осивший кружев побольше, чем любая женщина, яростно  подкрутил усы, а глядя
на Пайтра,  можно было  подумать,  что он свои сейчас оторвет. Сеган поджала
пухлые  губы, ее глаза  вспыхнули огнем,  а Сиан, плотная, седеющая женщина,
довольно громко фыркнула.
     Шириам,  не  обратив   на  это   ни  малейшего  внимания,  торжественно
возгласила:
     -  Лорды   и  леди  Андора  и   Муранди!  Вы  пребываете   пред   очами
Блюстительницы Печатей. На вас обращен  взор  Пламени Тар Валона.  Вам  дана
возможность обратить свои просьбы к Престолу Амерлин.
     Пока все шло хорошо. Благородным андорцам  и  мурандийцам  происходящее
нравилось меньше и меньше. Они и поначалу имели кислый вид, а теперь и вовсе
выглядели  так,  будто  их перекормили зеленой хурмой. Возможно, потому, что
многие не считали Эгвейн настоящей Амерлин. Ну что ж,  скоро они усвоят, кто
она такая. Правда, прежде всего это должен усвоить Совет.
     - Испокон веку между Андором и  Белой Башней существовала тесная связь,
- громко и  твердо  произнесла девушка. - Сестры  всегда встречали  радушный
прием как в Андоре, так и в Муранди. Почему же  вы собрали армию  против Айз
Седай? Народы и их правители не смеют встревать  в дела Белой Башни. Попытки
вмешаться в дела Айз Седай приводили к падению тронов.
     Это  прозвучало достаточно  угрожающе,  независимо от того, удалось  ли
Мирелле и  прочим  подготовить почву. к  счастью, сейчас  они находились  на
обратном  пути к лагерю Правда, кто-нибудь из знати мог ляпнуть имя одной из
сестер-посланниц, что  лишило бы  Эгвейн преимущества перед  Советом.  Но по
сравнению со  всем  остальным  такая возможность поистине  казалась былинкой
рядом со стогом сена.
     Пеливар переглянулся с сидевшей рядом женщиной, и  та  встала.  Седина,
тронувшая  ее темные волосы,  и испещрившие лицо морщины  не скрывали следов
былой  красоты,  а тяжелый взгляд  этой  особы  мог поспорить  и со взглядом
Стража. Руки в красных перчатках вцепились  в полы  плаща, но явно  не из-за
неуверенности.   Губы  сжались  в  ниточку.  Она  пристально  оглядела  всех
Восседающих и  только  потом заговорила, обращаясь к ним и словно не замечая
Эгвейн.   Девушка   стиснула  зубы   и   постаралась   напустить   на   себя
заинтересованный вид.
     - Мы здесь именно потому, что не хотим оказаться втянутыми в дела Белой
Башни,  -  произнесла Арателле  с властным спокойствием,  неудивительным для
Верховной  Опоры  могущественного   Дома.  Впрочем,   даже  Верховная  Опора
могущественного  Дома могла  подрастерять хладнокровие перед лицом  стольких
сестер,  не говоря  уж о Престоле  Амерлин, но  женщина не обнаруживала даже
намека  на растерянность. -  Если услышанное нами - правда, может  случиться
так, что нежелание помешать вам пройти  через Андор будет воспринято  в  Тар
Валоне как оказание  помощи, или даже  союз. Отказавшись  противодействовать
вам,  мы  рискуем  оказаться  в  положении  виноградной  лозы, попавшей  под
давильню.
     Некоторые  мурандийцы  воззрились  на  Арателле  с  удивлением. Никто в
Муранди  не  собирался  препятствовать  проходу  армии  Айз   Седай.  Вполне
возможно, они думали лишь  о том, чтобы эта армия поскорее  удалилась в иные
земли, не пытаясь заглянуть дальше и представить, что может случиться потом.
     -  И  это  в лучшем случае, - продолжила Арателле,  будто и  не заметив
вызванного ее словами волнения, хотя в последнем Эгвейн  сильно сомневалась.
-  Что же до худшего... Мы получали.. хм... донесения... насчет  Айз Седай и
Гвардии Башни, тайно  пробирающихся в Андор. Возможно, это всего лишь пустые
слухи,  но  земля  полнится ими и они доходят из разных  источников.  Мы  не
хотим, чтобы Андор стал полем битвы между Айз Седай.
     - Свет спаси и помилуй нас! - воскликнул, покраснев от волнения, Донел,
и Пайтр поддержал его  энергичным  кивком,  а Сиан готова  была  вскочить со
стула. - Только не битва между Айз Седай! Конечно, мы слышали, что случилось
на востоке. И эти сестры...
     Эгвейн затаила дыхание  и испустила облегченный  вздох, когда  Арателле
остановила мурандийца.
     - Прошу вас, лорд Донел!  - произнесла она. - Вы сможете  высказаться в
свою  очередь. - И тут же снова  повернулась к Эгвейн, точнее к Восседающим,
не  обращая  больше  внимания  на  Донела и возбужденных  мурандийцев.  Сама
Арателле сохраняла полнейшее спокойствие,  как будто просто излагала факты и
предлагала взглянуть на них с ее точки зрения. - Итак, если рассказы о битве
на востоке верны,  нам есть чего опасаться.  И если  неверны - к  сожалению,
тоже.  Айз  Седай  тайно  проникают  в Андор  с гвардейцами Башни, Айз Седай
открыто  приближаются к  Андору с  целой армией.  Опыт показывает,  что люди
слишком  часто ошибались, полагая, будто знают намерения Белой  Башни. Целит
Башня  вроде бы в  одну мишень,  а удар поражает  совсем  другую. Мне трудно
представить, чтобы даже Белая Башня  зашла так  далеко, но если такое все же
случилось,  в  Андоре есть лишь одна цель, способная подвигнуть вас на нечто
подобное. Так называемая Черная Башня. - При этих словах Арателле поежилась,
как показалось Эгвейн, вовсе не от холода. - Битва между Айз Седай опустошит
земли на многие мили окрест. Но битва между двумя Башнями уничтожит половину
Андора.
     -  Из  чего следует,  что  вам надлежит избрать иной путь, - подхватил,
вскочив на ноги, Пеливар. Голос его оказался на удивление высоким, но звучал
с  той же твердостью, что  и голос  Арателле. - Если  мне суждено погибнуть,
защищая  свой народ и  свою землю, так лучше здесь, чем там,  где и земля, и
люди погибнут вместе со мной.
     Арателле  прервала его успокаивающим  жестом, и Пеливар сел  на  место,
хотя  успокоенным вовсе не  казался.  Аймлин, пухлая  женщина,  укутанная  в
темную шерсть, кивнула в знак согласия с ним, точно так же, как и ее муж.
     Зато  Донел  переглядывался с Пайтром  с  таким  видом,  будто подобное
никогда  не  приходило  ему  в голову.  Среди  стоявших  позади  мурандийцев
поднялся ропот;
     некоторые  спорили так  громко,  что  их пришлось  урезонивать,  причем
довольно грубо. Оставалось лишь удивляться - что вообще заставило этих людей
объединиться с андорцами?
     Эгвейн вздохнула  и снова вообразила себя открывающимся солнцу бутоном.
Они определенно не признавали ее Амерлин. Арателле совершенно не обращала на
нее внимания, разве что в сторону не оттолкнула! Но в остальном все шло, как
и задумано. Теперь  она  могла сохранять спокойствие. В отличие от Романды и
Лилейн, которые, как хотелось ей верить,  выходили из себя, пытаясь угадать,
кто из них получит право вести переговоры. Не  зная, что никаких переговоров
не будет. Не может быть.
     -  Элайда,  -  спокойно  произнесла  Эгвейн,   в  свою  очередь  смерив
невозмутимым  взглядом  Арателле  и всех  сидевших  представителей  знати, -
преступница, незаконно посягнувшая на то, что ей не принадлежит, порушив все
законы, составляющие основу Белой Башни.  Престол Амерлин - я! - Ее удивляла
холодная  уверенность  в собственном голосе, но  ей  случалось удивляться  и
сильнее.  Она действительно была  Амерлин.  - Мы движемся на Тар Валон, дабы
сместить Элайду и предать ее  суду,  но это касается лишь нас самих и никоим
образом  никого  из  вас.  Так  называемая  Черная  Башня  тоже  наше  дело:
мужчинами,  способными  направлять  Силу, всегда  занимались  Айз  Седай. Мы
разберемся  с  ними,  когда  сочтем  нужным,  но,  заверяю  вас, не  сейчас.
Предпочтение будет отдано более важным делам.
     Сзади, со стороны Восседающих, донесся шорох: они ерзали на табуретах и
поправляли широкие юбки для верховой езды. Во всяком случае, некоторые. Иные
из них полагали, что вопрос о Черной Башне  можно уладить мимоходом: вопреки
слухам, ни одна не верила  в присутствие  там более чем дюжины мужчин. Да  и
как можно поверить, что сотни мужчин желают направлять?
     Арателле  задумчиво  нахмурилась,  Пеливар  шевельнулся,  словно  снова
собирался  встать, да  и Донел с недовольным видом  подался вперед. Их нужно
дожать. Ничего другого не остается.
     - Я понимаю вашу  озабоченность, - продолжала Эгвейн столь же спокойно,
- и готова снизойти к ней.  - Как  там  звучал странный  боевой  клич Отряда
Красной Руки? Ах да -  пора бросать кости.  Лучше  не скажешь. - Как Престол
Амерлин я объявляю, что мы остановимся здесь на месяц для отдыха, после чего
оставим Муранди, но  не пересечем андорскую границу. Наша армия не углубится
далее в мурандийские владения,  а  в  Андор  не  вступит  вовсе. Уверена,  -
добавила она,  - мурандийские лорды и  леди не откажутся снабдить  нас  всем
необходимым в обмен на серебро. За ценой мы не постоим.
     Мурандийцы  переглядывались  в  полнейшей  растерянности,   разрываемые
противоречивыми чувствами. Снабжение столь большой  армии могло  стать делом
чрезвычайно  выгодным,  но,  с  другой   стороны,  с  фуражирами   особо  не
поторгуешься.   Донел  раздраженно  хмурился,   а   вот  Сиан,  похоже,  уже
подсчитывала в уме барыши. Снова поднялся гомон. Эгвейн хотелось обернуться,
но прислушивалась  она не  к нему,  а к оглушительному молчанию Восседающих.
Суан  смотрела прямо  перед  собой,  вцепившись в юбку, словно только это ее
удерживало.  И  ведь  она знала,  чему предстояло случиться. Шириам не знала
ничего, однако взирала на андорцев и мурандийцев с царственным спокойствием,
словно каждое услышанное слово было ей известно заранее.
     Сейчас Эгвейн надлежало  сделать  лишь одно -  заставить  сборище знати
забыть о том, что перед ними юная девушка. Они должны видеть женщину, крепко
держащую в  руках бразды правления. Возможно, пока это и  не совсем так,  но
так будет! Голос ее зазвучал тверже:
     -  Поймите  меня правильно.  Мое  решение  - окончательное.  Вы  можете
смириться  с  ним. Или попытаться воспротивиться его осуществлению. Но тогда
будьте готовы к неизбежным последствиям.
     Едва она смолкла, налетел порыв ветра,  всколыхнувший  балдахин. Эгвейн
спокойно поправила прическу. Лорды и леди поплотнее запахнули плащи, скрывая
дрожь, вызванную, как хотелось верить, не только холодом.
     Арателле переглянулась  с  Пеливаром и  Аймлин,  затем  все трое обвели
пристальными взглядами Восседающих и лишь после  того  медленно кивнули. Они
явно считали,  что  Эгвейн всего-навсего повторяет  слова,  подсказанные  ей
старшими, но она все равно едва подавила вздох облегчения.
     -  Будь  по-вашему,  -  угрюмо  промолвил  Пеливар,  тоже  обращаясь  к
Восседающим. - Разумеется,  мы  не сомневаемся в слове Айз  Седай, но просим
понять правильно и нас.  Бывает, услышанные слова означают вовсе  не то, что
кажется  поначалу.  Конечно, я не  имею  в  виду ваши  слова. Но пока  здесь
остаетесь вы, останемся и мы.
     Донел, и до того выглядевший больным, сейчас имел такой вид,  будто его
вот-вот стошнит. Надо полагать, его земли лежали где-то поблизости. А никому
не  приходилось  слышать,  чтобы  андорские  войска  на  мурандийской  земле
когда-нибудь за что-нибудь платили.
     Эгвейн встала и  услышала  позади шелест одежд Восседающих, поднявшихся
вслед за ней.
     - Я не  возражаю.  Таким  образом, вопрос  решен.  Мы отбудем  довольно
скоро, чтобы вернуться  в лагерь  до  темноты,  но  у нас  есть еще  немного
времени.  Предлагаю использовать его,  чтобы получше  узнать  друг  друга  и
избежать в  дальнейшем  непонимания. - Общий  разговор  даст ей  возможность
добраться до  Талманеса.  - Да,  и вот еще о  чем вам  следует знать.  Книга
послушниц отныне открыта для любой женщины  любого возраста, которая пройдет
испытание.
     Арателле моргнула.  Суан - нет, но Эгвейн  показалось, что  та едва  не
охнула.  Этого  они  даже  не обсуждали, но лучшей  возможности  для  такого
объявления могло и не представиться.
     - Думаю, многим из вас найдется,  о чем  поговорить с  Восседающими,  -
заключила девушка. - Так поговорим же без церемоний.
     Не  дожидаясь,  пока Шириам предложит ей руку, Эгвейн сошла с  помоста,
чувствуя, что вот-вот рассмеется.  Предыдущей ночью  она изнывала  от страха
-нет,  ей  никогда  не достичь цели; но вот почти полпути преодолено,  и все
оказалось не так трудно, как думалось. Правда, впереди ждала вторая половина
пути.


        ГЛАВА 18. Странный призыв



     Несколько мгновений  после того как Эгвейн сошла с постамента, никто не
двигался,  а  потом  и  андорцы,  и мурандийцы  устремились  к  Восседающим.
Девчонка, играющая роль Амерлин, -  безусловно,  марионетка в чужих руках, -
не  представляла  интереса  по сравнению  с  женщинами,  лишенные  признаков
возраста лица которых не оставляли сомнений в том, что они на самом деле Айз
Седай. Каждую Восседающую осаждали по  два-три лорда  и леди:  одни надменно
задирали подбородки, другие неохотно кланялись, но и те и другие добивались,
чтобы их выслушали.  Ветер усилился, он хлопал плащами и уносил пар дыхания,
но важность  задаваемых вопросов заставляла забыть  о стуже. Шириам  взял  в
оборот краснолицый  Донел, говоривший долго и громко,  перемежая свои тирады
резкими поклонами.
     Улучив момент, Эгвейн потянула Шириам за рукав и торопливо шепнула:
     - Выясни, что сможешь,  насчет тех сестер и Гвардии Башни  в  Андоре. -
Как только  она отпустила  Хранительницу  Летописей, Донел снова вцепился  в
Шириам с расспросами, но скоро  растерянно заморгал. Поскольку она принялась
расспрашивать его.
     Романда и  Лилейн бросали  на Эгвейн  сквозь толпу ледяные взоры, но на
каждую  из  них   насело  по   дюжине  знатных   собеседников,  настоятельно
хотевших... чего-то. Возможно, уверений в том, что сказанное Эгвейн означало
именно  то,  что  было  сказано.  И,  несмотря  на  все  увертки  -   а  они
изворачивались  как  могли!  -  обеим  приходилось  давать  такие  уверения.
Избежать оных не представлялось возможным: даже Романда и Лилейн не зашли бы
так далеко,  чтобы при  посторонних  позволить себе усомниться в непреложной
истинности изреченного Амерлин.
     Суан проскользнула сквозь толчею поближе к Эгвейн. Лицо ее являло собой
воплощение  безмятежной  кротости,  но  глаза  настороженно  шарили  вокруг,
возможно,  высматривая Романду  или  Лилейн  - из  опасений,  как бы  те  не
набросились на них обеих, презрев, обычай,  приличия  и  чужие взоры. - Шейн
Чунла! - чуть ли не прошипела она шепотом.
     Эгвейн кивнула, но ее глаза высматривали Талманеса. Большинство мужчин,
да и многие женщины из  числа собравшихся под навесом были достаточно высоки
ростом, чтобы  его  заслонить. Понабилось же таких орясин... Она нетерпеливо
поднялась на цыпочки. Куда он подевался?
     Неожиданно  перед  девушкой выросла Сеган. Женщина стояла подбоченясь и
на  обеих, что на Эгвейн,  что  на  Суан,  поглядывала  с  сомнением. Эгвейн
поспешно  опустилась  на  ковер.  Амерлин  не  пристало подскакивать,  будто
девчонке, высматривающей паренька  на  танцульках.  Нераспустившийся  бутон.
Спокойствие. Невозмутимость. Пропади пропадом все мужчины! Чтоб им сгореть!
     Стройная, с длинными черными волосами, Сеган выглядела так, словно и на
свет-то родилась раздраженной.  Ее платье было  из  хорошей синей шерсти, но
слишком яркие вышивки на  корсаже заодно  с перчатками наводили  на мысль  о
Лудильщиках. Она постоянно кривила  губки в  недовольной  гримасе, но это не
помешало ей обратиться к Эгвейн с живой заинтересованностью.
     - Я хотела спросить насчет книги послушниц. Вы и вправду разумели  всех
женщин? То есть, теперь можно стать Айз Седай в любом возрасте?
     Вопрос пришелся  Эгвейн по  сердцу,  и она  с удовольствием ответила бы
поподробнее,  хотя ясно  выраженное сомнение заслуживало  хорошей затрещины.
Однако  именно  в этот  миг  толпа слегка расступилась,  открыв стоявшего  у
самого  края  навеса  Талманеса.  Тот  разговаривал  с   Пеливаром!  Мужчины
держались  крайне  настороженно,  явно  не желая,  чтобы  кто-  нибудь  смог
услышать хоть слово из их беседы, и больше всего походили на двух  мастифов,
только вот зубы не скалили.
     - Именно так,  дочь  моя, - рассеянно подтвердила  Эгвейн.  -  В  любом
возрасте. - О чем ему толковать с Пеливаром?
     - Благодарю, - промолвила Сеган и с запинкой добавила: - Мать.
     Она   присела  в  легчайшим  подобии  реверанса  -и   поспешила  прочь,
провожаемая взглядом Эгвейн. Лиха беда начало.
     Суан фыркнула.
     -  Если  надо, - почти неслышно пробормотала она, - я готова  в темноте
пройти под парусом в протоках Пальцев Дракона. Мы вроде бы все обсудили, все
взвесили  и,  кажется, не прогадали ни со снастями, ни с  наживкой.  Но тебе
хочется еще и костер развести  прямо на палубе, чтобы лов шел  веселее. Мало
поймать рыбу-льва  в сети, надо себе за пазуху ее сунуть... Тебе не терпится
перейти вброд заводь, где плещутся щукисеребрянки...
     - Суан, -  прервала Эгвейн, - кажется, мне следует сказать лорду Брину,
что ты влюблена в  него по уши. Правда  ведь,  будет только  лучше,  если он
узнает? - Голубые  глаза Суан стали большими и круглыми; она силилась что-то
сказать, но издавала лишь нечленораздельное бульканье. - Ты Айз Седай, Суан,
-  продолжила девушка,  -  так  попытайся  поддерживать  хотя  бы  видимость
достоинства. И постарайся вызнать побольше насчет тех сестер в Андоре.
     Толпа опять расступилась, и Талманес  вновь оказался на виду  -  уже  в
другом месте и теперь в одиночестве.
     Силясь не выказывать спешки, Эгвейн направилась  к нему, оставив позади
все еще продолжавшую булькать Суан. Обернувшись, она увидела, как миловидный
черноволосый слуга, чьих  стройных  ног с четко очерченными икрами  не могли
скрыть даже толстые шерстяные шаровары,  предложил Суан дымящуюся серебряную
чашу на серебряном подносе.  В толпе  сновали  и другие  слуги  с подносами.
Хозяева  навеса несколько припозднились  с угощением, а время  для  поцелуев
мира и вовсе было упущено. Эгвейн не слышала, что сказала Суан, приняв чашу,
но, судя  по тому, как дернулся  и принялся кланяться  этот малый,  она таки
пробулькалась и дала волю своему настроению. Эгвейн вздохнула.
     Талманес стоял, скрестив руки на  груди, и  взирал на толчею  вокруг  с
улыбкой,  не касавшейся  усталых глаз. Завидев  Амерлин,  он расшаркался, но
когда заговорил, его голос звучал суховато:
     -  Сегодня  вы  изменили  границу.  -  Налетел  порыв  ветра,  Талманес
поплотнее запахнул плащ и продолжил: - Рубеж между Андором и Муранди  всегда
был...  не вполне  определенным,  что бы  там ни говорили  карты, но никогда
прежде  столь  крупное андорское войско  не  заходило  так далеко  на юг. Не
считая Айильской Войны и Войны с Белоплащниками, конечно... Но тогда андорцы
здесь не задерживались. Теперь  же они останутся на целый  месяц,  а значит,
проведут  на своих картах новую черту. Гляньте, мурандийцы  заискивают перед
Пеливаром  и   его   спутниками  все  равно  что  перед  сестрами.  Надеются
обзавестись новыми друзьями.  Самой Эгвейн, тайком  наблюдавшей за теми, кто
должен  был  наблюдать  за  ней,  казалось: вся  знать, что  андорская,  что
мурандийская, толчется исключительно вокруг Восседающих. В любом случае есть
вещи более важные, чем границы. Более  важные  для  нее, Эгвейн, если не для
этих лордов и леди ... Под навесом стоял  гомон, словно гоготала стая гусей,
и в  сторону Эгвейн вроде бы не смотрел никто, кроме Суан  и Халимы.  Эгвейн
понизила голос и, осторожно подбирая слова, промолвила:
     - Иметь друзей всегда важно,  Талманес.  Вы были  добрым другом Мэту и,
думаю, мне  тоже.  Надеюсь, все осталось по-прежнему. Надеюсь, вы  никому не
сболтнули лишнего?
     О Свет, какая прямота! Не хватало только спросить его в открытую, о чем
он говорил с Пеливаром!
     К  счастью,  даже  если  Талманес  и  счел  ее  деревенское  прямодушие
смехотворным, насмехаться  он и  не подумал.  Его взгляд  , устремленный  на
Эгвейн, оставался серьезным.  Ответил Талманес не сразу и говорил тихо, тоже
понимая необход