не  меньше,  чем  улиц,  а  людей,
сплавляющих  с  помощью  шестов  груженые  баржи,  не  меньше,  чем  возниц,
взмахивающих кнутами, пытаясь  сдвинуть  с  места  тяжелые  фургоны.  Иногда
сквозь толпу проплывали паланкины и сверкающие лаком коляски богатых  купцов
или знати с геральдическим нашлемником или гербом Дома, крупно выведенным на
дверцах. Многие мужчины носили необычные бороды с  выбритой  верхней  губой.
Женщины щеголяли в шляпах с широкими полями, к шляпам были привязаны длинные
шарфы, другой конец которых обматывался вокруг шеи.
   Потом путники пересекли  огромную  площадь,  величиной  во  много  гайдов
земли, окруженную по  периметру  громадными  колоннами  из  белого  мрамора,
каждая по меньшей мере пятнадцати спанов в высоту и двух спанов  в  толщину.
Колонны ничего не  поддерживали,  за  исключением  оливковых  венков,  также
высеченных из мрамора.  На  площади,  друг  против  друга,  стояли  огромные
белоснежные дворцы  с  пурпурными  крышами;  каждый,  казалось,  состоял  из
прогулочных галерей с  портиками,  ажурных  балконов  и  хрупких,  воздушных
башенок. На первый взгляд они точь-в-точь походили  один  на  другой,  будто
отраженные в зеркале, но  вскоре  Перрин  понял,  что  одно  здание  всем  -
размером, декором, украшениями - чуть-чуть скромнее, а  все  его  башенки  -
фута на три ниже.
   - Королевский Дворец, - объявила из-за спины юноши Заринэ,  -  и  Большой
Зал Совета. Говорят, первый король  Иллиана  постановил,  что  Совет  Девяти
может построить себе любой дворец, какой угодно, но он ни в коем  случае  не
должен  быть  больше  королевского.  Тогда  Совет  в   точности   скопировал
королевский дворец, уменьшив каждое измерение на два фунта. С тех пор так  в
Иллиане и повелось: король и Совет  Девяти  соперничают  друг  с  другом,  а
Ассамблея противостоит им обоим; а пока  они  заняты  выяснением  отношений,
простые люди в большинстве своем коротают век как хотят, и в их  дела  никто
носа не сует. Это очень неплохая система для  тех,  кто  постоянно  живет  в
городе. Полагаю, кузнец, ты должен знать, что это  и  есть  Площадь  Таммуз,
именно здесь я приняла Клятву Охотника. И на  первый  раз  довольно  с  тебя
сведений, здесь не обратят внимания на такого деревенщину, как ты.
   Перрин еле  сдержался,  но  решил  впредь  не  глазеть  по  сторонам  так
откровенно.
   Казалось, никто не воспринимает Лойала как  нечто  необыкновенное.  Огир,
видимо, были  известны  в  Иллиане,  и  лишь  несколько  прохожих  пару  раз
оглянулись на него, да маленькие дети недолго бежали за Лойалом, а  потом  и
они умчались прочь. И никто из жителей будто не  замечал  ни  влажности,  ни
жары.
   Лойал был явно раздосадован столь прохладным приемом со стороны  горожан.
Его длинные брови повисли, касаясь щек, уши тоже поникли.  Впрочем,  подумал
Перрин, это могло быть следствием жары. Его собственная рубашка  прилипла  к
телу, капли на лице казались смесью пота и влажных испарений.
   - Ты боишься встретить  здесь  других  огир,  Лойал?  -  спросил  он,  но
почувствовал, как Заринэ шевельнулась у  него  за  спиной,  и  проклял  свой
длинный язык. Он не хотел, чтобы девушка знала даже то,  что  ей  собиралась
доверить Морейн, Так, думалось ему, девушке скорее надоест,  и  она  покинет
их. Если, конечно, Морейн позволит ей теперь  уйти.  Чтоб  мне  сгореть,  не
нужна мне соколица на плече, даже такая хорошенькая.
   - Наши каменщики иногда приходят сюда, - кивнул Лойал. Он говорил шепотом
- шепотом не только по огирским, но и по всем людским  меркам.  Даже  Перрин
едва услышал его. - Из Стеддинга Шангтай, я имею в  виду.  Именно  каменщики
нашего  Стеддинга  построили  часть  зданий  Иллиана  -   например.   Дворец
Ассамблеи, и Большой Зал Совета,  и  другие  дворцы,  -  и  за  нами  всегда
посылают, когда нужно произвести  какой-нибудь  ремонт.  Понимаешь,  Перрин,
если здесь есть другие огир, они заставят меня  вернуться  а  стеддинг.  Мне
надо было подумать об этом раньше. Мне здесь неспокойно, Перрин. - И его уши
нервно задвигались.
   Перрин заставил Ходока приблизиться к  коню  огир  и  ободряюще  потрепал
Лойала по плечу. Сделать это было непросто из-за огромного  роста  великана.
Помня о том, что  за  его  спиной  сидит  Заринэ,  Перрин  теперь  тщательно
взвешивал каждое слово:
   - Лойал, я думаю, Морейн не позволит им увести  тебя.  Ты  слишком  долго
странствуешь с нами, и, кажется, она и  далее  рассчитывает  на  тебя.  Нет,
Морейн не даст тебя увести.
   Почему нет? - внезапно подумал он. Меня она держит, так как считает,  что
я могу пригодиться Ранду, а может  быть,  просто  опасается,  как  бы  я  не
рассказал кому-нибудь то, что мне известно. Может, поэтому она хочет,  чтобы
и он остался.
   - Конечно, не  позволит,  -  приободрившись,  сказал  Лойал,  и  уши  его
поднялись.  -  Я,  в  конце  концов,  очень  полезен.  Если  снова  придется
путешествовать по Путям, то без меня ей не обойтись.
   Заринэ заерзала за спиной Перрина, но тот лишь покачал головой  и  поднял
взор, в надежде поймать взгляд огир. Лойал на него не смотрел. Он как  будто
только  сейчас  осознал,  что  сказал,  и  кисточки  на  его   ушах   слегка
надломились.
   - Надеюсь, ничего такого не случится. - Огир осмотрелся, и его уши совсем
опустились. - Не нравится мне здесь, Перрин.
   Морейн подскакала к Лану и что-то тихо произнесла,  но  Перрин  ухитрился
услышать обрывок фразы:
   - Что-то в этом городе неладно...
   Страж кивнул.
   Перрин почувствовал зуд между лопатками. Голос Айз  Седай  был  тревожен.
Вначале Лойал, затем она. Почему же я  ничего  подозрительного  не  замечаю?
Солнце жарко светило, ярко сверкая на черепице крыш,  отражаясь  от  светлых
каменных стен. Но  дома  выглядели  так,  словно  внутри  хранили  блаженную
прохладу. Здания смотрелись чистыми и яркими, такими  же  казались  и  люди.
Люди!
   Сначала Перрин не заметил в них ничего необычного. Мужчины и женщины  шли
по своим делам, но как-то медленно, не так,  как  двигаются  на  севере.  Он
думал: во всем,  должно  быть,  виноваты  жара  и  яркое  солнце.  Потом  им
встретился подмастерье булочника, который шел мелкими шажками,  утвердив  на
своей голове поднос со свежим хлебом,  но  на  лице  парня  застыла  злобная
гримаса. Женщина, стоящая возле лавки  ткача,  смотрела  так,  точно  готова
укусить хозяина, демонстрирующего ей отрезы яркой ткани. Жонглер, работавший
на перекрестке, оскалив зубы, чуть ли не  с  ненавистью  косился  на  людей,
бросавших монеты в его шапку. Не все прохожие были раздражены,  но  примерно
пятая часть замеченных Перрином юношеских лиц, как ему  виделось,  несла  на
себе отпечаток ненависти и гнева. Ему пришло в голову, что горожане даже  не
осознавали этого.
   - В чем дело? - спросила Заринэ. - Ты  так  напрягся,  что  мне  кажется,
будто я за скалу цепляюсь.
   - Что-то здесь не в порядке, - ответил он. -  Не  знаю,  что  именно,  но
что-то явно не так.
   Лойал печально кивнул и вновь начал жаловаться, что его  могут  заставить
вернуться в стеддинг. По мере того как они, пересекая мосты,  углублялись  в
город, все дальше от реки, облик зданий  менялся.  Некоторые  дома  не  были
облицованы светлым камнем, а если и были, то камень для этого  использовался
неполированный. Башни и дворцы  исчезли,  навстречу  попадались  все  больше
гостиницы  и  склады.  Многие  мужчины  и   женщины   выделялись   необычной
раскачивающейся походкой и  шагали  подобно  матросам,  босиком.  В  воздухе
носились запахи пеньки и дегтя, но особенно выделялся аромат древесины - как
хорошо выделанных досок, так и только что срубленных стволов, - смешанный  с
кислой вонью грязи. Когда  всадники  приблизились  к  очередному  каналу,  в
ноздри им ударил такой  дух,  что  хотелось  заткнуть  нос.  Ночные  горшки,
подумал Перрин. Помои и  ночные  горшки.  При  этой  мысли  он  почувствовал
тошноту.
   - Мост Цветов, - объявил Лан, когда они пересекали  следующий  маленький,
неказистый мостик. Потом глубоко вдохнул:  -  А  теперь  мы  в  Благоухающем
Квартале. Как видите, иллианцы - люди поэтичные.
   Заринэ за спиной Перрина закашлялась смехом.
   Будто назло размеренному ритму жизни Иллиана, Страж стремительно  пересек
улицу и провел путников в гостиницу, представлявшую собой двухэтажный дом из
грубого камня с зелеными прожилками и зеленоватой черепичной крышей.
   Надвигался вечер, и лучи клонящегося к закату солнца  стали  мягче.  Жара
немного спала. Дежурившие на ступенях гостиницы мальчишки вскочили на ноги и
приняли у путников лошадей. Черноволосый паренек лет десяти спросил  Лойала,
не огир ли он, и когда Лойал ответил утвердительно,  самодовольно  кивнул  и
сказал:
   - Я так и думал.
   Паренек увел огромную лошадь Лойала, подбрасывая на ходу  медную  монету,
которую ему вручил огир, и ловко подхватывая ее в воздухе.
   Перрин хмуро посмотрел на вывеску, прежде чем вслед за другими переступил
порог гостиницы. Барсук с белыми полосами на спине танцевал на задних  лапах
вместе с мужчиной, держащим в руках подобие серебряного  черпака.  "Ублажить
барсука" - гласила надпись. Это, должно быть, какая-то сказка, которой я  не
знаю.
   Пол в общем зале был посыпан опилками, а воздух клубился табачным  дымом.
Кроме того, в помещении стоял душный цветочный аромат и  одновременно  пахло
готовившейся на кухне рыбой и вином. Вырисовывающиеся сквозь дым  деревянные
балки высокого потолка были грубо обтесаны и потемнели от старости. В  столь
ранний час лишь четверть табуретов и скамей в зале была занята  посетителями
в простых куртках или рабочих безрукавках,  кое-кто  из  них  босыми  ногами
напомнил Перрину матросов. Они тесно, как только  могли,  сгрудились  вокруг
стола, где под бренчание двенадцатиструнного биттерна пела и плясала,  кружа
юбками, темноглазая девица,  от  которой  шел  аромат  духов.  На  ней  была
свободная белая блузка с исключительно глубоким вырезом.  Перрин  без  труда
узнал песенку "Танцующая возлюбленная", но слова сильно отличались  от  тех,
которые он слышал:

   Чаровница из Лугарда. ты пришла в портовый город,
   Ты хотела все увидеть, ты хотела все узнать.
   Белой ножкой манила тех, кто был горяч и молод.
   Сколько их теперь с тобою? Раз, два, три, четыре, пять!
   К маякам очей бездонных в жарких бурях женской ласки
   Подходили капитаны, отдавали якоря,
   Из зубов не вынув трубки, погружаясь без опаски
   В эти розовые волны с черной пеной по краям.

   Когда девушка перешла к следующему куплету, Перрин стал  догадываться,  о
чем она поет, и его лицо залилось краской. А он-то думал, что его уже  ничто
не сможет шокировать после того, как он видел  танцующих  девушек-Лудильщиц,
но в их танцах содержался только намек на подобное. Эта же девушка пела  обо
всем совершенно открыто.
   Заринэ кивала в такт музыке и улыбалась. Когда она посмотрела на Перрина,
ее усмешка перешла в смех:
   - Ну, фермерский сынок,  не  думала,  что  когда-нибудь  встречу  мужчину
твоего возраста, который все еще краснеет, как мальчик.
   Он сердито поглядел на нее и последним усилием сдержал готовые  сорваться
с языка слова, понимая,  что  все  сказанное  все  равно  будет  глупо.  Эта
проклятая женщина довела меня до того,  что  я  вздрагиваю,  даже  не  успев
подумать. Свет! Держу пари. она решила, что я никогда  девушек  не  целовал.
Перрин старался больше не слушать того, что пела девица на  столе.  Если  не
согнать с лица краску смущения, Заринэ, чего доброго,  приведет  его  в  еще
большее замешательство.
   Когда они вошли, на лице хозяйки гостиницы отразилась вспышка  изумления.
Это была крупная полная женщина с волосами, забранными  в  большой  узел  на
затылке, распространявшая вокруг сильный аромат мыла.  Она  почти  мгновенно
справилась со своим удивлением и поспешила к Морейн:
   - Госпожа Мари! Никак не ожидала увидеть вас здесь сегодня, - сказала она
и помедлила, оглядывая Перрина, Заринэ и Лойала, но во взгляде  ее  не  было
недоверия. Впрочем, при виде огир ее взгляд несколько изменился, но основное
внимание хозяйки было приковано к "госпоже  Мари".  Понизив  голос,  хозяйка
добавила: - Надеюсь, мои голуби прибыли благополучно?
   Лана она, казалось, воспринимала как часть Морейн.
   - Я уверена, Ниеда, что благополучно, - сказала  Айз  Седай.  -  Меня  не
было, но уверена, Адине записала все, что вы сообщили.
   Она оглянулась на девушку, поющую на столе, без заметного  неудовольствия
- на ее лице вообще ничего не отразилось.
   - Когда я была здесь  в  последний  раз,  "Барсук"  выглядел  значительно
спокойнее.
   - Именно, госпожа Мари! Так все и было. Но эти оболтусы будто еще от зимы
не очнулись. У меня в "Барсуке" десять лет не было  драк,  но  вот  в  конце
нынешней зимы...
   Она кивнула в сторону парня, который стоял у стены отдельно  от  компании
ценителей музыки, скрестив на  груди  тяжелые  руки  и  притоптывая  в  такт
мелодии. Парень был куда крупнее Перрина.
   - Даже Били пришлось нелегко, чтобы держать в узде всю эту свору, и тогда
я наняла девушку, чтобы им не взбрело в башку устраивать у  меня  потасовки.
Она откуда-то из Алтары. - Хозяйка склонила голову  набок,  некоторое  время
прислушивалась, потом произнесла: - Чистый, красивый голос. Но в ее возрасте
я пела лучше, да, точно! И плясала, кстати, тоже лучше.
   Перрин разинул рот от изумления, представив,  как  эта  огромная  женщина
прыгает по столу и поет песенку вроде той, что доносилась из зала.
   "Как тесна моя одежда, как ее хочу я сбросить..."
   Но тут Заринэ так ткнула его кулаком под ребро, что он поперхнулся.
   Ниеда посмотрела на него и сказала:
   - А для твоего горла, парень, надо приготовить снадобье. Это просто  -  в
мед добавляется немного серы. Иначе будешь хворать, пока у нас  не  наступит
теплая погода. А болеть, когда у тебя на руках такая милая девушка, нельзя.
   Морейн взглядом приказала Перрину не отвлекать хозяйку от беседы с ней.
   - Странно, что у тебя в гостинице дерутся, - произнесла она. -  Я  хорошо
помню, как твой племянник пресекает подобные выходки.  Неужели  люди  теперь
стали раздражительнее? Что-то случилось?
   Чуть подумав, Ниеда ответила:
   - Может быть. Хотя трудно сказать. Сынки лордов всегда приходили в  порт,
всегда волочились за женщинами, развратничали, кутили и не спешили  убраться
к себе, хоть там и воздух свежей. Пожалуй, теперь они появляются у нас чаще,
после тяжелой зимы. Наверное, так. Да и  местные  норовят  чаще  огрызнуться
друг на друга. Это из-за суровой зимы. И мужчины стали злее, и женщины.  Как
вспомню все  эти  дожди  и  холода...  Два  раза  даже  вода  в  умывальнике
замерзала. Конечно, прошлая зима была не чета этой, да  ведь  такая  тяжелая
зима, как та, бывает раз в тысячу лет. После  всего  случившегося  я  готова
поверить даже в россказни путешественников о том,  будто  замерзшая  вода  с
неба может падать. - Она хихикнула, чтобы показать, что совсем  не  верит  в
это. Странно было слышать столь тонкий звук от такой толстой женщины.
   Перрин удивленно качнул головой. Она не верит в снег? Впрочем,  если  она
нынешнюю погоду считает холодной, чего же еще от нее можно ожидать?
   Морейн задумалась, склонив голову, и капюшон совсем закрыл ее лицо.
   Девушка, танцующая на столе, начала новый  куплет,  и  Перрин  неожиданно
поймал себя на том, что невольно вслушивается в слова. Он понятия  не  имел,
что женщина может вести себя так, как  пелось  в  песне,  поэтому  ему  было
любопытно. Перрин видел, что Заринэ внимательно следит за ним, и сделал вид,
будто песенка ему неинтересна.
   - Что необычного  случилось  в  Иллиане  в  последнее  время?  -  наконец
спросила Морейн.
   - Необычным можно  назвать  разве  что  возвышение  Лорда  Бренда  и  его
вхождение в Совет Девяти, - ответила Ниеда. - Направь меня удача, но до зимы
я даже имени его не слыхала. Тогда-то  он  и  явился  в  город,  по  слухам,
откуда-то из мест на границе с  Муранди,  и  возвысился  в  течение  недели.
Поговаривают, он самый влиятельный в Совете  и  все  советники  следуют  его
указаниям, хоть он самый малоизвестный из них и недолго еще пробыл на посту.
Говорят, Лорд Бренд хороший человек, но иногда я  вижу  его  во  снах  таким
странным...
   Морейн открыла рот, Перрин был уверен  -  чтобы  поинтересоваться,  не  в
последние ли несколько дней Ниеде видятся такие сны. Но, поколебавшись,  Айз
Седай спросила:
   - Что за странные сны, Ниеда?
   - Да глупости, госпожа Мари, одни глупости. Вам на самом деле  интересно?
Лорд Бренд виделся мне в каких-то незнакомых местах, какие-то мосты, висящие
в воздухе. Все сны будто в каком тумане, но  снится  мне  это  почти  каждую
ночь. Вы когда-нибудь слышали о  чем-то  подобном?  Глупости,  наставь  меня
удача! И все-таки странно... Вот Били говорит, что видит такие же  сны.  Мне
кажется, он слышит о моих видениях, поэтому они посещают и его. Вообще,  он,
по-моему, не очень умен.
   - А по-моему, ты к нему несправедлива, - вздохнула Морейн.
   Перрин  с  изумлением  уставился  на  ее  капюшон.  Сейчас  в  ее  голосе
прозвучало потрясение даже большее, чем тогда, когда ей показалось, будто  в
Гэалдане восстал новый Лжедракон. Запаха страха юноша не  почуял,  но...  Но
Морейн была испугана. То, что Морейн боится, ужаснуло Перрина  куда  больше,
чем ее гнев. Юноша мог представить ее себе разъяренной, но он просто не  мог
вообразить Айз Седай испуганной.
   - Ладно, что я тут болтаю попусту, - сказала  Ниеда,  теребя  узел  своих
волос на заты