же  взволнованно  облизывала  губы:
знаменитая выдержка Айз Седай явно начала трещать по  швам.  Молчание  -
очень действенное орудие.
   Некоторое время всадницы слышали лишь цокот копыт собственных коней и
редкие крики птиц в кустах. Однако когда стало  ясно,  что  они  заметно
отклонились к западу от пути, ведущего  в  лагерь,  Мирелле  заерзала  в
своем седле, точно сидела на крапиве. Это  наводило  на  мысль,  что  по
крупицам собираемые Суан подозрения, наверно, все  же  имели  под  собой
достаточно веские основания.
   Когда Суан еще раз повернула к западу и направила лошадь между  двумя
странными холмами, напоминающими склонившиеся  друг  к  другу  уродливые
головы, Мирелле натянула поводья.
   - Там... там... вон в  той  стороне  есть  водопад,  -  сказала  она,
указывая на восток. - Он, правда, и раньше, до засухи,  был  не  слишком
велик, но просто прелестен.
   Суан тоже остановилась и с легкой улыбкой оглянулась.
   Какие тайны скрывала Мирелле? Эгвейн разбирало  любопытство.  На  лбу
Зеленой сестры  она  заметила  единственную,  но  крупную  бусину  пота,
сверкающую в тени серой шляпы. И вздрогнула.  Теперь  просто  необходимо
выяснить, из-за чего Айз Седай настолько взволновалась, что аж вспотела.
   - Мне почему-то кажется, что в  той  стороне,  куда  едет  Суан,  нас
ожидает несравненно более интересное зрелище. Как ты считаешь? - сказала
Эгвейн, поворачивая Дайшара, и Мирелле  мгновенно  снова  ушла  в  себя,
точно улитка в раковину. - Поехали!
   - Ты все знаешь, да? -  еле  слышно  прошептала  Мирелле,  когда  они
проехали между склонившимися друг к другу  холмами.  Пот  теперь  просто
струился по ее лицу; вне всякого сомнения, она была потрясена до глубины
души. - Все. Как могло случиться, что ты?.. - Внезапно она  выпрямилась,
гневно глядя в спину Суан. - Это все она!  Суан  с  самого  начала  была
твоим человеком! - Казалось, Мирелле возмущена этим  обстоятельством  до
глубины души. - Как мы могли быть до такой степени слепы? И все равно  я
не понимаю.
   Мы проявляли такую осторожность...
   - Если хочешь сохранить тайну, -  презрительно  бросила  через  плечо
Суан, - не пытайся так далеко к югу покупать горец перечный.
   Что это такое - горец перечный? И к чему Суан вспомнила о нем? Как бы
то ни было,  Мирелле  вздрогнула.  О  том,  насколько  она  выведена  из
равновесия, можно было судить хотя бы по тому, что, вопреки обыкновению,
с ее стороны не последовало быстрого ответа, который поставил бы Суан на
место. Мирелле лишь облизнула губы, точно у нее  внезапно  пересохло  во
рту.
   - Мать, ты должна понять, почему я... почему мы  это  сделали.  -  Ее
голос  звучал  так,  будто  она  обезумела,  внезапно   столкнувшись   с
Отрекшимся или даже с собственным призраком. -  Не  только  потому,  что
Морейн просила об этом, а она была  моим  другом.  Нельзя  оставлять  их
умирать. Это несправедливо!
   Сделка, которую мы заключаем, временами  оказывается  очень  нелегкой
для нас, но для них еще труднее. Ты должна понять. Должна!
   Именно в этот момент, когда Эгвейн полагала, что сейчас  она  наконец
получит  все  необходимые  объяснения,  Суан  внезапно  остановила  свою
лошадку и повернулась лицом к спутницам, так что Эгвейн чуть не налетела
на нее.
   - Думаю, для тебя же будет лучше, Мирелле, если дальше  нас  поведешь
ты, -  холодно,  точнее,  даже  презрительно  сказала  она.  -  Согласие
сотрудничать может отчасти искупить твою вину. Хоть немного.
   - Да, - кивнула Мирелле, безостановочно теребя руками поводья. -  Да,
конечно.
   Теперь она ехала впереди, и вид у нее был такой,  точно  она  вот-вот
заплачет. На лице Суан, скакавшей сзади, явственно читалось  облегчение.
У Эгвейн голова просто трещала от вопросов. Какая сделка?  С  кем?  Кому
позволять умирать? И кто такие эти  "мы"?  Шириам  и  остальные?  Однако
расспрашивать Суан  она  не  решилась.  Мирелле  могла  их  услышать,  а
обнаруживать  свою   неосведомленность   в   данный   момент,   конечно,
нежелательно.
   Мудрая женщина, которая чего-то не знает, молчит  и  слушает,  гласит
поговорка. И еще одна. У кого есть один секрет, у того их  наверняка  не
меньше десятка. Ничего не оставалось, как только следовать  этим  мудрым
советам, по возможности стараясь удержать ситуацию в  руках.  Но  какова
Суан!
   Она явно знала больше того, о чем рассказывала Эгвейн, а  это  никуда
не годится. Придется сделать ей  выговор.  Стиснув  зубы  и  призвав  на
помощь всю свою выдержку, Эгвейн  постаралась  придать  себе  как  можно
более беззаботный вид. Будь мудрой.
   Почти возвратившись на дорогу, на которой раскинулся лагерь,  Мирелле
свернула на тропинку,  ведущую  к  низкому  холму  с  плоской  вершиной,
заросшему соснами и болотными миртами.  У  подножия  холма  в  небольшой
лощине росли два гигантских дуба, под могучими переплетающимися  ветвями
которых стояли три островерхие палатки  из  залатанной  парусины.  Рядом
паслись лошади, стояла  повозка,  а  немного  в  стороне,  у  специально
сооруженных коновязей, были привязаны еще пять боевых коней.
   Под навесом перед одной из палаток,  точно  собираясь  приветствовать
гостей, стояла Нисао Дачен, в платье для  верховой  езды,  очень  просто
скроенном, неяркого бронзового цвета, а рядом с ней - Сарин  Хойгап,  ее
Страж. Лысый как пень и такой же кряжистый, с густой черной  бородой,  в
куртке оливково-зеленого цвета, какие часто носили Гайдины, он был  выше
Нисао.  В  нескольких  шагах  от  них  двое  из  трех  Гайдинов  Мирелле
настороженно наблюдали, как Эгвейн и остальные спускаются в лощину. Крой
Макин, стройный и светловолосый, и Нугел Дроманд,  смуглый,  грузный,  с
бородой, но без усов.
   Никто из них не  выглядел  удивленным.  Очевидно,  один  из  Стражей,
который охранял их,  подал  сигнал.  Открывшееся  взору  Эгвейн  зрелище
по-прежнему не проливало ни малейшего  света  на  то,  к  чему  вся  эта
секретность и по какой причине Мирелле нервно облизывала  губы.  Хотя...
Если Нисао и в самом деле собирается приветствовать их, с какой стати ее
руки все время беспокойно теребят складки юбок? Вид  у  нее  был  такой,
будто перед ней, отрезанной от Источника, прямо  из-под  земли  возникла
Элайда.
   Из-за угла палатки выглянули две женщины и тут же  шмыгнули  обратно,
но Эгвейн успела разглядеть их. Николь и  Арейна.  Неожиданно  ей  стало
очень не по себе. Куда это Суан привела ее?
   Суан между тем слезла с лошади, не  проявляя  ни  малейших  признаков
нервозности.
   - Приведи его, Мирелле. Прямо сейчас. - Суан  с  явным  удовольствием
возмещала  себе  все,  что  ей  пришлось  вынести;  скрежет  напильника,
наверно, звучал бы приятнее, чем ее голос. - Теперь уже поздно скрывать.
   Этот тон заставил Мирелле лишь слегка нахмуриться, что само  по  себе
выдавало ее напряженность. С заметным усилием взяв себя в руки, она  без
единого слова сдернула с головы шляпу, спрыгнула на землю и, скользнув к
одной из палаток, скрылась внутри. Нисао выглядела так, точно  примерзла
к земле, однако ее глаза, и без того большие, распахнулись еще шире.
   Момент был подходящий - все, кроме Суан, находились достаточно далеко
и не могли расслышать сказанного.
   - Зачем ты  вмешалась?  -  чуть  слышно,  но  требовательно  спросила
Эгвейн, спешиваясь. - Она уже была готова признаться... во всем... И тут
ты... Я ведь пока ничего не понимаю. Что еще за горец перечный?
   - Очень популярен в Шайнаре и Малкир, - так же тихо ответила Суан.  -
Я услышала об этом только сегодня утром, после того как ушла от Айлдене.
Мне нужно было сделать так, чтобы она сама привела нас  сюда;  я  только
приблизительно знала, где это.  Не  могла  же  я  допустить,  чтобы  она
догадалась. О том, что здесь Нисао, я и понятия не имела. Мне  казалось,
что они друг с другом едва словом перемолвились. - Сердито  взглянув  на
Желтую сестру, Суан тряхнула головой; ей всегда не нравилось признавать,
что она чего-то не знала. - Если бы я не была так слепа и глупа, если бы
догадалась, что две эти... - Скорчив гримасу, будто проглотила  какую-то
пакость, она запнулась,  пытаясь  подобрать  подходящее  определение,  и
вдруг схватила Эгвейн за рукав:
   - Идут. Сейчас ты все увидишь сама.
   Первой из палатки показалась Мирелле, за ней - мужчина, одетый лишь в
сапоги и штаны, настолько высокий, что ему пришлось низко пригнуться  на
выходе; в руке он держал  обнаженный  меч.  Шрамы  покрывали  грудь,  не
слишком густо заросшую волосами. С крупной головой и мощными плечами, он
был значительно выше  Мирелле,  выше  даже  остальных  Стражей.  Длинные
черные волосы, стянутые повязанной  на  лбу  плетеной  кожаной  тесьмой,
гораздо гуще тронуты сединой, чем в те времена, когда Эгвейн видела  его
в последний раз, и  во  всем  облике  Лана  Мандрагорана  не  замечалось
никаких признаков мягкости.
   Разрозненные части головоломки внезапно  встали  на  свои  места,  но
Эгвейн по-прежнему не все понимала. Лан был Стражем  Морейн,  той  самой
Айз Седай, которая увезла  из  Двуречья  ее.  Ранда  и  всех  остальных,
казалось, уже целую Эпоху назад. Но Морейн, убив Ланфир, погибла сама, а
Лан сразу после этого исчез из Кайриэна. Может, Суан и  был  ясен  смысл
происходящего; но не Эгвейн.
   Ей все происходящее казалось чистой воды безумием.
   Мирелле что-то шепнула Лану, коснувшись его  руки.  Он  едва  заметно
вздрогнул - точно нервный конь, - по-прежнему не спуская глаз с  Эгвейн.
В конце концов, однако, кивнул и, круто повернувшись, отошел в  сторону,
ближе к дубу, обеими руками сжал рукоять меча, поднял  его  над  головой
клинком вниз, перенес тяжесть тела на одну ногу и замер.
   В то же мгновение лицо Нисао, до  этого  хмуро  следившей  за  Ланом,
приобрело такое выражение, точно и ей удалось сложить  вместе  отдельные
части головоломки. Потом она встретилась взглядом с Мирелле, и  обе  они
посмотрели на Эгвейн. Однако вместо того, чтобы направиться к  ней,  они
подошли друг к Другу и о чем-то торопливо зашептались. По крайней  мере,
сначала это выглядело именно так. В дальнейшем говорила одна Мирелле,  а
Нисао лишь молча слушала, недоверчиво или отрицательно качая головой.
   - Ты втянула меня в это, - почти простонала наконец Нисао. - Какая  я
слепая дура, что послушалась тебя!
   - Как интересно... - протянула Суан, когда Мирелле  с  Нисао  наконец
повернулись к ней и Эгвейн. Удивительно,  как  двусмысленно  ей  удалось
произнести это слово. Вид у Мирелле и Нисао был растерянный -  точно  их
застали на месте преступления. Но  в  чем  оно  состояло?  Эгвейн  очень
хотела бы это знать, но пока, как ей показалось, они собирались  сделать
хорошую мину при плохой игре.
   - Может, зайдешь. Мать?.. - сказала Мирелле, сделав  жест  в  сторону
одной из палаток. Теперь на ее волнение указывала лишь  легкая  дрожь  в
голосе. Пот исчез. Она его вытерла, конечно,  и  прилагала  все  усилия,
чтобы он не выступил снова.
   - Спасибо, дочь моя. Нет.
   - Немного винного пунша?  -  с  вымученной  улыбкой  спросила  Нисао,
прижимая руки к груди. - Суан, пойди скажи Николь,  чтобы  она  принесла
пунш.
   - Суан не двинулась с места,  и  Нисао  удивленно  заморгала,  поджав
губы.
   Улыбка, однако, тут же появилась вновь; Нисао слегка возвысила голос.
Николь? Девочка, принеси пунш... Он, правда,  приготовлен  всего-навсего
из сушеной ежевики, - стараясь быть любезной, продолжала она,  обращаясь
к Эгвейн, - но прекрасно бодрит.
   - Я не хочу пунша, - резко сказала  Эгвейн.  Николь  выглянула  из-за
палатки, но явно не торопилась выполнять приказание. Вместо  этого  она,
покусывая нижнюю губу, уставилась на четырех Айз Седай. Во взгляде Нисао
вспыхнуло что-то больше всего похожее на отвращение, но она не проронила
ни слова. Еще один кусочек головоломки встал на  свое  место,  и  Эгвейн
стало чуть легче дышать. - Единственное, чего я хочу, дочь моя,  чего  я
требую, - это объяснений.
   Какую бы хорошую мину они ни пытались делать, это не меняло  существа
дела. Мирелле умоляюще протянула к Эгвейн руку:
   - Мать, Морейн остановила свой выбор на мне не только потому, что  мы
были дружны. Двое из  моих  Стражей  прежде  были  связаны  с  сестрами,
которые потом умерли. Авар и Нугел. На протяжении столетий если какой-то
сестре и удавалось спасти Стража, то не больше одного.
   - Я приняла в этом участие только потому, что у  него  было  плохо  с
головой, - торопливо добавила Нисао. - Я немного разбираюсь  в  душевных
болезнях. Если бы не это, я бы ни за что... Вот почему  Мирелле  удалось
втянуть меня во все это.
   Беспрестанно оглаживая свои юбки, Мирелле устремила на Желтую  сестру
мрачный взгляд; та ответила ей тем же.
   - Мать, когда Айз Седай умирает, ее  Страж  словно  пропускает  через
себя ее смерть, и она гложет его изнутри. Он...
   - Мне это известно, Мирелле, - резко прервала ее Эгвейн.
   Суан и Лиане достаточно хорошо объяснили ей все это, хотя ни одна  из
них не догадывалась, что ее расспросы связаны  с  Гавином,  с  тем,  что
может с ним произойти, если  он  и  в  самом  деле  станет  ее  Стражем.
Неудачная сделка, как выразилась Мирелле. Наверно, так оно и есть.  Если
Страж погибал, а сестра оставалась жива, она очень страдала, но, так или
иначе, справлялась со своим горем, держала его в  себе,  хотя  рано  или
поздно оно прогрызало путь наружу. Суан, потерявшая своего Алрика в  тот
день, когда ее свергли, на людях держалась неплохо, хотя ночь  за  ночью
проводила в слезах. Но разве горе и слезы, сколь бы долго они ни терзали
человека, можно сравнить со смертью?
   В преданиях много рассказывалось о Стражах, которые  гибли,  мстя  за
смерть своих Айз Седай; и правда, такое случалось очень часто.  Человек,
который хочет умереть, который,  можно  сказать,  просто  нарывается  на
смерть, сознательно идет на такой риск, результатом  которого  даже  для
Стража может оказаться гибель. С точки зрения Эгвейн, самым ужасным было
то, что Стражи заранее знали обо всем. Знали,  какой  будет  их  судьба,
если их Айз Седай умрет; знали,  что  ничего  не  могут  сделать,  чтобы
изменить ее.  Какое  же  мужество  требовалось,  чтобы,  зная  обо  всем
наперед, тем не менее решиться связать свою жизнь с Айз Седай!
   Эгвейн сделала несколько шагов в сторону, чтобы лучше видеть Лана. Он
стоял все так же неподвижно, и казалось,  даже  не  дышал.  Усевшись  со
скрещенными ногами на землю - какой уж  тут  пунш!  -  Николь  с  жадным
любопытством  разглядывала  его.  Арейна,  перекинув  косу   на   грудь,
опустилась на корточки рядом с ней. В  ее  взгляде  читалось  еще  более
жадное любопытство, поскольку она смотрела только на Лана,  в  то  время
как Николь искоса поглядывала на Эгвейн и остальных. Стражи подошли друг
к другу, делая вид, что тоже смотрят на Лана, в то время  как  на  самом
деле не спускали глаз со своих Айз Седай.
   Порыв жаркого ветра взъерошил устилавшие землю мертвые листья, и  Лан
с пугающей неожиданностью вдруг  двинулся  вперед,  стремительно  вращая
мечом, так что клинок слился в сверкающий круг. Быстрее, еще  быстрее  с
каждым  шагом;  меч  двигался  с  точностью  часовой   стрелки.   Эгвейн
надеялась, что он  остановится  или,  по  крайней  мере,  замедлит  свое
движение, но этого  не  произошло.  Еще  быстрее.  Рот  Арейны  медленно
открылся, глаза  расширились;  то  же  самое  произошло  с  Николь.  Обе
подались вперед - дети, завороженные видом сладостей на кухонном  столе.
Даже остальные Стражи теперь поглядывали не только в сторону  своих  Айз
Седай, но и на Лана, но, по контрасту с обеими женщинами,  с  совершенно
другим выражением на физиономиях; они видели  в  нем  льва,  готового  в
любое мгновение напасть.
   - Я вижу, ты заставляешь его работать как следует, - сказала Эгвейн.
   Она имела в  виду  один  из  методов  спасения  Стражей,  попавших  в
положение Лана. Мало у кого из  сестер  хватало  духа  этим  заниматься,
слишком дорого приходилось платить в случае неудачи, и не только  самому
Стражу.  Другой  метод  состоял  в  том,  чтобы,  удерживая  Стража   от
рискованных шагов, постепенно свести на нет его желание подвергать  свою
жизнь опасности. И первый шаг на этом пути - связать его узами с  другой
Айз Седай. Надо думать,  Мирелле  не  упустила  из  вида  эту  маленькую
деталь. Бедная Найнив. Она бы,  наверно,  придушила  Мирелле,  узнав  об
этом. С другой стороны, она отдала бы что угодно, лишь  бы  Лан  остался
жив. Может быть. Что касается самого Лана, он получил то, что  заслужил,
раз позволил связать себя узами с  другой  женщиной,  зная,  что  Найнив
сохнет по нему.
   Эгвейн надеялась, что ее голос прозвучал как обычно, но  видимо,  это
было не так, потому что Мирелле тотчас же снова пустилась в объяснения:
   - Мать, передача уз вовсе не такое уж плохое дело Все равно что  жена
перед смертью вверила бы мужа заботам другой женщины. Чтобы  знать,  что
он попадет в хорошие руки.
   Эгвейн  посмотрела  на  нее  таким  тяжелым  взглядом,  что   Мирелле
отшатнулась и чуть не упала, наступив на собственный подол. Каких только
не бывает обычаев! Каждый раз, когда Эгвейн  казалось,  что  теперь  она
знает о самом странном, вскоре  выяснялось,  что  существуют  еще  более
удивительные.
   - Мы не в Эбу Дар, Мирелле, - сухо сказала Суан, - и Страж - не  муж.
Во всяком случае, для большинства из нас. - Мирелле  вызывающе  вскинула
голову, услышав это заявление. Некоторые сестры выходили замуж за  своих
Стражей, очень немногие; мало кто  вообще  имел  мужей.  Никто  не  знал
подробностей, но ходили слухи, что Мирелле была замужем за  всеми  тремя
своими Стражами, что, конечно, даже в Эбу Дар сочли бы  нарушением  всех
обычаев и законов. - Не такое уж плохое дело, ты полагаешь, Мирелле?  Не
такое уж плохое? - мрачным тоном, в котором сквозило плохо  сдерживаемое
отвращение, продолжала Суан.
   - Нет закона, запрещающего это, - возразила Нисао, обращаясь, однако,
к Эгвейн, а не к Суан. - Нет закона, запрещающего  передачу  уз.  -  Она
сердито посмотрела на Суан, полагая, что этого будет  достаточно,  чтобы
та отступила и закрыла рот.
   Суан, однако, не сделала ни того, ни другого.
   - Суть не в этом, не правда ли? - требовательно спросила она. - Пусть
этого не происходило за... сколько? Четыреста или даже больше лет? Пусть
сейчас многие обычаи изменились. Все равно ты не стала бы так таиться от
остальных, будь дело только в том, что Морейн передала  тебе  узы  Лана.
Суть в том, что у него просто не было выбора. Проклятье, ты не хуже меня
знаешь, что существует возможность  связать  мужчину  узами  против  его
желания, и, по-моему, ты очень ловко именно это и проделала!
   Наконец все составные части головоломки встали  для  Эгвейн  на  свои
места. Ее охватило такое же отвращение, которое владело Суан.  Если  Айз
Седай  связывала  с  собой  мужчину  против  его   желания,   это   было
равносильно... изнасилованию. В подобном случае у него  имелось  столько
же шансов вырваться, сколько  у  фермерской  девчонки,  которую  мужчина
комплекции Лана зажал в углу сарая. Да что там говорить  -  трое  мужчин
комплекции Лана! Сестры, однако, не всегда  были  так  уж  щепетильны  -
тысячу или более лет назад на подобное происшествие никто бы, наверно, и
внимания не обратил. Но даже и сегодня не раз обсуждалось,  понимает  ли
на самом деле мужчина, на что он соглашается.
   Искусством лицемерия Айз Седай владели в  совершенстве,  так  же  как
умением хранить тайны и плести интриги. Эгвейн точно знала -  Лан  долго
сопротивлялся охватившей его любви к Найнив. Какая-то чушь о  том,  что,
поскольку он связан узами, смерть ходит за ним по пятам, и значит,  рано
или поздно Найнив окажется  вдовой,  а  он,  дескать,  не  хочет  этого;
мужчины вечно болтают всякую ерунду, веря, что проявляют  таким  образом
практичность и умение рассуждать логически. И все же, как  бы  глупо  ни
звучали его аргументы, разве Найнив связала бы его  насильно,  имей  о