натиска.
     В  центре  каре находились спешившиеся Защитники, там же стояла и почти
половина  лордов из  Тира со своими  вассалами.  Половина.  Вот  отчего Мэту
хотелось  ругаться. Остальные  метались среди айильцев, размахивая  мечами и
тыкая пиками, группками  из пяти-десяти человек,  а то и в одиночку.  Дюжина
лошадей  без седоков свидетельствовала о том, насколько преуспели в  схватке
тайренцы. В  гуще боя рядом  с единственным своим знаменосцем налево-направо
размахивал  клинком   Меланрил.  Два  айильца   кинулись  вперед,  подрезали
сухожилия лордовой лошади.  Она упала, мотая головой, - Мэт был уверен,  что
несчастное животное  громко  ржет,  но  шум  боя поглотил  ржание.  Потом  и
Меланрил  исчез  за  облаченными в кадинсор  фигурами -  копья  поднялись  и
опустились. Знаменосец продержался на миг дольше.
     Хорошо  отделался, мрачно  подумал Мэт. Встав в  стременах, Мэт  высоко
поднял свое копье с мечевидным наконечником, взмахнул им и прокричал:
     - Аос! Аос кабадрин!
     Если б мог, Мэт взял  бы свои слова обратно, и  не  потому,  что они на
Древнем  Наречии;  внизу, в  долине, был просто кипящий котел. Но даже  если
кайриэнцы и не поняли  отданный на Древнем Языке приказ  "Конница, вперед!",
они верно истолковали жест Мэта, особенно  когда  он  опустился  в  седло  и
ударил каблуками коня. Нельзя  сказать, чтоб ему  очень  хотелось в  бой, но
иного выхода Мэт не видел. Он отправил  людей сюда, в долину, а ведь кое-кто
мог спастись, если б он велел им повернуть и бежать. Потому у Мэта просто не
было выбора.
     Качнулись знамена и коны, и следом за Мэтом вниз по  склону устремились
кайриэнцы,  оглашая долину боевыми  кличами.  Несомненно, подражая ему, хотя
Мэт кричал: "Кровь  и  проклятый  пепел!"  По  ту  сторону  долины  Талманес
решительно повел в бой своих всадников.
     Уверенные,  что они  загнали  в  ловушку  всех  мокроземцев,  Шайдо  не
заметили остальных, пока те с двух сторон не врубились в их ряды с тыла. Вот
тогда и начали сыпаться с неба молнии. И после этого стало попросту жутко.



        ГЛАВА 44. Меньшая печаль


     Рубашка  облепила мокрое  от  пота  тело,  но  Ранд  не  снимал куртки,
опасаясь сильного ветра,  дующего к  Кайриэну. Солнцу оставалось подниматься
еще  по  меньшей мере час до полудня, однако он чувствовал  себя так, словно
бегал  все утро,  а  под  конец его оттузили дубинкой. Закутанный в Пустоту,
Ранд лишь отдаленно осознавал усталость, смутно ощущая ноющую боль в руках и
плечах, в пояснице,  пульсацию вокруг незажившей  раны в  боку. То,  что  он
вообще это осознавал, говорило  о многом. Преисполненный  Силой, Ранд обычно
мог различить отдельные листья на деревьях в сотне шагов от себя,  но что бы
ни случалось физически с ним самим, это будто происходило с кем-то другим.
     Ранд уже давно черпал из саидин через ангриал в своем кармане -  резную
каменную статуэтку маленького толстячка. И все равно сейчас работать с Силой
приходилось,  преодолевая напряжение;  он  с  трудом  сплетал  ее  потоки на
расстоянии в несколько миль, но лишь  прогорклые жилки, попадавшиеся  в том,
что зачерпывал,  удерживали  Ранда,  не  позволяя  ему  вытянуть еще больше,
вытянуть все. Запятнанная порчей или нет, Сила сама по  себе была неимоверно
сладка. Несколько  часов без отдыха  направлял  он Силу  и  устал  и  от  ее
сладости. И  в  то  же время  Ранду требовалось все упорнее бороться с самой
саидин, прикладывать больше  усилий, чтобы  не  дать ей  сжечь себя на месте
дотла,  чтобы  его  разум  не  испепелило в  золу.  Все труднее  становилось
удерживать  стремящуюся  уничтожить  его  саидин,  все  труднее  становилось
сопротивляться желанию зачерпнуть еще, все труднее становилось управляться с
тем, что он уже зачерпнул. Страшная, все туже закручивающаяся спираль, и еще
не один час пройдет, прежде чем станет ясен исход сражения.
     Утерев пот с бровей,  Ранд крепче вцепился в неструганые перила. Он был
почти   на  пределе,   но  оставался  сильнее  Эгвейн  или  Авиенды.  Айилка
всматривалась в сторону Кайриэна и грозовых туч, время  от времени склоняясь
к длинной зрительной трубе; Эгвейн сидела с закрытыми глазами, скрестив ноги
и прислонившись спиной к стойке,  где  на обрубке  ствола  сохранилась серая
кора. Вид у девушки был измученный, таким же Ранд чувствовал себя.
     Прежде  чем Ранд успел что-то сделать -  не зная что,  поскольку не был
сведущ в Исцелении, - Эгвейн открыла глаза и встала, обменявшись с  Авиендой
несколькими  тихими  словами, которые унес ветер и  которые  не уловил  даже
обостренный саидин слух. Потом Авиенда села на место Эгвейн и откинула назад
голову, опершись затылком о  стойку.  Черные тучи вокруг  города  продолжали
извергать  молнии,  но теперь это были яростные  многозубцы,  а не одиночные
стрелы.
     Итак, они действуют по очереди,  подменяя друг друга и отдыхая. Было бы
просто великолепно, если б и Ранд имел кого-то на смену,  но он нисколько не
сожалел, что велел Асмодиану  оставаться в палатке. Он не может настолько на
него  положиться,  чтобы  тот  направлял.  Особенно  сейчас.  Кто  возьмется
предсказать, что сделает Асмодиан, увидев Ранда таким ослабленным?
     Слегка покачнувшись, Ранд повернул зрительную трубу, наводя ее на холмы
вокруг города.  Теперь там видна была жизнь. И  смерть. Куда ни глянь, везде
кипел  бой,   айильцы  против   айильцев,   тысяча   тут,  пять  тысяч  там,
карабкающиеся  по  безлесым  холмам  -  и слишком  близко  друг  к  другу  -
противники перемешались, и  Ранд ничего не мог сделать.  Колонну конников  и
копейщиков он нигде не заметил.
     Три раза он видел их - один раз они сражались с вдвое превосходящими их
числом  айильцами.  Он  был  уверен, что они по-прежнему  где-то  там.  Мало
надежды на то, что Меланрил все же решил подчиниться его приказам, раз зашел
так  далеко. Ранд  допустил  ошибку, остановив  свой  выбор  на Меланриле  -
основываясь лишь на том,  что тот соизволил прийти  в  смущение от поведения
Вейрамона.  Но   времени  выбирать  не  было,  а  от  Вейрамона  требовалось
избавиться.  Теперь  уже  ничего  не  поделаешь.  Может,  удастся  поставить
командиром кого-то  из кайриэнцев. Что маловероятно, поскольку  вряд ли даже
прямой приказ Ранда заставит тайренцев подчиниться кайриэнцу.
     Взор  Ранда  привлекла  суматоха возле  самой  городской стены. Высокие
окованные  железом  ворота были  распахнуты, чуть ли  не  в  проеме  айильцы
сражались с всадниками и  копейщиками, а  другие защитники  города старались
закрыть ворота, но, как  они  ни старались, это не удавалось - слишком силен
был натиск.  В  полумиле  от ворот  лошади  без седоков и неподвижные тела в
доспехах  показывали,  куда прорвался  отряд осажденных  и где  захлебнулась
вылазка.  Со стен  дождем сыпались  стрелы,  летели  булыжники  величиной  с
человеческую голову, временами вниз даже устремлялись копья - с такой силой,
что пронзали двух, а то и трех  человек разом, хотя  Ранд по-прежнему не мог
разглядеть, откуда  их  посылают. Однако айильцы теснили латников,  лезли по
мертвым телам, продвигаясь все  ближе и ближе к воротам. Быстро оглядевшись,
Ранд  увидел, что к  городу рысью бегут  еще две  колонны  айилцев,  в общей
сложности тысячи три. Ранд не сомневался, что это тоже отряды Куладина.
     Ранд вдруг понял, что скрежещет зубами. Если Шайдо прорвутся в Кайриэн,
он  никогда не  отгонит их  на  север. Придется  выкорчевывать  их  улица за
улицей;
     а  стоить это будет столько жизней, что погибшие сегодня - просто капля
в  море.  Город потом ничем  не  будет отличаться  от руин Эйанрода, если не
превратится во  второй Тайен. Кайриэнцы и  Шайдо смешались,  точно муравьи в
миске, но нужно что-то предпринять.
     Глубоко вздохнув, Ранд направил Силу. Две женщины создали благоприятные
условия, наслав  грозовые тучи, и ему незачем видеть их плетения,  чтобы ими
воспользоваться.   Неистовствующая   серебристо-голубая  молния  ударила   в
айильцев - раз, другой, третий, так быстро мог бы хлопнуть в ладоши человек.
     Ранд  отшатнулся  от   зрительной  трубы,  щурясь  от   горящих  линий,
по-прежнему  пылающих у него  перед глазами, а вновь  нагнувшись к  окуляру,
увидел: там,  куда  угодили молнии,  Шайдо  полегли,  словно сжатый  ячмень.
Ближних к воротам людей и лошадей  тоже разметало, некоторые  солдаты лежали
без  движения,  но уцелевшие  уже тащили  в город раненых, а тяжелые створки
начали смыкаться.
     Многие ли  сумели  вернуться? Сколько  своих  я  убил?  Холодная истина
заключалась в том, что этот  вопрос не имел значения. Так надо было сделать,
и так было сделано.
     И  сделано  хорошо.  Ранд  отстранение  чувствовал,  что  ноги  у  него
подкашиваются. Надо  бы поумерить пыл, если он хочет дотянуть до  конца дня.
Нет, не  стоит больше разбрасываться и метаться; надо отыскать  участок, где
более всего необходима его помощь, где он может...
     Грозовые облака громоздились  лишь над городом и  прилегающими к нему с
юга  холмами,  но  это   ничуть  не  помешало  молнии  сорваться  с  чистого
безоблачного неба  над  вышкой.  Молния  с оглушительным треском  ударила  в
стоявших внизу Дев.
     От разряда волосы встали дыбом.  Ранд  замер, широко раскрыв глаза. Эту
молнию он почувствовал  и  по-другому - ощутил плетение  саидин, сотворившее
ее. Значит, Асмодиан, и сидя в палатке, все же поддался искушению.
     Впрочем,  на   раздумья  времени  не  было.  Будто  быстрая   дробь  по
гигантскому  барабану,  молния следовала за молнией, ударяя  среди Дев, пока
последняя  огненная стрела не угодила в основание вышки, взорвавшись щепками
величиной с руку или ногу.
     Вышка начала медленно заваливаться, и Ранд бросился к Эгвейн и Авиенде.
Каким-то образом он исхитрился обхватить обеих девушек одной рукой, а другую
закинул за стойку на той стороне платформы, которая теперь оказалась сверху.
Девушки уставились на него большими глазами, собираясь что-то сказать, но на
разговоры времени  оставалось еще меньше, чем  на  размышления. Подрубленная
бревенчатая башня опрокинулась, обламывая сучья и ветви  деревьев.  Какое-то
мгновение Ранду казалось, что они смягчат падение.
     Стойка,  за  которую   он  цеплялся,  с  громким  хрустом  подломилась.
Прыгнувшая на юношу земля вышибла из  него дух  за миг  до того,  как сверху
упали девушки. А потом накатила тьма.
     Ранд медленно приходил в себя. Первым вернулся слух.
     -  ...выкопал нас, точно  какой валун, и  покатил вниз с холма ночью. -
Это был голос Авиенды, тихий,  словно она  лишь  для  себя говорила.  Что-то
двигалось  по лицу Ранда. - Ты отнял у нас то, кто мы  есть, кто мы были. Ты
должен дать  нам  что-то взамен,  что-то для нас. Ты нужен  нам.  - Движение
замедлилось, касания стали мягче. - Ты нужен мне. Не  для  меня самой, ты же
понимаешь. Для Илэйн. То, что ныне между нею  и  мной, касается  лишь нас  с
Илэйн,  но я отдам тебя ей. Отдам. Если  ты умрешь,  я отнесу ей  твое тело!
Если ты умрешь!..
     Ранд  резко  открыл глаза, и какое-то время они с девушкой глядели друг
на  друга,  оказавшись чуть ли  не нос к носу. Волосы Авиенды  растрепались,
косынка исчезла, на щеке набухала  фиолетовая шишка. Она нервно выпрямилась,
складывая запятнанную кровью,  влажную  тряпку,  и  принялась промокать  лоб
Ранда. прижимая ткань с заметно большим усилием, чем раньше.
     - Умирать я не собираюсь, - сказал Ранд, хотя, по правде говоря, не был
уверен в  своих словах. Пустота  и саидин, разумеется, исчезли. Одна мысль о
том, как он утратил над ними контроль,  привела его в дрожь; чистым везением
можно счесть, что его разум в тот последний миг не  выжгло начисто. От одной
мысли  о  том,  чтобы  вновь ухватиться  за  Источник,  Ранд  застонал.  Без
притуплявшей  боль и усталость Пустоты он теперь всеми клеточками чувствовал
каждую  ссадину,  каждый  синяк,  и  еще  как  чувствовал.  Он был настолько
измотан, что тотчас уснул бы мертвым сном, если б все так не болело. Хорошо,
что он так побит, ведь ему нельзя засыпать. Еще долго нельзя спать.
     Запустив  ладонь  под  куртку.  Ранд  потрогал бок,  затем, прежде  чем
вытащить  руку, исподтишка вытер кровь с пальцев  о  рубашку. Неудивительно,
что падение открыло полуисцеленную, незаживающую  рану.  Кажется, кровоточит
она не сильно, но если кровь заметят Девы, или Эгвейн, или Авиенда, придется
сопротивляться - им захочется потащить его к Морейн для Исцеления. А ему еще
многое  предстоит сделать, Исцеление же...  В  подобном состоянии это сейчас
все равно что дубиной по виску себя огреть. К тому же наверняка есть раненые
куда тяжелей. Пусть Морейн ими занимается, а не им.
     Морщась и подавив новый стон, Ранд  поднялся  на  ноги. Правда, Авиенда
немного ему помогла. И тотчас же позабыл о своих ранах.
     Неподалеку сидела на  земле  Сулин,  Эгвейн  бинтовала ей окровавленную
голову и  яростно  упрекала себя за  то,  что не  умеет  Исцелять,  но кроме
беловолосой  Девы  были еще  раненые, и куда тяжелее. Везде вокруг женщины в
кадинсор  накрывали погибших одеялами и оказывали первую помощь тем, кто был
просто обожжен, если можно назвать простыми ожоги от молнии. Если не считать
ворчания  Эгвейн, на верхушку холма  чуть  ли  не  тишина  опустилась,  даже
раненые женщины молчали; слышалось только хриплое дыхание.
     Бревенчатая вышка, совершенно неузнаваемая, в своем падении не пощадила
Дев, переломав руки и ноги, разбив в кровь головы. Ранд смотрел, как накрыли
одеялом  лицо  Девы, чьи  рыже-золотистые  волосы напоминали  волосы  Илэйн.
Голова  ее   была  повернута  под  неестественным  углом,  невидящие   глаза
остекленели.  Джолиен.  Одна из тех,  кто  первыми пересек Драконову  Стену,
отправившись на поиски Того-Кто -Придет-с-  Рассветом. Ради него она явилась
в Твердыню Тира. И теперь она мертва. Из-за него. Хорошо же ты уберег Дев, с
горечью подумал Ранд. Куда уж лучше!
     Ранд по-прежнему ощущал молнии, вернее, остатки создавшего их плетения.
Так следы  молний  еще  остаются  недолго  перед  глазами  после  того,  как
погаснут. И Ранд мог отследить плетение, хоть оно понемногу  и рассеивалось.
К  его  изумлению,  следы  вели на запад, а  не к  палаткам.  Значит, это не
Асмодиан.
     - Саммаэль. - Ранд был уверен  в этом. Саммаэль устроил то  нападение в
Джангае,  Саммаэль  стоял за  спиной пиратов  и  набегов в Тире, и  Саммаэль
виноват  в  случившемся  сейчас.  Губы юноши  раздвинулись  в оскале,  голос
превратился в хриплый шепот: - Саммаэль! -  Он и не понял,  что  сделал шаг,
пока Авиенда не схватила его за руку.
     Мгновением позже Эгвейн уже  держала его за вторую руку. Они повисли на
нем вдвоем, словно хотели, чтоб он тут корни пустил.
     - Не будь законченным чурбаном. - Эгвейн  вздрогнула от его взгляда, но
не  отпустила  его  руки. Она  вновь повязала на голову коричневую  косынку,
однако  хоть  и  расчесала волосы  пальцами,  прическу  в  порядок  так и не
привела, а ее  блуза и юбка  были присыпаны  землей. - Кто бы это ни сделал,
почему  он так долго выжидал? Пока  ты совсем не обессилел? Потому что, если
он промахнется и  не  убьет  тебя и ты кинешься на  него, ты станешь  легкой
добычей. Да ты и на ногах-то еле держишься!
     Авиенда  тоже не желала  отпускать  Ранда,  не  дрогнув  и  не моргнув,
встретила его сердитый взгляд:
     - Ты нужен тут, Ранд ал'Тор. Здесь, кар'а'карн. Разве твоя честь в том,
чтобы убить того человека, а не здесь, с теми, кого ты привел в эту страну?
     Между  Девами на  холме появился бегущий юный айилец, шуфа болталась на
плечах, слегка раскачивались  копья  и щит. Если ему  и показалось странным,
что он обнаружил Ранда между  двух  держащих его за руки женщин, то  он даже
виду не подал. Он с легким любопытством глянул на разбитые остатки вышки, на
мертвых и раненых, словно пытаясь догадаться,  как это могло случиться и где
убитые  враги. Воткнув  копья  наконечниками в  землю  перед Рандом,  айилец
сказал:
     - Я - Сейрин, из септа Шорара, из Томанелле.
     - Я вижу тебя, Сейрин, - ответил Ранд столь же церемонно. Не так-то это
легко, когда парочка женщин цепляется за руки, словно думают, что он убежит.
     -  Ган из  Томанелле шлет весть  Кар'а'карну. Кланы на востоке движутся
навстречу друг другу. Ган хочет соединиться с Деариком, и он отправил гонцов
к Эриму, чтобы тот присоединялся к ним.
     Ранд осторожно вздохнул, понадеявшись, что женщины припишут его гримасу
услышанным  известиям; у него все сильней болел  бок,  и  он чувствовал, как
кровь потихоньку пропитывает рубашку. Итак, когда Шайдо будут  сломлены, сил
оттеснить  Куладина к  северу не будет. Если  они, конечно, будут  сломлены;
пока что  Ранд не видел никакого признака перелома  в сражении. Почему пошли
на соединение Миагома и  другие кланы?  Если они намерены повернуть на него,
то этим лишь предупреждают о своих  намерениях. Но если они обратятся против
Ранда,  тогда Ган, Деарик и Эрим будут  биться меньшим числом, а  коли Шайдо
продержатся  достаточно  долго  и четыре  клана  прорвутся...  За  лесистыми
холмами Ранд видел, как над городом начался  дождь - ведь Эгвейн с  Авиендой
больше не  сдерживали  тучи. Что  ж, дождь  помешает  обоим  противникам.  У
девушек был не лучший вид, они вряд ли  сумели бы вновь  взять под  контроль
тучи на таком расстоянии.
     - Передай Гану, пусть  сделает все, что должен. Нельзя пропустить  их к
нам за спину.
     Молодой -  если уж  на то  пошло, тех же  лет.  что  и Ранд,  -  Сейрин
удивленно приподнял бровь. Конечно.  Иначе Ган поступить  и не мог, и Сейрин
хорошо это понимал. Он  подождал чуть-чуть, чтобы убедиться, что Ранд больше
ничего  не  хочет  передать, потом  развернулся  и  побежал с холма,  так же
быстро, как  и  появился.  Вне  всяких  сомнений,  юноша  надеялся  поскорей
вернуться, чтоб не пропустить боя. Что до этого, то  сражение могло бы уже и
начаться - там, на востоке.
     -  Нужно, чтоб  кто-нибудь  сбегал  за Джиди'ином, - сказал  Ранд,  как
только умчался Сейрин.  Если Ранд  пойдет пешком, ему и впрямь  понадобится,
чтоб  женщины  его под  руки  вели. Они мало  походили друг  на  дружку,  но
выражение  подозрительности на  лицах было  практически  одинаковым.  Должно
быть,  этакая нахмуренность - одна из тех вещей, которым каждая  девушка  от
матери научается. - Я не за Саммаэлем собрался. - Пока не за ним. - Мне надо
поближе к городу подобраться.
     Ранд кивком  указал  на обрушившуюся вышку; девушки  висели  на нем,  и
иного движения он сделать не сумел бы.  Может,  мастер  Товир и спасет линзы
зрительных  труб,  но от вышки и  трех целых  бревен не осталось. С  высокой
точки сегодня на всю картину сражения взглянуть больше не удастся.
     Эгвейн явно одолевали сомнения, но  Авиенда лишь секунду раздумывала, а
потом попросила юную Деву  сбегать к гаишайн. Наказав, чтобы и Туманную тоже
привели - этого подвоха  Ранд не учел. Эгвейн  принялась  отряхиваться, тихо
ворча  на  грязь,  а Авиенда  где-то  раздобыла костяной гребень  и еще одну
косынку.   Несмотря  на   падение,  девушки   уже   выглядели   куда   менее
растрепанными, чем Ранд. На лицах обеих по-прежнему лежала печать усталости,
но, пока способны хоть немного направлять, они пригодятся.
     От  этой мысли  Ранд застыл. Неужели теперь  он обо  всех  думает, лишь
насколько  они полезны?  Ему бы отправить их куда-нибудь в безопасное место,
подальше от битвы.  Хотя, как выяснилось,  вышка, на которой им  вряд ли что
должно было угрожать, оказалась не  очень-то безопасна, но  на сей  раз Ранд
должен справиться с этим делом получше.
     Завидев  подходившего Ранда,  Сулин встала,  светлая шапочка повязок из
алгода венчала ее голову, а волосы казались белой бахромой.
     - Я  отправляюсь ближе к городу, - сказал  ей Ранд, - откуда видно, что
происходит.  Оттуда, может быть, что-то  смогу сделать. Всех раненых оставим
здесь,  а вместе  с ними - достаточно  людей,  чтобы