ивали ниже городка, по обе  стороны старой, почти  пропавшей дороги,
ведущей из  холмов. Ранд не сомневался, что Хранительницы заявили  бы, будто
выбрали такое место для того, чтобы находиться рядом с ним  и в то же  время
быть  неподалеку от бессчетных дюжин Хранительниц из  лагерей внизу.  Однако
Ранд не считал случайным совпадением то, что всякий направляющийся к нему из
предгорья  должен  либо пройти через лагерь Хранительниц, либо обойти вокруг
палаток.  Немного удивило его  лишь то,  что облаченными  в  белое  гай'шайн
распоряжается  Мелэйн.  Всего  три  ночи назад  она  вышла  замуж за  Бэила;
церемония сделала ее женой Бэила и первой сестрой  его другой жены, Дорин-ды
По-видимому,  второе  было не менее важно; это немало удивило Ранда, Авиенду
же его изумление потрясло или, может, рассердило.
     Вскоре  верхом на  серой  кобыле появилась  и Эгвейн, позади нее сидела
Авиенда;  просторные  длинные  юбки  обеих  были  поддернуты выше колен.  Со
стороны девушки  казались похожими, несмотря на  разный цвет волос и оттенок
кожи и на то, что высокая Авиенда без труда смотрела поверх плеча Эгвейн, но
у каждой девушки было всего по одному костяному браслету и ожерелью.
     Тела  со  стен  только-только начали  снимать.  Большую  часть  воронья
перебили,  и на  земле валялись черные перья, а  остальные птицы улетели, но
обожравшиеся стервятники отяжелели  и только взмахивали крыльями, вперевалку
бродя по пепелищам внутри городских стен.
     Ранд  пожалел,  что  не  может  уберечь девушек  от  столь  неприятного
зрелища, но, к его удивлению, ни одна из них  не  кинулась прочь,  испытывая
позывы  тошноты.  Ну,  по  правде  сказать,  от Авиенды  он не  ждал  ничего
подобного - о смерти она знала не понаслышке, да и сама, наверно, убивала, и
лицо ее  сейчас оставалось бесстрастным. Но Ранд  не  предполагал увидеть  в
глазах Эгвейн лишь жалость, с какой она смотрела на падающие распухшие тела.
     Девушка  остановила  Туманную  возле Джиди'ина, наклонилась к  Ранду  и
положила ладонь ему на руку:
     - Мне очень жаль. но ты никак не мог предотвратить этого.
     - Знаю, - отозвался он.
     Ранд не знал даже, что тут есть городок, пока пять дней назад  о Тайене
не упомянул мимоходом Руарк. Обычно  на советах  с вождями обсуждалось лишь,
не могут  ли они делать  дневные переходы больше, а также  как  поведет себя
Куладин, миновав Джангай. А пять дней  назад Шайдо  уже  ушли,  сделав  свое
черное дело. Тогда Ранд обозвал себя болваном.
     -  Ладно, только  не  забывай  этого.  Здесь твоей  вины нет. -  Эгвейн
тронула  пятками  Туманную  и заговорила с  Авиендой, еще не  удалившись  на
достаточное  расстояние от Ранда, и тот расслышал: -  Я рада, что он перенес
это так легко. У него есть обыкновение чувствовать  вину  за  то, чего он не
может изменить.
     -  Мужчины вечно полагают, будто им под силу управляться со всем вокруг
себя, - откликнулась Авиенда. - Когда же они обнаруживают, что это не всегда
так,  то думают, будто не справились. А им бы  лучше усвоить простую истину,
которая женщинам давно известна. Эгвейн хихикнула:
     - Вот это чистая правда. Как только увидела тех бедняг, я подумала, что
мы найдем его за каким-нибудь валуном, где его наизнанку выворачивает...
     - Он настолько чувствителен? Я...
     Кобыла  иноходью  удалилась,  и голоса девушек  стихли.  Вспыхнув, Ранд
выпрямился  в седле. Надо же, пытался их подслушивать, ну как полный  идиот!
Тем  не  менее он хмуро поглядывал  в спину удаляющимся девушкам. На себя он
берет ответственность лишь за то, что на его совести - когда в ответе только
он  один. И вину свою  чувствует лишь  за то, с  чем не  сумел справиться. И
только  в тех  случаях, когда  мог  что-то сделать.  Разговор девушек ему не
понравился, хоть у  него  за спиной, хоть у него под носом. Свет  знает, что
они там еще наговорят!..
     Спешившись,   Ранд  взял  Джиди'ина  под  уздцы  и  отправился   искать
Асмодиана, который, похоже, куда-то убрел. Так  приятно было  пройтись после
долгих  дней,  проведенных  в  седле. Вдоль  ущелья вырастали многочисленные
группы  палаток;  горные  склоны  и   утесы  образовывали  труднопреодолимые
преграды, но  айильцы по-прежнему обустраивали стоянку  так,  словно ожидали
нападения  со  скал.  Ранд как-то  попытался  идти  пешим  маршем  вместе  с
айильцами, но  через  полдня  счел за  благо вновь  забраться на  коня. Даже
верхом  нелегко  было не  отстать  от закаленных  Пустыней  бойцов - если бы
поднажали, они вполне могли бы и лошадей загнать.
     Мэт тоже спешился, присел, держа поводья в одной руке и положив поперек
колен  свое  чернодревковое копье,  и вглядывался в  распахнутые  ворота,  с
живейшим интересом рассматривая город и что-то бормоча себе под нос, а Типун
тянулся пощипать листочки с терновника. Мэт не просто рассматривал город, он
его внимательно изучал. Откуда взялось то замечание о часовых? Теперь, после
посещения  Руидина,  Мэт  изредка  говорил  вслух странные  вещи.  Ранду  бы
хотелось, чтобы друг поделился  с ним своими мыслями о случившемся тогда, но
тот по-прежнему отрицал, что с ним что-то произошло, несмотря на  медальон с
лисьей головой, копье  и этот шрам вокруг шеи. Мелиндра,  Дева  из Шайдо,  с
которой Мэт стал не разлей вода,  стояла немного в стороне, не  сводя глаз с
юноши, пока к ней  не подошла Сулин и не прогнала  ее с каким-то поручением.
Ранд гадал, знает ли Мэт, что Девы  заключают пари, откажется  ли  ради него
Мелиндра от  копья. И еще они спорили, не научит ли она его петь, хотя когда
Ранд поинтересовался, что это значит. Девы просто со смеху покатились.
     Асмодиана Ранд нашел по  звукам арфы. Тот сидел на гранитном выступе  и
перебирал струны,  поставив  инструмент  на  колено.  Древко  темно-красного
знамени было ввинчено в каменистую почву, и Асмодиан привязал к нему поводья
мула.
     - Вот  видите,  милорд  Дракон,  -  весело  произнес  Асмодиан,  -  ваш
знаменосец  преданно  исполняет свою  службу. - Голос  его и выражение  лица
изменились, и он сказал: - Если тебе так необходима эта штуковина, почему бы
не вручить ее Мэту? Или пусть ее несет Лан. Или, в конце  концов, почему  не
Морейн? Она  была бы  рада нести твое знамя  и чистить тебе сапоги. Берегись
ее.  Она  - неискренний  человек. Когда  женщина  говорит,  что  будет  тебя
слушаться, причем говорит по своей воле, значит, пора спать  чутко  и почаще
оглядываться.
     - Ты несешь  его. потому что избран, мастер Джасин Натаэль.  - Асмодиан
вздрогнул и огляделся окрест, хотя все находились слишком далеко или же были
слишком  заняты и  услышать  не  могли.  Все  равно  никто,  кроме  Ранда  и
Асмодиана, ничего не  понял бы.  -  Что тебе известно о тех развалинах? Вон,
возле снегов? Должно быть, они из Эпохи Легенд.
     Асмодиан даже взора на гору не поднял.
     -  Этот  мир  очень  изменился  по  сравнению  с  тем,  в котором  я...
отправился  спать.  -  Он говорил  устало  и  еле  заметно  содрогнулся  при
последних словах. -  Об окружающем  мне известно лишь  то, что я узнал после
пробуждения.  -  Арфа  издала   печальные  аккорды  "Марша  смерти".  -  Эти
развалины, насколько я понимаю, могут оказаться тем, что осталось от города,
где я родился. Шорреле был портом.
     От силы еще час, и солнце скроется за  Хребтом Мира, а в такой близи от
высоких гор и ночь наступает рано.
     -  Сегодня я слишком устал для бесед.  - Этим словом они называли уроки
Асмодиана, даже когда  рядом никого не было. А если  к этим урокам прибавить
занятия с Ланом или Руарком, то с тех пор, как Ранд оставил Руидин, на сон у
него  оставалось мало  времени. - Когда будешь  готов, отправляйся к себе  в
палатку, а утром увидимся. И знамя не забудь.
     Больше некому нести эту проклятую штуковину. Может, найдется кто-нибудь
в Кайриэне.
     Когда  Ранд  повернул  прочь,  Асмодиан  дернул   струны,  издав  нечто
неблагозвучное, и спросил:
     -  Сегодня  ночью  мою  палатку  не  оплетут   обжигающими  сетями?  Ты
наконец-то начал мне доверять? Ранд оглянулся через плечо:
     - Я  доверяю тебе как брату. До дня, когда ты предашь меня. Я  дал тебе
честное слово, простил за все, что ты  сделал, в  обмен за мое обучение. Эта
лучшая сделка, чем ты заслуживаешь, но в тот день, когда ты повернешь против
меня,  я возьму  свое  слово обратно и похороню  вместе с тобой. -  Асмодиан
открыл  было рот, но  Ранд опередил  его: - Это я  говорю, Натаэлъ.  Я, Ранд
ал'Тор Народ Двуречья не любит людишек, которые норовят нож в спину всадить.
     Раздраженно  дернув поводья крапчатого. Ранд зашагал  прочь, прежде чем
Асмодиан успел вымолвить хоть  слово. Ранд не  был  уверен, не возникли ли у
Асмодиана  какие-то  подозрения,  будто  мертвец   старается  завладеть  его
разумом, но не желал давать Отрекшемуся ни малейшего намека. Асмодиан и  так
уже считает, что дело его совсем пропащее, а коли он подумает, будто Ранд не
вполне  властен  над  своим  разумом  и,  наверное,  с  ума уже  сходит,  то
оглянуться не успеешь,  как Отрекшийся сбежит. А Ранду еще  так  много  надо
узнать.
     Гаи'шайн в белых одеждах устанавливали под руководством Авиенды палатку
для  Ранда.  Место  она  выбрала  в  ущелье,  возле  входа,  и над  палаткой
возвышалась  та  вырезанная  в скале  гигантская змея  У  гай'шайн были свои
шатры, но их они ставили, разумеется, в последнюю очередь. Поблизости сидели
на корточках  Аделин и  еще  с  дюжину  Дев,  они наблюдали за всем  вокруг,
готовясь охранять  его сон.  Хотя  вокруг  Ранда каждую  ночь  располагалась
лагерем тысяча Дев, они тем не менее выставляли стражу у его палатки.
     Не доходя  до Дев,  Ранд  потянулся  через  ангриал, лежащий в  кармане
куртки,  и  ухватился за  саидин.  Конечно,  не  нужно  было  на самом  деле
притрагиваться к резной фигурке толстячка с мечом. Ранда наполнили смешанные
сладость  и грязь  -  эта  бушующая река  огня,  эта  всесокрушающая ледяная
лавина. Направляя Силу, как он поступал каждый вечер после ухода из Руидина,
Ранд расставил стражей вокруг всего лагеря - не только окружив ими палатки в
самом  ущелье, но и  вокруг всех шатров  - и в  холмах  внизу,  и на  горных
склонах.  Ангриал  требовался,  лишь  чтобы  обнести  охранной линией  такое
большое пространство, но не более того. Ранд думал, что прежде был силен, но
после обучения у  Асмодиана станет еще сильнее.  Пересекая линию стражей, ни
человек,  ни  животное  ничего  не  заметят,  но  при  прикосновении  к  ней
какого-нибудь  Исчадия Тени прозвучит  такой сигнал  тревоги, что в палатках
все повскакивают на ноги. Сделай Ранд  так в Руидине, Гончие Тьмы никогда не
пробрались бы в город незаметно для него.
     Айильцы  выставят  охрану  от  врагов-людей.  А   малые   стражи  Ранда
представляли собой  тонкие, но  сложные  плетения,  и  на практике  не имеет
смысла добиваться  от  них чего-то большего, чем  простого предупреждения об
Отродьях Тени.  Ранд способен создать такого стража, который убьет врага, но
этим  он зажжет  сигнальный костер  для любого Отрекшегося-мужчины, который,
возможно,  рыщет  в  поисках  Ранда,  да  и  Мурддраал  подобный выброс Силы
обязательно заметит.  Вовсе  незачем накликать врагов на свою голову,  когда
они знать не знают, где находится Ранд Отрекшийся подобную охрану распознает
только вблизи, уже  подойдя  к лагерю, а  Мурддраал поймет, на что нарвался,
когда для него будет слишком поздно.
     Ранд отпустил саидин - это стало упражнением для самоконтроля, несмотря
на  мерзость  порчи, несмотря на то,  что Сила  грозила смыть его без следа,
точно  песок  на  речном  дне,  выжечь  дотла,  уничтожить.  Ранд  плавал  в
безбрежной пустоте  Ничто, однако чувствовал малейшие токи воздуха и то, как
они трогают каждый волос на голове, видел переплетение  нитей в  тканях,  из
которых сшиты одежды гай'шайн, чуял теплый запах Авиенды. Ранду хотелось еще
большего. Но в нос били запахи пепелищ Тайена, зловоние сгоревших мертвецов,
смрад  разложения повешенных, даже  уже  зарытых, смешанный  с сухим запахом
могильной земли Это помогло. Саидин исчезл, и  какое-то  время Ранд только и
мог что глубоко вдыхать  горячий сухой воздух. По сравнению с тем, каким все
было раньше,  привкус  смерти словно  исчез,  а  сам воздух  стал  чистым  и
чудесным на вкус.
     - Глянь-ка, что тут было, - заметила Авиенда, когда  Ранд отдал поводья
Джиди'ина  облаченной  в  белое  женщине  с  кротким лицом.  Девушка подняла
мертвую коричневую змею - толщиной с руку юноши и почти девяти футов длиной.
Свое название змея-кровавка получила не зря - от  ее укуса кровь в считанные
мгновения  сгущается в  студень. Если Ранд не ошибается, аккуратная ранка за
головой  -  след  поясного ножа Авиенды.  Аделин и другие Девы  одобрительно
смотрели на девушку.
     - Ты  хоть на  секунду  задумалась, что  эта змея могла тебя укусить? -
сказал Ранд. - Нельзя было Силой действовать, что ли? Нет, тебе понадобилось
ее  своим  проклятым ножом тыкать! Раз  ты была так близко  к ней,  отчего ж
сначала не поцеловала?
     Девушка разом выпрямилась, от ее  больших  зеленых  глаз повеяло ранним
ночным холодком.
     -  Хранительницы  Мудрости  утверждают,   что  нехорошо  излишне  часто
обращаться к Силе. - Тяжелые, точно рубленые слова Авиенды были холодны, как
и взгляд. - Они говорят, можно зачерпнуть слишком много, и тогда тебе станет
плохо. - Чуть нахмурившись, Авиенда добавила больше для себя, чем для Ранда:
- Хотя я пока и близко не подошла к тому, сколько способна удержать. Уверена
в этом.
     Покачивая головой,  Ранд нырнул  в палатку. Нет,  эта женщина не желает
слушать никаких доводов рассудка.
     Ранд устроился на  шелковой подушке около еще не разожженного  очага, и
тут в шатер вошла Авиенда. Хорошо хоть без змеи-кровавки, зато она осторожно
несла что-то длинное, завернутое в несколько слоев одеяла.
     - Ты беспокоился за меня,  - промолвила Авиенда ровным голосом. Лицо ее
было непроницаемо.
     -  Вот  еще,  нет, конечно! - соврал Ранд. Вот глупая женщина! Она себя
убьет  лишь потому, что не соображает, когда надо быть осторожной!  - Я  обо
всех беспокоюсь. Мне бы не хотелось, чтоб кровавка кого-нибудь укусила.
     С  полминуты девушка  не сводила с  Ранда полный  сомнений  взор, потом
быстро кивнула:
     - Хорошо. До тех пор, пока ты не позволишь себе слишком тревожиться обо
мне.  -  Кинув  свернутое одеяло к ногам  Ранда,  она села на пятки напротив
юноши.  Их разделял очаг. -  Ты  не принял  пряжку в погашение  долга  между
нами...
     - Авиенда,  да нет  никакого  долга! - Ранд уже подумывал,  что девушка
забыла о том разговоре. Авиенда продолжала, будто он ничего и не говорил:
     -  ...но,  возможно,  после  этого  мы будем  в  расчете. Вздыхая, Ранд
принялся разматывать серое, в полоску одеяло - с  опаской, поскольку девушка
держала сверток с куда большей осторожностью, чем змею.  Ту Авиенда  держала
так, словно это  чулок.  Наконец  он  развернул одеяло -  и обомлел.  Внутри
оказался меч;
     ножны  его были  так  густо  усыпаны  рубинами  и  лунниками,  что  под
самоцветами  едва  проглядывало  золото, только в одном  месте тускло горела
золотая накладка - восходящее многолучевое солнце. На рукояти из драгоценной
кости, длиной в самый раз для двух рук, имелась еще одна золотая инкрустация
- тоже  многолучевое солнце. Головка эфеса  была велика от обилия рубинов  и
лунников, еще больше драгоценных камней украшало крестовину. Эту вещь делали
не  для того, чтобы ею пользоваться, а  для красоты. Чтобы на нее смотрели и
восхищались.
     - Это же должно стоить... Авиенда, как ты расплатиться-то сумела?
     - Это стоит немного, - промолвила Авиенда таким защищающимся тоном, что
с тем же успехом могла бы признаться во вранье.
     - Меч... Откуда у тебя меч?  Как вообще  у Айил оказался меч? Только не
говори мне, что это припрятал у себя в фургоне Кадир!
     - Я несла его  в одеяле. - Теперь в голосе девушки слышалась обида  еще
большая, чем когда она  говорила о цене. - Даже Бэйр  сказала, что все будет
правильно, пока я в самом деле не коснусь его. - Она неловко пожала плечами,
нервно поправив шаль. - Это  меч древоубийцы. Ламана. Меч сняли с его тела в
доказательство того,  что  он мертв,  потому  что его голову было  не унести
далеко. С тех пор меч переходил из рук в руки - молодых мужчин и глупых Дев,
которым  льстило,  что  они  владеют доказательством  смерти Ламана.  Только
каждый потом начинал задумываться, чем же он  владеет, и вскоре продавал меч
другому. С первого раза, как эту вещь продали, цена ее упала. Ни один айилец
не прикоснется к мечу, даже выломать эти камни.
     - Чтож красив, - как можно тактичней сказал Ранд - последний фигляр или
шут  стал бы носить кричащее. А на костяной рукояти будет СКОЛЬЗИТЬ рука, От
пота ИЛИ крови. - Но я не допущу, чтобы ты...
     Ранд умолк, по привычке на несколько дюймов  вытянув клинок  из  ножен,
чтобы оценить  оружие. Выгравированная в сияющей стали,  стояла цапля - знак
мастера  клинка. Когда-то  Ранд носил отмеченный такой  же эмблемой меч.  Он
внезапно сообразил, что  этот меч схож с его прежним  оружием и с клейменным
вороном  наконечником Мэтова копья - металл, созданный при помощи Силы. Этот
меч  никогда не  сломается,  такой клинок  не нужно затачивать.  Большинство
мечей, которыми владели мастера клинка, были лишь копиями тех,  легендарных.
Лан сказал бы точно, но Ранд и сам был совершенно уверен.
     Вытащив  меч  из  ножен. Ранд  наклонился, протянул руку  через  очаг и
положил ножны перед Авиендой:
     - Авиенда, я возьму клинок в погашение долга. - Меч был длинным, слегка
искривленным и с односторонней  заточкой. - Только клинок. И  рукоять я тебе
тоже верну.
     В Кайриэне  можно изготовить и  новую рукоять,  и ножны. А может, среди
уцелевших тайенцев отыщется хороший кузнец-оружейник?
     Авиенда  округлившимися глазами уставилась  на ножны, перевела  взор на
Ранда, потом  опять на ножны.  Ранд впервые видел девушку изумленной,  у нее
даже челюсть отвисла.
     - Но  эти самоцветы стоят дорого! Намного больше, чем я... Ранд ал'Тор,
ты вновь пытаешься сделать меня своим должником.
     -  Не  совсем  так.  - Если этот клинок  свыше двадцати  лет пролежал в
ножнах,  не тронутый ни чьей-то рукой, ни  ржавчиной,  и не  утратил  своего
блеска, то он был именно  тем, о чем  подумал Ранд. - Ножны я не принял, они
остаются  твоими.  - Подбросив  в  воздух  одну  из  шелковых  подушек. Ранд
исполнил в  положении сидя  вариант удара под названием  "Поднимается слабый
ветер".  Клинок легко  рассек  тонкую  ткань, дождем  посыпались перья. -  И
рукоять я не приму, она тоже твоя. Если ты их продашь, то все, что получишь,
- твое. Это касается только тебя.
     Как  подозревал Ранд, девушка выложила за меч  все, что у  нее  было, а
теперь за одни  ножны получит самое малое раз в сто больше,  но вместо того,
чтобы порадоваться нежданно привалившей удаче, вместо  того  чтобы выглядеть
счастливой или хотя бы поблагодарить его,  Авиенда негодующе  воззрилась  на
Ранда  сквозь падающие  перья  -  ни  дать  ни  взять двуреченская  хозяйка,
обнаружившая  на  полу кучу мусора.  Девушка  хлопнула  в ладоши,  и  тотчас
появилась одна из гай'шайн. которая тут же опустилась на колени  и принялась
прибирать в палатке.
     - Это моя палатка, - с нажимом произнес Ранд.
     Авиенда фыркнула в ответ  -  точь-в-точь  как Эгвейн. Определенно,  эта
парочка слишком много времени проводит вместе.
     Ужин, который принесли, когда уже совсем стемнело, состоял  из обычного
плоского  светлого хлеба  и  щедро  приправленного специями  рагу из сушеных
бобов с ломтиками почти белого  мяса. Когда Авиенда сказала  ему, что это та
самая кровавка,  Ранд  лишь  ухмыльнулся - с  той  поры,  как  он очутился в
Пустыне,  ему  доводилось есть и змей,  и  еще  чего похлеще. Хуже всего, по
мнению  Ранда,  была гара, ядовитая  ящерица; и не  из-за вкуса - о