отдаленный уголок Башни,  не представлявший ни
малейшего интереса?  Во  время  своих ночных  посещений  Эгвейн  сознательно
избегала покоев Амерлин, так  же  как и  спален послушниц и Принятых, потому
что  боялась  наткнуться если не на Найнив с  Илэйн,  то на кого-нибудь еще.
Казалось,  чего  ради ей  избегать Эгвейн и  Илэйн - уж они-то умеют хранить
секреты. Эгвейн могла заговорить с  ними,  но внутренний голос  подсказывал,
что  этого  делать  не  следует.  Она  знала  -  видела  во сне, - чем могла
обернуться такая неосторожность. Кошмаром. Ну, может,  таким, от которого не
просыпаешься в холодном поту, а всего лишь беспокойно ворочаешься, но все же
кошмаром.  А  ведь  кроме  Илэйн  и  Найнив  там бывали  и  другие  женщины.
Интересно,  знают  ли салидарские Айз Седай о том, что в мире  снов по Башне
разгуливают  незнакомки? Во всяком  случае, незнакомые ей.  Впрочем, если не
знают, она все  равно не может их  предупредить. Обидно, но тут уж ничего не
поделаешь.
     Безбрежный   океан   мрака,  усеянный   блестящими  точками,   кружился
водоворотом,  тогда как Эгвейн  оставалась неподвижной,  чувствуя себя здесь
уверенно, как рыба в воде. Эти мерцающие огоньки  являлись снами, снами всех
людей в мире. И людей из других миров, совершенно не похожих на тот, который
она знала. Впервые Эгвейн услышала об их существовании от Верин Седай. О том
же рассказывали  Хранительницы  Мудрости,  а потом и  ей  случалось  мельком
заглядывать туда  во сне,  хотя и после этого поверить в увиденное - даже не
кошмар, а нечто невообразимое и невероятное - было  трудно. От них следовало
держаться подальше -  заглянувший в  такой сон оказывался словно в окружении
множества  разбитых зеркал. Все крутится, вертится, дробится: где верх,  где
низ, и то не разберешь. От одной мысли об этом выворачивало желудок. Правда,
желудка здесь  у нее тоже не было,  не то,  скорее всего, она вернулась бы в
свое тело.
     Помимо того, что  показали ей  Хранительницы Мудрости, Эгвейн  кое-чему
сумела научиться сама и даже осмеливалась заглядывать туда, куда они ее пока
не  пускали. И все же... Она не сомневалась,  что  узнала бы гораздо больше,
будь  с ней  ходящая по снам, способная  подсказать, что опасно,  что  вовсе
нельзя делать, а что  можно попробовать. Конечно, она все равно не стояла на
месте,  но  продвигалась   вперед   черепашьим   шагом,  постигая   то,  что
Хранительницы  знали давным-давно. И  могли бы научить ее этому  за ночь, да
что там за ночь - за час! Они и учили, но только тогда,  когда сами находили
ее готовой к этому. Только  тогда, и не раньше.  Это не могло не раздражать,
ведь больше всего на свете Эгвейн хотела учиться. И не когда-нибудь, а прямо
сейчас.
     На первый взгляд все огоньки казались одинаковыми, но  некоторые ей уже
удавалось распознавать,  хотя она сама  не  понимала,  как  это  получается.
Непонимание просто  бесило  девушку, но  тут ей ничем не  могли помочь  даже
Хранительницы Мудрости. Так или иначе, единожды  установив, кому принадлежит
тот  или иной  сон, в  другой раз  она уже находила его безошибочно. Вот тот
огонек,  например, представлял  собой  сон Берелейн, Первенствующей  Майена,
которая теперь правила Кайриэном от имени Ранда. Заглядывая в ее сны, Эгвейн
иногда  испытывала неловкость. Обычно они не отличались от сновидений других
женщин, особенно знатных,  в равной мере интересовавшихся властью, политикой
и модами на платья, но порой ей снились мужчины, порой даже те, кого знала и
Эгвейн... Вспоминая, что ей случалось подглядеть, Эгвейн краснела. А  вот то
чуть  размытое  свечение  представляло  собой  сон  Ранда,  сон, огражденный
сплетенным из саидин заслоном,  малым  стражем. Она  чуть  не  остановилась,
чтобы  попробовать  снова,  уж больно досадно  было,  когда нечто  невидимое
останавливало ее,  как каменная  стена, но в конце  концов позволила огоньку
проплыть  мимо.  Провести еще одну  ночь в бесплодных  попытках ей  вовсе не
хотелось.
     Это место  искажало расстояние, так  же как Тел'аран'риод - время. Ранд
должен  был спать в Кэймлине, если только не отправился за чем-нибудь в Тир.
но совсем рядом с его огоньком Эгвейн увидела и признала другой -  сон Бэйр.
А Бэйр находилась в Кайриэне, в сотнях лиг от Ранда, куда бы его ни занесло.
Хотелось бы знать, как это получается.
     Огоньки поплыли  в  сторону, когда  Эгвейн метнулась в противоположную,
опасаясь  оказаться поблизости от снов  Хранительниц Мудрости -  ведь она не
заметила снов Эмис или Мелэйн. Опасность заключалась в том, что любая из них
могла в это время  ходить по снам, а значит, и оказаться там же, где Эгвейн,
и даже вытянуть ее из  сна или, хуже  того,  затянуть  в свой. А это опасно,
ибо,  попав  в  сон  даже  обычного  человека,  а  не  ходящей  по снам,  ты
оказываешься в  зависимости от него, становясь как бы частью его сна.  Выйти
оттуда по собственному желанию, до тех пор пока  спящий  не проснется, очень
трудно,   а  если  попадешь  в   сон  ходящей,  осознающей   сновидения  как
действительность, то практически невозможно. И это еще не самое худшее.
     Впрочем, бросившись в сторону, Эгвейн тут же сообразила, что ведет себя
глупо. Бегать здесь не имело смысла. Скорее  всего, ни Эмис, ни Мелэйн ее не
обнаружили, не то  она уже оказалась  бы в каком-нибудь другом месте. Эгвейн
устремилась  прямо на  огоньки,  и  те  замерли  неподвижно.  Так это  здесь
происходило, а уж почему - никому не ведомо.
     В  досаде  девушка принялась размышлять,  что же делать дальше.  Помимо
попыток самостоятельно научиться всему, что имеет хотя бы малейшее отношение
к Тел аран риоду, основной целью посещения ею Мира Снов  являлось стремление
собрать там хотя бы  по крупицам сведения о некоторых событиях, произошедших
наяву. Временами казалось,  что Хранительницы Мудрости  не  хотят сказать ей
даже, взошло ли нынче солнце. И твердят  при этом одно и то же:  не волнуйся
да не волнуйся. А попробуй не волноваться, когда  такие  дела творятся, а ты
ничегошеньки не  знаешь! Потому-то она и  пыталась найти  в Белой Башне хоть
что-нибудь  указывающее  на намерения Элайды.  И  Алвиарин. Правда, находила
разве что намеки,  да и те туманные. Незнание бесило ее до  крайности -  это
ведь все равно что глухота или слепота. А  тут  еще  другие осложнения - она
больше не знала, безопасна ли Башня для посещений. Про остальной Тар Валон и
говорить нечего - там она уже четыре раза чуть ли не нос к носу сталкивалась
с  какой-то  меднокожей женщиной. В  последний раз та удовлетворенно кивала,
разглядывая  какую-то  конюшню, свежевыкрашенную в голубой  цвет. Особа  эта
была не  из тех,  кто  попадал  в Тел аран риод  случайно, коснувшись  его в
обычном  сне,  ибо  не исчезала, как те,  через  несколько  мгновений,  да и
выглядела   будто   сотканной  из   тумана.   Не  иначе   как   пользовалась
тер'ангриалом. Это могло означать одно: она - Айз Седай. Эгвейн был известен
лишь один тер'ангриал, позволявший проникнуть в Мир Снов, не используя Силу,
и  он находился  у  Найнив  и  Илэйн. Но видно,  сестрой стройная и красивая
смуглянка стала совсем недавно, ибо выглядела  вовсе не лишенной возраста, а
примерно ровесницей Найнив.
     Эгвейн подумывала о том, чтобы проследить за ней. А вдруг она из Черных
Айя, ведь те  похитили  тер'ангриал для  проникновения в  Мир Снов?  Но риск
оказаться обнаруженной и, может быть, даже попасть в плен был слишком велик,
особенно принимая  во внимание  то,  что даже сумей  Эгвейн разузнать важные
новости,  поделиться  ими все равно было бы  не с  кем.  Когда  еще  удастся
увидеться с Найнив и Илэйн? А рассказывать о таких  вещах посторонним она не
могла - ведь само существование Черных Айя хранилось в строжайшей тайне.
     Эгвейн  рассеянно  поглядывала  на  ближайшие  огоньки,  походившие  на
вмерзшие в черный лед крохотные звездочки, но не узнавала ни одного из них.
     В последнее время в Мир Снов стало наведываться многовато чужаков,  что
не могло не  внушать беспокойства. По правде сказать, незнакомок было только
две,  но  это  уже явно чересчур. Помимо  меднокожей  красотки  в вызывающих
нарядах,  здесь  появлялась  еще  одна  -  тоже   привлекательная,  цветущая
голубоглазая  женщина.  Весьма   решительная  и  целеустремленная,  судя  по
выражению лица и походке. Эта особа, по всей видимости, умела перемещаться в
Мир   Снов  самостоятельно  -  выглядела  она  вполне  вещественной,  а   не
сотворенной из тумана. В Башне незнакомка  бывала  чаще, чем  Найнив, Илэйн,
Шириам  и  все  остальные,  вместе взятые.  И  не  только в Башне; во  время
последнего посещения Тира, - разумеется, не в  ночь оговоренной  с Найнив  и
Илэйн  встречи  - Эгвейн  видела,  как  та  расхаживала по  Твердыне, что-то
бормоча себе под нос. И в Кэймлине Эгвейн натыкалась на нее дважды. Любая из
незнакомок могла оказаться Черной сестрой,  но с тем же успехом и Айз  Седай
из Салидара. Или обе они сразу, хотя Эгвейн ни разу не видела их вместе  или
в компании Шириам  и прочих. Любая из них могла приходить  и из самой Башни,
благо там полным-полно группировок и все  следят друг за другом.  Кто  может
поручиться, что в Башне еще не прознали о Тел'аран'риоде? Вопросы, вопросы и
ни  одного  ответа.  Единственное,  что  оставалось  Эгвейн,  это  держаться
подальше от незнакомок.
     Впрочем, в последнее время  она  и без  того  старалась избегать в Мире
Снов кого бы  то ни  было. У  нее  даже  вошло  в привычку то  и  дело резко
оборачиваться и бросать взгляд через  плечо  - все время казалось, будто  за
ней следят.  Да и  вообще  мерещилось  разное вроде  бы  краешком глаза  она
замечала  Ранда,  Перрина  и  даже Лана.  Скорее всего,  это было  случайным
соприкосновением  снов, а то и вовсе игрой воображения,  но  так  или иначе,
настроения не поднимало, и чувствовала она себя словно кошка на псарне.
     Эгвейн нахмурилась, точнее, нахмурилась бы, будь у нее здесь лицо. Один
из огоньков выглядел как-то...  Не то чтобы знакомым - она могла поручиться,
что не знает его, - но он будто... будто манил ее. Куда бы ни переводила она
взгляд, он все равно возвращался к этой мерцающей точке.
     Может  быть,  подумала Эгвейн,  стоит  еще  разок  попробовать отыскать
Салидар?  Для этого требовалось выбрать момент, когда  Найнив  и Илэйн будут
находиться в Тел  аран риоде, ибо опознавать их сны она умела. Но Эгвейн уже
добрую  дюжину  раз  пробовала  определить  местонахождение  Салидара  таким
способом,  а  результат  был  тот же, что  и при попытках  прорвать  заслон,
воздвигнутый Рандом. Расстояния и направления здесь и впрямь  никак не  были
связаны  с таковыми в реальном мире. Эмис говорила, будто здесь вовсе нет ни
расстояний, ни направлений. С другой стороны, это ведь все равно что...
     Удивительное  дело,  точка, к которой все время  возвращался ее взгляд,
начала  двигаться  прямо к ней и из  далекой звездочки быстро превратилась в
полную  бледную луну.  Эгвейн ощутила мгновенный  укол  страха. Прикоснуться
украдкой к чужому  сну было несложно, все одно что скользнуть по поверхности
воды, однако  такое  соприкосновение  должно  было происходить по  ее  воле.
Ходящая  по  снам сама выискивает сон, а не сон ее. Эгвейн хотела избавиться
от  этого  огонька,  стряхнуть  его,  как   наваждение,   но  он  неудержимо
надвигался, разрастаясь и наполняя ее взор ослепительным сиянием.
     Эгвейн предприняла судорожную попытку метнуться прочь, но ни по  бокам,
ни спереди,  ни сзади  уже не оставалось ничего, кроме этого сияния, которое
словно втягивало, поглощало ее...
     Она  заморгала,  изумленно  озираясь.  Вокруг, насколько  хватал  глаз,
простирался лес  высоченных белых колонн. Большая часть из них, особенно те,
что  подальше,  казались  расплывчатыми, но одно видение было  отчетливым  и
реальным.  По вымощенному  белыми  плитами  полу к ней  направлялся одетый в
простой зеленый кафтан Гавин. На лице его отразилось облегчение, смешанное с
тревогой.  Это  лицо,  конечно же,  было  лицом  Гавина -  почти его  лицом.
Возможно,  красотой  и очарованием  Гавин и уступал  своему  сводному  брату
Галаду, но все  же был весьма привлекательным молодым  человеком, а это лицо
казалось каким-то... обыкновенным. Эгвейн  шевельнулась и неожиданно поняла,
что не может сдвинуться с места. Ее поднятые над головой руки были прикованы
цепями к  одной из колонн. Должно  быть, это сон Гавина,  поняла Эгвейн. Изо
всех бессчетных точек  в темной бездне она очутилась рядом именно  с этой. И
каким-то образом  оказалась  втянутой внутрь. Каким - это вопрос на будущее.
Сейчас  ей хотелось  знать, почему это он во  сне представляет ее пленницей.
Эгвейн  постоянно помнила,  что находится  в  сне, в чужом сне. А значит,  к
колонне прикована вовсе  не она. Она сама по себе, а  то,  что угодно видеть
Гавину,  само по себе. Все происходящее здесь  не имеет никакого отношения к
действительности  и  ее, настоящей  ее, никак не касается.  Мысленно  Эгвейн
повторяла эти истины вновь  и вновь, они звучали в ее голове словно напев, а
потому думать о чем-то другом было трудно. Однако, так или иначе, она решила
задержаться здесь еще ненадолго, чтобы выяснить,  что  творится  в голове  у
этого дуралея. Подумать только - приковать ее к столбу!
     Неожиданно прямо  из  медного  пола с ревом  ударило пламя.  Все вокруг
заволокло  едким желтым  дымом,  а когда  он развеялся, на  месте  огненного
всполоха  оказался  величественный,  словно король,  облаченный  в  расшитый
золотом красный кафтан Ранд. Только вот в  жизни Ранд и ростом, и  статью не
очень отличался от Гавина, а этот был на добрую голову выше. Злобный великан
с жестоким лицом хладнокровного убийцы. На губах его играла усмешка.
     - Ты ее не получишь, - прорычал Ранд.
     -  Она не останется здесь,  - спокойно возразил Гавин, и в тот же миг в
руках обоих засверкали мечи.
     Эгвейн ахнула. Так это не Гавин держит ее в плену. Ему снится, будто он
спасает ее! Спасает от Ранда! Пора убираться отсюда. Эгвейн  сосредоточилась
на том, чтобы оказаться снаружи, и... ничего не изменилось.
     Лязгнула  сталь,  мечи  скрестились,  и противники  начали  смертельный
танец.  Смертельный, если бы это не было сном. Вот  уж полная бессмыслица  -
увидеть  во сне поединок на мечах. И это не кошмар - кошмары бывают  иными и
по цвету, и по характеру очертаний:
     обычно они расплывчаты и будто затянуты то  голубой дымкой, то багровой
пеленой, а то словно погружены в серые тени.
     "Сон  мужчины -  это  лабиринт, в котором  он  и  сам  не  в  состоянии
разобраться", говаривала Бэйр.
     Эгвейн закрыла глаза, направляя сознание  наружу. Наружу. Она находится
снаружи и просто заглядывает сюда. Просто заглядывает.
     Она  снова  открыла глаза  и поспела как  раз  к концу  схватки. Клинок
Гавина вонзился сопернику в грудь. Ранд обмяк, выронил меч и упал навзничь к
ее ногам. Эгвейн  не смогла сдержать  испуганного восклицания.  Конечно, это
был  всего-навсего сон,  но  остекленевшие глаза  мертвого  Ранда  выглядели
слишком уж реально.
     В  следующее мгновение Гавин,  с уже вложенным в ножны мечом,  оказался
перед ней, а  мертвое тело Ранда исчезло. Гавин потянулся к оковам девушки -
и они тоже пропали.
     -  Я  знала, что  ты  придешь,  -  выдохнула Эгвейн и вздрогнула. Этого
нельзя было допускать, иначе она действительно угодит в ловушку.
     Гавин улыбнулся и заключил ее в объятия:
     - Я рад, что ты не сомневалась  во  мне. Но я должен был прийти раньше.
Простишь ли ты меня?
     - Я готова простить тебе все на свете. Теперь  это выглядело так, будто
существовало  сразу две  Эгвейн. Одна,  млея  от  удовольствия, покоилась  в
объятиях Гавина, который нес ее куда-то по увешанному шпалерами и  огромными
зеркалами  в   золоченых  рамах  дворцовому   коридору,  тогда  как   вторая
угнездилась в затылке первой. Дело начинало принимать серьезный оборот.
     Эгвейн  изо  всех сил  старалась  воспринимать окружающее  отстранение,
будто она,  пребывая снаружи, просто смотрит  сон Гавина глазами той Эгвейн,
которая  ему  снится.   Коридор  выглядел  вполне   вещественным,  хотя  все
находившееся в  отдалении расплывалось и таяло в туманной дымке. Внимание ее
привлекло  собственное  отражение  в  одном  из  зеркал.  То  есть, конечно,
отражение той  женщины,  которая снилась  Гавину. Она была точь- в-точь  как
настоящая  Эгвейн,  только  очень уж  красива. Ошеломляюще  красива.  Неужто
Гавину она представляется такой? Нет!  - пыталась внушить  себе девушка. Это
тебя не касается. Ты - снаружи!
     Как-то  незаметно  коридор  превратился в склон холма, покрытый  ковром
полевых цветов. Слабый ветерок доносил их густой, сладковатый аромат. Эгвейн
-  настоящая Эгвейн!  - вздрогнула.  Или это  сделала не она,  а та, другая?
Грань  между  ними становилась  все  тоньше. А  она должна... должна... быть
там... снаружи. Глядеть на все со стороны.
     Гавин  мягко опустил ее  на  уже расстеленный на  склоне холма, как это
бывает во  снах, плащ. Встав на колени, он  нежным  движением  убрал  прядку
волос с ее щеки. Требовалось сосредоточиться,  отстраниться, но  сделать это
было решительно невозможно.  Телом, в котором пребывало ее сознание, Эгвейн,
может быть,  и не владела,  но прикосновение Гавина чувствовала прекрасно  -
его пальцы обжигали ее.
     - Мое сердце, моя душа -  все принадлежит  тебе, - нежно промолвил  он.
Теперь  на нем был новый, искусно  расшитый  золотыми листьями и серебряными
львами  кафтан,  а  слова  сопровождались   величественными  жестами   -  он
прикасался  то  ко  лбу,  то к  сердцу.  -  Мысли  мои  полны  тобой  одной.
Благоухание твоей кожи заставляет вскипать  мою  кровь. При виде тебя сердце
колотится  так, что, расколись весь мир пополам, я этого не услышу. Ты - мое
солнце, моя луна, мои  звезды, мое небо и моя луна,  мои небеса и моя земля.
Ты  мне  дороже жизни, дороже дыхания, или...  -  Неожиданно  Гавин осекся и
поморщился. - Что ты несешь, дурак? - пробормотал он себе под нос.
     На сей  счет  Эгвейн была  с ним категорически не согласна и,  пожалуй,
возразила бы, имей она контроль над голосовыми связками. Может, он чуточку и
преувеличил, ну самую малость, зато слушать все это было очень приятно.
     Когда Гавин  поморщился, Эгвейн показалось,  что она освобождается,  но
тут...
     Мигнув, все окружающее исчезло...
     И  возникло снова. Гавин  мягко  опустил  ее на  расстеленный,  как это
бывает  во снах,  на склоне холм плащ. Встав  на колени, он нежным движением
убрал прядку  волос с  ее щеки.  Телом,  в котором  пребывало  ее  сознание,
Эгвейн,  может  быть,  и  не  владела,  но  прикосновение Гавина чувствовала
прекрасно - его пальцы обжигали ее.
     Нет! Она не позволит себе стать частью его сна!
     Лицо  Гавина исказила боль, кафтан стал  серо-стального  цвета,  кулаки
сжались.
     -  Я  не  имею права говорить с  тобой  так, как  бы  мне  хотелось,  -
сдавленным  голосом произнес  он. - Мой брат тоже любит тебя. Я знаю,  Галад
тревожится за  тебя.  Он  и в Белоплащники  пошел наполовину из-за того, что
хочет вызволить тебя от Айз Седай. Он.... - Гавин закрыл  глаза. - О Свет, -
простонал он, - помоги мне!
     Мигнуло.
     Гавин  мягко опустил  ее на  расстеленный, как  это  бывает во снах, на
склоне холма плащ. Встав на колени, он нежным движением убрал прядку волос с
ее щеки.
     Эгвейн  чувствовала,  что теряет  контроль над собой и окружающим. Нет!
Чего ты боишься? - спросила она себя и насмерть  перепугалась, ибо не знала,
чьи это мысли - ее  или той  Эгвейн,  которая  снилась Гавину. Разница между
ними истончилась до крайности. Это Гавин. Это он.
     -  Я люблю тебя, -  нерешительно сказал Гавин. Теперь на нем  снова был
зеленый кафтан,  и выглядел  он не  таким красивым, как  в  жизни. На Эгвейн
юноша  смотрел  так,  словно боялся того, что  мог  увидеть  на ее  лице,  и
пытался,  хоть и  не слишком  успешно, с